Вадим Денисов

АНТИГЕЙМЕР

Название: Антигеймер

Автор: Денисов Вадим

Жанр: Боевая фантастика

Издательство: Эксмо

Страниц: 448

Год: 2014

ISBN: 978-5-699-72420-8

Формат: fb2

АННОТАЦИЯ

Затеянная пришельцами грандиозная операция по усовершенствованию человечества могла внести разнообразие в теорию Дарвина. Неспособные к труду и не приспособленные к семейной жизни земляне, признанные оболтусами, облами, переселялись на планету, получившую неблагозвучное название — Рассадник. А чтобы жизнь не показалась новоселам слишком уж пресной, Кураторы проекта заселили новорожденный мир всеми видами фэнтези-нечисти, сварганенной за последнее столетие безответственными писателями. Огнедышащие драконы, кровожадные гигантские черви, громадные крысы и, конечно же, вездесущие зомби скрашивали будни обитателей Рассадника и одновременно заставляли их вырабатывать те черты характера, которых им так не хватало на родной Земле. Кто бы мог подумать, что через какое-то время именно Земля получит статус планеты выживания, а ставка на развитие человечества будет сделана на Рассадник…

Глава 1

Москва реформируемая. Визитёр, от которого невозможно отвязаться

Что я тогда мог понять? Ничего. Смотрел на него — ничего странного не видел.

Кроме самого факта визита.

Обыкновенный такой мужичок — типичный папик, одна невысокая ступенька до среднего класса, не велик рубеж, а хрен перепрыгнешь. Я вот никак не могу перепрыгнуть. Кажется, ещё немного, ещё чуть-чуть, а не проскакивается. Хотя этот чувак, пожалуй, лишь играет «недоросшего» по долгу службы, имидж такой. Летний парусиновый пиджачок с подвернутыми по локоть рукавами, как бы не дешёвый, тёмно-коричневого цвета. А ткань дерьмецо — сток, джинсы китайские, парфюм из ларька. Уж это я отлично чую, сам такими эрзацами пользуюсь. Запах выветривается уже через час — мне хватает, чтобы добраться до конторы и пройти через офис к рабочему месту. А потом всем уже плевать, как ты пахнешь, через два часа работы все пахнут одинаково.

Косой пробор, редкие волосы с сединой фрагментами, морщин многовато, особенно вокруг глаз, далеко уже не булкотряс. Лет сорок ему, пожалуй. Глаза не умные и не глупые — исполнительные.

Скажу сразу: поначалу я относился к происходящему, как к стёбу. Между прочим, это очень удобно, когда ты в непонятках. Сам себя уверяешь, что это какая-то игра, затянувшийся прикол. Соответственно и вёл себя, привычно изображая заигравшегося лошка, — отработанная модель поведения. Впрочем, затраты небольшие.

После неловкого взаимного приветствия я пригласил его к журнальному столику, успев в последний момент схватить с подлокотника стула розовые стринги, оставшиеся после вчерашней камасутры.

— Прошу прощения, вчера тут одна девочка была в гостях, — хрипло промычал я, ещё не полностью проснувшись. Чёрт, вроде бы прибирался…

Он с нескрываемой тоской осмотрел моё однокомнатное холостяцкое жилище, оценив старую неработающую плазму чуть ли не самого первого поколения — был у меня когда-то финансовый прорыв — и рассохшуюся мебель о семи предметах. Покосился на некогда белые обои с аляпистыми чёрными картинками, рулонный подарок одной из старых подружек, чуть не проклял её за это… Пришлось клеить. Лет восемь назад дело было, когда родаки и купили мне хату с надеждой на скорую свадьбу. Картинки мне тогда казались крутыми образцами современного искусства. Сейчас — наивным подростковым бредом.

Оценив антураж, гость вздохнул.

Впоследствии ему часто пришлось так тяжко вздыхать.

— Молодой человек, девочки выпустились ещё в восьмом классе… Хорошо, с учётом возросшего порога инфантилизма населения — в одиннадцатом, — ничуть не смущаясь, назидательно проворчал он. — Часть тех, кто поумнее, осталась ждать десятого. Девочки до сих пор… У вас уже должны быть женщины! Красивые и знойные. Женщины, понимаете? Вам ведь сколько лет?

— Двадцать семь, — несколько растерялся я, отчего-то споткнувшись. К чему он клонит? И так всё ясно, зачем мордой тыкать?

Задумался, ёлки! Ну так, если не справлять дни рождения три года подряд…

— Вот оттуда и проблемы, — непонятно заявил гость.

Я что-то прижух, опять призадумавшись: что, именно сейчас? Настало время проблемы решать? Потом принёс с кухни электрочайник, пакетики-сахар, две разномастные чашки. Сели мы, помолчали, он в рабочем режиме, я в дурацком. Завалился и грузит… нормально, не?

— Вам ведь уже кое-что рассказывали о сути процесса, — не столько спросил, сколько объявил пришелец.

— Ага, Бедровский Толян что-то там пел, — осторожно ответил я. — Толик.

Чё ж мне так страшно-то стало? Не, точнее, мандражно. Не каждый день в мою квартирку в старой многоэтажной панельке заходят агенты Департамента Переброса.

— Точно, Бедровский! Интересный кадр, — обрадовался гость. — Всё никак вспомнить не мог, а записную книжку в кабинете оставил. Память подводит. Да… Бедровский, между прочим, уже на месте, осваивается.

— И как он там? — машинально спросилось — зря, наверно.

— Да чёрт его знает, как! Влип Максим, да и хрен с ним. Не пропадёт, поди, — весело откликнулся Елисей Павлович, аккуратно ставя чашку на журнальный столик. — Чай у вас вкусный, где покупаете?

— В специализированном магазине, — выдавил я в ответ на явное враньё и думая совершенно о другом. — Так дешевле.

Ага… В специализированном, как же! В соседнем ларьке беру, лень мне по спецмагам мотаться, хотя и надо бы — экономия. Только мне и экономить лень.

— Нам тоже последнюю зарплату задержали на семь дней, представляете? — понимающе посетовал мужчина. — Очень неаккуратно выплачивают. Хорошо, что с премией пока всё в порядке. После вас стандартная мне, считай, уже начислится. А там, глядишь, и бонусы пойдут.

Он уверен в себе на сто процентов, сразу видно, опытный агент, не одну сотню таких чашек высосал в гостях у нашего брата.

Плыви по течению, Стёпа, плыви, не сопротивляйся, хуже будет…

— Простите, а вы сами оттуда? — Я решил для начала понять, как мне тогда показалось, самое главное.

— Откуда? — прищурился Елисей.

— Ну…

— Как говорят, не «плонетянин» ли? — помог мне гость, заглянув в чашку.

Я отхлебнул из своей, чтобы получить паузу, и, не поднимая глаз, кивнул.

— Как вам сказать… Воспитывался и обучался там, — он махнул рукой в сторону верхнего края окна, где сбоку торчал шпиль Останкинской телебашни, — но всю жизнь проработал тут, малая Родина, так сказать.

Ёлки, он плонетянин! Охренеть!

Не так я их представлял, ой, не так. Как-то поярче, что ли, позловещей. По-аватарски.

Не похоже, что у нежданного гостя под человеческой кожей кроется зелёная чешуя или какая другая, вся в липкой инопланетной слизи. Зачем им все эти сложности, хлопот не оберёшься, чего террариум разводить… Тем более что, как сам говорит, большую часть жизни тут живёт, на Земле.

Доброумышленник. Частичный.

— Давайте приступим к делу, — опустев, его чашка встала на стол уже окончательно. — С программой «Три слоя» вы несомненно знакомы. «Золотой Миллиард», «Асоцио» и «Заброс». С настоящей программой, действующей, а не с выдумками СМИ-шными про ZOG. Бедровский ведь вам буклетик вручал?

— Вручал, вручал, — кивнул я, мельком вспомнив, сколько мы тогда пиваса всосали. А куда я этот буклетик дел, кстати?

— Это хорошо, что вручал, вы даже не представляете, сколько буклетов растащили на сувениры, суммарный тираж уже в три раза больше числа участников. Хит, ха-ха! Сожгли, как положено?

Я не то чтобы покраснел, но как-то лицом сник.

Елисей Павлович понимающе цыкнул зубом и тихо вздохнул.

— Лучше бы всё-таки спалить, сигнал уничтожения считывается системой, ставится галочка. А это влияет на премии всего Департамента, зачем вам с ними ссориться, молодой человек, особенно с нашими бухгалтершами, ох и вредные они бабы, не приведи господи, — расстроенно пробурчал он и неожиданно резко рявкнул: — Слышь, фраерок, какого же болта в косяки уходишь, а?! Ты же нам голимый подвес делаешь!

Я обалдел, похоже, даже рот открылся.

Хрена себе!

— Ой, извините вы меня, ради бога, жаргон перепутал, — так же резко смягчив выражение лица, поднял ладони Елисей Павлович. — Прошу прощения, это я по инерции. Перед вами заходил тут к одному… специфичному быку, в вашем же подъезде живёт, на втором этаже, конкретный такой, как же тяжело мне с ними порой. Вот лингвостиль и не переключился.

Соседа со второго знаю, неужели и его туда пихают?

А гость-то непрост, нормально этих плонетян натаскивали, что они по-всякому могут.

Я снова посмотрел на телебашню, точнее, выше неё, в Дальний Космос, так сказать. И ничего там не увидел, лишь дымка туманная, вечный смог висит над проспектом Мира. Уж и пробок таких нет, как ранее, а смог остался.

— Так вам всё понятно?

— Не вполне, — замялся я.

Честно сказал. Дурацкий буклет составлен так, что после первой же страницы хочется выпить. Мне как-то по приколу притаскивали старую книжку с докладами старинных Съездов, вот там примерно такой же язык.

— Ничего страшного. Почти все мои реципиенты «не вполне», так что опять придётся устно, — снова вздохнул агент и начал рассказывать, заученно и быстро сваливая на меня короткие информационные блоки.

— И устно можно.

— Отлично, отлично… Вы ведь в Южных войнах не участвовали, насколько я знаю? Ни в Первой, ни во Второй?

Не участвовал, откосил. Точнее, работал по специальности, выполняя военные заказы по анализу. Кучу денег потратил.

Я опять услышал, что Программа «Три слоя» действительно существует, только разработали её и осуществляют полным ходом никакие не «гады из-за океана», а рядовые сотрудники Департамента-11.

— Два «кола», так нас коллеги называют! — похвастался Елисей.

— Остроумно. В вашем буклете этого не было, — ехидно заметил я, инстинктивно стремясь отодвинуть решающие моменты беседы. — Вы его так накарякали, что просто читать невозможно, премии бы лишить составителей. Хоть бы писателя завалящего взяли в помощь, что ли! Для литературного языка.

— Да есть у нас писатели на подработке! — лениво отмахнулся он. — Есть! Фантасты ваши, больше ведь такое дело никому не доверишь, остальные только про тяжкую действительность ныть могут и чернушный разврат фантазировать. Фамилии не спрашивайте, информация служебная. Но люди известные, тиражные.

— Их что, много? — заинтересовался я.

— Хватает, как же без них. Ну что вы, мы ж ведь именно так всё и моделируем, — расстроился мой утренний гость из-за риторического, с его точки зрения, вопроса. — Подумав, вы и сами сможете догадаться кто.

Что-то мне не думается сегодня. Жаль, что прямо не говорит, классно было бы! Я бы с удовольствием узнал, кому обязан таким счастьем, ага. Достебались…

В общем, эксперименты с человечеством Смотрящими проводились постоянно — как вам такой вброс? Что только они не делали. И всё население планеты дублировали, а потом переносили на иные шарики, и всю Землю передвигали-перемещали. Слои расписывали и раскидывали — устраивали игрища со временем и пространством, попирая законы мироздания. В последнее время пробовали перекидывать большие и малые группы людей в среды с определёнными условиями: кого просто так бросали, голяком, кого с материальной помощью извне. И с драконами огнестрельными селили, и с эльфами, и с разными плонетянами в уровень землянам.

Только ничего у них не ладится, нашла коса на стекловату.

Точнее, это у нас тут на Земле ни хрена не ладится, не прогрессирует человечество, как выясняется, вымирает оно к чертям собачьим. Врут абсолютно все президенты, даже американский, во где Толян обломился, вечно этого болтуна в пример честности приводил! Теперь вот очередной эксперимент запустили, под который, здрасте вам, попадаю и я. Все эксперименты имеют собственные порядковые номера, с дробями и дефисами, запоминать их нет никакого смысла, дело тянется уже третью тысячу лет, так что кодовый ряд огромен. Зачем вся эта организационная возня нужна самим Смотрящим — непонятно, конечные цели не афишируются. Спрашивать же бесполезно, бройлеры технологов не спрашивают. Пнули — и ду хаст, ёлки!

Теперь вся Земля перегорожена невидимыми искусственными стенами.

Южное полушарие и часть Северного полностью отрезаны друг от друга.

Идёт спасение белого человека. Поскольку самоспасения не произошло, в дело вмешались другие силы.

Смотрящие… Хозяев плонетян можно называть по-разному: Предтечи, Вершители, Решатели, Смотрители, Смотрящие, Кукловоды, Верховные и далее по списку, который, скорее всего, пока не составлен суммарно — рановато будет, перечень имён легко прослеживается по столетиям в сводных отчётах Департаментов.

Поздравляю всех, сейчас идёт «Проект Всех Эпох», а в наше время космических закопёрщиков на практике принято называть Смотрящими.

Проект хитрозадый: на убой выращиваются сразу три зайца, один «золотой», второй — «безнадёжный», третий — «непутёвый». Ну, с «миллиардом» я всё понял, тут концепция немногим отличается от ранее прочитанного и тысячу раз пережёванного на всех московских кухнях. Быстро осознал я и то, что мне попасть в этот миллиард никак не светит, да и с чего бы? Не жнец, не мудрец и не на дуде игрец. Планктоньер, антропорасходник — это не я придумал, таков внутренний жаргон Департамента-11. Планктонингом увлекаюсь, как выясняется.

Текущий этап Проекта заключается в переброске физически активных, но, с точки зрения Смотрящих, социально негодных «оболтусов», так обидно называет этот кадровый запас человечества Программа.

А теперь поздравьте меня скорбно, я — Оболтус.

Вот таков итог короткой моей жизни, доигрался, ёлки зелёные.

Стариков и детей никто не трогает, они останутся на Земле: одни будут спокойно доживать свои дни в тепле и уюте на социалке, другие — воспитываться в конструктивном ключе. Срок у очередной Программы длинный, всё делается постепенно. А вот молодёжь и постмолодёжь отгребаются в разные урны по критериям. В возрастном диапазоне от восемнадцати и до двадцати пяти лет некая хитрая шняга — Дискриминатор — работает вдумчиво, отсеивая направо умных или талантливых, а налево или вниз — всех остальных. «Опасных» — за особые стены на Земле, на тяжёлый физический труд. «Леваков» перебрасывают отсель, очищают общество от бесполезных потребителей.

Тех же, кому стукнуло больше верхнего порога, то есть больше двадцати пяти, Дискриминатор фильтрует очень просто: не женился мужик или не вышла замуж дева с непременным рождением ребёнка, криминальных наклонностей или стажа нет — дуйте на планету Железяка.

Вы что, чуваки, думаете, я сейчас в воздух брякнул? Ничуть.

Натуральная планета, специально подготовленные выселки.

Есть, правда, ещё один вариант обустройства — выселки уже на наши земные жёсткие окраины с целью планомерного заселения диких и неосвоенных пространств планеты. К уголовникам, для того на территории нашей страны отрезана огромная безлюдная территория на северо-востоке.

Кто-то же должен для Миллиарда это сделать, самим им, что ли, на морозах дыбиться…

Выбор мест просто чудовищен: Певек, Уэлен, Бодайбо, Нерчинск, Чокурдах какой-то… Киренск, Сеймчан, Уэлькаль, Алдан, Оймякон, Витим, Усть-Мая, Хандыга, Чёрный Ключ, Бугали. Я от страха многие названия выучил. И прочие страшные названия, на которые нервов не хватило, лучше бы их вовсе не слышать.

— А Норильск есть? — с тайной надеждой уточнил я. — Знакомец у меня один там живёт, вроде ничего так, хвалит.

— Увы, — плотоядно ухмыльнулся Елисей Палыч, — Норильск находится в «золотом» периметре. Ишь, хитрый какой… Могу по блату предложить Тыхтагы-Кюэль.

Мысль о том, что мне придётся остаток жизни прожить не просто за пределами ограждающей Большую Теплицу МКАД, а в запредельно дальних Эбеновых Посёлках, где нет, как говорят, даже тёплых сортиров, зато есть жёсткий климат, полярные волки и белые медведи, а из населения — «отбракованные дважды» и зэки-рецидивисты, напугала меня больше, чем повестка в армию, полученная мной в период первой Южной.

А вот в варианте переброса есть некий шанс. Программа прозорливо предусматривает приглашение отличившихся на Железяке обратно: проявившие себя и закрепившие сие Миллиарду нужны, ибо выносливые и адаптивные. Критерии вот только не ясны, опять закрытая информация, ёлки. Позже скажут.

Видите, как всё просто.

— А как на самом деле планета называется? — интересно же.

— Официального благозвучного названия у неё до сих пор нет, есть лишь индекс витального атласа, — заученно пояснил работник «двух колов». — Не произношу. Он слишком длинный, чтобы вы могли его запоминать, вы же номер своего мобильного запомнить не можете… Кстати, название Железяка используется в основном на Земле.

Откуда он знает! Точно, не могу запомнить номер!

— Мы знаем всё, Степан, — подтвердил худшие мои опасения плонетянин. — В базовом варианте планеты Программы называются по-разному, есть категория Платформ, есть категория Моделей. Вас ждёт именно Модель. Конкретно эту вариацию местные обитатели уже прозвали Рассадником, мы в таких случаях название принимаем и неофициально фиксируем, используя в оперативной работе.

Ждёт она меня, надо же… бабкам на скамейке расскажи. К слову «ждёт» частично рифмуется вполне подходящее «сожрёт».

— И в чём же отличие?

— Платформы созданы по эволюционным канонам, это, по сути, обычные планеты земного типа, только чистые. Пока туда перебрасываются только по спецотбору, очень маленькое число переселенцев. А вот Модели… В общем, как бы небывальщина.

Час от часу не легче! Что за хрень?

— А вот какие там, к примеру, физические законы! — я решил блеснуть эрудицией.

— Нормальные! — так же весело ответствовал ушлый вербовщик. — Не волнуйтесь, всё что надо — физичит.

Возникла тяжкая пауза.

— Задавайте, задавайте! — подбодрил меня Елисей Палыч, поглядывая на наручные часы, такие же дешёвые, как всё остальное на нём. — Чем больше сейчас зададите, тем меньше будете после выглядеть этим самым…

Да идиотом, договаривай уж!

Елисей не договорил, пощадив мои чувства.

Помолчали.

— Ничего не хотите уточнить? Не любопытно? Про Европу спросить, например.

— Да что мне та Европа, это их бока…

— Зря. Там ведь просто завал! Хоть всех сгребай и расселяй на Модели! Не хотят рожать, и всё! Остатки белых отвыкли размножаться. Как нам спасать европейскую культуру, скажите? Впрочем, даже хорошо, что не спрашиваете, время дорого, дел много.

«Торопится, гад плонетянский, у него, поди, обед скоро, хавчик в отделе греют, а тут ещё целый „оболтус-список“ по участку чёрными галочками и крестами не помечен, — подумалось мне. — Ему лишь бы выпихнуть, живорезу».

— А вот и ошибаетесь! — тут же обрадовался агент Департамента. — Оболтусы тоже разные бывают, уж поверьте, так что стараемся, способствуем, советуем. Индивидуальная работа с людьми.

«Мысли читает!» — ужаснулся я.

— Не все и не всегда, — успокоил меня агент. — От ваших мыслей свихнуться можно… Так что пора принимать решение. Учтите, что в Уэлене, например, вакантных мест уже нет. Зато в список добавился Нижний Кондюй и Мёртвая Речка, это на Дулуне. Ещё кое-что есть, могу посоветовать.

Мёртвая Речка… Меня обдало мертвенным холодом. Я попытался представить себя там.

Лежу я, значит, на хрустком снегу, весь в мёрзлых соплях, потому что алкаши и гопота не пускают меня в тёплый барак, леденею по тихой и знаю, что где-то относительно рядом есть «золотомиллиардная Москва» и прочие няшные анклавы.

А тут и волки подоспеют. Карочь, это вообще не тема!

Что вот тут думать, две недели думал. Три приятеля уже там, сосед, опять же.

— Я еду! В смысле, лечу. В смысле, отбываю на Рассадник.

— Великолепно! — Он впервые вскочил с места. — Отличный выбор! А если вы позвоните прямо сейчас…

Подбежав к открытому окну, он зачем-то посмотрел наверх, может, даже подмигнул. Что он там маячит, сигнал, что ли, своим подаёт? После этого Елисей Палыч глянул с седьмого этажа вниз, потом повёл головой по сторонам, старательно закрыл окно, проверил и вернулся за столик.

— Решение принято и зафиксировано программно. Теперь давайте говорить предметно. Какой ареал вы выбрали? Или, если угодно, локацию.

Ишь ты, бойкий какой!

— Нет уж. Давайте ещё раз, с самого сначала и подробненько, — теперь-то мне торопиться некуда, и плевать я хотел на твой обед, начальник. — В брошюрке всё как-то путано и смазанно. Вообще никак в вашей брошюрке.

— Есть такая недоработочка, — сокрушённо признал он. — Старались без одиозных определений прописать. Мы им говорим, говорим, так ведь не слушают эти умники хреновы, из отдела планирования зон… Хорошо, я перечислю, локаций тех немного.

— Можно я ручку с бумагой возьму? — заволновался я.

— Не стоит, тут всё просто, быстро решение примете, заявляю из опыта.

Ну, раз так, то ладно. Поёрзал я, умостился, как трусы без резинки, свободненько, почти раскованно.

— Итак, первый вариант…

И тут я вспомнил, что меня интересовало особо! Вскочив с продавленного кресла — оно в квартире одно, друзья старое отдали, я таки схватил с полки блокнот с ручкой и торопливо затараторил:

— Не, не! Подождите, подождите! Сначала ответьте мне, уважаемый Елисей Павлович, кому вообще такое в голову пришло? Что за сюр! И почему применяется столь дикий способ выбора моделей!

Он откинулся на стуле и строго посмотрел на меня, меняясь в лице.

— Да вы сядьте, чё так волноваться? Сейчас отвечу, хотя в буклете всё было, что ж не читали-то? Нехорошо. Разрабатывали в Департаменте, утверждали Смотрящие, на самом высоком уровне. Понимаете… Если уж вы — я имею в виду землян, в реальных или мало-мальски реальных мирах, пардон, регулярно лажаетесь, то нам приходится подсовывать вам те модели, которые вам же самим и нравятся. То есть те, в освоении которых земляне, пусть и виртуально, достигли весьма впечатляющих результатов.

От нервности в душе и теле мне показалось, что стены родной хаты зашатались.

— Что нравится? — вскричал я. — Мертвяки ходячие?!

— Извините, молодой человек, — учительским тоном возразил агент, — анализ был сделан комплексный и очень объективный! Всё честно! Количество пиратских скачиваний, объёмы бумажных и электронных тиражей и продаж, число комментариев на сайтах и форумах, отзывов… Что за сомнения! Да мы всё медийное и информационное поле перелопатили! Принимались в расчёт фан-клубы и сообщества, ролевые игры и индустрия фан-одежды! Число писателей и произведений, сами припомните, кто, сколько и чего конкретно пишет. А сайтов специализированных сколько и каких? А музыка! Сленг, в конце концов! Всё нашли и всё учли, никакой халтуры! Что вы на меня так смотрите? Сами что читаете, а? На чём, извините, зашпиливаетесь долгими московскими вечерами? Или только в Автокаде работаете, за родной цех болеючи?

Я поник. Читаю, как же без этого.

Мало того, недавно я ещё и пописывать начал.

Завёл полгода назад раздел на Самиздате, вот и складываю туда потихоньку свои творения. Рассказики-тазики, стишата-ушата. Пока что без особых успехов, посетителей маловато. Я бы даже сказал, что их как бы и нет вовсе. Но не унываю, стараюсь, тренируюсь! Попробовал начать писать роман. С ходу. Что-то не пошло. Что-то это всё очень долго и нудно, как оказалось, романы писать. И очень многа букаф нужно пропечатать руками, это ж каждый день работать надо! Была бы прога-самописка: надиктовал ей рыбу, включил определённый стиль — она пашет, выдаёт продукт. Потом подкорректировал, копирайт поставил — и за гонораром. Но такой проги нет, сколько я ни искал.

Так что крупная форма — это не моё, пока и на рассказах могу руку набить. Только вот как их опубликовать… Я не сдаюсь. Сегодня ночью после того, как матильда свалила, честно попробовал написать страницу. Правда, ничего из этого не получилось. Тупо пялился на экран монитора, а в голове почему-то звучали странные слова «заскорузлый», «осунулся», «дебелый» и «утлая». Ужасные слова, динозаврьи какие-то. Так и захлопнул бук. Осунулся, ёлки, в сторону подушки, до сих пор задавленный.

И в игрушки режусь, что я, старик, что ли! Семьи-то нет. Семьи нет…

А что, мне нравится. Стоп! Что тут может нравиться? Да что происходит?! Уговариваю или действительно?

— Отлично, отлично! Всё же нравится, да? Ну так и давайте без истерик и выпадений в прострацию! — резко крикнул гость, заставив меня очнуться от эфира сладостных раздумий и мечтаний. — Эти миры и локации точно соответствуют вашим же представлениям об идеальной среде, тайным и явным желаниям! Так же как с нашей стороны — Высшей Коллегией Департамента Переноса — признано, что подобные конструкты полностью, практически идеально подходят прослойке…

Тут он всё же замялся. Наверное, в быту милый, вежливый кадр.

— Оболтусов, — кисло подсказал я.

— М-да… Ладно, чего там.

И принялся рассказывать странное.

Первое.

Ареал сталкеров так и называется Зона — тут сложно чему-либо удивиться. Он почти в самом центре. Это Гиперлокация, с локациями и подлокациями внутри. Пояснять особо нечего, огромным народным оболтус-массам сталкерская тема отлично известна. По словам Елисея, там имеется всё требуемое и привычное адептам этой среды, уже не виртуальной. Я представил: «скадовски» и «кордоны», «лимански-хремански», бары «сторентген» и базы группировок, лежбища ушлых да жадных торговцев и полигоны аномалий с ништяками…

— А ведь в каноне километраж Зоны очень маленький, — заметил я.

— Потому что вы даже в этом врёте! — легко парировал агент. — Нормальный теперь там километраж, находитесь вволю, пятки стопчете.

Монстрятины в Зоне — на загляденье, в количестве и ассортименте, ничего не упустили, сволочи, всех гадов воплотили живаком. Артефакты, торговля… Аномалии присутствуют всякие, и они исправно работают, только ошмётки летят от оболтусов. Снабжение идёт через какой-то Канал, продовольствие поставляется лишь то, что «изначально принято» в этом мирке — хлеб булками, недорогой тушняк, соевая колбаса, мутный энергетик и прочая кака. Впрочем, я частенько подобным и питаюсь, лень готовить.

— А что за Канал такой?

— Вам лучше не знать, — отрезал он.

При моделировании были учтены фанфики и подражания, клоны и помотивники, Зону кое-чем подразбавили и существенно обогатили согласно творчеству авторов этой бесконечной книжной и компьютерной серии. Ужас! Вспомнив и добавив к самому множеству ещё и качество фанфиков да безумную фантазию самодеятельных авторов, я зябко передёрнул плечами. И это нам действительно нравится? Нравилось, чего там… Пока за ухо не взяли и туда не отвели.

Распределение по конкретным общинам происходит по прибытии, уже на месте, как я понимаю, кто-то в тамошнюю «Свободу» записывается, кто в «Долг», кто в бандюки. Ага, ясно, где соседушку искать. Ну и далее по списку.

— А заранее нельзя записаться?

— Вакансий не знаем… там текучесть кадров, среда сложная.

В общем, мир хорошо мне известный и понятный, но, как моментально выяснилось, ни разу не привлекательный, что-то неохота завтра же столкнуться с псевдоплотью и снорками в противогазах.

— Ну, как? — поинтересовался он.

— А «Фоллаута» там нет? — тихо попросил я.

А что, тот мир как-то поживей будет, города вполне приличные, почти нормальные, население разнообразное, порой весёлое, даже писатели среди прочих попадаются — вот кому бы дал бы в глаз от души!

Ну и девушки в наличии.

— Это же русский сектор, что вы, у вас своя программа, очень неплохая, кстати, знали бы вы, что приготовлено Китаю, — сморщился Палыч. — А за девушек вы так не волнуйтесь. И в Зоне они есть, правда, дамы весьма специфичные, на гитарах поют у костров хриплым голосом, водочкой балуются, подкопченные слегка, подкачанные. Что ж вы думаете, мало в России сталкеристок среди ваших…

— Оболтусов, — уже привычно суфлировал я.

Агент крякнул и кивнул.

— Или же, как говорит знаменитый персонаж одной из наших Платформ, «сильфид»… Ладно. И всё же? Выбираете?

Нет уж, торопиться не будем.

— Огласите весь список, пожалуйста.

Следующий знаковый ареал — Метро.

Проектанты поступили немудряще: сложили в кучу все описанные, и не только, линии метрополитенов родной страны, пристегнули к ним сначала настоящие, а потом и вранливые «секретные бомбоубежища», «закрытые правительственные линии», «подземные ракетные и исследовательские базы», привязали идиотические сверхдальние ходы, типа Урал-Москва, добавили в паутину горные выработки и «потерянные подземные города былых цивилизаций». Что из этого получилось — даже представить страшно.

Народу там живёт до чёрта, что и неудивительно, судя по обороту контента. Тепло. Погода не влияет. Да и поспокойней там, чем во многих других ареалах, монстров поменьше, фронтов мало, тупиков и схронов много. Есть какие-то вожжи, чтобы народ не разбегался, какие — пока не ясно. Воздух почти чистый, радиации нет. А вот еда… С едой плохо, почти всё производится из собственного коллективного говнеца: грибы белёсые, свинина, как бы чай, как бы квас-пивас. Зато сами антибиотики выращивают, и даже калики-моргалики пекут!

Канал у них тоже работает, только по-другому принципу.

— Чаще всего комплектуем поблизости наземные склады, а они их ищут. Однако и подземные подсовываем. Тут, конечно, есть свои сложности, люди книжки серийные читали, всё об этих складах знают. Из-под земли вовремя выскакивать и добывать непросто, монстры традиционно склады караулят, а сталкеры, например, не будь дурни, в этот ареал захаживают на скоротуху и такие склады нещадно бомбят… А тех монстры жрут. Да и из других анклавов заходят охотники. Бывают даже межареальные стычки.

— Вмешиваетесь?

— Пока нет. Зачем?

С ассортиментом нечисти тоже всё хорошо. Так же, как и с различными политическими движняками, кого только не встретишь под землёй! Это самый политизированный ареал: на станциях идут постоянные выборы-перевыборы, пикеты и демонстрации, случаются локальные конфликты и борьба идеологий. Кто Сталина ждёт, кто Ганди, кто Леннона.

Не, не! От политики я сбоку! А вот то, что в «метре» много укромных мест… Можно ведь и на говноферме какой-нибудь перекантоваться, где не стреляют сдуру и фанаты не ходят с плакатами, кто же туда зайдёт лишний раз? Климат стабильный. Но…

— Неужели они так и сидят внизу?

— А куда им деваться, оболтусам? Думать надо заранее. Да не волнуйтесь вы так! Большинство настолько привыкает, что их и палкой на поверхность не выгонишь! Ходят только «нижние сталкеры», правда, сталкеры настоящие их за коллег не считают, мнут подземникам бока… Вот ещё что. Ваша личная карта зарегистрирует выбор ещё здесь, на Земле, под это выделяются ресурсы. Нет, путешествовать, конечно же, можно, если осторожно, но в чужой клан уже не войдёшь и матпомощь там не получишь. Жильё, к примеру, не купить, и прописки не будет. Кто-то убегает, большая часть обустраивается, обминается. Да и спокойно под землёй, если не соваться в опасные места. Климат стабильный. Не знаю, лично я бы именно там обосновался.

Не, что-то не хочется мне говнодельным питаться.

Да и страшновато, я с киндеров темноты боюсь.

Далее агент рассказал про Эльфятник — это обширный ареал фэнтези-культуры, прилично разбавленной оболтусами. По внешнему виду и первично видимым условиям данная среда, пожалуй, самый симпатичный и нарядный мир. Залитые солнцем полянки и изумрудные лужайки, травы-муравы, дубы-колдуны, дремучие и не очень леса, непременные жёлтые дороги среди дубрав, одинокие высокие замки густой россыпью, правда, всё больше разрушенные. Есть европейский сектор, тот заточен под орков и пендальфов 80-го уровня, есть славянский, примерно поровну.

Стык ландшафтов, между прочим, а это круто и красиво, не Болота сталкерские.

Ещё есть Стена. Точнее, Стены, их несколько, все с заставами поверху и постоянным гарнизоном. Немного разные, очень высокие, до километра в высоту доходят. Есть ледяные, есть лубяные. Это не страшно, их легко обойти сбоку.

Всё там, как обычно: орку орково, гоблину своё, лешему тоже особое.

В принципе жить бы там да жить… Только вот какая неувязочка вышла: в реале фэнтези-народы оказались куда умней и практичней, чем в книгах, и быстро поняли, что земляне им вообще не нужны. Ни в качестве консультантов, ни в виде прогрессоров, ни в амплуа клоунов. Конкуренты в чистом виде, да и только. Что земляне могут привнести в текущую эльфийность, кроме всепоглощающей оболтусности?

— Там самая большая смертность.

Вот то-то и оно! Впрочем, если не соваться к местным…

А если и есть в чём потребность: сходи, например, к сталкерам, махнись нужным, с ними у эльфов мир. Или под землю слазай.

В книжках все эти гномы да эльфы людей постоянно привечают, внимают, рот открыв, и подчиняются в геройских битвах. А ещё непрерывно набираются от землян полезных знаний, прогрессируют электротехнически и оружейно. В реале же оболтусы, как быстро выяснилось, не то что микросхему, многие и таблицу умножения не помнят…

— И говорить не хочется, — грустно констатировал агент, снова прочитав мои мысли. — Позор семьи.

Сам же мир ареала Эльфятник вылепился несколько отличный от штампов книжных и киношных. Эльфы, например, получились какими-то не вечными, это запрещено Смотрящими, не в уровень будет. Магии на территории почти нет, только слабенькая, самого начального уровня! Артефакты — пожалуйста, амулеты всякие встречаются, тоже хилые. Так, чтобы силой мысли и высокой внутренней энергичности камень передвинуть или огненный шар метнуть — фиг.

— Ибо таковой силы нет даже у Смотрящих. Кстати, это полностью авторский конструкт, учтена специальная страта. Я даже знаком с уважаемым Автором материального воплощения, — похвастался Палыч. — Неплохой писатель.

Интересно, интересно…

— Скажите, если это не тайна, а полностью фантазийные миры у Смотрящих есть?

Он удивился.

— Для чего бы они потребовались? Такие мирки не прогрессируют, тысячелетиями живут как замороженные. Оболтус в них замерзает, не двигается в развитии. А в автономном режиме такой мир нежизнеспособен.

Тем не менее плотность заселения в Эльфятнике большая.

Манящий мир, романтичный. А если и мне…

— Должен сразу вас предупредить, контингент присутствующих в секторе весьма специфичен, — гость быстро дополнял вербальные картины. — Он, конечно, везде непрост, но уж тут… Это не просто оболтусы, а сверхинфантильные оболтусы с пеленой в мозгах, часто конкретные ботаны. Всё с луками и топориками норовят да сразу против орков, глупенькие. Много просто ненормальных, так что это учтите сразу! И городков там практически нет, всё больше замки и деревни в четыре дома.

Тут я вспомнил ясноглазую Людку Мясникову из соседнего отдела. Светлая, мать моя, эльфийка двадцати восьми лет с голенастыми ногами в синяках и ссадинах, по выходным за Химками по травяным полянам заповедного леса бегает — с распущенными волосами и песнями под лютню.

Вспомнил и заунывал.

— Надо отметить, что и заболеваемость в Эльфятнике приличная, — заключил Елисей Палыч, — больше чем у остальных. Простывают часто, травмируются. Технику безопасности игнорируют.

Туда мне тоже не в кайф. Хотя в голове подержу.

Четвёртый ареал Рассадника — достаточно большой по площади, хотя, как недавно выяснилось, ещё и подземный мир Метро полностью не обсчитан специалистами Департамента. Строители хреновы, чертежи, что ли, потеряли?

Короче, это сектор исторических попаданцев всех мастей, с множеством подсекторов.

Или Историчка. Или Поп-ареал. Или Попа. Или вообще на букву Ж.

Структура его достаточно проста, да только на бумаге, на поверхности границы вообще строго не черчены. Есть, например, подсектор попавших в прошлое, там имеются свои подзоны: в том числе «чингисханское» и прочие средневековья. Условно разграничены обширные территории допетровского и петровского времён — до черта всего, быстро и не перечесть.

— И что, прямо татаро-монголы по степи бегают?

— Скачут, зачем бы им бегать. С саблями! — отчего-то развеселился мой куратор. — Но их немного.

— Как так немного? — Я возмутился, вспомнив школьные учебники. — Вы хотите сказать, что в тамошних степях монгольский тумен равен стрелковому взводу?

— А вы знаете, сколько человек во взводе? Ха-ха! Ну а как иначе-то? Подумайте сами, уважаемый Степан, — предложил Елисей Палыч, — что в противном случае будет с геройскими попаданцами? Вырежут ведь их за неделю, если тумен полнокровный. Так что всё пропорционально.

— И с фашистами так?

— С фашистами всё в порядке, живут, курилки, — успокоил меня агент. — Исправно маршируют не очень большими группами под «Erika» и «Horst wessel lied». Даже танки «Тигр» имеются! Их, правда, оболтусы постоянно подрывают, не привыкли вы беречь реквизит, молодёжь, всегда вам папка новое покупает…

Да, да, там наособицу разместилась подзона попавших в Великую Отечественную войну!

— И к Сталину бегают?

— К четырём, один Сталин не справляется. А как же… Очередь, предварительная запись в регистратуру, талоны. И полиграф в кабинете стоит, а рядом энкавэдэшник с плёткой. В общем, вождь ими постоянно загружен.

Популярная локация.

Соответственны и названия: Война, Иванка, Петровка, Хрущи. Ну и прочее.

Пятым числится ареал постапокалиптического мира, который так и называется — Постап или, как иногда говорят аборигены, Капец.

Самый большой.

Определённый интерес представляют локации попаданцев в сконструированные синтетические миры, где куски городов и весей проваливаются и сливаются с разными инопланетными фрагментами. Так как все подобные популярные сюжеты катастрофичны и чаще всего вранливы, то тут им самое место. Из хорошего: там есть самые настоящие города и посёлки. И народ поинтересней обретается. Ништяков поменьше, скучновато порой.

— А какие там города имеются? — живо поинтересовался я.

— Если речь идёт о самых крупных, то это, конечно же, Усть-Попадонск и Попадонецк. Первый стоит на морском побережье, весьма удобный, вот только подвержен сезонным стихиям, пару раз даже цунами накатывало, он рядом с цунамистами-затопленцами… А вот Попадонецк почти в центре стоит, уютный городишка, хотя там свои сложности есть, да и среда поагрессивней будет — Зона совсем рядом. Ещё и из метрополитена к ним регулярно лезут, там неподалёку выход вентиляционного ствола совершенно секретной ветки Чебаркуль-Москва, да и станция «Новокузнецкая» недалеко.

— «Новокузнецкая» же в центре стоит! — не понял я.

— Не уточнял. Наверное, игры пространства, петлевое сжатие, я в эти тонкости не вникаю, — охотно пояснил Елисей.

Тоже интересный вариант!

В ареале есть и радиоактивная зона, она конструкторами предусмотрительно отнесена на север, к самому краю локации, где уже нет соседей. Но оттуда всё равно иногда сквозит. Местности локации образно называются Пустошами, и в них живут адепты соответствующих миров и культур. Всё развивается по законам ПА-жанра, по локации постоянно перемещаются мутанты в преобильном количестве, небольшие банды. Есть базы, схроны — этих очень много — и страшные посёлки людоедов. Работникам Департамента-11 порой не просто отличить своих подопечных от существ смоделированных, это определённая проблема.

Желающих попасть туда достаточно немного, контора в несезон иногда подумывает о закрытии — нерентабельно. Но потом положение дел меняется, выживальщиков прибавляется, и плонентяне на время успокаиваются.

Зона Вирусов в описаниях почти не отражена, вот её точно собираются сокращать: мало желающих, когда не в книжке. Несмотря на чрезвычайную популярность поджанра на мягких диванах, на деле население анклава во многих секторах оказалось небольшим, на поверку выяснилось, что никто особо-то не хочет щёлкать при движении, светиться в темноте или захлёбываться в здоровенных волнах. Так ведь и там ещё живут, курилки! Есть чудаки.

— Елисей Палыч, так они же радиацию могут занести другим!

— Бывает и такое. Что делать, издержки Модели, стараемся как-то отслеживать. В этом ареале вообще много тонкостей и нюансов, всех я, к сожалению или к счастью, не знаю. По вполне понятным причинам сам на Рассаднике не бывал.

— Как же! — Я оторопел. — Так подробно рассказываете…

— Так по методичкам, отменно наш методический отдел работает! — гордо заметил агент. — Девчат даже особо премировали в прошлом квартале, да… В свете этого, приготовьтесь к тому, что многое вы узнаете, только прибыв на место, а что-то может оказаться вообще не таким, как я описываю. Всё течёт, знаете ли, всё изменяется.

— Новые ядерные удары, надеюсь, не наносятся?

— Ну, вы прям как маленький. Впрочем… М-да. Эх. — Он немного помолчал. — Знаете, а ведь у нас были сторонники внедрения такой отвратительной функции. Хорошо, что ветераны Департамента вмешались. А иначе бы…

Я представил, как некие оболтусы Постапа сдуру подрывают очередной ядерный фугас вблизи Эльфятника, и подумал, что при таких раскладах Нижний Кондюй, может, и получше будет.

И всё-таки — нет!

Не смогу я в Сибири или на Дальнем Востоке чалиться. Сейчас ещё куда ни шло, но после резкого сокращения тамошнего и так невеликого мирного коренного населения… Зэки и оболтусы в квадрате — посреди мёрзлой тундры в полярной ночи! Ужас. Читал я как-то Шаламова, спасибочки.

Так что понадеемся на мудрость ветеранов Департамента, вечного им здоровья и жизненных сил. Подожди, ты что, Стёпа, допускаешь, что и у Смотрящих в Департаментах могут быть остолопы и оболтусы?

Рядом опять послышался тихий вздох. Вот это номер… Опупеть!

— Такова жизнь, Степан, и у нас кадры решают всё, ничего не меняется. Не было бы проблем с кадрами, разве мы с вами возились бы тут? Разве бы выращивали со всем тщанием и прилежностью?

Выращивали? Запомню. Ладно, поехали дальше.

— Поехали дальше, Елисей Палыч, — чуть ли не скомандовал я.

Он только горестно кивнул.

Непростая у них работа.

Шестым и последним ареалом был отдельно выделенный из бездействующего вирусного анклава Зомбятник, как же без этого. Самый молодой из всех.

— Как-то не хотелось заигрывать со Смертью, дорогой мой Стёпа, — пояснил визитёр. — Это вы не знаете, к чему такие игры приводят… А мы знаем. Однако слепили!

Территория очень необычная.

Самая необычная из всех, пожалуй, сплошной разрушенно-заброшенный мегаполис, населённый стадами неутомимых зомбаков. Среди развалин идёт сплошная и непрерывная стрельба, над мегаполисом стоит запах пороховой гари и разлагающейся плоти. Расход патронов огромный, постоянно приходится забрасывать, Канал работает очень плотно.

— Что ж они всех зомбаков не перестреляли-то? — устало так спросил, голова уже пухнет.

— Так они же респавнятся! Как все прочие сущности Зомбятника, — так же устало ответил гость. — Слушайте, Степан, у вас случайно сосисок нет? Может, отварим?

— Откуда у оболтуса сосиски? — самокритично признался я, чего теперь скрывать, одни рыбки сушёные к пиву остались. А в магазин я ещё не ходил.

— Ах, как же всё это плохо, — Елисей Палыч загрустил. — Мне ведь особо-то нельзя голодать, язва может проявиться.

— Пельмени есть сибирские! — вспомнил я, довольно сильно хлопнув себя по лбу, аж ладонь зачесалась. — В морозилке. Правда, давненько уже лежат, да что им там сделается… Как вы думаете?

Агент посмотрел на меня даже с уважением.

— Жениться бы вам вовремя, Стёпа, и не было бы мук выбора. Пойдёмте варить.

И мы двинулись на кухню, продолжив разговор уже там. Пока в единственной моей кастрюле закипала вода — полный газ дал, плитка хорошая, неизношенная, редко используемая, — я успел узнать новое.

— Главная проблема зомби — это их высокие бродячие и кочевые свойства, разбредаются, гадёныши… Мы особую стоп-программу внедрили, пока глючит, и это недопустимо… Вы представляете себе реакцию соседей? Человек честно выбирал, выбрал себе, например, Постъяд, ходит там тихо-мирно, облучается помаленьку, ништяки ищет, с мутантами по мере необходимости воюет, а тут ещё и зомби на его территории, откуда ни возьмись, стадами! Оно ему надо? Я уже не говорю про спецзомби!

— Так там ещё и морфы есть? — уже чёрт знает в который раз встревожился я.

— Немного не так. Кое-что есть, конечно! А как же без сюрпризов, нельзя, цельность картинки пострадает. Хотя некоторые поселенцы Зомбятника были бы не против… Прыгают, родные, питаются.

— Чем питаются? — сглотнул я.

— Человеческими жертвами питаются, — со значением подняв указательный палец, вкрадчиво пояснил Палыч. — Аль забыл?

— П-помню.

— Вот и помни… О! Кипит! Вода бьёт ключом в сказочном сосуде, над распустившимся желтым цветком волшебного кулинарного огня! Кидай.

В общем, в Зомбятник я тоже не хочу.

Вот и весь ассортимент.

— Елисей Палыч, а нормальные, обыкновенные городки на планете имеются? Чтобы с нормальными же людьми и чтобы вовсе без монстров и психов? — с последней надеждой спросил я. — Ведь пишут же такое писатели.

— Конечно, пишут, и хорошо порой пишут, — он охотно согласился, с полной готовностью. — Да кто их читает? Ведь мы моделируем устойчивый тренд! Культуру, если хотите! А на нормальное спроса нет, значит, и тренда нет.

— Понятно, — тут уж мне совсем крепко взгрустнулось.

Вовремя поспели спасительные пельмени. Когда ещё такое поем.

Елисей Палыч продолжил:

— И последнее, о чём стоит упомянуть, — «Танки». Хотя это несущественно.

— Точно! — вскричал я. — У нас же охренеть какое множество танкистов, уже пятая часть вышла!

— На словах! — строго поднял палец Елисей. — В виртуале! Танки — сложная военная техника, надо или послужить в танковых войсках, или жить по-технически. И сколько таких среди оболтусов? Проект провалился очень быстро, скандал поднялся после того, как за день сгорели семь экипажей… Игрецы-виртуалы быстро поняли, что в реальности гореть в танке плохо. Реальной практики у них нет, однако фантазии хватает, и они представляют, каково это: ухаживать за сложной военной техникой, ремонтировать, ворочать рычаги и испытывать удар болванки по броне. Девочки наши подсчитали — расход прогнозируется сумасшедший! Проще их здесь в землю закопать, ха-ха! Да и сами игрецы поголовно начали отказываться от бывшего увлечения…

После обеда мы вернулись в гостиную, где я уже быстро принял последнее решение:

— В Попадонецк хочу.

— Что так? — спросил агент, тем не менее сразу соглашаясь. — Хотя правильно, место для вас.

Я всё равно пояснил:

— Городок всё же. Да и поспокойней, как мне кажется.

После окончательного решения Елисей Палыч достал из коричневого портфеля целую кипу бумаг, большая часть которых была уже заполнена, и я приступил к процессу подписания документов, одновременно слушая последние инструкции:

— Перенос состоится сегодня в двенадцать часов, уже скоро. Сейчас я вам вручу статус-пакет: личная карта и подъёмные в тамошней валюте, на первое время вполне хватит. Жильё снять, оружие простенькое купить… Текущих цен не знаю, однако не думаю, чтобы они сильно изменились от цен месячной давности, когда статус-пакет последний раз индексировался… Теперь о самой технике переноса. Переноситься будете в пузыре, слышали уже?

— Слышал, но представляю плохо.

— Я поясню. Технология такова, что живые объекты перемещаются исключительно в капсулированном виде.

— Почему?

— Потому что шевелитесь вы, сколько ни инструктируй! Хоть чуть-чуть, самую малость, на микрон. Шевелиться же нельзя в принципе, сразу на молекулы рвёт. А вот в пузыре…

— Можно?

— Хоть танцуйте там, — разрешил он. — Далее. Переносится всё, что попало в пузырь, то есть в сферу диаметром в два с половиной метра.

— То есть и стул перенесётся?

— И даже кусок бетонного пола, если у вас тут полы халтурно сделаны. Соответственно, есть смысл подумать, что с собой взять, в магазин сходить не мешает, по сусекам поскрести. Советую вот что, сам недавно узнал. — Он придвинулся ко мне, чуть наклонился и тихо произнёс доверительным тоном: — Купите упаковку бульонных кубиков! Они там в большо-ой цене… А здесь стоят недорого.

Не знаю, почему, но я уже успокоился. Что теперь ёрзать.

— А где старт?

— Сейчас определим.

Он встал, походил по комнате и вскоре выбрал место. Елисей Палыч посмотрел на пол, затем вытащил из кармана рулончик черного скотча.

— Ножницы подайте, Стёпа, будьте любезны.

Отрезав совсем небольшой кусочек, он присел, быстро прилепил его к полу посередине комнаты, тут же поскрёб его пальцем и снизу же сказал:

— Хрен отдерёшь, отличная вещь этот спецскотч. Жаль, что нигде не используешь. — И уже выпрямившись, добавил: — Вот тут табуреточку и поставьте, что на кухне стоит. Ровно в двенадцать садитесь и просто ждите. Фуф, вроде всё сделал… Давайте прощаться, хотя, может, ещё и увидимся.

И кто сказал, что в космонавты долго готовиться?

— И последнее.

— Слушаю.

— А почему всё-таки оболтусы идут на выселки? Что, более страшных язв у общества не имеется?

Он даже раздумывать не стал.

— Потому что вы — ось главного дурацкого механизма. Вы развращаете остальных. Вроде нормальные, а ненормальные… Работать можете либо по полгода продавцами, перескакивая из одного торгового центра в другой, от чего торговле один вред, либо планктоном. Под вас общество вынуждено плодить глупые фирмы и фирмочки, которые ему в принципе-то и не нужны. Не создавая ничего полезного, вы постоянно потребляете, а к самообслуживанию неспособны. Это вы только говорите, что самостоятельны и никто вам не нужен. Всё не так! Вам нужны медики и полиция, армия для охраны и социалка. Вы жрёте еду и топливо. Вам нужна мощнейшая государственная машина! А реально работать некому. Поэтому постоянно завозятся гастарбайтеры, которые вместо того, чтобы поднимать собственные экономики, охотно ломятся сюда, как пчёлы на мёд… Вы ноете, гастарбайтеры злятся, дальние страны прозябают, европейская культура исчезает, имеющие детей заражаются эгоистическим бездельем… Общемировой дисбаланс! И вся эта зыбкая конструкция вяло крутится посреди страны, отвлекая колоссальные силы и средства. Остановить её можно только одним способом — надо изъять основной опорный элемент порока, то есть саму прослойку не способных к деятельному труду людей, будь то создание семьи или производительный труд.

— Есть ещё бабушки-дедушки…

— Они с внуками сидят, полезное дело, — прервал меня Елисей Павлович. — Пап-мам воспитывают, жизненный опыт передают. А вы что можете, скажите-ка? «Не работать, не жениться, не рожать» — вот ваше кредо. Балласт. Кстати, чтобы вы знали, программа универсальна и действует даже в США.

— Да вы что! — Не, Толян точно чокнется, если узнает!

— Вот так вот, вас везде есть, молодой человек.

Попрощались.

Спрашивать и уточнять мне уже ничего не хотелось, и потому, быстро и скомканно попрощавшись с вербовщиком, оделся и отправился в магазин.

…В назначенное время я уже сидел на стуле, одетый во всё максимально ноское и практичное, что смог найти в шкафу и кладовке — от джинсового костюма и крепких башмаков до модной туристической куртки. Всё новенькое, с иголочки, когда я в последний раз на природе был… За спиной висел новенький рюкзак, его вообще ни разу не использовал, и зачем только покупал лет пять назад… А всё подружка одна, неуёмно-туристическая. Ну их, активных баб, тупые матильды лучше. Впрочем, вот снаряга и пригодилась.

Прощай, Мир! Земные дела закончены. Квартиру законсервируют без меня, никому она не потребуется, теперь вокруг много пустых квартир.

В рюкзаке лежало то нужное, что мной было назначено таковым.

Всё не влезло, поэтому на коленях лежал пластиковый пакет с кубиками. Правда, кубики не совсем те — бульонных в ближайшем магазине не нашлось, а дальше идти поленился, решив вопрос нестандартно: взяв кубики с непонятной надписью «Букет приправ». «Виза» была пуста, а с налика сдачи у пожилой толстой продавщицы не было, она почему-то предложила мне взять сдачу чёрным и красным перцем. Мне было до лампочки, если честно, — взял, по пять больших пакетиков каждого, бросил к кубикам.

Так и сидел с «букетом», пока не появился пузырь.

Дышалось легко.

Поначалу пузырь был прозрачным. Протянув руку, осторожно потрогал стенку — гладкая, скользкая. И холодная. Потом поверхность сферы помутнела и вскоре стала полностью матовой. Не было ни вибрации, ни шумов.

Ровно в двенадцать что-то случилось, я задницей почувствовал… лёгкий толчок табуретки и нарочито бодро крикнул пузырю:

— Поехали!

Может, в ЦУП-11 услышат, запишут для потомков.

Пузырь щёлкнул, будто кто-то тумблер перекинул, что-то упало, кто-то тихо выругался.

— Ты посмотри, сколько у них гагариных!

— Звук выключи… Так, где он сейчас болтается?

— Ионосферу проходит.

Опять щелчок, и тишина.

Значит, действительно поехали.

Глава 2

Человек из пузыря. Первые шаги в Попадонецке

Пузырь лопнул громко, с тугим, сочным звуком — б-бук!!!

А опадал медленно, больно толстые стенки зафигачили в Департаменте-11. Скользкие ошмётки тихо валились на землю и растворялись буквально на глазах — в желе, и в грунт; жаль, хотел себе кусочек взять, на память.

Секунды шли, а я так и сидел на кухонной табуретке, прижимая к груди пакет с блоком кубиков — космонавт посреди грунтовой площадки.

Для начала увидел забор — невысокий, из серых досок.

Никому и никуда он не упёрся. Никому, потому что аварийно накренился, а никуда, потому что просто стоял, ничего не огораживая и ничего же за свою дощатую спину не забирая. Всего метров сто, обе стороны просто тупо обрываются среди лопухов. Вполне земных лопухов. Понизу — блекло-зелёная травка, это хорошо, значит, растительность в этом секторе есть. О, и кусты вижу!

Несколько приободрённый, я перевёл взгляд. Слева от забора стояла покосившаяся дощатая же будка, похожая на дворовый туалет в одно очко азиатского типа, справа — вообще ничего. Зачем тут вообще туалет нужен, что за люди мимо этой рухляди прогуливаются? По ту сторону забора на металлической вышке был установлен приличных размеров цилиндрический стальной бак с мощными заклёпками, что-то типа накопителя водокачки. Бак мятый, облезлый и ржавый, сбоку — кривая лесенка опускается почти до земли, но лазить на неё не стоит, вот-вот отлетит. За баком притаился какой-то сарайчик, сколоченный из старых ящиков, к нему прижался железный гараж-контейнер с приоткрытыми воротами.

Треть забора поверху украшала путаная колючая проволока. Почему я увидел именно забор? Сидел так — мордой на него.

Красновато-серо-жёлтое небо висело надо мной.

То самое, тревожное, жестяное, постапокалиптическое, вот и сподобился, получи, Стёпа, персональный Lost. Я даже не сообразил сразу, где бы такое небо было уместней, в «Фаллауте» или в «Санитарах». И тучи — ржавые, низкие, вязкие…

Судя по всему, меня десантировали на окраине города.

Точка приземления случилась на небольшой возвышенности, даже не на холме, так, бугорок пологий. А город лежал чуть ниже — до него всего с километр. Что сказать с первого взгляда и дальнего расстояния… Более всего Попадонецк был похож на вполне обычный небольшой среднерусский городок, но только без стандартных пригородов с маленькими домиками и садово-огородными участками, растянутых на три автобусные остановки. Территория застройки обрывалась резко.

Вставать я не торопился, удобно сижу, далеко гляжу.

Много двухэтажных домов, а уж три этажа — предел местных архитектурных высот. Черепичных крыш маловато, а вот кровель со ржавыми листами бывшей оцинковки хватает. С того места, откуда я заинтересованно разглядывал окрестности, остальные архитектурные особенности городка были неопределимы. Вроде бы и «сталинки» имеются, но и что-то западное угадывается. А вот и четыре острые готические башенки по углам городской ратуши, её всегда так рисуют! Откуда в русском городе взялась ратуша?

Ближе к дальней окраине высилась пожарная каланча, на таких раньше развешивали для просушки серые пожарные рукава, чуть правее — красный столбик нормальной водонапорной башни. Ещё ближе — разнообразие небольших крыш разбавляли шпили каких-то культовых сооружений.

Вот чего не было, так это православной церкви. А почему, спрашивается? Да потому что никто их никогда в подобных постапгородках, как и в городках попаданческих, не описывает, отчего-то не жалуют наши фантасты культовые объекты православной культуры, неромантично им, стервецам, неапокалиптично, видите ли. Улицы? Точно вижу пока только одну, главную — Мейн Стрит или ул. Ленина, скоро выясним, если сразу не сожрут.

Вдали, через дикое поле, невысокой полоской жиденький лес с разрывами и островками зелени, вполне может быть и так, что в прототипе там некогда были искусственные насаждения, а волнистые поля исправно обрабатывали сельхозмашинами. Справа от города — что-то явно неземное: нереального вида высокие угрюмые горы — одинаковые пики чередой поднимались над полосой густого тумана.

Ниже тумана в одном месте что-то поблёскивает, похоже, это река.

В целом — ожидаемый пейзаж.

Что сижу-то?

Только я встал, отставив табуретку в сторону, и повернулся на сто восемьдесят градусов, как тут же увидел людей.

Их было трое. Я на всякий случай табуретку-то с земли поднял, сразу зажав одну ножку в руке — машинально получилось, неудобно держать вместе с пакетом.

— Здрас-сте.

Под ногами хлюпал кисель из пузыря.

— О! Ещё один придурок с бульонными кубиками прибыл! — хрипло заметил наблюдательный мохнобровый бородач в телогрейке защитного цвета.

Кроме ватника на следопыте мной были отмечены и должным образом оценены: старая чёрная шапка-ушанка, потёртый кожаный солдатский ремень с выгнутой и надраенной до блеска пряжкой, прохоря гармошкой и обшарпанный автомат ППШ на груди.

— Чё, поди, Палыч насоветовал? Кампец, братва, паразиты в штабе! Обленился, смотрю, Департамент, обленился… Не следят за ситуацией. Этим кубикам тут грош цена, паря, вы ими уже весь Донецк завалили!

Я молчал, что тут скажешь. Вот такие же мужики по Чокурдаху и ходят. Правильный ли ты выбор сделал, Стёпа?

— Третий с утра рухнул, продуктивно сегодня трасса работает, — пробурчал стоящий рядом с бородачом сухой мужичок в чёрном кожаном пальто с поднятым воротом и изящно сплюнул в сторону разлагающегося киселя.

С правой стороны у лысого висело что-то типа обреза с тремя стволами, плащ на поясе слегка топорщился, и там что-то боевое прячется.

Почесав лысину, «кожаный» спросил у товарища:

— Полкаш, а ты заметил, что у него пузырь был новой модификации, с фиолетовым отливом? Модернизируют транспорт… Коллега, вас трясло на трассе?

— Не-ет, — выдохнул я, всё ещё прижимая к груди табуретку.

— Точно, модернизируют, — с каким-то непонятным сожалением утвердился лысый мужик. — Меня, помню, колотило, как на аттракционе… Ну, добро пожаловать в Рассадник, юноша.

Старик нашёлся, тоже… А самому лет, может, даже меньше, чем мне. Да и бородатый не в годах, хоть и пытается искусственно состариться до уровня опытного брянского партизана. Оба — в нормальных возрастных рамках «оболтус обыкновенный», такие под пенсионную программу не попадают, рановато.

— Кубики сюда давай, что ли, куплю за нормальную цену, в кабаках тебе такую не дадут. А нам в рейд топать, пригодятся в дороге, — протянул толстую руку партизанистый Полкаш. — Чё замер!

В ночных московских подворотнях я бы себя повёл послушно, имелся печальный опыт общения с такой гопотой, а тут сразу подумал: какого чёрта он понты качает! Я же в другом мире, самое время для перековки! Вот только страшновато что-то. Интересно, а там точно туалет?

Кажется, я понял, кому и зачем он тут нужен.

— Ну!

— Отстань, старый хрен! — окончательно разозлился я, жаль, тонюсенько получилось, жиденько как-то. — Без тебя соображу, кому двинуть.

— От, борзота пошла! — встрепенулся ватник с нехорошей ухмылкой. — Давай, кому сказал!

Брянский уроженец попытался направить в мою сторону автомат, наверное, больше символически, чем на деле — для обозначения статуса. Но и этого Полкашу сделать не дали. Третий участник драмы с прибытием — среднего роста накачанный стриженый блондин в отечественной армейской «цифре» — спокойно схватил ствол одной рукой и плавно пригнул ППШ к земле.

— Ты что делаешь, обл… К шерифу в гости захотел? — резко поинтересовался он. — Порядки с полок выдуло? Машешь тут стволом.

Полкаш и не сопротивлялся, словно ждал именно такой реакции товарищей. Ага, ясно. Спектакли играют перед новичками.

— Да поставь ты табурет, чечако, никто его не украдёт! — опять заговорил белобрысый качок. — Хотя нет, тут не бросай, вот это уж точно продашь, крепкая конструкция, а у нас столяров мало, почти что тю-тю столяров, одни плотники-залётники… Голову не парь, проблем нет. Полкаша Колей кличут, он нормальный человек, только вот быстрый очень, напористый, партизан же, уле… А меня Володей зовут. Кличка Вудсток. Такой же позывной, так и называй.

— Да… мне по жбану, как тебя называть, — смело отозвался я, вспомнив последние прочитанные книжки. — Навалились гурьбой, ещё пузырь не впитался. Нет бы помочь новенькому, подсказать чего! И не бульонные у меня кубики, а вовсе даже «Букет приправ»! Ладно, проехали. Без вас разберусь.

Кожаный тихо присвистнул.

— Не брешешь? — бородач сделал стойку. — Покажь.

Я отрицательно качнул головой — вам только покажи, дьяволам, — но потом, подумав, вынул и предъявил упаковку.

— А он из умных будет, — внимательно прочитав надпись, отметил лысый. — Такому и помочь не грех. Помнишь, Володя, как тебе помогли?

— Помню, Герцог, помню. Как зовут-то?

— Степан Гунов.

— Че-его? — громко изумился лысый, на какой-то миг теряя тщательно оберегаемую вальяжность. — Да не бывает таких фамилий! Гонишь!

Калики-моргалики, как же мне всё это фамильное проблемство надоело! Ну, родители дорогие… В моем скупом московском кругу все давно привыкли, тут же предстоит остроумную хрень выслушать заново.

— Диверсант он, товарищи, — по-бывалому объявил наглый партизан, опять подхватывая ППШ, — засланный казачок. Во всех пиндосовских фильмах у русских такие фамилии. Гунов да Благов!

— Ещё Гоголь бывает, — несколько отстранённо заметил Вудсток, пожёвывая сухую травинку. — Так не пойдёт, погоняло есть нормальное? Ну, кличка.

— Не обзавёлся как-то, — зло ответил я.

Не говорить же им, что в школе меня звали Гуней.

Полкаш с Вудстоком выжидательно посмотрели на задумчивого Герцога, словно требуя от него какого-то важного действия. Тот, не сходя с места, вытянул в мою сторону руку с указательным пальцем пикой.

— Гунном будешь, солидно и веско! И никаких насмешек.

— О! Герцог, как всегда, в отжиге! — вскричал партизан. — Самое оно! А то Гунов… прости господи, как не родной.

— Герцог у нас в Попадонецке первый по этим самым погонялам, — снисходительно поведал качок. — И главный наш регистратор, всё помнит, не обманешь, держатель реестра, так сказать, раз уж он обозвал, так тому и быть. Повезло тебе, новенький, обычно он деньги за такой креатив берёт.

— Помогать так помогать. — Герцог был по-прежнему солиден.

Я несколько секунд подумал. А что! Гунн — это круто! Не Шуруп с левой резьбой, и не Отмычка. Вполне в жестяной стилистике, хоть в настоящую книжку вноси.

— Ну, чё?

Столичная выучка не позволила мне кинуться на первое же предложение, каким бы толковым оно ни показалось, так не делается.

— А если Лёд?

Троица синхронно сквасила рожи. Опять явно что-то не то Стёпа сказал.

— Если только двузначным, — фыркнуло из телогрейки.

— Не понял…

— А чё тут понимать? Даже Лёд-десять уже есть! Чириком за глаза зовут. А он: «Я — Лёд, я — Лёд…» Дерьмолёт!

Скептически глядя на меня, Герцог цыкнул зубом.

— Расход среди них маленький, вот в чём всё дело, — пояснил он. — В большинстве своём все Льды болтаются по городу, интриги ищут, корпоративные тайны выведывают, а чаще по кабакам шастают, к знакомым подсаживаются. Иногда мотаются с караванами в Усть-Попадонск, ещё реже ищут проходы на Землю. Зря, кстати, ищут, что там делать-то… Загребут — и в Чокурдах.

Я вздрогнул, услышав страшное слово, и снова замер, торопливо думая, вспоминая другие варианты.

— А Хантер?!

Партизан тихо выматерился.

— Хантером можно, могу записать, — покладисто пробурчал Герцог. — Там расход адский, очередь быстро двигается.

— Это почему адский? — насторожился я.

— Так они всегда в самые клоаки лезут! — перехватил ответ Вудсток. — Им по статусу положено, кто ж таким орлам даст по городку болтаться, так и конкретных люлей отхватить можно! Пива в кабаке не продадут. С этим у нас строго, назвался Хантером — хантери… Ну-ка, ответь, чечако, оно тебе надо, счастье такое?

Не надо. Точно не надо. Не хочу я что-то хантерить.

А потому хватит гадать, что бы я сейчас ни нагадал, всё уже забито, тут фантазия прибывших матрична.

— Согласен на Гунна! К нему, надеюсь, никакая миссия не приклеена?

— По-моему, в «Последнем откате» что-то такое было упомянуто… — вслух начал вспоминать Полкаш. — Или в «Закате»?

— Ни в «Закате», ни в «Откате», — решительно отверг предположение лысый.

— А в «Патронах»?

— Не помню там такого.

— В «сталкерах» читал. Там точно есть. Там вообще всё есть.

— А нас оно рюхает? Где мы, а где все эти «сталкера».

— Вообще-то, рядом.

— Да в тухес. Не припомню ничего по Гунну.

— Вот и ладно, свободная миссия будет у человека.

На том они и порешили, я дальше помалкивал. Герцог тут же взял мою личную карточку и тонким несмываемым маркером, которым подписывают оптические диски, готической вязью вывел с обратной стороны: «Гунн». И поставил подпись.

Вот я и влился.

— Всего три человека могут удостоверять, — прошептал сбоку партизан. — Проставиться бы надо, как на ноги встанешь.

Нормальные мужики оказались. Движимый чувством искренней благодарности, я полез в пакет.

— Кубиков возьмёте, ребята?

— Оставь себе, — остановил меня качок. — Мы сейчас в дальний рейд идём. Да и не за кубики тебе помогали, просто по-людски да под бодрое настроение. Потом проставишься, когда будет случай. А теперь слушай…

Следующие пятнадцать минут я внимательно впитывал инструкции.

Основное: в вольном городе Попадонецке много кабаков, ибо желающих заняться столь прибыльным делом среди оболтусов псевдоактивного типа всегда хватает. У большинства ничего не получается, владельцы очень быстро и качественно прогорают, поэтому стабильно работает не более пяти точек общепита.

Ещё есть две рюмочные, эти без горячего и холодного меню.

«1-я Рюмочная» расположена в тихом узком переулке возле кирпичного здания пожарной охраны, работает практически без закусок, посетителям предлагаются только дешёвые варёные сосиски собственного производства (соя плюс курятина), причём без хлеба. Хлеб тут вообще дефицит.

«Бутербродная» стоит совсем рядом от въезда в городок, это второе здание в тупике Гоблина — там продают строго комплектами, без разбивки: сто граммов водочки и маленький бутербродик из чёрного хлеба с селёдочным маслом, присыпанный зелёным луком. И никак иначе. Очень популярное место. Обе рюмочные базируются рядом с южным и северным выходами из города.

Грунтовая дорога, связывающая Усть-Попадон и Донецк, как их называют для краткости, пролегает через весь город, это и есть главная улица — Ленина, название оставили чисто для традиции, хотя и памятник имеется. На всём протяжении она выложена каменной (а не из пошлого бетона) брусчаткой жёлтого цвета, что является предметом особой гордости жителей славного города Попадонецка, такой сказочной красоте все завидуют, особенно колотит ребят из Эльфятника, романтику у них украли.

Непоседам всех мастей расположение рюмочных представляется очень удобным: вернулся с рейда или рейса — тут же заскочил и вмазал по-быстрому, сбросил стресс, восстановил стабильность нейронов.

КПП на выездах, кстати, нет, ходи кто хочешь. Но шериф за трафиком поглядывает, да и доброхотов-соглядатаев хватает.

— Мы вот на север направляемся, в Зону, забрать кое-что надо, потому идём насухо, — поделился Полкаш. — А на обратном пути уж обязательно в тупичок заглянем, не забудем. Ты вообще чаще в «Бутербродную» заходи, там лучше. Мне, во всяком случае, нравится — бутерброды вкусные, правда, очень маленькие, быстрей напьёшься, чем наешься. А отдельно буты не дают!

— А как сосиски в «единичке»?

Партизан сморщился.

— Лучше их у зоновских сталкеров покупать, причём оптом, они их из морфированной кабанятины крутят. Нормально, почти никогда не фонят, и мясо не вонючее, Смотрящие отбросили запах за ненадобностью… Правда, там каждую партию нужно счётчиком проверять, чтобы не нарваться. Счётчик Гейгера есть? Или детектор.

— Ну откуда у него счётчик, Полкаш, обл и обл… У него даже оружия нет.

— Точно? — спросил у меня Полкаш.

Я пожал плечами. Не охотник, что делать, не причастился к ремеслу. Правда, постоянно думал-мечтал: вот куплю себе «Мурку», как порядочный подготовленец-выживалец, и постреляю от души! Но дальше мечтаний дело, как обычно, не двигалось, лень. Комиссии эти, проверки, зачёты, надо сейф покупать… Один раз сподобился затарить коробку тушёнки, так вместо того, чтобы приберечь её на день 2, сожрал всё за две недели.

Из настоящего общепита мне посоветовали три места:

1. Таверна «Старая Берлога» — местечко с претензией, типа всё натуральное, свежее, только из печи. Там реально вкусно, но все знают, как хозяин любит пользовать заморозку и прочие продукты длительного хранения. Потому за глаза называют заведение «консервой». Но всё равно вкусно. Народ особенно ценит домашние котлеты с картохой, большие и сочные. Находится трапезная практически в центре, на главной улице, рядом с ратушей. Хозяин с опытом работы, тёртый кулинарный кроила. Зовут Глыбой, изрядный компостер, любит на уши присесть. Это дорогой объект общепита, часто не находишься.

2. Популярный ресторан «Режим Бога» спрятался в крошечном тополином парке на западной стороне города, справа от того места, где мы стоим. Рядом расположен давно не работающий фонтан, скверик с ивами, меню банальное, но добротное. Есть VIP-папка, вот там действительно натуральные блюда, но в копеечку встанут. Хозяйкой стоит дева из Питера, и стоит крепко. Зовут владелицу Тигрицей, за характер и скорость ответки. По субботам подают Джима Моррисона — коктейль, состоящий из 50% водки и 50% Coca-Cola. Тоже дорогой, но берут, ностальгия.

Тут я завистливо сглотнул, колы захотелось до безумия!

— Если хочешь попробовать хорошего супца, тогда тебе туда, — уточнил Герцог. — Лучшие супы в секторе. Всё остальное, что вне VIP-папки, так себе, ширпотреб. И не очень по карману бьёт.

Он продолжил рассказ дальше.

3. Харчевня «У Наёмника» стоит на южной стороне, ближе к восточной окраине, место удобное, хоть и не на главной улице. Неподалёку размещаются сразу три магазина, в том числе и «Вундервафля» (или просто «вафля») — это оружейный. Хозяина зовут Пьеро, или Перо, — он действительно бывший наёмник, из Иностранного легиона, во всяком случае, сам на этом настаивает, всем пофиг. Однако связываться с ним опасно, мужик реально крутой. Оружейный магазин принадлежит его брату, днём он в «вафле», а вечерами в кабаке, помогает родственнику.

— Французская школа сказывается на характере меню, салатики у воина что надо, — облизнулся Вудсток. — Чёрт! Ещё немного поговорим, и придётся возвращаться, что-то аппетит вверх пополз!

— Не только салаты, там и пицца неплоха, — Лысый тоже бросил три копейки.

Это зачётное, пиццу я люблю, всегда на дом заказывал.

В целом рассказ меня успокоил: приличный городок, раз такие кафешки имеются. Но пилюля радости была тут же разбавлена горьким сиропом: объективно все вышеуказанные заведения несколько дороговаты и регулярно доступны лишь хорошо работающим горожанам, коих не так уж и много.

Ограниченно допустимые к юзанию объекты общепита тоже есть, но тут уж дело кошелька и личных перверсий, кому и тухлые яйца нравятся. Есть, например, целых три пельменных, что неудивительно, в литературе пельмени в постапхарчевнях упоминаются часто. Наиболее приемлемые пельмешки, хоть и самые дорогие, подают в заведении «Пельм и Шок». Две другие таверны — поставщики еды самого низкого сорта, для определённого слоя конкретных неудачников.

— Заходить туда лишний раз не стоит, замаешься от попрошаек отбиваться, да и желудок загонишь.

Интересна кофейня «Гордон Фримен», кофе там зашибательский, яичница с гренками по утрам, а вот днём желудок не успокоишь, отобедать нечем: чисто уютное место для вдумчивых людей.

— Чудак хозяин, — охарактеризовал владельца Вудсток, жёстко заменив первую букву. — Какая была необходимость так называть простую кофейню? Столько людей теперь не могут взять любимое погоняло, заветные слова заняты!

Все остальные забегаловки городка остались без особых рекомендаций со стороны моих новых знакомых, я так понял, что в большинство и соваться не стоит, если здоровье дорого. СЭС в этом мире нет, отделов потребительского рынка тоже, а бизнес открывается без заморочек, уведомительно, тут это просто. Мало того, Смотрящие поначалу ещё и ресурс инициаторам подкидывают.

— Посылки, что ли, приходят? — изумился я.

— Зачем посылки? — цыкнул выщербленным зубом партизан Коля. — За ратушей, в следующем доме, двухэтажном, там ещё стены почернели от старости, есть филиал Департамента-11, вот туда сдаешь бизнес-план, там и получаешь по минимуму.

— Это что, Портал? — обалдел я, догадавшись.

— Что-то типа того.

— Так как же его не бомбанули до сих пор?

Мужики расслабленно заржали.

— Ты 2431-й! Поздравляю! Пробовали некоторые идиоты… И сейчас нет-нет да и появится очередной дебил, ты ж понимаешь, что таких в поставке хватает. Какие же вы все в матрицу… ладно, проехали. Силовое поле стоит! Рвёт дураков в шашлык, дворники района постоянно ругаются.

Так я без особых расспросов понял, что некий Канал постоянно работает в режиме снабжения сектора. Чего, кого и на каких условиях — пока непонятно. Ребят расспрашивать не стал, и так время на меня тратят.

Пока мы стояли и базарили, тучи потемнели, налились синим да бордовым, с небес закапало — вот так и должно быть: чуть слякотно, прохладно и низкотучно, по-жестяному так, атмосферно. Только воющих и скрежещущих вдалеке подозрительных звуков не хватает да зловещего воронья в небе.

Даже неудобно, им в рейд, а тут я такой… чечако. Мокнут со мной.

Нехорошо как-то.

— Парни, давайте я вам таки кубиков отсыплю, по понятиям, а то…

Они переглянулись, Герцог усмехнулся, чуть заметно кивнул.

— Ништяк, давай три штуки, — сразу махнул рукой партизан.

— А чё так мало-то!

Снова обменявшись взглядами, рейдеры заулыбались.

— М-да. Повезло тебе, паря, что ты сразу на группу «Альфа» нарвался, мы в принципах живём, — задумчиво глядя на меня, молвил Володя. — Мир у нас дикий, нравы сложные. А мы стараемся придерживаться, так проще, да и засчитывается иногда. Лады, объясню на скорую руку. Ты что думаешь, наши рестораторы или кто-то ещё себе через портал Департамента продукты знай заказывает, какие захочет? А вот ни разу!

— А как же?..

— Да вот так же! В этом чудном мире всё зависит от упоминаний конкретного предмета или явления в литературе, программа Смотрящих считывает именно эту информацию. Ништяки на планету поставляются сообразно объёму текста с упоминаниями, то есть пропорционально. Грубо говоря, говяжьего тушняка и «завтрака туриста» хватает, и дешёвой колбасы тоже, а вот капустки или огурчиков-помидорчиков тю-тю… Что написали, например, эти сволочи из «Самиздата» в своих книжках по профилю и жанру, то теперь и жрём. Ну, остальное охотой да сбором достаётся.

Внутренне и внешне передёрнувшись, я вспомнил своё творение: роман пишу, две главы уже есть, правда, дальше вот что-то никак, не скачет Пегас. Название зато, оцените: «Эпоха гречки», стопудовое! Издательства в драку за таким произведением кинутся, ещё выбирать буду! Только вот… и что я там упомянул из жорева? Что снедает главный герой и его подельники? Ой-ой…

— Да иди ты! — Я буквально открыл рот.

— Так и есть, камрад, если не обидно. Опусти-ка ты стульчик, — уныло подтвердил Герцог, осторожно изымая у меня табуретку и присаживаясь на неё, устал стоять. — Вообще-то у нас тут не принято никого камрадами звать, западло… А теперь постарайся вспомнить, какие такие продукты питания упоминаются в фантастических текстах, кроме тушняка, картохи и особо гречки, век бы её, падлу, не видеть, друзьям не предлагать. Bo-во. Томат-пасту хрен кто опишет!

Это точно. Кто же в попаданческих да ПА-книжках развивает на местности сельское хозяйство и вообще объясняет, откуда в странном новом мире жратва берётся? Так же, как патроны. Берётся еда, и всё тут. Годами и десятилетиями, исправно. Не тухнущая и нескончаемая. Едать твою тать…

— И это всего прочего касается? — спросил я, уже зная ответ.

— Всего, наш новый милый друг. Именно поэтому здесь особенно остро начинаешь ценить хороших авторов. А уж как печенья хочется…

— Так что ж, и пойло?

— Ну да. Водка, пиво и виски. Редко когда сладенький портвейн встретишь, это очень дорогое удовольствие. Правда, в последнее время из Эльфятника местные вина начали поступать. Дерьмовые, конечно, но красные.

— А какое хоть пиво-то?

— Обезличенное, без марки, никто не собирается прописывать конкретный сорт. В белых пластиковых кегах. Как и в случае с водкой. С виски дело обстоит чуть лучше, тут разнообразней, наверное, для пишущих нищебродов это продукт дорогой, в разряде экзотики, вот и мечтают.

— У-у-у, паразиты! — возмутился я на такие порядки.

А что, собственно, возмущаться? И на кого? Действительно, пишущая апокалиптику и жестяной «попадонс» братия на кулинарию как-то того… кладёт.

— А при чём тут кубики?

Герцог блеснул глазами.

— Да при том, что это не бульонные кубики, а приправы! Приправы, понимаешь? Им же цены нет! Тут черного перца днём с огнём не сыщешь, потому всё пресное, одинаковое на вкус, постозное. Специи, вполне может быть, и растут где-то по секторам, только никто в них ни хрена не разбирается. Был у нас один настоящий ботаник, сокровище бесценное, кондовый до слёз, всё черемшу таскал, дикий лук, джусай… Грохнули в «единичке» по пьяни! Сволочи! Настоящего ботаника зарыли, дурачьё. Виновного, кстати, скормили заволжскому крокодилу… Теперь понял, почему по одному? Это уже хорошие деньги.

Вот ни хрена же!

Ну, Палыч, скотобаза, ну, презерватив пробитый!

Отчего бы не предупредить, а? Гнать надо его девок из Департамента, кочергой по дряблым целлюлитным булкам. Методический отдел у них работает, как же, ишь, методички они пишут… Премировали их особо, ага… Профуры, три зуба, один глаз, пригрели задницы в тепле, лень нос высунуть, узнать про чаяния народные!

Стоп! Подождите.

— Мужики, так у меня же ещё и чёрный перец есть, молотый! И красный тоже!

Герцог резко встал.

— Быть такого не может! Ты откуда узнал, а? Ты здесь был уже, признавайся!

Даже дождь, казалось, перестал идти. Вы чего так меня пугаете? Сбиваясь, я торопливо начал описывать последний непутёвый день на Земле, состояние опустошающей потерянности, бесполезную банковскую карточку и хитромудрую толстуху из соседнего сельпо.

— Вот так оно и вышло. Кубики берите, — я протянул каждому по одному. — И чёрного перца пакетик вот, держи, Герцог. Что ж я, не вижу: ведь мне действительно повезло, раз именно вас встретил.

Старший группы «Альфа» осторожно подбросил драгоценный пакетик в воздух, ловко поймал и взвесил его на руке, бережно покачивая, словно там пересыпается не тёмный пахучий порошок, не банальная специя тверской расфасовки, а драгоценный золотой песок. Остальные смотрели на командира, ожидая какого-то решения.

И оно не замедлило явиться.

— А Гунн нормальный мужик, товарищи красноармейцы, хорошо, что я его из ППШ не дыранул, — медленно произнёс Полкаш.

— Годный, — непонятно проронил Вудсток.

Для чего это я годный? Жрать будут?

— Значит, так, группа, меняем инструкцию и планы. — Герцог на правах главного определил порядок действий: — Его никак нельзя одного в город отпускать, тряхнут мальца… а то и вальнут, если прознают. Делаем так. Николай, ты сопроводишь его до банка. Мы с Володей будем ждать тебя здесь, всем не стоит возвращаться, лишние разговоры пойдут.

— Понял, — просто сказал партизан.

— А вот я не понял! — встрял я незамедлительно. — Какой банк, зачем он мне?

— Да он тут один, толковый и надёжный, «Постбанк», пятое отделение. Я сначала хотел направить тебя к Тигрице на обмен, но теперь по-другому сделаем, такое количество специй даже её может ввести в блуд. Закроешь всё в ячейке, а один пакет перца и пяток кубиков перекинешь в валюту, например, можно чуть больше, чуть меньше. Пусть банк распределяет, ребята там ушлые. Конечно, может, торгаши и погуще кинут в кэше, но и лишние риски всплывают. Понял теперь?

Кто бы мог подумать, что Стёпа Гунов так удачно затарится в примитивном дворовом мини-маркете «Ирина» и в кои веки раз отгребёт в свою сторону Большой Куш?! Кто бы мог предположить, что я вдруг выделюсь среди облов, причём в лучшую сторону? Мужики считают, что я шибко умный, а тут просто повезло. Или же это мой природный ум определил столь счастливую случайность покупки? Даже загордился малёхо. Конечно, думать хотелось именно так.

— Закончите банковские дела, веди его в «Редьку».

— Что за «Редька» такая? — Я засомневался, название ненадёжное.

— Гостиница «Рэдиссон-Фронтир», самая приличная в Попадонецке. Денег на оплату номера тебе хватит, не волнуйся.

Но тут выступил Вудсток:

— Герцог! А зачем ему светиться в передовых, кто-нибудь из дурных обязательно заметит. Новичок, и сразу в «Редьке». Неспроста.

Герцог думал недолго.

— Ты прав. Тогда в среднюю.

— В «Чистый Двор»!

— Пойдёт, и завтраки там включены.

— Точно!

— Ну, так и валите.

Через минуту мы вышли на грунтовку.

Табурет я оставил на холме, пусть какой путник посидит, отдохнёт.

Метров за двести от холма, с которого начался мой путь в новый мир, в кювете слева от дороги на подвеске лежал канареечного цвета «Запорожец» в статусе «полный хлам»: стекла отсутствуют, кишки выдраны с корнями, о сиденьях и говорить не стоит — их спёрли первым делом. Я сообразил быстро: это символ реализма, признак отечественного генезиса фактуры. Именно «запор», и ничто другое — весомо, грубо, зримо. Хочешь обозначить истинно российское? Тогда тебе никак не обойтись без эпохи СССР. Ведь не «Приору» же здесь бросать, это пародия будет, да и только. А вот старый добрый «Запорожец» — это наше, это сразу пробивает.

— Щёлкает?

— Ты про радиацию? Нет, здесь чисто, «запоры» в Зоне щёлкают.

Назойливый мелкий и редкий дождь ещё не успел превратить глинистую дорогу в вязкую кашу, поэтому шлось нам нормально. По мере приближения к городу детали городской планировки и особенности общего вида и духа провинциального населённого пункта под названием Попадонецк постепенно проявлялись всё ярче.

Крайние по периметру городка многоквартирные дома, оказывается, были частично разрушены — художественно так, изящно, слегонца: это когда частично нет крыши, но сами стены устояли, лишь кирпич чуток выщерблен и окна зияют — они же в разрухе всегда зияют. Что тут поделаешь, налицо непременный атрибут подобного перенесённого целого или постапокалиптического города — традиционные книжные руины окраин, неизвестно кем организованные и непонятно почему возникшие: с чего бы углы грызть, если весь остальной город уцелел?

Оказывается, в Попадонецке имеется и частный сектор — невзрачные деревенские усадьбы расположились тонким контуром, в один ряд. Пожухлые какие-то. Сами собой в голове возникали именно такие слова, унылые, что ли.

— Там что, люди живут?

— В некоторых, — быстро ответил Николай. — Неуютно, мало желающих, пужаются. Да и умеющих жить таким посконным образом у нас с гулькин нос, это же хозяйством заниматься надо.

— И огороды есть? — изумился я.

— У проживающих есть, геройские люди, от земли… Почти от сохи.

Я согласился: мой личный дачный опыт никаких ярких воспоминаний, кроме скучной сонной зевоты, постоянных перебоев с электричеством, отсутствия сети и занятных девчонок поблизости, не вызывал. Действительно, настоящие почвенники среди облов будут явно в редкость. Однако есть и настоящие фермы, но они стоят подальше: решившиеся на это семьи не хотят жить в окружении программно созданной разрухи.

Прошли ещё немного, я и увидел очередную единицу техники.

По правой стороне дороги, накренившись в сторону обширной поляны с крапивой, стоял старый гусеничный трактор, точнее бульдозер, тоже отечественный, в марках не разбираюсь. Красивая махровая ржавчина покрыла поверхности толстым слоем, но не фатально — агрегат, как мне показалось, вполне можно восстановить. Однако такая перспектива никого не вдохновила, трактор явно брошен, причём навсегда.

— Как это его не утянули до сих пор?

— Да кому он нужен, — пренебрежительно проронил мой сопровождающий, постепенно замедляя шаг.

— Так восстановить, и в дело, — смело предложил я.

Партизан скептически хмыкнул.

— А кто восстанавливать будет, скажи-ка? На весь город три с половиной механика, работы у них под самое завались, на хрен бы им ещё и этот трактор? У ребят еле хватает сил поддерживать рабочие колёсники.

— Как три с половиной? А что же другие облы, почему они мастерские не откроют? Закон рынка же!

— Законник какой нашёлся… Много ты понимаешь! Закону субъекты нужны. Ты вот, паря, в механике чё-нить шаришь? — окончательно остановился Полкаш.

Смутил. А чего смутился-то? Аж зло разобрало, я же неплохой специалист в области аберрационного анализа, в отделе меня многие ценили. Тогда почему притих?

— Не, как-то не по этой области. Больше по…

— Да известно, в чём ты спец! — по-хамски прервал меня беспардонный Полкаш. — Ты специалист по трейдерским операциям. Или по конструированию одежды и обуви для боулинга или латиноамериканских танцев. Или дизайнер нейл-презентаций. Или… Или супервайзер, прости господи. Может, даже байер. Тут почти все такие. Облы, хрен ли тебе ещё пояснить нужно? А вот электриков да механиков…

Поистине страшный ход Смотрящих воплотился наяву!

— Неужели никого нет? — с ужасом спросил я.

— По былому болтали в Сетях многие: да я, да враз, да ТНВД на коленках, да домик в деревне за сезон, да бункер в семь лопат… А вот на деле — сплошь извращенцы и недержанцы. А тут ведь ещё и бизнес-план нужно представить внятный, чтобы Смотрящие прониклись и тебе поверили, тогда и запчасти пойдут, и оборудование, ну, там, стенды, приспособы, съёмники разные… Мастерские есть. Работой загружены по горло. Новых механиков не прибавляется. Понял?

Да. Я многое понял и капитально расстроился.

И ведь действительно, кто из моих давних и не очень знакомых держит автосервис или ремонтирует электропроводку? Нет таких! А вот сисадминов аж трое. Было… Эх, и где вы сейчас, друзья мои закадычные… Тот же Бодя Кислый… Этот уж никак не в Чёрном Ключе или в нереальном Бугали осел?.. Не, люди, когда такие названия посёлкам придумывали, вообще думали о чём-то? Бодя, Бодя… Он в Эльфятнике завис, это точно, крепко плющило парня на фэнтези. А вот кем он там устроился… Сомневаюсь очень, что он среди гномов сисадминит. Даже страшно стало за друга! Хотя тот же Петюня свою машину иногда чинит, у него есть шанс. Или Кузя Нос, он охранником в супермаркете работал, ему проще будет. Тупой правда, как ось координат.

— Жаль ведь технику, пропадает без дела.

— С чего бы она пропадает? — удивился мой спутник. — Всё нормально с железякой. Это же локальное убежище, ты на форточки посмотри!

Я присмотрелся.

Точно, все окна и форточки бульдозера, напрочь лишённые стёкол, претерпели интересные преобразования: везде стояла обрешётка, не очень частая, сваренная абы как, но достаточно прочная на вид.

— Подбегаешь, значится, обгаженный от страха. А за тобой монстр гонится. Вот сюда бодренько впрыгиваешь… Смотри. Опа! Эх! — партизан заученным движением продемонстрировал мне скорость влетания в необычное стальное убежище. — И сразу закрываешься на все засовы, сверху и снизу, они прочные, я сам ставил. И никто тебе теперь не страшен, паря! Тут есть баллон с питьевой водой, бутылёк с йодом, чуть жеванины простенькой и… Да ты залезь, товарищ курсант, залезь, чё стоишь мятой куклой? Осваивай давай, пригодится!

Я с трудом и не с первого раза взобрался в тесную кабину трактора. Точно, и вода есть, и даже две пачки галет в бардачке.

— А это что? — поинтересовался я, некультурно показывая пальцем в левый угол.

— Оружие, что ж ещё, — поиграл усами Полкаш, доставая один из штырей.

Их там штук десять было в связке, сделаны из опалубочной арматуры: метровые дротики с острыми коваными концами. Гранёными.

— Вдруг у тебя патроны кончились, прикинь? Вроде и город совсем рядом, типа можно особо не беспокоиться, а тут раз, и напали… Псевдошакалы, например. Частая ситуация, кстати. Ну и… Бери, пользуйся, втыкай в паскудные морды.

После такого рассказа я действительно почувствовал ауру уюта. Только вот…

— А что, тут на дорогах реально опасно?

— Стёпа… Ты вообще найдись в ситуации! Локаторы расставь, пора уже! — возмутился проводник. — Это тебе что, Адлер курортный? Ты хоть понимаешь, куда попал, или в детстве картонную азбуку не грыз? Опасно… Конечно, опасно! То из Зоны набежит стадо монстрятины — сам вспомнишь, какие забавники там бывают, — то с Многогорья нечисть полезет!

Николай через решётку показал стволом ППШ на гряду остроконечных отрогов по ту сторону реки. Надо понимать, это и есть зловещее Многогорье.

Решётки на окнах была сделаны из рваных железных полос с острыми зубчатыми краями и заусенцами, за такие цепляться кожурой никому не по нраву, все клешни изрежешь, даже если ты монстр с рождения. Надёжно, больно, кроваво. А вот сам факт появления монстрятины на путях следования путешествующих людей меня совершенно не радует, пешие прогулки по Рассаднику чреваты, это тоже понятно. Но ведь и в книгах-играх так, чего же удивляться, что хотели, то и получили!

— И что, везде такие… бункерочки стоят?

— Нет, конечно, — лениво отмахнулся Полкаш. — Их же сами полевые люди делают, под себя, следят, запасы своевременно пополняют. Горожанам-сидунам оно до феньки. Но в точках традиционной остановки групп обязательно что-то подобное есть. Бак на вышке после пузыря видел?

Я тут же вспомнил странное и неуместное для этой местности сооружение за кривым забором и кивнул головой.

— Тоже схрон, но уже второй категории.

Сухо сглотнув, я прошептал:

— И как, приходилось юзать?

— А как же. Там внизу гильз валяется, хоть в металлоприёмку сдавай…

Дальнейшая дорога к городу никаких сюрпризов не таила.

Замечу, цвет грунтовки ближе к городу всё более желтел, Смотрящие постепенно втыкали в пейзаж романтику.

— Ну, вот и пришли, расслабь булки.

Вблизи городок выглядел более обшарпанно, чем издали, и это, пожалуй, самое точное определение. А ещё — он нарочито мрачноватый и потерянный. Те дома, что некогда были крашены, облезли капитально и безнадёжно — ясно же, что никто не собирается освежать фасады, ну какая тут может быть коммунальная служба? Доставка чистой воды и пожарная охрана. И трупоуборщики… Наверное, тут кладбища большие, с запасом. Спросил об этом у напарника.

— Нет кладбищ, некому на них работать. Есть крематорий, там и палят нашего брата, постоянно чёрный дым идёт. Расход приличный. Это ты что-то легко попаданство переносишь, а у многих с первых минут истерика начинается. У кого неделю длится, у кого и подольше. Вешаются, понимаешь…

О-па, какой поворот сюжета!

— И кто же из облов в чёрные истопники подался, Коля?

— Старых рокеров пока хватает. Гитарку в руки, и в темноту подвала, говорят, там самое вдохновение.

— Ага! — обрадовался я. — Значит, и музычка подходящая в ходу?

— Кому и гопак подходит… Навалом их, рокеров. Тут ведь все равны, паря, без преференций, — охотно подтвердил Полкаш. — Не то что на старой доброй Земле, где над всей отечественной эстрадой до сих пор кружат две старые ведьмы.

Жестяная аура присутствовала во всём.

У входа в город на трёхступенчатом постаменте стояла разрушенная скульптура: голова у мужика была страшновато срезана наискосок. Далее удар ужасной камнерезной «сабли» прошёл через плечо статуи, отфигачив одну руку начисто. Кто это так его? По другую сторону дороги бетонная же стела всё ещё приглашала путника своей уцелевшей половинкой: «Добро пожаловать в…»

Улица Ленина начиналась с левой стороны ларьком, заколоченным длинными досками, и чёткой граничной линией начала желтоватой брусчатки. Перед брусчаткой на земле лежала тяжеленная железная решётка квадратом пять на пять метров — такие монструозы могут водиться только в старых военных бункерах, видимо, для того, чтобы въезжающая техника на них отряхивала скаты от налипшей глины, возили нас как-то на экскурсию в подшефное подразделение.

Первые два дома явно нежилые, следующие обжиты. Люди по улицам бродили самые разные, и все антуражные. Наверное, мне стоит срочно переодеться, в светлых брючках с карманами по бокам и варёной джинсовке я выглядел белой вороной, прохожие предпочитали кондовые выживательские стили: от партизанско-деревенского, как у Полкаша, до безумно-максовского.

А вот автомобилей здесь маловато, широкая проезжая часть улицы Ленина практически свободна, как в советских фильмах тридцатых годов. После проезда по переулку старого «уазика» легковушек больше не вижу. Заметил один бортовой грузовичок — стоял возле серого домика, водилы рядом не было.

— Автобусы есть? Вообще, как с общественным транспортом в городе?

— Никак. Бригады на бортовых «газонах» возят.

Странное дело — несмотря на настойчивое желание устроителей процесса создать в городке мрачное гнездо потерянных душ, в целом Попадо-нецк был чем-то даже симпатичен — точнее не скажу, не понял пока.

— Первым делом идём в «Постбанк», решим финансовый вопрос! Никак без финансов, даже на Рассаднике, — решительно объявил конвоирующий меня партизан-надзиратель, наращивая скорость.

Я покорно плёлся следом, на ходу удивляясь многообразию деталей центра постапокалиптической локации. Много лавочек и магазинчиков, неужели тут столько населения? Потом понял — удачно впаренный Смотрящим бизнес-план куда важнее самого товарооборота, вот и экспериментируют новые негоцианты, открывают заведения. Врать-то облы горазды, насобачились по офисам.

Ёлки-палки! А это ещё что такое! На очередной бесхитростно выполненной вывеске, прибитой к стене на противоположной стороне улицы, написано: «Амулеты от Уммо: продажа, зарядка, ремонт, перепрошивка».

— Полкаш, мне Елисей Палыч вроде что-то такое говорил, но неужели действительно… Что, вот прямо купить можно? Дорогие тут амулеты?

— Сколько бабла в кошельке есть, такой и купишь. Большого смысла в них не вижу: дешёвые слабоваты, деньги на ветер. Дорогие, с последними версиями прошивок, — те да, работают эффективно, только лучше на эти средства боеприпаса взять, оно надёжней будет… Пошли, пошли, — поторопил меня партизан, — ещё сходишь, приценишься, тебе болтун Уммо весь мозг вынесет.

Постбанк разместился в самом холёном здании, какое только имелось в городке, даже фасад обновлён в корпоративных цветах: синем и зелёном. На баннере между «пост» и «банк» пузырился логотип: крутящаяся на ребре монета в узнаваемом коконе модуля переноса. И мелкая подпись внизу: «Пятое отделение». Напротив стояла гостиница «Рэдиссон-Фронтир», что самая приличная во всём Донецке.

Перед входом Полкаш меня напутствовал так:

— Хозяин банка мужик специфичный, на манеру особого внимания не обращай, просто он на Земле поприседал слегка за финансовые преступления. Надёжный пацан, честный. Зовут Орка, бишь Касатка, не вздумай его Орком обозвать, зубы вынесет.

Вас бы такой банк впечатлил? Меня впечатлил.

За двойными стеклянными дверями с глазками видеокамер по бокам нас ожидал типичный операционный центр. Красивые двери автоматически закрылись, и на нас обрушилась деловая тишина и атмосфера кондишена.

— Между прочим, самое высокотехнологичное место в городе, больше никто не может себе такой роскоши позволить! — с гордостью прошептал мой спутник. — А туалеты какие… Самый центр, тут всё круто.

Банкир вышел почти сразу, наверное, он сидел в коричневом мягком кресле и пялился от скуки в мониторы внешних камер. Вид у главного местного воротилы был тот ещё — здоровенный толстопузый лоб в красном пиджачище образца девяностых годов, золотая цепура весом с пуд свисала с воротника чёрной водолазки. В тот же миг из дальнего угла отклеился и подошёл поближе коренастый охранник-кореец, а я его и не заметил при входе! Есть тут профи, есть…

Буржуй-финансист лопатообразной лапой с наколками на пальцах пригладил назад редкие чёрные волосы, душевно поздоровался с Николаем, внимательно его выслушал, покивал и повернулся ко мне:

— Гунн, значит… Почему не по режиму одет?

— Перекинется, не успел ещё, — вступился Полкаш.

— Куда перекинется? Или в кого? — напрягся я.

— Ты язык-то учи, пригодится! — недовольно скривился финансист. — Налик тебе выдали перед стартом? Сколько?

Конечно, несколько непривычно видеть такой подход к клиенту, это вам не Сбербанк. Однако, вспомнив мудрый партизанский совет, я смиренно ответствовал:

— Десять карточек по десять.

— Стоха… Это мало, — констатировал банкир. — Жмутся, барыги, бюджет экономят.

— Мало? — растерялся я. — А на что этого хватит?

— Он где остановится? — вместо ответа спросил Орка у сопровождающего, словно меня тут и не было.

— Герцог в «Чистый Двор» определил.

— Скурвилась хаза, — банкир тут же отмёл предложенный альфовцами вариант. — Позавчера цену задрали, а толчок новый всё никак отрыть не могут, шланги дырявые. Веди его сразу в ДФД, к Резине. Четыре гульдена в день с завтраком, лучшего просто не придумаешь. Завтрак, ясные очи, мелкий…

Ему с таким пузом любой завтрак мелкий, тут и думать нечего.

— А в остальном полный ништяк малина! На более мелкое не ходи, тебе не в уровень будет, уважай себя смолоду, — строго предупредил Орка.

Я, конечно, человек тут новый, реалий местных не знаю, но в омут таки не готов, так что молча согласиться не получится.

— Это что такое, «Домик Фдеревне», что ли? — вспомнил я затрахавший всех интернет-мем.

— Угу-м. Вообще-то, их там пять штук, домиков вдеревенских, все за периметром, да в садике с соснами. Ещё и здоровенный бультерьер на охране, — неожиданно улыбнулся громила. — Там хороший народ чалится, деловой, не прогадаешь, знакомствами нужными обзаведёшься.

— Стоп! А как же псина? Я, вообще-то, как бы не собачник, — всерьёз испугался я.

— Не боись, кент, Верка тебе сразу амулет даст, не тронет собачка, синхронизирована. Вот и обживайся, привыкай, манеры шлифуй.

— В плане чего?

— Метлу причехли, лишнего не изрекай по кабакам, не гнись перед незнакомым, не верь лишний раз уличным, в авантюры пока не лезь, больше слушай, прислоняйся только к знакомым добрым людям.

После столь мгновенного курса полезных советов мы наконец-то перешли к делам финансовым.

Короче, все приправы и специи я сдал в банк.

— Можешь в ячейку вбить, можешь мне в доверительное управление сдать. Частями покупать буду — на двадцать процентов меньше получишь.

Как можно доверительно управлять специями?

Однако, быстро поразмыслив, я решил не спорить, раз говорит, значит, можно. Решили так: сейчас банкир мне сразу вручает тысячу гульденов, всё новенькими бумажками, монет пока нету. Остальные восемь я могу полностью выбрать не ранее чем через два месяца после подписания документов, по графику. Если деньги забрать сразу, то получится на полторы тысячи меньше, невыгодно.

— Вот что, Гунн. Если экстренно понадобится лавешник на крупную покупку — ты обращайся, будем решать, — щедро дополнил условия деловой банкир, поглядывая на дорогие швейцарские часы.

Был ли мне смысл торговаться и спорить?

Отчего-то весь опыт аналитика меня экстренно покинул, ничего вариативного я предложить не смог. Да и не надо, чувствую, что самый лучший для Стёпы вариант уже нарисовался.

Сдал я всё сырьё, кроме одного кубика, оставленного при себе, как талисман — на удачу, и как средство аварийного платежа. Подписал бумаги «паркером», завёл депозит, отдал личную карточку на сканирование, расписался десять раз, получил симпатичную чековую книжечку зелёного цвета, после чего мы с Полкашом намахнули по VIP-клиентскому стаканчику односолодового вискаря — а как же, всегда так пишут, осторожно пожали мощную руку банкира-уголовника и, чрезвычайно довольные собой и ситуацией, вышли на пустую улицу.

Клянусь чем угодно: если когда-нибудь попаду на Землю, непременно проставлюсь той славной продавщице из «Ирины»! Спасительница!

По дороге к ДФД, что находился на восточной окраине города попаданцев, мы прошли мимо шикарной ратуши. Почти сразу за ней я заметил ту самую таверну «Старая Берлога», где заправляет некий Глыба. Потом прошли харчевню «У наёмника», это где хозяин с братцем-оружейником заправляют. Как его там, Пьеро? В смысле Перо.

Кстати, вот она, «Вундервафля»!

Над крыльцом двухэтажного, бутового камня домика в один подъезд, над поднятым повыше стандартным двускатным жестяным козырьком, чуть ниже надписи, к стене хомутами был прихвачен огромный обрез. Неужели действующий? Приклад натуральный, лаком покрыт, стволы внушительные. Метра на два девайс, сколько же он весит?

— Слушай, Полкаш, а ведь мне бы оружием каким разжиться надо бы… Как быть, что посоветуешь?

— Ничего не буду советовать, паря! — неожиданно воспротивился партизан. — Хозяин в этом деле лучший эксперт, он тебе сам и посоветует. Ты только не забывай упоминать про геройских альфовцев и визит в Постбанк.

— А ассортимент в магазе как, на уровне? — спросил я для порядка. Ну, и с целью показать, что Стёпа не совсем уж лох педальный, оружием типа интересуется. Хотя на самом деле с этим вопросом у меня кисло.

— Хватает, подберёшь… Конечно, рассеивающий спекатель с режимом обугливания ты там не купишь, а так — навалом.

— И такие девайсы бывают? Давай зайдём!

Партизан с укоризной посмотрел на меня.

— Стёпа, ты с гостиницы начни… Потом в магазин, другой, за нормальной одеждой, а то ходишь, как турист. — Наставник по-своему расставил приоритеты. — Потом уж и сюда завалишь. Знай, оружие дорогое и его мало. Редко кто имеет два ствола. Автоматы в страшном дефиците, это вообще адские бабосы. Карочь, разжуют.

Я смиренно кивнул и поплёлся в хвосте по тёмной подворотне, двигаясь за наставником в сторону ДФД. Однако вскоре тихое и спокойное сопровождение меня, непутёвого, до места вписки прервалось самым экстренным образом. Позади зверьком взревел двигатель, противно скрипнули тормоза, нас резво обогнал и так же резко остановился удивительный джип — натуральный «Виллис» времён Второй Мировой! Открытый кузов был забран в армированный частой решёткой кузов с жестяной крышей и кусками выцветшего брезента по бокам. Ближе к корме на боковинах были закреплены огромные шерифские медные или латунные звёзды. Блестящие.

Водитель хряпнул ручником, а внушительного вида пассажир в ковбойской шляпе и разгрузке поверх футболки защитного цвета, сидевший перед курсовым пулемётом на правом переднем, громко крикнул:

— Полкаш, в машину! Почему по рации молчишь?!

— Разбил свою давеча, новую купить не успел! — громко проворчал партизан. — Чё за шухерок, начальник?

— Твоих парней гиены на холме прижали! — со свирепым весельем проорал шериф. — Сидят на Унитазе, постреливают сверху! Давай, прыгай, герильос, там парочка морфпавианов подваливает, по трассе скачут!

Громко выматерившись, Полкаш сиганул в кузов.

— По плану давай, Гунн! — успел бросить он, прежде чем спинка сиденья хлопнула его по спине.

Джип рванул, обдав меня выхлопом, и умчался на войну.

А я пошёл в гостиницу, тут рядом.

Интересно, прошёл Стёпа входной уровень или ещё что свалится?

Глава 3

Заброс якорей. Лучшая работа на планете, или О пользе сайта «Самиздат»

Я расслабленно возлегал на старой продавленной тахте и в который раз внимательно перечитывал табличку, вместо телевизора висевшую на стене — прямо перед глазами гостя. Вообще-то картонка небольшая, висит под картиной, представляющей собой весьма внушительное произведение — в прямоугольнике тяжёлого вычурного багета заперт пейзаж: романтически-пасторальный берег тихой равнинной реки. На другом берегу над водой нависает высокий пышный лес, а по водной глади катаются вёсельные лодочки с кавалерами и дамами в белом.

А обои весёленькие такие, в мелкий цветочек. Успокаивающие.

Прочитал, наконец:

Нормально, не? Тут волжские крокодилы бегают, как дворовые коты, прям из реки лезут. Определённо мне необходимо срочно разжиться чем-нибудь стреляющим. И что за стандартная ситуация? Спросить надо бы.

ДФД стоит на восточной окраине города, отсюда до крокодильей Волги-речки совсем близко, один ряд двухэтажных домов сталинского покроя и рядок частных, обжитых через двор. Хорошо, что чудовища только ночами бегают, и то по сезону. Так вот распорядились устроители, предусмотрели жителям передышку. Крокодилы эти шестиноги, чешуйчаты и тупы, а в бою резки и свирепы. Метров восемь длиной, выскакивают из воды свечкой и бегут по улицам, как испанские быки в праздник, чаще поодиночке, иногда сплочёнными семейными группами, с многочисленными детками. Пробегут по городу кружок неглубокий, и назад, в родную реку. Зрелище не каждодневное, но раз в неделю твари непременно лезут, накопившимися новичками питаются. Говорят, рептилию можно застрелить — проверять не хочется.

Люк в подполье рядом. Если загодя открыть крышку, то можно прыгать прямо с кровати. Потренироваться, что ли, пока время есть? Не, ну его, ноги порасшибаю, да и лень, пусть реальная тревога учит.

Кроме тахты и лаза в подвал в комнате коттеджа имеется письменный стол с настольной керосиновой лампой, два массивных стула гамбсовской работы, тумбочка справа от лёжки и фанерный рассохшийся шкаф со скрипучими дверями на блестящих рояльных петлях. Стол стоит у окна, на котором нет ни решётки, ни бронированного стекла — бессмысленно. Стены коттеджей в ДФД несколько отличались от представляемого мной канона. Вместо лесин в обхват, из которых, казалось, и должен бы собираться надёжный сруб-схрон, при строительстве коттеджей применили достаточно тонкие щиты, такой домик не то что волжский крокодил, но и злой вологодский поросёнок свернёт набок.

Так что табличка в струю.

Что ещё я приобрёл? Перстень симпотный, что сидит на левом безымянном пальце, безразмерный — сам обжался по диаметру. Серо-серебряный, матовый, как бы с благородной патиной, неброский. На маленькой круглой блямбе-нашлёпке видны какие-то еле различимые руны и крошечный синий камушек. Это охранный амулет, благодаря которому меня не загрызает клятый Джиперс Криперс, или просто Джик — действительно огромный бультерьер, — когда ночью приспичит выходить во двор по нуждам.

Ничего, работает. Пёс подбежит, оближет, хвостиком помашет.

— Если оплата подённо, то с завтраком будет четыре гульдена, — выставила вчера прайс Вера Уизерли. — Если сразу и надолго, то по три в день — оптовый дисконт, и мне по бубну, ночуешь ты или нет.

Городка Ривет-Сити ей в новом мире не досталось, но она и тут неплохо устроилась. Правда, обликом девка на персонаж из Fallout 3 совсем не похожа. Маленькая и, я сглажу углы, кругленькая. Зато такая же сплетница, что клиентам очень удобно, настоящий ходячий справочник. Никакой военщины в одежде: тёмно-синие джинсики Lee и тонкая трикотажная кофта в крупную полоску. На ремне у владелицы постоянно висит небольшая кобура с револьвером, каким, не скажу, в них тоже не разбираюсь.

— Даже если работа не позволит каждую ночь ночевать?

— По бубну, — весело повторила хозяйка. — И завтрак не компенсируется! Шучу. Если заранее предупредишь, выдам сухим пайком. Но только по работе!

И всё равно это выгодно, сухпай вообще гут. Место понравилось как-то сразу, в целом и общем. Я забился на опт, заплатив сто гульденов за месяц, через что стал хорошим человеком и покладистым клиентом.

— Амулет работает надёжно, не волнуйся, подзарядки не требует, заряжается от злости Джика, очень стабильный источник. Так и работает, по задумке… Кольцо выдаётся бесплатно, но есть опция, она платная.

— А подробней? — деньги пока есть, можно интересоваться.

— За тридцать монет включаю тебе турбо-режим, тогда все волчьи и псовые будут тормозить в зависимости от размера, морфированности и локации, — заученно произнесла хозяйка отеля. — Слепые псы в Зоне, например, даже промахиваться начнут почти каждый раз. А вот те, что посерьёзней, «чернобыльцы», возьмут лишь пару-тройку секунд паузы на опознание… Ну, может секунд семь от силы. Но и это, согласись, немало. Чё морщишься? Покупай опцию, потом поймёшь.

— Наверное, — неуверенно молвил я. — А обычные дворовые, те, что на воле в Донецке бегают?

— Эти вообще тебя не заметят — шавки, что с них требовать.

И я повёлся, ибо с детства боюсь собак, заплатил за апгрейд.

Завтрак опробовал с утра, ничего себе, вполне съедобно и не так уж и мало, как пугал меня Орка: маленькая каралечка жареной колбасы, одно яйцо всмятку, два тонких ломтика хлеба, полбанки «Завтрака Туриста» с консервированным зелёным горошком, две печеньки с персиковым джемом, растворимый кофе или чай на выбор.

Меню меняется, что будет дальше, не знаю. В добавку бери за нал хоть пироги с ужина, хоть шашлык заказывай. Мясо не особо дорого, а вот цена на овощи, сладкое и молочное впечатляет. Харчевня маленькая, очень хорошо раскрученная, вечером тут всегда гости из постоянных, а обеда нет вовсе — для своих заведение. В зале имеется красивый большущий камин и гармонь на стене, человека два в городе умеют её тянуть — бывает живая музыка. По пятницам приходят скрипач и контрабасист, настоящий концерт. Этим лабухам нужно башлять чаевые.

Ладно, чего валяться, нужно корни пускать, инструкции выполнять.

Я вышел во двор, потянулся, оглянулся.

Да, коттеджик-то жидковат будет. Вот центральный домина, где живёт сама Вера и семья выходцев из Барнаула, два её работника — точно ДФД, капитальный такой срубище, никакой крокодил ему не страшен. Кстати, барнаульцы уже здесь поженились, в Рассаднике — назад их Департамент-11 почему-то не вытащил. Влёгкую тут судьбу не поправишь, одной женитьбой, как на первом этапе, уже не откупишься.

В срубе тоже живут постояльцы, немного, человек шесть.

Из пяти коттеджей один был пуст, это ненадолго, коттеджи берут охотно. В соседнем бунгало живёт девушка, одна, по другую сторону — какой-то слесарь. Через один — два молодых парня снимают домик вскладчину, вроде они на администрацию работают, стабильные клиенты.

Комплекс ДФД прислонился к окраине небольшого городского парка, это настоящий сосновый бор, только маленький, у нас во дворе сосны тоже растут. Вдоль единственной парковой аллеи на ковре старых жёлтых листьев сереют бетонные пятна — следы от установленных некогда скамеек, нынче почти всю парковую мебель спёрли, лишь две штуки осталось, стоят на пятачке неработающего фонтанчика. В парчок я ещё не ходил, так, через забор глянул. Забор жиденький, штакетины да колючка поверху.

Зашёл в главное здание.

В пустом обеденном зале пахло свежим деревом (ещё утром персонал кусочками битого стекла начал снимать со столешниц тонкую стружку изношенного слоя) и выпечкой, на ужин будут булочки, я узнавал. Окна в зале забраны железными полосами, но не такими, как на бульдозере, а коваными, тяжёлыми и толстенными, их и слону не проломить. За окнами, ведущими во внутренний двор административного корпуса, планомерно нарезает круги Джик, тот самый собакосторож.

— А Джик как с крокодилами? — спросил я у Бурята, работника отеля. Сначала он хотел стать хантером, но был вовремя перехвачен Верой и завербован сюда. Но до сих пор постоянно ходит в старом камуфляже, в перестройку у подземных переходов в таких оболтусы стояли, примотав колено, милостыню просили.

Бурят с великой охотой отложил в сторону постылый осколок, тщательно вытер руки и повернулся ко мне.

— Отвлекает, пока с женой фузею наводим… Третий уже.

— В смысле?

— Джик Третий. Так что от кроков больше паники, чем вреда, если ты не на улице в момент атаки. Ну и забор нам потом чинить, муторное дело… А польза от них бывает, если удастся зверя добыть, шкуру за неплохие деньги принимают, на обувь она идёт. Очень крепкие сапоги получаются.

— Неужели обувщик есть? — удивился я.

— У нас нет, шкуры в Усть-Попадонск возят. Кто стрелял, того и ништяк, тридцать процентов отходит Вере за территорию отстрела, типа как за пользование угодьями. Так что… Иногда мы с благоверной из фузеи удачно попадаем, хорошо карамультук бьёт! Иногда кто из жителей валит, если имеется ствол подходящий.

— Давно наведывались? — уже спокойно спросил я.

— Давно уже, на прошлой неделе, — уточнил работник.

Он подтянул камуфляжный комбез и опять принялся за нудную работу. Интересно, кем работал в прошлой жизни? Для меня стало откровением, что оболтусы, оказывается, не только в столицах водятся. Оказывается, их во всех Тёмных Землях Замкадья навалом, в каждом задрипанном городке поселкового типа таких хватает! И всё же интересно, каким способом он бездельничал, непохож на планктоньера. И одежда… Определённо мне нужно что-то подобное, слишком выделяюсь. На предмет одеться Вера меня нацелила в «Макинтош», а также в одёжную лавку «Вторая кожа», притаившуюся в угловом доме неподалёку, рядом с разрушенным подъездом.

Я было потелепал к двери, но тут вышедшая в зал хозяйка остановила меня властным, но заботливым взмахом.

— Ты куда собрался, Гунн?

— Да в «Кожу» надумал наведаться, надо прикупить соответствующее. Правда, сам не знаю что.

Вера посмотрела на меня, как матёрый старший воспитатель детсада на засранца, которому говоришь-говоришь, а он всё мимо горшка валит.

— Сядь-ка вот на лавочку, Гунн. Как оптовому клиенту, в порядке исключения дам тебе один ценный бесплатный совет. Подожди-ка… — вспомнив о дневном плане работ, она обернулась. — Бур, ты в «ЛабаZ» сходил за сахаром? А чего тогда ждёшь? Ага, ага… давай, давай, потом доскоблишь!

Совет… Ну, это она врёт, советы госпожа Уизерли готова сыпать вёдрами.

— Я, конечно, понимаю, что ты обыкновенный обл-новичок и голова твоя дурками забита… Не перебивай тётю! Но постарайся всё же из всех задач вычленить самую главную. Ты вот что, в рейд собираешься, в путешествие по Диким Землям?

— Не, какой там рейд! — замахал я руками. — Просто Полкаш сказал…

— Николай тебе и не то скажет, он уже крепко вшитый, у партизана всё в быту и деле налажено. А у тебя какая сейчас главная задача, скажи?

Я теперь уже и не знаю, какая. Оружие, что ли? Но промолчал.

— Губами не шлёпай, а то мысли так на лбу светятся, что прочитать можно. — Вера легонько стукнула меня сложенным полотенцем по бедру. — У тебя сейчас первая задача такова: работу найти, хорошую и правильную.

Опять работа! Пропади пропадом, и тут работа.

Сколько можно работать! Почему люди не устроили мир так, чтобы не работать вообще? Наварить киселя лет на сто, синтетического мяса накрутить в котлетоны, одежды накроить, курева-пивка пастеризованного… Учёные какой-то хренью занимались, а не настоящим делом! Вот и здесь, опять… Ну почему бы не отдохнуть, деньги есть, и немалые, приличное жильё снял, нет, опять вкалывай!

Я откровенно заунывал.

— Не понимаешь, да? — Вера словно всё-таки прочитала мои сокровенные мысли. — Если начнёшь так жить, как сейчас у тебя в глазах светится — стрекозлом-попрыгуном, то деньги кончатся моментально, даже ахнуть не успеешь! Дружки помогут, девки объегорят. Да и кому ты будешь нужен балластом, праздный такой? Запашет тебя шериф или бургомистр на принудиловку, тогда очнёшься. Да поздно будет.

— Что, нет тут таких, кто совсем не работает?

— Есть, но они не в городках живут.

— А где?

Вера посмотрела на меня, как на тупого:

— Отдельно. Ещё встретишь. Впрочем, и здесь тунеядцы встречаются, но их всегда на общественные работы припахивают, минимум три раза в неделю, в самое дерьмо и грязь. Иначе пинком за ворота.

Наверное, она дело говорит.

Я быстро представил, на какие такие принудительные работы меня могут привлечь городские начальники. Например, туши крокодилов на гуляш разделывать или трупы загрызенных или повесившихся облов таскать и сжигать. Воду по ночам в город доставлять, развозить по предприятиям и прочим заказчикам. На зачистку в лес ходить — тоже зашибись тема! Или брошенные дома по окраинам ремонтировать, трясясь от страха… А если по Волге ввечеру плавать на плоту с удочкой, а?

Я поёжился, словно от холода.

— Делать-то умеешь что? — с жалостью спросила Вера.

Делать? Что она имеет в виду? А…

Ну, давай прикинем.

Взяв вынужденную паузу, я тяжко задумался в оценках прожитого да накопленного. Хотел было сказать, что имею законный второй класс специалиста в области аберрационного анализа, но почему-то промолчал.

А кем и где я вообще работал?

Так, начал со сторожа в детском саду. Эх, светлое было время, весёлое — вспомнилось, как мы с дружками однажды купались ночью в детском бассейне с матильдами, обрыгав всю кафельную плитку дешёвым пивом… Потом что? Продавец компакт-дисков, но это ненадолго, диски быстро ушли в неактуал. Двинул в аппаратурный маркет — оттуда вышибли за природную лень, не хотел читать инструкции, не прошёл очередной аттестации. Что ж дальше-то было? Опять продавцом с гордой приставкой «консультант», теперь уже по бытовой технике. Супервайзер по сигаретам, опять сторож, подсобный рабочий… И все без оформления, я тогда от армии косил.

Потом второй раз поступил в «хайскул», про первую попытку и вспоминать не хочу. Отец пихал в инженеры, но дураков нет, и я опять пошёл на экономический. С дневного меня выперли на третьем, перевёлся на заочку, до диплома опять работал. Кем? Да всё по кругу, сторож-продавец-подсобник.

С получением диплома динамичность перемещений по фирмам и фирмочкам не угасла, полгода — новая работа, всё искал, где слаще и нажористей, в Москве с этим просто, почти все так бегают.

— Ну, придумал? В машинах соображаешь?

Хороший вопрос.

Сначала хотел сказать, что соображаю. Вспомнил, как мы с пацанами в Капотне старый мопед чинили, потом размытой картинкой всплыла батина «шестёрка». Только я-то сам не чинил ничего, только крякал да поддакивал с умным видом, про угол опережения зажигания вставлял умные фразочки, иногда ключи дружкам совал, пусть работают, не отвлекаются… Ёлки-моталки, хотел же на курсы автомехаников записаться! И на сварщика пойти. И на электрика, пять лет назад… И на стропальщика заодно. Как-то всё не сложилось тогда, я уже начал проникаться высокой перспективностью аберрационного анализа, самый подлив, хрен кто что поймёт, золотое дно.

А! Ещё было дело — полгода назад мы вместе с Костей Бедровским понуро стояли над безнадёжно открытым капотом его старенького «Фокуса», почёсываясь да переминаясь с ноги на ногу. Нам тогда, кстати, тот самый сосед со второго этажа помог, бандюганский, не умничал — пальцем ткнул, сам крутить не стал.

— С машинами не сложилось.

Утвердительно прозвучало, она ничуть не удивилась.

— Своя была? Права имеются?

Права-то имеются, легковые, это есть, батя заставил в своё время.

А вот своего автомобиля никогда не было.

После получения прав посадил меня отец за свою «шестёрку», и погнали мы на дачу в Старбеево. Я по дороге чуть не поседел — движение на трассе бешеное, полосы жирные, сплошные, гаишники, подрезы… Приехали, я пот стряхнул, ключи отцу отдал и сказал, что больше ни в жизнь за руль не сяду.

Может, и погорячился тогда, иногда даже подумывал записаться на курсы, обрести практику. Но купить личное авто так и не получалось: совсем простую нельзя, в отделе засмеют, если на «Логане» приеду, а что получше — дороговато. А у меня переходящий долг годами, размером в две зарплаты, пятилетку уже так живу, то новый комп купить хочется, то планшет очередной, то айфон обновить — как без святого! Да ещё и квартплата копится тяжким бременем, будь она неладна, кто только её придумал!

Ну и пиво с друганами по-насосному: бочонками да кегами.

Вы не подумайте, что я в прошлой жизни был финансово провален, между прочим, и мне многие корефаны денег должны, только все они пока безработные. Пока… Полтора года в среднем на морду. Вот и интересно: зарплата вроде приличная, премию платят, хата есть. А чего я за столько лет не обустроился-то? Слушайте, граждане оболтусы, а как вообще у нас так весело жить получалось? Сам что-то не понимаю.

— Строительство, монтаж, электричество какое?

Я лишь горестно покачал головой. Отец громко матерился, когда нужно было на даче чего построить, соседа звал. Смеситель, пожалуй, перекину, только кому тут это умение может понадобиться, если ЦВС нет.

— Про сельское хозяйство не спрашиваю. Может, ты повар, Гунн?

Другой обл тут же бы купился, радостно вскричав: мол, вот он я, точно, могу готовить! Какой холостяк не умеет готовить!

Но у меня есть приятель один… был. Настоящий повар, матёрый, общепитовский, а не болтолог. Он говорил так:

— Повар — это не тот, кто умет вкусно накормить себя, любимого, и свою немногочисленную родню. Даже если он перед телекамерами на ток-шоу керамическими ножами машет. Это дело нехитрое, вся сложность падает на тех, кто потом будет посуду мыть и сводить с концами бюджет. Поваром считается только тот, кто в рамках жесточайшей раскладки хреновых, заметь, продуктов минимального ассортимента способен день за днём одинаково кормить целую ораву, причём так, что они удерживают пищу в желудках ещё сорок минут после выхода из точки общепита.

Втянувшись в социологическое исследование, Вера крикнула, чтобы принесли два стакана холодного компота, и мы совместными усилиями продолжили искать алмаз моего профессионализма.

— А с оружием как? На охоту ходил?

Я что, с Урала? Вот уж чего мне точно не надо. Ещё и дичь разделывать предложи! Кишки все эти, кровища… Зачем такой жёсткий реал, если есть компьютерные игры. А стволик — да, мечтал приобрести, чисто для сейфа. Помню, сядем в субботу с корешами вокруг столика, каталог цветной достанем…

— Рыбалка, лодки, моторы?

Молчание.

— Туризм категорийный?

Да не стоит, Вера, не стоит, право.

Если б хоть половина её страшных вопросов имела положительный ответ, я бы тут не парился, а, скорее всего, жил бы себе припеваючи в «Миллиарде». С женой-красавицей блондинистого вида да с детками-конфетками.

Потом перешли на увлечения попроще. Типа шахмат. Шахматы не проканали.

— Боевые единоборства?

Кто же ими не увлекался, каждый пацан пробовал, разница только в количестве посещённых занятий. У меня их было… да немало, если все собрать, штук десять, пожалуй. Бокс — одно. Фехтование — три. Кун-фу… тут побольше, раз пять сходил. Кёкусинкай — тоже один раз, они там сдурели, со всей силы лупят! Борьба вольная — только с балкона посмотрел и передумал.

— А вообще, чем увлекался?

— Ну, компьютером, консолями. Интернетом очень увлекался.

Вера скривилась.

— Не в этой жизни. Хотя… А чем конкретно? — Она попыталась зацепиться даже за это. — Надеюсь, ты не будешь сейчас перечислять тёте Вере все пройденные игрушки, тут таких спецов каждый первый.

— Дизайном всяческим, — неуверенно как-то пробормоталось. Не твёрдо.

Но ведь у меня на компе две папки всяких работ, перекидываемся с парнями! А ещё я демотиваторы умею делать.

— Если сейчас принесу бумагу и карандаш, лошадь сможешь нарисовать?

Какую ещё лошадь, она в уме?

— Это ещё зачем? Я ж в программах, эффекты там всякие, фильтры… — растерянно проблеял я и умолк.

— Ты Ильфа и Петрова читал? «Двенадцать стульев», помнишь, про «сеятеля»?

— Фильм смотрел, даже два. При чём тут это?

Вера сжала губы.

— Да при том, что любой дизайн с этого и начинается, Стёпа, с простой ручной графики, с умения рисовать простым же карандашом, а не с фотошопов-хренопов. А скачать с Интернета фотку и изуродовать её подсунутыми эффектами… Не говори никому больше, а то примут тебя на работу, да заставят вывеску нарисовать по заказу. А потом к шерифу, за враньё. И, бац! — в говновозы.

Помолчали немного.

— Мне, конечно, умственный труд предпочтительней был бы, — набравшись наглости, попросил я.

— Многие путают умственный труд с отсутствием физического. Ты пока что явно путаешь.

Так мы и перебирали биографию Степана Гунова, как дешёвые берёзовые чётки, в поисках хоть какого реального умения, способного пополнить мой кошелёк, пока я не вспомнил, что являюсь автором «Самиздата», держу раздел и даже пишу фантастический роман.

— А вот это нам может пригодиться, — задумчиво пробормотала хозяйка, размеренно хлопая изношенным тапком по полу.

Я насторожился. Неужели в Донецке найдётся работа для самодеятельного писателя фантастики без перспектив на издание? Это вряд ли, тут своего фантастичного — хоть задницей потребляй, да ещё и в самом жёстком реале. Какое-то время хозяйка размышляла, к топанью ногой добавив постукивание маленькими пальцами без ногтей и маникюра по стакану, потом решительно заявила:

— Значит, так, постоялец. Сегодня, где-то через час, ко мне за заказом придёт Арбуз, главный редактор попадонецкой газеты «Эхо Попадона», мы ему торт делаем на день рождения жены. Насколько я знаю, ему нужен журналист-корреспондент.

Вот это да!

Опустив голову вниз, я лихорадочно размышлял, уже понимая, что для меня это хороший вариант, может, даже очень хороший. Второй раз передо мной нежданно-негаданно оказались Рычаги Жизни. Их нужно вовремя дёрнуть, пока не испарились в тумане. Но ведь придётся куда-то ездить, не сидеть же в Донецке, высасывая новости из пальца, наверняка работа выездная.

— Серьёзная газета хоть? — непринуждённо поинтересовался я.

— Ну ты и нахал, братец кролик! — удивилась хозяйка. — Серьёзная газета, их всего две в Рассаднике, она на многие анклавы распространяется, фельдкурьеры развозят, вместе с почтой.

— А вторая где издаётся?

— В Метро, но там просто информационный листок.

— И сколько у него журналистов?

— Было трое, теперь два осталось, — госпожа Уизерли как-то взгрустнула. — А газета популярная, ходовая, её охотно покупают по всем анклавам. Еженедельник, но бывают и тематические спецвыпуски по случаю и поводу. У меня с ними контракт на рекламное обслуживание.

Вот тут моё настроение припало к земле.

— А что случилось с третьим? — Я осторожно попробовал приблизиться к реально страшному.

— Сожрали его, — буднично молвила Вера. — В Эльфятнике влип, во время очередной командировки, какая-то сущность напала, волколак или вурдулак, даже не знаю, в каком секторе это произошло.

Ну а кто сказал, что работа журналиста легка? Не только с «Лейкой» и блокнотом, иногда и с пулемётом нужно. И всё же. Думай, Стёпа, думай.

— И часто это происходит?

— Что, это? A-а… Да нет, Арбуз вообще Эльфятник не любит.

— А что так? — я несколько удивился. В моём понимании до сих пор сквозило, что это самый плюшевый мир, если в чащобу не лезть.

— Каша там изрядная, в сектор очень много новичков записывается, причём распределены они непропорционально. Расход облов большой, порядка как нигде мало… — видно было, что и ей эта тема не интересна. — Ты вот что, не подведи уважаемую женщину, покажи лучшие статьи. Я с редактором договорюсь, будет собеседование, так что не тупи и не ври. Арбуз мужик тёртый, он сам журналистом отработал, у мировых земных звёзд интервью брал, Пугачёву вживую видел, вот так… Знаешь, а ты погуляй сходи, мы пока без тебя поговорим.

Мне подумалось, что такой вариант может склеиться.

Дело в том, что на Рассаднике есть прописка и паспортная система, та самая личная карта, что в совокупности обеспечивает стабильность и устойчивость местных порядков.

Куда ты заявился Елисею Палычу перед стартом с Земли, там и пригодишься, там же и будешь жить, как бы прописан. Мигрировать можешь, болтаться-шататься тоже, но это не поощряется, да и выживать гораздо тяжелей, чем местным: ни дисконта тебе, ни совета, ни убежища толкового. А на приличную работу в чужом анклаве так вообще не устроишься! Бывают, конечно, случаи легального перехода по договорённости администраций или глав кластеров, но в целом главенствует политика взаимной корректности, переманивать кадры негоже.

Так что Арбузу, хочет он или нет, приходится довольствоваться местными кадрами.

А вдруг я тут стану звездой яркого слова? Жаль, нет у меня под рукой базы «Самиздата», сайт-то немаленький, пишущих много. Может, коллегу встречу?

В общем, на том и порешили.

Вера занялась своими административными делами, а я, с полчасика помаявшись от безделья, решил-таки навестить оружейную лавку. Конечно, лучше бы туда с хорошим консультантом наведаться, но альфовцы ещё не появлялись, да и не уверен я, что они с чего-то надумают первым делом навестить Стёпу-новичка, кто я им. Оболтус с кубиками.

Я же как-то не сообразил узнать у ребят о месте их дислокации в Донецке.

Ладно, пошли.

И почти сразу меня ограбили. Тупо и грубо.

Не успел выйти за ворота и свернуть к улице, как ко мне подскочил какой-то хмырь — на вид бич бичом, выцветшая штормовка вся в заплатках, неопределённого цвета штаны мешочками спереди и сзади, морда квёлая, сопливая.

— Слышь, друг, дай прикурить, — сипло попросил бичуган.

Сам я курю, но очень редко, в основном под пивко. Хотя какое уж тогда «редко», если под пивас. Стопик, стопик, неужели часто? Ничего, тут реже буду, пиво, как я успел узнать, стоит дорого. И курево — тоже.

Вытащив из кармана нарядной оранжевой с синим куртки прозрачную одноразовую зажигалку, я щедро протянул её просившему.

— Спасибо! — просипел бомжара и вдруг, развернувшись кругом, рванул с места и стремглав бросился наутёк, уже через несколько секунд заскочив через забор в какой-то проулок!

Ну, сука! И ведь мог догнать, если бы не случившийся столбняк!

Но я настолько опешил от такой наглости, что не сумел быстро среагировать, так и оставшись стоять возле бордюра, изумлённо глядя на расшатанный забор с дырой, в которую и юркнул ворюга. Да, тут надо держать ухо востро, на ходу лейбаки спорют. Конечно, Полкаш прав — за версту видно, что я новичок лоховатый. Одежда нужна, традиционная для этого мира. Куртку, что ли, снять? Так прохладненько что-то, в одной футболке будет не очень комфортно.

Как назло, тут же захотелось курить, до скрипа зубов и скручивания ушей, хотя с утра я не выдул ни одной, да и не хотелось что-то. Вот ведь странное свойство натуры человеческой: спёрли зажигалку — вспомнил о сигаретах.

Вот сволочь…

Дальше я шёл уже с должной осторожностью, крепко усвоив только что полученный урок — не щёлкай! Вообще ничем не щёлкай. Нихт клювен клац-клац.

Какова же тогда ситуация с преступностью на Диких Землях, если в самом центре благообразного городка на поверку творится такое безобразие? Куда только шериф смотрит?! Потом подумал, что если бы у меня был ствол, то я вполне мог бы продырявить наглецу задницу и без шерифа. Наверное, на то и ставка делается в области охраны местного правопорядка — следите за ним сами, граждане, а то вскоре из дома не выйдете без бронежилета.

Прошёл мимо сгоревшего остова «Москвича», машинально поздоровавшись с двумя спешащими девушками, с удовлетворением глянул на отскочившую в сторону собаку — аж взвизгнула, работает амулет! На центральной улице царила совсем другая атмосфера, как бы показушная. Редкие прохожие — брели. Они именно брели, старательно и привычно делая мрачноватые лица, как положено в постапокалиптическом городе. Позже я привык к этому, поняв, что ничего настоящего в этой позе нет, именно привычка быть в струе, образ, антураж. Кругом ведь выживание сплошное, чему радоваться. Чем больше человек играет в беду, тем более он безделен в работе. Как правило, это новички, ещё страдающие самовнушением. Ветеранам играть некогда, они пашут.

В лавке «Вундервафля» было пусто.

Двухэтажный домик сегодня казался более мрачным, чем вчера, когда мной овладела эйфория прибытия и торопливое желание как можно быстрей забиться в какой-нибудь тёплый уголок, где я смог бы всё основательно обдумать.

Под жестяным козырьком подъезда остановился, желая рассмотреть чудо-обрез подробней, но изнутри тут же крикнули:

— Чё встал, Гунн, проходи давай!

Надо же, меня уже знают и даже ждут.

Судя по не успевшим просохнуть полам, с утра я тут первый клиент.

Владельца лавки, брата Пьеро, звали Аризоной.

— Шерифа, шлёпая на работу, встретил, так что не удивляйся, он и рассказал о тебе. Ты первый, остальные вчерашние новички пока не проявлялись, а сегодня никого из новеньких не будет, суббота, на трассе выходной день, пузыри в ангаре, ха-ха! Так что пользуйся удобным моментом, выбирай спокойно, — сняв с головы выгоревшую на солнце кепку, дружелюбно предложил невысокий брюнет, постоянно роющийся в карманах сложного тактически-рыболовного жилета.

— А вчерашние новички когда подтянутся? Из опыта.

— Многие вообще не придут, — отрезал он. — Кого сожрали тут же, а кого-то и ограбили. Это тебе повезло сразу альфовцев встретить, хоть и упал далековато от города. Бывает так, что чечако и хлопнулся рядом, да тут из заброшенных домов местные бичи повыскакивают, и на него! На нормальных людей они не бросаются, а вот новенького окучить любят. Кто-то напился с горя и получил в морду, пока очухается…

Узенькие чёрные усы контрастно выделялись на вытянутом бледном лице. Аризона улыбнулся и повесил кепон на короткий витой рог, торчащий из прибитой к стене черепушки местного съедобного зверя. Логотип магазина на головном уборе самопальный, но стильный и сделан аккуратно.

— Спасибо, — отозвался я. — А что у вас тут из этого самого… Мне бы…

Я запнулся, запутался в мыслях и чувствах посреди пахнущего свежей смазкой стреляющего металла всех мастей, но спустя пять секунд всё же начал говорить, старательно обдумывая каждое слово, не за семечками ведь пришёл. Вообще первый раз в жизни общаюсь с оружейником, хотя иногда заваливал в «Кольчугу» на Варварке, так, чисто поглазеть, после азартного прохождения очередной игры. Но спрашивать как-то стеснялся.

— Слушаю, слушаю, — поощрил меня владелец лавки.

И я решился, тупо рассказал ему про себя достаточно полно и честно, коротко дал все расклады, благоразумно умалчивая о делах финансовых и Верином варианте трудоустройства. В общем, честно признался, что, нравится мне это или нет, но я простой лох педальный, «памагитя, чем можете, сами мы не местные».

— Хелпу прошу, короче!

— А вот это ты молодец, чувак. — Аризона, легко перегнувшись через узкий прилавок, одобрительно похлопал меня по плечу. — Выделяешься из массы, большинство начинает крутую легенду гнуть, рассказывать про интернетно-форумное, специалистами выставляться. Работу уже нашёл?

— Завис в поиске творческом, знаете ли, — прищурился я, несколько осмелев. — Окончательно пока не определился.

Оружейник понятливо кивнул.

— Тогда давай говорить только об очевидно насущном. Сейчас принесу кое-что. — Он вышел в подсобку, там что-то задвигалось, загремело.

— Тебе понравится! — глухо раздалось из маленькой двери после падения пары коробок.

Я тем временем осматривал стены тесного помещения, на которых висело…

Висело много.

Гладкоствольных ружей самых разных типов… — полторы стены занято. Плотненько увешано, от потолка с чёрными лагами и до самого пола, посетителю приходится нагибаться за прилавок, чтобы рассмотреть. В основном тут были банальные двухстволки. Увидел и обрезы в один, два и даже три ствола. Какие-то полуавтоматы — их всего два, и даже с огромным барабаном шняга висит, не раз такое в игрушках видел. Как называется-то? Чёрт, всё из головы выдуло, как на грех, а ведь помнил же! Я одно время любил их хапать. А двухстволки какие есть? «Иж» это или не «Иж»? Или это вовсе даже тульские? Нет, не смогу на взгляд определить.

— Гладкоствольных ружей у меня в ассортименте, если ты заметил, хватает, это самое распространённое в анклавах оружие. И самое доступное по цене, остальное гораздо дороже, — заметил Аризона, вернувшись в торговый зал со свёртком в руках. — В основном всё отечественное, импорта очень мало, хоть и встречается. В Рассаднике вообще почти всё отечественное, ещё столкнёшься, причём старое, новые образцы — это целый праздник потребителя, влёт уходят.

— А нарезные есть? — спросил я отважно.

— Ну а как же, вон висят родимые, — владелец пальцем указал на стену.

Я сразу узнал «Сайгу», видел и даже держал в руках, и, по-моему, «мосинку».

Болтовые винтовки висели в один ряд, одна над другой. Их было три штуки, с чёрными и коричневыми прикладами, одна даже с большим оптическим прицелом. Винтовки были мне совершенно не знакомы, а табличек с наименованиями и ценами, как назло, не было. С моей стороны, так это явное упущение, новички же сюда ходят — откуда им знать-то? Отчего не повесить? Блатыкайся на ганзах, ублатыкайся, оболтус ничего не запоминает, так, одни верхушки. Может, нужно в книгу жалоб чего вредного черкнуть? Не, лучше не стоит, не тот мир.

Пока я стоял и глазел на огнестрел, в магазин с деловым видом заскочил какой-то невысокий парень в коричневой кожанке с широкими металлическими нашлёпками тут и там, не размышляя и не рассусоливая, быстро купил три банки пороха и коробку капсюлей и так же быстро смылся.

Вот это видок!

Вот как надо покупать! P-раз! И решил проблемы!

— По «саёжке» сразу вынужден тебя предупредить, она под натовский патрон. Это несколько неудобняк. Даже вообще неудобняк, такие патроны встречаются далеко не везде и очень не всегда. Редкость, но бестолковая, если своего канала пополнения нет. «Мосинка» годная, не расстрелянная, хоть и старенькая, даже со штыком, смотри — он снял с зажимов знаменитую винтовку, поставил её на приклад и приложил к дульному срезу вынутый из кармана длинный патрон. — Видишь, пуля не проваливается.

Я кивнул, наверное, это круто, что не проваливается. А что было бы, если бы провалилась?

— Болтовые на выбор. Предпочтения имеются?

Боже, как же неудобно я себя чувствую последние два часа!

Аризона заметил моё замешательство и всё понял правильно.

— Знаешь, Гунн, давай подождём-ка мы с винтовками и ружьями. Во всяком случае, пока ты не определился с родом занятий. Тем более что это очень дорогое оружие. Тебе оно не к спеху.

О! Так — самый разум!

Но один вопрос меня интересовал особо.

— А автоматы имеются в наличии?

— Ишь ты, шустрый какой! — удивился оружейник. — Сразу автоматы ему подавай! Нет автоматов, уже три месяца как нет… Автоматическое оружие — это страшный дефицит, а пулемёты вообще к продаже частным лицам запрещены, разве что если сам добудешь, тогда зарегистрируют.

— Как добудешь? — гениально спросил, не?

— С бессознательного тела, то есть с трупа.

«С чьего трупа», — я не спросил, хватило ума. Значит, Полкаш ППШ не покупал, а добыл вышеуказанным способом. Жуть.

— А пистолеты?

— Есть немножко, — довольно проворчал оружейник. — Кстати, это тоже дефицит и тоже дорого. Эх, нарезное всё в копеечку встаёт… Сегодня могу предложить ПМ, по блату. «Наганы» почти всегда в ассортименте, но состояние неважное, гарантий никаких. Три дня назад был «маузер» комиссарский, но их, увы, быстро разбирают. А вообще-то, короткоствол берут не так хорошо, как ружья, слабоваты они супротив монстрятины. Да и денег у людей мало.

— Тогда что посоветуете?

Он заговорщицки махнул рукой, приглашая меня подвинуться ближе к свёртку, что всё ещё лежал сбоку, на прилавке возле кассовой зоны.

— Позавчера поступил, очень редко такие красавцы бывают! — чуть ли не шёпотом сообщил Аризона. — Сразу предлагаю тебе, потому что машинка не из дешёвых, а у тебя, судя по всему, деньги пока не закончились, не успел ещё потратить. Да и шериф порасспросил альфовцев, так что всё нормально, Герцог говорит, что парень ты правильный, что-то нужное притащил… Всё, всё! Я без подробностей, кто бы мне их сказал, так что не подбирайся для прыжка…

В свёртке лежал здоровенный револьвер американисто-ковбоистого вида, очевидно старый, но явно очень мощный, и очень, знаете… солидный такой, на загляденье! Блестящий, полированный! Ручка красиво изогнута в стилистике конца XIX века, на предохранительной скобе снизу торчал дополнительный металлический стебелёк-отросток, изогнутый под форму пальца. Щёчки на рукояти светло-коричневые. Нарядная машинка.

— Это что такое за чудо?

— Именно что чудо! Револьвер системы Смита и Вессона, 4,2 линии, так называемый «русский», третья модель, офицерская, двойного действия, с самовзводом. Город Спрингфильд его родина, между прочим. Калибр.44-100 Russian. — Аризона вытащил из коробки и предъявил мне один увесистый патрончик, на свинцовой пуле которого имелись две глубокие параллельные канавки.

И начал рассказывать подробней.

Оказывается, в конце 1871 года в тогдашнюю САСШ приехал четвёртый сын Александра II великий князь Алексей, офицер ВМФ. В Небраске для него забацали охоту на бизонов, в которой участвовал легендарный охотник Уильям Коди, более известный, как Буффало Билл, какие-то американские генералы и вожди индейцев. Во время охоты активно использовался новый револьвер. Вот легенда и гласит, что именно высокие качества револьвера, показанные на той охоте, и стали причиной принятия его на вооружение. Что не совсем так, но звучит красиво. По поводу точности стрельбы из русского «Смит-Вессона» отмечали, что «дельный стрелок» может поразить из него на сто шагов человека, а с двухсот — лошадь.

— Этот калибр считали оптимальным, поскольку он даёт оптимальный баланс между хорошей кучностью и достаточной убойной силой. В России, кстати, данный револьвер охотно использовался частными лицами в качестве охотничьего, кабана машинка валит с семидесяти шагов, даже по неубойному месту. Короче, против наших зоновских монстров это самое то.

Ловко переломив ствол, Аризона быстро наполнил все шесть камор патронами из принесённой красненькой пачки, вскинул, прицелился в стену и изящным жестом подал мне рукоятью вперёд.

Я взял, подержал и тут же влюбился. Всё удобное, даже спица снизу пришлась впору. Тяжёлый, правда. Спросить? Спрошу.

— А заволжского крокодила остановит?

— Вот он-то как раз и остановит! Конечно, если ты в нужное место кроку всадишь, тут постоянная тренировка нужна, навык, — уверенно заявил весёлый Аризона. — А «наган» никак нет, да и с «маузером» большой вопрос, как бы его ни хвалили! Бери, Гунн, это ведь не просто редкость, их всего три штуки знаю по анклавам, с хозяином второго лично знаком, очень хвалит. Этот экземпляр третьему принадлежал, его любовница в Метро отравила. Грибами.

И как после такой рекламы и легендарики мне было не купить это чудо!

Дороговато, если скупердяйски подумать, но зато убойность зверская. А меня сейчас, знаете ли, этот фактор очень, очень интересует…

— Беру. А второго такого же нет?

— О-па! Чечако сбрасывает кожу! — в очередной раз он хлопнул себя по карманам так, что там что-то хрустнуло. — Второго нет, но мыслишь ты в правильном направлении, с подобной сладкой парочкой даже псевдоплоть загасить можно, мамой клянусь. Ну, если повезёт.

Во дворе магазина мы вместе с Аризоной немного постреляли по мишени — один барабан я высадил за счёт заведения и ещё пачку сжёг на свои кровные. Заодно взял пару полезных уроков.

— Кобура в комплекте, вполне удобная, переработанная по замечаниям офицерского состава русской армии.

Красивая кобура. Как сказал Аризона, в природе был ещё и вариант с пристегивающейся деревянной кобурой, но сам он такие не видел.

— Я бы на твоём месте взял патронов побольше. Не ровён час, кто скупит, останешься без боеприпаса, когда ещё такие закажу.

Так и поступил, забрав все триста штук.

Итого вместе с револьвером и снастями для чистки я отслюнил триста гульденов со скидкой после проверки карты. Как такой ствол купить на жалкие подъёмные, выдаваемые прижимистым Департаментом? Никак, только дешёвый обрезик, и то, если по первому времени жить впроголодь.

— Ножик имеешь?

— Есть, «Викторинокс» офицерский, — гордо заявил я.

— «Викс» — это хорошо, — неопределённо пробурчал оружейник, из чего я так и не смог понять, хорошо ли, или он меня жалеет. — Но лучше бы, кроме него, и побольше размерчик с собой носить. Меня лично ножик с клинком меньше пятнадцати сантиметров вообще не интересует.

— Готов прислушаться к мнению специалиста! — быстро отрапортовал я и, как сразу выяснилось, правильно сделал. Аризона вскинул чёрные мексиканские брови, одобрительно шевельнул усиками.

— Быстро учишься, пожалуй, выживешь, вот что я тебе скажу, парень, — бросил он, протягивая мне ножик с чёрной рукоятью и чуть изогнутым клинком. — Это фирма «Колд Стил», модель «Аутдорсмен», то, что тебе надо для полного счастья. Без изысков, зато неубиваемый — сталь 4116 Krupp, девайс прочный, ручка из кратона, не рассыплется в любой среде. Ножны нейлоновые. И недорогой.

Потратив ещё двадцать гульденов (фигассе, недорогой!), я, тепло попрощавшись с Аризоной до следующего визита в лавку, во время которого нам предстоит разбираться уже с гладкоствольным ружьём, вышел из «Вундервафли» — неплохо вооружённый и вообще гордый собой.

Народу на улице было мало.

Оглянулся в поисках пройдохи с моей зажигалкой — нет его, заразы. Жаль, я бы тебе в лоб влепил чего полезного — раздухарился!

Ладно, кабан, не в лесу живём, встретишься ты мне в переулке. Вместе с непривычной для самосознания боевой злостью я опять ощутил нестерпимое желание покурить.

Что делать, придётся идти в продуктовый.

* * *

— Итак, я беру в штат тебя корреспондентом, звание журналиста ещё заслужить надо, — окончательно решил Арбуз, поглядывая на часы и на коробку с тортом. — Завтра к девяти приходи в офис, выспавшийся, чистый и трезвый. Одеждой особо не занимайся, кое-что тебе дадим да и подскажем, что ещё надо купить. Жилетку на мне видишь?

Понимаю, почему он Арбуз.

Круглый, но звонкий, что ли, динамичный, энергичный, словно вот-вот лопнет!

Жилетка на главном редакторе уважаемой газеты действительно примечательная. Карманов — штук тридцать, а на спине так просто огромный, целая ниша, а не карман: туда вставляется прямоугольник «пенки» и тонкая бронепластина. И в остальные можно их впихнуть, просто прелесть. Если они есть, конечно. Надо будет узнать, где приобрести. Карман для объективов, под записную, патронташи под карандаши…

— Тут под банку консервов, плоскую, конечно, здесь под курево, вот индпакеты, аптечка, жгут… Крепление под нож и рацию. Вот только саму рацию поди найди, проще пулемёт добыть.

Добротная вещь, солидная.

— А с этой что делать?

— Куртку оставь, не вздумай продавать! Хорошая куртка, яркая, представительская. Не всё же время в жилетке-бронике ходить, мы солидные люди, уважаемое издание… Я тебе, Гунн, специальную неоновую нашивку дам на неё, с надписью.

— Что за надпись, можно поинтересоваться?

— Полезная надпись, большая и жирная: «Не стреляйте, я ЖУРНАЛИСТ!» И футболку с таким же обращением, пригодится. Ну, это детали… В общем, завтра познакомишься с коллегами, пройдёшь все инструктажи, скоростное спецобучение, профориентацию, вникнешь в сводки и начнёшь собираться в свою первую командировку.

— Не в Эльфятник?

Арбуз скривился:

— Что сделали с фэнтези, сволочи… Чё, не понял?

Я действительно не понял.

— Сказали уже? Поди Верка проболталась. Народ в эльфятину-гоблинятину прёт, как дурной, а потом пачками мрут. Самая тяжёлая обстановка в Т-секторе. Толкиенском… А кто всему виной, скажи, а? Валяй, давай, как писатель самиздатовский!

У него, кстати, весь «Самиздат» есть в офлайне, на ноутбуке хранит. Представляете? Готовился человек, заранее знал, что газету в Рассаднике будет делать, вот это, я понимаю, подход! Нет, определённо в Департаменте-11 что-то косячат, уж Арбуз точно должен был на Земле остаться, он и там нужен. Хреновенький «Миллиард» у них так получится, что-то упускают в расчётах.

— Молчишь? А я скажу: сам Толкиен.

Я обалдел. Это ж Святыня!

— Удивляешься. А ты слышал про такого писателя, Чайна Мьевиля?

Бранливо кивнув, я опять подумал о том же — господи, до чего неудобно я себя чувствую в последние два часа. Нет, уже можно сказать про четыре.

— О! Это великий автор, тот, кто спасает приключенческую фэнтези от безграничной скуки полчищ клонов Толкиена.

Подглядывая в ноутбук, Арбуз продолжил:

— Ага… Вот. Он сказал так: «Толкиен — это жировик на заднице фэнтези-литературы. Его творчество тяжеловесно и заразно — вы не можете его игнорировать и даже не пытайтесь это сделать. Всё, что вы можете, — это осознанно выдавить фурункул. У него масса того, что можно не любить, — его помпезность, его мальчик, который победил в войне, его зашоренность, его реакционная любовь к иерархичности в обществе, его вера в абсолютную мораль, его политические сложности. Клише Толкиена — эльфы, гномы, кольца власти — распространились подобно вирусу. Он писал, что назначение фэнтези „утешение“, а это привело к мнению, что фэнтези-авторы должны баловать своих читателей».

Я тупо молчал. В голове не укладывалось — как можно безапелляционно гнобить Светило Всей Фэнтези?!

— Только у нас ведь Мьевиля не читают. Вот и лезут на радостях в толкиеноподобный сектор — дорвались до бесплатного! Нет бы в наш, отечественный, привычный с бабушкиных сказок… Как на убой лезут, даже продуктов на всех не хватает, постоянно идёт новая заявка в Усть-Попадонск на рыбу… А раз много народа, значит, много и монстрятины. Смотрящие их вкидывают пропорционально, не учитывая, какой процент потенциальных бойцов летит в пузырях, сразу на всех заказывают. Понял теперь, почему я Эльфятник не люблю? Короче, ты для начала в соседскую Зону пойдёшь.

— К сталкерам, — уточнил я.

— К ним, чертякам озорным! Задание, Стёпа, несколько сложное, но интересное, там забавные дела творятся в последнее время, нужно провести необычное журналистское расследование, материальчик собрать. Понял?

— Понял, товарищ главред.

— Михаилом Семёновичем меня зови, если Арбуз пугает. Смотрю, револьвер у тебя серьёзный, внушительный — это правильно. Ладно, идти надо, праздник у жены. — Он ухватил перевязанную ленточкой коробку и встал из-за стола. — Давай пока.

И ушёл.

А я остался. Оглянулся, заметив одобрительный взгляд притихшей Веры, неловко улыбнулся, кивнул в ответ и побрёл на двор, доставая из кармана новую зажигалку. Первая сигарета.

Интересно, что на всё это Герцог скажет? Почему-то важно стало.

Глава 4

Зона и её пленники. Работа спецназ-журналиста в реальности Рассадника

Как же повезло тебе, Стёпа, попал в крутую фирму!

Это действительно уникальный случай, Большой Шанс.

После того как я получил последние инструкции, касающиеся поведения в Зоне, Михаил Семёнович безмятежно произнёс:

— Держи ключи от редакционной ласточки, зверь, а не машина. Смотри только, чтобы ни царапины в гараж не привёз! Неделю назад как восстановили! И это, права покажи-ка, любезный.

Я растерялся не на шутку.

Права-то есть… только лучше бы их не было вовсе. Паническая атака буквально сковала мои несчастные члены. Но страх пешего перехода в сорок пять кэмэ по безлюдным дорогам Рассадника был гораздо сильней. А я-то сперва вообще думал, что придётся на своих двоих мотылять, бабкины молитвы вспоминал! Сами понимаете, после такого варианта перемещения в пространстве я не мог заявить главреду, что, видите ли, боюсь ездить на автомобилях. «В чём дело, дуй пешком! — тут же обрадовался бы Арбуз. — Машинка целее будет! Зи-ина, зая! Подай срочно заявку в кадры, прямо на завтра давай, нам скоро опять корреспондент потребуется!»

Царапины… Шутит он, что ли?

Редакционным транспортом служила некогда блестящая «шестёрка» цвета «стратосфера», в давние времена самая круть и прыть. Карбюраторная, резвая, готовая и к отдыху, и к бою отечественная автоштучка. На бортах красовались гордые белые надписи «ПРЕССА», не могу пока сказать с уверенностью — является ли это охранной грамотой или мишенью.

Царапин на машине было. Да не просто было — всё мятое, гнуто-выпрямленное, где профессионально, где на коленке, машина явно побывала в горячих точках. Про какие ремонты он мне говорил?

— Я лучше сфотографирую, во избежание недоразумений.

— Да ладно тебе, ты же её не в Таиланде на прокат берёшь… Новых постарайся не добавлять, и то хорошо. А ходовая действительно отличная, всё перебрано, усилено! Жёсткая машинка, без хлябей и скрипов, надёжная.

— Вообще-то я думал, что у таких авто на стёклах решётки должны быть по кругу, — промямил я, обходя ласточку с кормы.

Главред пнул колесо и ухмыльнулся.

— Чтобы любой придорожной твари было удобней когтями вцепляться? Бронеплёнкой стекла оклеили, и хватит с неё, из «шохи» танк не сделаешь. Смотри, в заднее стекло две бойницы врезаны, это иногда бывает полезно! Чего тебе не хватает? Подлифтована, резина зубастая. Не подведёт верный мул, вынесет из огня! И это, сцепление не дёргай, дверями не хлопай.

Вот уж точно, нужда заставит… — к моменту выезда на второй передаче из города я почти поверил в высокую степень вероятности добраться до места назначения без падений в кювет и последующего гильотирования главредом. Вот как надо молодых водителей учить! Напугай их перспективой пешеходной прогулки среди мест обиталищ смертоносных монстров — через неделю станут звёздами «Топ-гира».

Остановившись возле заколоченного ларька «Роспечати», скучающего как раз на границе уложенной брусчатки, я постарался успокоиться. Что-то слишком быстро еду, нет? Может, и не быстро, да только потряхивает что-то. Выпив от волнения почти полную бутыль воды, я подумал, что от уже пережитого не усну дня два, а что же дальше будет! Адреналин качающимся уровнем плескался перед глазами, мне почти сразу опять захотелось пить. Нет, так дело не пойдёт!

Я вышел из кабины, бодро поприседал, размял суставы, после чего решил разложить снаряжение, а то покидал в салон как попало, торопился очень… Подумав, снял куртку с приваренным утюгом призывом не стрелять в журналюг. Потом вытащил из наспинного клапана титановую пластину — это же невозможное дело, так ездить! Передвинул ещё дальше набок большую кобуру с револьвером и стал думать, что делать со вторым стволом, до поры лежащим на заднем сиденье. Необычный ствол.

Прочитав записку от Арбуза, которую я протянул оружейнику первым делом, Аризона недовольно скривился, по-старчески тяжело вздохнул и проворчал:

— Я бы, конечно, переиграл, спорно это, очень спорно, недальновидный подход… Но поперёк Михал Семёныча не пойду, ему видней. Стой тихо, жди здесь.

Вскоре он вылез из подсобки и положил на стол два обреза.

— Гляди глазами. Это фирменный двуствольный хаудах Hudson. «Безумного Макса» смотрел? Ну, три серии… Вот оттуда, прикинь! Сам Мел Гибсон такой юзал! Двенадцатый разрушительный калибр, сразу советую брать картечь-восьмёрку, пуль, пожалуй, вообще не надо, не пулевой это девайс… Хотя пару «бреннеке» можно, если какой монстр в тёмном углу зажмёт. В пристёжке идёт кожаный чехол и сбруя, крути её, как хочешь, крепи, где хочешь, хоть за спиной, как в кино. Ну-ка, парень, примерь обновочку!

Накинул. За спиной таскать неудобно, как-то долговязо получается, коряво, и даже киношное сходство не прельщает. Наверное, у меня руки не того строения и пропорций, сустав хрустит, а ружжо не вынается.

— Да уж… Не Мел Гибсон ты, hombre, может, позже и станешь им, этак через годик, тут выжившие быстро в гибсонов формуются. Тогда давай под мышку, что ли… А если идти долго и тихо, наискось подвесишь, по-кавалерийски. Во, гораздо лучше! Теперь предъявляем следующий. Хаудах, конечно, короче, но я бы предпочёл классический двуствольный шотган Winchester Widowmaker, вот такой. Узнаёшь?

— Так это же из Fallout штукенция!

— Оттуда, — сухо сказал Аризона. — Подержи лапочку.

Подержал. Не, потяжелей этот ствол будет, длинней, и вообще… — хаудах гибсоновский такая игрушечка! Красивенький, дерево багровенькое, кровавенькое! Не хочу «винчестер», гибсоновское хочу!

— Как знаешь, корреспондент. Ствол приличный, достаточно убойный на ближней дистанции. Патронов сразу бери две пачки минимум. Впрочем, как я понял, Арбуз тебе вообще палить не велел.

— Не велел! — радостно подтвердил я, тиская новое приобретение. — Главред сказал, что голова, ноги и автомобиль важнее, чем огнестрельное оружие. Чтобы я не лез, не участвовал и не занимался самодеятельностью.

— Ну-ну, — с сомнением хмыкнул Аризона и небрежно смахнул со стойки бабки. — Голова и ноги важней. Надо же такое придумать.

Вот теперь хаудах надо куда-то приспособить. Неохота вторую кобуру на ремень цеплять, да и доставать в гемор, когда за рулём сидишь. А что, если на переднее пассажирское положить, вот так просто? Сомнительно. Как я вожу, и какие кочки могут встретиться на пути… Прыгнет ружьё прямо в лобовое, повредит плёнку — объяснительная, выговор, лишение премии.

Подумав, натянул соседний ремень безопасности и попробовал сунуть хаудах за верхнюю лямку. Не годится, слабо держит. Тогда поставил на пассажирское сиденье сумку, её и притянул ремнями, о, кладовочка под рукой!

Расстегнул молнию, что у нас тут?..

Термос (в пузыре приволок) с растворимым кофе. Сухпай в синем контейнере от заботливой Веры: четыре котлетки, огурчик бочковой солёный, маленький, хлеб станичный — шесть кусков, жёлтый контейнер с картохой, её немного — дороговато здесь бульба обходится. Четыре печеньки, абрикосовой повидлой склеенные в два сандвича, четыре яйца варёных, соль в бумажном пакетике, спасибо тебе, добрая женщина! Тушёнка абаканская — две банки, зелёный мозговой горошек — одна банка, штук десять карамелек (всё купил в лавке). Хотел взять на местном рынке три больших помидора, но подумал, что если буду так шиковать, то скоро останусь без средств к существованию. Трехлитровая бутыль с водой, маленькую уже выдул.

Полотенце из старого мира, горжусь, что не забыл! Двадцать картечных патронов к хаудаху. Вскрыл одну пачку, четыре штуки сунул в карман жилетки, подумал, добавил ещё четыре — умнею? Зеркалка кэноновская, это для работы… Диктофон в кармане, ещё кое-что по мелочам. Можно считать, что имеется всё необходимое для успешного выполнения первой профессиональной миссии, надо постараться и дать результат, стыдно с таким оснащением подводить родной коллектив.

Застегнув было молнию, увидел новый вариант — чуть приоткрыл и сунул «хадсон» стволами внутрь. Примерился, рванул — вроде нормально получилось, легко выхватывается. Не удержался и со зверским выражением лица прицелился в ларёк. Ну, песня! Диковинный ствол, зато знаменитый, годен к выпендрёжу. А он вообще заряжен, Стёпа? Засуетившись, проверил, вздохнул с облегчением — действительно умнею.

Ну, с богом.

Набирая обороты, радостно заурчал двигатель.

По прямому пустынному участку жёлтой дороги «шестёрка» пошла бодрей, я даже что-то замурлыкал себе под нос. Навстречу летели сухие листья, иногда мелкая дорожная пыль и почти всегда — запах гари, впереди что-то запалили. Высокие пирамидальные тополя стояли на обочинах и безрадостно смотрели на одинокую машину, проносящуюся мимо. Никого нет, ни пешехода, ни велосипедиста, ни зверя лесного. Разметки, кстати, тоже нет.

Пару раз в кюветах я заметил ржавые остовы брошенных автомобилей, одни легковушки. Тормозить не стал, это явно не схроны.

Тревога не проходила.

Вскоре понял, чего не хватает в принципе: соскучился по родным гаишникам, хоть один бы попался! А ещё приятней было бы встретить за поворотом стационарный пост-аквариум, выполняющий привычную рутинную работу по проверке дорожных нарушителей, а попутно и всех прочих безвинных. Прячущимся за кустами и поворотами работникам большой дороги с радарами в руках я бы тоже обрадовался. Мечты, мечты, менты, менты… Нет тут таких, не спасут, родные, не помогут. Всё, карапузики, кончилась лафа, катайтесь сами по себе — этого же вы всегда хотели!

Первые километров пять я вообще не замечал и, соответственно, никак не мог оценить местный пейзаж — привыкал к рулю. Лишь после того как «шоха» на приличной скорости оставила за кормой три полуразрушенных бутовых строения животноводческой фермы и начинающееся прямо за ними буро-красное пятно обширного кочковатого болота, внимание моё обрело силу и смелость отвлечься от нервного контроля за убегающей под колёса жёлтой полосой.

Руль плавней!

Вот так, Стёпа, уверенней…

Если вынести за скобки место действия, то надо признать — вокруг почти красиво и относительно чистенько. Раз попробовал, другой, и вскоре я уже осторожно смотрел по сторонам. Что-то изменилось… Гарью больше не пахнет! И краски стали чуть поярче, солнышко светит, вот в чём дело! Живём!

В топку эйфорию, расслабляться не стоит, серый облачный ковёр подходил с запада всё ближе, через полчасика картина станет такой, какой и должна быть изначально — мокрой, грязной, неприглядной. Что ещё… Деревьев пока мало, кустов тоже. Холмы какие-то, гримпенская трясина слева… Может, лес подальше начинается?

Что ещё… А! Мусора нет! Кустики по обочинам исключительно чистые, и вот к этому привыкнуть действительно сложно. Ведь на Земле как: летом придорожная растительность частично скрывает накопившийся за зиму и никем не убиравшийся мусор — куски пластика, бутылки, пачки и много-много грязного «салофана». А вот весной и осенью всё лезет наружу. Здесь же люди ещё не успели нагадить, да и самого мусора минимум. Стыдно пепельницу опустошить.

Так, теперь под горочку… Ты, кстати, фары проверил?

Постепенно я остыл, освоился, в душе появилась твёрдая уверенность, что в ближайшее время ничего страшного не произойдёт. Но стрелять глазами по зеркалам я, тем не менее, не забывал, может, излишне часто. На подъезде к Зоне уже уверенно переключал передачи, не заставляя коробку вздрагивать в припадках, достаточно ровно входил в повороты и почти плавно притормаживал. Помнят ручки-то!

Пятиметровый бетонный забор огромного периметра территории особого режима «Сектор Зона» был виден издалека — сурово сделано.

По верхнему краю собранных встык серых панелей топорщился частокол вмоноличенных стальных пик, а в сторону Зоны под углом нависал козырёк, густо опутанный колючкой. Прожекторов, систем слежения и подводки проводов под напряжением не видно, с пригорка проглядывается опоясывающий Зону ров, глубину и ширину которого с дороги оценить невозможно.

А вот и КПП № 1, или главное КПП, здесь традиционный въезд.

Как говорил Арбуз, сталкеры и вояки изредка пользуются и удалённым южным КПП, врезанным в периметр со стороны Болот, но он не так удобен. Больше точек выхода нет, все былые законопачены наглухо.

Свернув направо, «шоха» медленно покатилась по просевшим бетонным плитам, размеренно постукивая колёсами на стыках с большими щелями швов. В глаза бросился расчищенный квадрат со стороной примерно в сорок метров в красных флажках ограждения, разбитый с левой стороны перед КПП. В центре площадки — выложенный силикатными кирпичами белый крест. Тут что, вертолёты садятся? Странно… А ветровой конус где — полосатенький такой, эрегированный?

Три скамейки стоят по бокам, дощатый грибок с зелёной крышей, как на старых детских площадках. Да ну, чтобы облы, да на летательных аппаратах… Не может такого быть, несуразица! Сбоку на подпорках грустил какой-то маленький броневичок без колёс, другой техники возле поста не наблюдалось. Пулемёта в крошечной башенке не было, бесполезная техника. Хотя, как сказать. Подумалось — если поставить безжизненную кучку брони у дороги, то отличный схрон получится.

На крыше строения в сторону Зоны и по бокам смотрели целые гроздья прожекторов, над ними высился длинный штырь антенны радиостанции. Третий этаж главного здания поста по периметру опоясывала веранда с деревянными перилами, внутри которой неспешно прохаживался боец с автоматом. Серьёзно вооружён часовой, даже оптика на «калаше» стоит! Ох ты, ещё и ручной пулемёт в опасную сторону нацелен! Марку не опознал, не эксперт.

Воин, не поднимая бинокля, мельком глянул на машину редакции, что-то лениво произнёс в рацию и тут же снова отвернулся.

Я остановился у ворот с жестяной звездой, бибикнул.

Старая пластиковая колонка захрипела, жалобно забулькала, изрекла дежурное «гав-гав», а потом вдруг чисто и ясно выразилась сложным матерным оборотом. Железное полотно ворот нервно дёрнулось, взвизгнуло электромотором привода и с противным скрежетом и скрипом частыми рывками поползло в сторону. Хлопнула дверь центрального входа, и в мою сторону солидно выдвинулся пузатый прапорщик в украинской военной форме. На левой щеке ветерана гофрой краснели мелкие морщинки. Применив методику аберрационного анализа, я быстро пришёл к очевидному выводу: неудобно спал начкар, подушку бы ему на стол положить надо было.

Не прорубаюсь, это что же, Смотрящие объединили братские народы в одну программу? Правда, по сценарию на блоках Зоны и должны стоять украинцы, но всё же…

— Старший прапорщик Хромченко я, Игнат, значица, — вскинул к фуражке руку заспанный военный и тут же, демонстрируя выучку, протянул её мне. — Новенький в редакции? Будем знакомиться!

— Будем, — с радостью согласился я, с трудом удержавшись от ответного армейского приветствия. — У меня для вас посылочка от моего шефа Арбу… от Михаил Семёныча.

— О це дило! Тай пойдёмте ж у хату! Зеленин, смотри там в оба, я занят!

Часовой сверху что-то буркнул насчёт малой степени достоверности речей о вечной занятости начальства.

Я, внимательно осматривая предбанник, быстро сделал пару репортажных снимков.

Дорога к легендарной деревне сталкеров начиналась отсюда, сразу прерываясь подъёмным мостом через внутренний ров с водой: неплохая идея, преграда для зомбаков и прочей нечисти.

— Колеса на «бардак» всё добыть не могу, — посетовал прапор, кивая головой в сторону броневика за воротами. — И КПВТ у Аризоны в работе, вторую неделю чинит, паразит. Хорошо, что затишье по сезону, никто не лезет, не орёт ночами, да и у сталкеров ныне всё почти нормальком, пасут поляну. Заходите!

Подушки на столе не было. Много чего лежало на столешнице, а вот удобств за рабочим местом ноль, непорядок.

— На сегодня всё, трасса закрыта, пузырей больше не ожидаю, — молвил он, глядя в окно на вертолётную площадку.

— Так там не вертолёты садятся? — осенило меня.

— Пузыри одни… Если бы геликоптер… Ох, и трудный контингент пошёл, товарищ журналист! По первости сюда закидывали самых подготовленных, можно сказать, фанатов серии — таких, как я. А теперь кого попало валят, у пятидесяти процентов с ходу истерика, скамеек не хватает, расход нашатыря огромный.

— Так вы их отсюда…

— Ну а как же! Конвоируем в Зону, в деревеньку. Этих телят самостоятельно нельзя даже на короткий отрезок отпускать, не готовы к ударам судьбы. А ну как вдруг кабан из кустов… Кстати! А сальцо домашнее с чесночком, а чайку? Самогоночки не предлагаю, вижу, человек вы сугубо деловой… Или предлагаю, уточните? Есть артефакт «Абсолют», настоящий земной, не «Казак» пошлый, новые поселенцы днями презентовали, — с затаённой надеждой спросил служака.

— Спасибо, лучше не стоит, — твёрдо заявил я, хотя мелькнуло. — Может, после задания. А вы что, свиней на блоке держите?

Прапор с сожалением отвернулся от облезлого шкафа, нежно погладив пыльное стекло рукой.

— Понял, ну, тогда на обратном пути, на обратном все вмазать горазды… Да не, какие свиньи, что вы! Сталкеры кабанов местных глушат, как по расписанию, вот и берем за выход, если кому уж очень надо в увольнительную. Плюс плата за карточку-пропуск. Ну и меняемся, — не стесняясь, сообщил мне прапор о практике местных взяток и сделок. — А уж солим сами, сами… Разве ж они сумеют, салажата беспокойные.

— Это какие, простите, кабаны, морфированные? — напрягся я, машинально разжимая пальцы, в которых аппетитно белел толстый, без мясных прожилок, шматок, сверху густо посыпанный чесноком и крошеным укропом.

— Ото ж… Да вы не бойтесь, оно не щёлкает. Морфированные они, чи ни — какая голодному разница, вкусные, да и ладно. Зроблено с найкрайщих сортив витчтизнянной Z-кабанины. Все жрут да похваливают, никого ещё не пронесло. Да проверяем-таки, проверяем, не на Привозе. Ешьте, ешьте, с чесночком оно вообще ништяк.

Я решился, вкусил — действительно ништяк.

Разговорившись, осторожно спросил о роли Украины в текущем процессе и о сущей действительности Рассадника.

— Та ни! Какие мы украинцы! Должность хорошая, вот и всё! Я ведь два года оттрубил на Зоне, первоклассный артер был, в драматическом играл, квалифицированный специалист, с грамотами. Весь в шрамах. Честно заслужил перевод в спокой и уют. Здесь хорошо, тихо, хватит уж дедушке тропы бить, аномалии топтать да жизнью рисковать. Срок пришёл пойти к дивану, ножкам надо отдохнуть! А тут лотерея для ветеранов, вот и вытащил счастливый билет на блокпост, что покруче гринкарты будет. Украинский налёт необходим, особое условие службы, расписывался, как под гостайной, все строго… Стараемся соответствовать порученным образам! У меня ить бывшая тёща, Сара Самуиловна, чтоб ей… была украинкой из Одессы, так что помню.

Схватив записную книжку, я торопливо записал первое слово: «артер».

Что, не пояснял ещё? Сейчас исправлюсь.

В командировочном портфеле у Стёпы Гунова два редакционных задания.

Первое: набрать материал и написать для очередного выпуска «Эхо Попадона» острый злободневный очерк о жизни сегодняшней Зоны, тысяч на двадцать знаков. Несмотря на то что сектор находится рядом с Донецком, оперативных знаний о происходящем в сталкерском мире маловато, сказывается аберрация близости. Второе задание сложней: поиск и фиксация новых слов, возникающих в новом мире жаргонных модулей и идиом. Последнее интересует Арбуза особо, он на эту тему диссертацию пишет. Кому тут нужна его диссертация, главред почему-то не пояснил.

Вот что он сказал по этому поводу:

— Современные писатели-фантасты, Стёпа, очень ленивы и, как это ни удивительно, редко обладают по-настоящему достойной фантазией. Заметил? Многие из них уверены, что если человечество, вследствие воздействия эндогенных либо экзогенных факторов, опустится по цивилизационным ступеням глубоко вниз, вернувшись в материальной культуре на уровень, скажем, века семнадцатого, то и в разговорный язык выживших непонятным образом сами собой войдут забытые старые и псевдостарые словечки. Все эти «вдругорядь», «кабысь-надысь», «понеже», «отрок», «попенял», «охальник», «челом бью, дело мне», «закручинился», «не чинись», «мытарь», «чаровница» какая-то… Кошмар, сущий бред! Какая такая чаровница, что за нафталин с папазолом! Облы и не помнят их. Новое слово будет придумано! И оно мне интересно.

— Матильда, — подсказал я из опыта.

— О, кувалда! В самую точку! Матильда! Щас запишу, спасибо… Вот. Чувствую, шансы у тебя, парень, есть, хваткий ты. А в книгах что? Поэтому-то опытный думающий читатель, встретив на первых страницах постапокалиптического иди попаданческого текста подобные словеса, сразу захлопывает дверцу: ясно, что автор не может или неспособен конструировать собственный уникальный мир во всей широте его проявлений, предпочитая пользоваться исторически приготовленным да сохранённым на книжных полках госпожи Культуры. Халтура! Придумывать не хотят, паразиты! Я уже не говорю о том, что при необходимости использовать былое словесное следует научно и системно изучать предмет на профессиональном уровне! И кто из графоманов станет этим заниматься, а, скажи мне, Степан? Вот и гонят по эрзац-словарю липовой старины посконной… А ведь такового в мировой практике никогда не было! Язык живой, он всегда двигается только вперёд, и даже при потере словарного запаса постоянно генерирует новый, без скатываний и повторения давно забытого… То есть неизбежно будут возникать всё новые и новые слова, устойчивые словообразования, идиомы. И, покушусь на святое, даже матерная ругань, в особых обстоятельствах, может изменяться и дополняться — ну, это вообще несбыточная моя мечта… Вот это и ищи. Как только услышишь новое словцо — сразу фиксируй и выясняй этимологию, коннотации, скрытые смыслы. Смело вскрывай лексические пласты в их эволюции, изучай новое в языке бытовой сферы! Всё понял? Ничего, подумай, время будет, авось поймёшь. Вдругорядь.

Сложное задание, но интересное.

Я тогда с трудом, но воткнулся и теперь заинтересованно посмотрел на старпрапа.

— Простите, а «артер» это что?

— Профессиональный сборщик артефактов. Что ж ты думаешь — мы ведь уже на «ты», Стёпа? — каждый сталкер способен артефакты из Зоны таскать? Да ни в жисть! Без базовой подготовки, углублённых курсов с практикой и сдачей экзаменов комиссии — это верная смерть. Кроме того, в таком ремесле требуется особое спецснаряжение, прежде всего экранирующие термоконтейнеры, иначе сразу руки и мозги отсушишь. А это деньги, и деньги очень серьёзные.

— Тогда чем же занимаются простые… в смысле, обычные сталкеры?

— Ещё увидишь, — по-одесски хитро осклабился бывший зять Сары Самуиловны. — Ответную посылочку, как я понимаю, прихватишь на обратном пути? И записочку попрошу передать. Письмецо, значицца, интимное. Девица живёт на Советской, четырнадцать, Лора Лайонс, тоже украинка, с Херсона. История стандартная, вышла замуж за художника, который приезжал на этюды, а потом беспардонно её бросил… Надо же и о будущем старому воину подумать.

— Конечно, захвачу… На обратном, — неуверенно произнёс я. — Действительно, чего по Зоне долго кататься. Скажите, а альфовцы тут проходили?

— Прошествовали, — поправил меня прапор, значительно вскинув брови. — Они сразу дальше идут, в бар «200 рентген», здесь не задерживаются. Что им на Кордоне делать-то? Раз — и проскочили, я в их дела не вникаю, дороже будет.

— И монстры нипочём? — от крутости новых друзей я разволновался в мальчишеском восторге.

— Какие монстры, этих парней тут каждый слепой пёс знает, кто связываться рискнёт? Задерживаются что-то сегодня.

— Ну а блокпост под мостом, там ещё ваши коллеги сидят с автоматами, агрессивные такие, так просто не подойдёшь…

Игнат Хромченко громко расхохотался.

— Да разве найдётся идиот подписываться под такую самоубийственную должность! Пусто там! Койот иногда ходит со своим патрулём. Что-то я разорался, а у меня люди спят, отдыхают с ночи, двое. До утра псевдоплоть по кустам гоняли электроудочками.

— Так вы же говорили, что монстры не лезут!

— Да это ручная! Не самим же кусты возле КПП вырубать, такая канитель… Призовём Зябу, он придёт, потопчет — симбиоз у нас.

Что ж, всё разумно.

Как же мне захотелось, чтобы Герцог оценил мои достижения! Вот если бы ещё в легендарный бар «200 рентген» попасть… Сам не рискну, я уже определил, что дальше Кордона не сунусь, не мой уровень. Минут через десять праздной болтовни мы тепло попрощались, я сел за руль и с должной осторожностью въехал в Зону.

Привет, Кордон! Здорово и тебе, что ли, Игра, некогда любимая.

…Закапал мелкий, вполне антуражный дождь. Вечная осень в Зоне.

Возле поворота и пологого спуска к деревне сталкеров с левой стороны, как, впрочем, и положено, стоял бело-синий автобус КАвЗ, задние окна которого были заделаны крашеной жестью, а остальные выбиты. У меня прямо с души отлегло, всё знакомое, каноническое, не пропаду.

Передовой караульный, долговяз в линялых джинсах, непременной стираной-перестираной куртке цвета выжженной прерии с накинутым на голову капюшоном и чёрной маской на лице, исправно сделав стойку, дёрнулся навстречу. Скажите, зачем в реальной жизни постоянно таскать по деревенской улице рюкзак за спиной, да ещё с настолько затянутыми лямками? Ручкой машет, обрез под мышкой поправляет.

Опустил форточку.

— Что можешь интересного рассказать? — тупо спросил сталкер.

Ясно всё с тобой, не читатель, только по игре ориентируется. Ткнув пальцем в борт, где белели крупные буквы, я молча поднял стекло, осторожно обогнул обла справа и поехал дальше по мягкой грунтовочке в глубь села.

Ух ты, родная моя деревенька колхозная! Чуть слеза умиления не покатилась.

А разрешение какое, а передача полутонов! Ничего не тянет, ничего не плывёт, динамическое освещение без перегрева проца, сплошная монтана!

В деревне сталкеров произошли некоторые изменения, суровая правда жизни на фронтире внесла свои коррективы. Прежде всего это касалось пункта общепита — он должен был случиться, и он возник. Слева красовалась белая на синем надпись «Черпак», явная столовка или дешёвая таверна. Колодец между домами. Сразу видно, что кругом реал, молодым да ранним сталкерятам надо где-то хавать.

Я притормозил у входа в пищеблок, расположившийся в простой крестьянской избе. Во дворе трое типов молча курили, пряча огоньки в кулаке. Может, зайти?

— Что можешь интересного рассказать? — традиционно спросил следующий обл-караульщик, дефилирующий по улочке вперёд-назад.

— В Красноярске одна девочка от щекотки умерла, — заговорщицки сообщил я облу. — Вот такая хня, прикинь.

Впереди горели три костра в бочках, обложенных кирпичами, это больше обычного для картинки игры; рядом темнели лазы двух убежищ-погребов. Ещё по одной бочке стояло в начале и в конце улицы, необходимая мера — подсветка. Интересно, что там сталкеры жгут? Дыма нет, и вони не чувствуется. У костра тихо звенели расстроенные медные струны, сердце радовал унылый гитарный перебор подъездных недоучек. Оно, сермяжное!

Не останавливаясь возле кучки сидевших вкруг первоходов, я медленно проехал дальше — мне сперва к Сидоровичу. Так до сих пор и не знаю, на какой слог ударение делать правильно, фамилия это или отчество?

Да, да, первые шаги…

Кто же не помнит, как после зрелищного вступительного ролика вконец опупевший главгерой появляется в локальной каморке-бомбоубежище местного барыги Сидоровича, крёстного отца всех новоприбывших сталкеров. Хотя здесь, похоже, эта роль больше подходит старшему прапорщику Хромченко.

Жерло входа было украшено надписью для совсем бестолковых неигрецов:

Вот и сюрприз! Оказывается, местного торговца зовут несколько иначе… Впрочем, в дальнейшем обнаружились и другие отличия общей картины от правил и расстановок знаменитой игры.

Припарковав транспорт возле убежища, я, тщательно заперев автомобиль, под тусклым светом пыльных потолочных плафонов шагнул по ступеням вниз и почти сразу услышал знакомый голос из берлоги:

— Трасса же закрыта, а они всё лезут! Хабар, что ли, принёс? Или новенький? Если вы впервые увидели Зону, то лучше сразу сделать вежливую улыбку и поторопиться узнать у дяди, как использовать КПК, прослушать краткий курс по интерфейсу, а также правилам Зоны. Шевели лаптями, сталкер, не трусь, тут бюрера нет!

Пройти было непросто, на лестнице тут и там стояли дощатые ящики, коробки и какие-то банки.

— Здрасьте! — смело, даже нагло бросил я, появляясь на свет божий перед зарешеченной каморкой пройдохи. — Газета «Эхо Попадона», Степан Гунн Гунов, специальный корреспондент редакции. Что тут у нас со светом? Отвратительно, что ж вы так?.. Начинаем журналистское спецрасследование! Пара фото, запись на диктофон, опись-протокол, работаем!

— Стоп, стоп! Куда?! — запаниковал торгаш, торопливо захлопывая амбарную книгу и задвигая ногой нижний ящик старой жёлтой тумбочки. — Так вы из редакции? А я-то подумал, что опоздавший пожаловал, вот и включил режим «Разговаривать, как с новичком»… Не надо расследования! Что за привычка такая, чуть что, так сразу расследование… Мы с Михал Семёнычем всё проговорили, а те три липовых артефакта, что случайно попались в посылке, так это чистое недоразумение, виновные уже наказаны!

По возвращении мне нужно не отсыпаться и не в кабаках гонорар просаживать, а брать у главреда уроки житейской мудрости — что ни посоветует, всё в жилу и в струю.

— Письмо вам от него, держите.

Барыга жадно схватил пакет.

Пока он читал, я неторопливо разглядывал хозяина и его логово. Надо же, как похож! Лысоватый толстячок, глаза навыкате, усики седые рябенькие. Застёгнутая на все пуговицы белая рубашка, рукава закатаны по локоть, дурацкая чёрная жилетка. Лучшего кадра Департаменту было не найти, долго мужик сидит, поди, на этих маклях. Мутят что-то с главредом, впрочем, это не моё журналистское дело.

— Фу, напугали вы меня, молодой человек. Только вот как же насчёт рекламы, мы же договаривались. Арбуз вам ничего не сказал?

— Сказал, КПК взять не забудь, мол, обязательно дадут и поспособствуют.

— Ну что вы, как можно, держите вот, новая модель. И памятку нате.

— Эффективна идея, нет? — решил я узнать у старожила и носителя обычаев.

— Двойственно. С одной стороны, удобно — ты всех видишь. С другой — и тебя видно, как облупленного, многие стараются лишний раз прибор не включать. Но вы же пресса, в Зоне по корреспондентам палить не принято, нет смысла, а вот проблемы у всех будут. Предваряя вопрос: вне Зоны КПК не работают, не разрешают Смотрящие, прохождения нет… Патрончиков купить не желаете? Может, что-то есть на продажу? Камера у вас хорошая, а у меня скоро свадьба.

— Редакционное имущество, — пресёк я барыжные настроения.

— Как же, как же, понимаю, казённое имущество, святое, не покусишься, — произнёс голосом, в котором легко читалось: «И кого это может остановить, пацан?»

Поболтав ещё пару минут, я выбрался на поверхность.

Дождь кончился, в воздухе пахло прелым сеном и свежестью. На машине поеду, долбней, как я посмотрю, вокруг хватает, уведут прямо из стойла.

В начале улицы меня уже встречал знакомый сталкер, опять было открывший рот.

— Просто молчи, — посоветовал я парню и подъехал к зданию, возле серой стены которого традиционно стоял камрад Койот, серьёзный детина в бронежилете с профессионально насупленным лицом, главарь местной общины.

Тот кивнул мне, на секунду отвлёкшись от инструктажа группы молодых в шесть человек, и торопливо бросил:

— Минуточку ждём. Сейчас отправлю обалдосов, и поговорим.

Я тоже кивнул, и тут же понял: только что услышал нечто новое! Полез за записной книжкой, решив на этот раз переложить её в нагрудный карман куртки — материал для диссера копится. О-бал-до-сы.

— Итак, барбосы… Вы ждёте, что первым настоящим заданием будет поиск Шустрого и изъятие у него флешки с ценной информацией. Докладываю: никаких шустрых флешек тут нет! Вам нужно тупо отбить у бандитов захваченную ими четыре дня назад автобазу и удержать её! Ножи — всем, два обреза с двенадцатью патронами кучей и два ПММ — на группу, сорок патронов на два ствола. Всё, идите по дороге к Петрухе, он вас в бой и поведёт. Безоружным вперёд не лезть, можете отвлекать врага, кидать в него камни и палки, лучше лёжа. С ножом, если дойдёт до рукопашки, не выпендривайтесь, не крутите, всё нужно делать грубо и просто. Вспоминайте инструкции. Понятно? Шагом марш, выдвижение к автобазе через пятнадцать минут, седьмым идёт старший, Очкарик, подчиняться на первый шёпот.

В лица обречённых на бой страшно было заглянуть, такая там была тьма.

Наверное, так выглядели гладиаторы перед выходом на арену с тиграми. Руки трясутся, ноги дрожат, глаза бешеные, зрачки бегают, губы сухие. Это же издевательство какое-то! Зачем их на убой гнать? Впрочем, не все трусили, один невысокий паренёк с правого края смотрелся весьма боевито, правда, пистолета у него не было.

— А что делать?! — признался командир, заметив, как я смотрю в сторону удаляющейся в сторону столовки группы. — Шлют и шлют, уроды… Нет у меня обратной связи, не могу сказать, чтобы в Департаменте калитку захлопнули. Господи, сколько же ещё на Земле идиотов осталось!.. Лучше бы в Метро попросились, сталкеристы сраные. Мне сухпитания выделяют на восемнадцать человек максимум, а их сейчас в деревне скопилось уже за сорок! Оружия не хватает, кто будет артефакты таскать? Абрамович за здорово живёшь ничего не даст, в харчевне тоже деньги нужны. Ничего не могут, всего боятся! Хорошо хоть кабанов в округе навалом, и то, на каждого добытого кабана по одному обалдосу уходит, прикинь.

Я не стал уточнять слово, просто записал на отдельной странице, оставляя место для примеров и пояснений.

— Вот и сидят возле костров, нос поднять боятся, всё песни слезливые поют, — устав стоять у стенки, Койот, хрустнув суставами, опустился на корточки. — Хрен на дорогу выгонишь! Не то что на Свалку или в Агропром, они дальше моста не хотят ходить, так и живут у бочки, вприсядчики… А кто их примет после минус-характеристики? Что, в Попадонецке такие нужны? Край в Эльфятник, в предгорья.

Записал ещё одно — «вприсядчики».

— Так ты их специально? — осенила меня страшная догадка.

Койот устало поморщился, снял и поставил к стене «калаш».

— Нет, случайно! Конечно! Как ещё фильтровать? Только из Агропрома заявка на пять человек… Нормальных человек, подчёркиваю! А я за неделю ни одной маршевой команды не смог собрать и отправить. Короче, кладбище за селом растёт, а реальных бойцов всё меньше, нормальные на Рассадник куда как раньше снялись. Единственное, что обалдосы могут, — исследовать поселение: вечно шмонают по деревне подвалы и чердаки, думают, что там есть чем поживиться молодому сталкеру, на респаун надеются. Я сразу так обалдосов и определяю: миссии не берут, а лезут по чердакам… Уже двое ноги сломали. Оно прыгать-то по твёрдому… не на мониторе.

Чёрт, хорошо, что меня что-то остановило.

Прямо за спиной у Койота имеется весьма любопытная лестница, ведущая на чердак. Там, в самом углу, стоят серые ящики, а в них можно найти запас энергетика и водки. Ну, это они наверняка регулярно проверяют… А вот если осторожно вылезти с чердака и по маленькому выступу выбраться на крышу дома, то можно обзавестись отличной бронёй. Надо с этой крыши сигануть на соседнюю избу, там на чердаке тоже ящик спрятан. Дальше нужно пострелять по нему так, чтобы ящик сдвигался к дыре в шифере — падает, бьётся, и оттуда добывается отличная броня наёмника, что куда как лучше стандартной куртки сталкера, которую и мышка-норушка прогрызть может.

Койот пристально посмотрел на меня, нехорошо нахмурился.

— Проверить хочешь?

Присев рядом, я, доставая пачку сигарет, протянул сталкеру.

— Да не… Тлен всё это, детство, делать мне больше нечего, — солидно произнёс я, отметая опасное наваждение. — Не привык к халявам, мы в редакции всё больше трудом и потом. Будешь? Ещё земные, случайно добыл.

Главарь улыбнулся, взял одну.

— Дай пять! Чем могу?

— Очерк нужно написать про новых героев Зоны.

— Очерк, ишь ты… Ну, так и иди с этой группой, представишься Петрухе, дождёшься конца заварухи, наберёшься впечатлений. А что, воевать ты не будешь, пощёлкаешь фотиком, посмотришь. Петруха хоть с нормальным человеком поговорит. И заменить же его некем! Бросается который раз на объект, как на ДОТ, а толку никакого.

Выслушав краткие пояснения Койота, я после недолгого размышления понял, что возле бочек мне героев не найти, придётся топать к месту акции. Группа Петрухи, безнадёжно ожидающая за дорогой от новичков молодецких подвигов, на КПК была обозначена маркером, стрелка на мини-карте указывала направление. Автомобиль решил оставить в деревне рядом с Койотом, так спокойней, не повредят шальной пулей.

Сталкеры уже выстраивались в колонну по одному, подтягивая ремни и поправляя куртки.

— Маски поснимали! — неожиданно громко прокричал тщедушный Очкарик, уже достаточно обстрелянный боец с пистолетом, наиболее толковый падаван опытного джедая Койота. — Что за народ!

Народ необычный. Проявленный обстоятельствами, реалом подсвеченный. Виртуальные сталкеристы побойчей выглядят. В целом первое впечатление от Зоны было странным. Вроде бы то же, что и в игре, да вот только, чем дольше смотришь, тем больше видишь разницу. Романтики не чувствую. Чувствую желание всё сделать по-другому — более безопасно, более уютно. И никаких группировок не вижу.

Чего теперь ждать, вперёд, журналист!

Наш девиз — «Пришёл, увидел, осветил!».

…Каждый игрец знает, что по дороге к захваченному бандитами АТП вы можете помочь несчастному раненому сталкеру, что системно лежит возле небольшого моста около строительного вагончика и протяжно ноет на всю округу: «Памагитя! Кто-нябуть!» Дай ему аптечку — немного поднимешь репутацию. И сам вагончик можно обыскать, там, если я ничего не путаю, лежат патроны и бинты. Игрецов в колонне хватало, в ожидании страшных стонов все синхронно повернули головы налево. Никто не орал.

— Чё заёрзали, ну-ка, втянули шеи! — вполне командным голосом крикнул Очкарик. — Нет там никого, не напрягайтесь! Ничего, после боя кто-нибудь из вас так заорёт — заслушаетесь. И бинтов нет, проходящие шмонают. Это вы с гитарами на кирпичах сидите, нет бы выбраться на волю! Шире шаг, я сказал! Р-раз! P-раз! Раз-два-три! Левой, волчья сыть, мешки травяные!

Перед выходом я перевесил хаудах, решив оптимизировать боевые возможности. С недоверием вытащил из салона светлую кожаную сбрую и, к своему изумлению, достаточно быстро и просто приспособил её за спиной, чего не смог сделать в магазине. Сместил чуть в сторону, хватанул — почти нормально, приноровлюсь! Металлическая пластинка на ремешке сдёргивается пальцем, освобождая обрез.

Сразу после моста, под которым, вопреки сценарию, никого не было, группа спустилась по склону в лощину, колонна врубилась в густой кустарник: бойцы принялись громко материться. Отвыкшие от физической нагрузки, с детства перекачанные кофеином парни с трудом лезли в пологую горку, отбиваясь от скользких веток.

— Тихо, чтоб вас химера сгрызла! — шипел Очкарик без особого результата в реакции.

Я шёл по свежей тропе последним, задыхаясь ничуть не меньше остальных, сказывалась многолетняя сидячка. Тут же остановился и вписал слово. Сам генерирую!

На вершине холма меж трёх берёз нас ждал злой, как сволочь, Петруха, вечный командир «штурмовой» группы сталкеров. Очкарик быстро доложился, встал в строй.

— Ну чё, пополнение, герои есть? Автомат даю с полным магазином и ПММ. Кто-то хочет попробовать атаковать АТП в одиночку, не поднимая шума? Если справитесь, получите соответствующую награду от Койота — пистолет «Форт» и три четверти всех трофеев! Примолкли? А что на форумах писали под никами? Да я, да в Чечне, да в спецвойсках… Ладно, шучу, для сталкера-новичка это слишком рисковое дело. Семь минут на очухаться, доставайте фляжки, пить всем! Через КПП не лезть, наступать рекомендую через дыру в заборе, что возле остова грузовика, так вы в любой момент сможете отступить, раненые — отползти, при неудаче уйти в сторону базы. Не стоит бежать сломя голову, первая встреча с противником, вооружённым ТОЗ-34 или АКМ, может стать для вас последней. Я буду поддерживать сверху, надоело мне ходить… И патронов мало, всего восемнадцать штук.

— Вы же сказали, что полный магазин дадите?

Петруха сделал два шага вперёд и влепил спросившему звонкий щелбан.

— Ты тупой? Я что сказал: шучу! Откуда взять столько патронов! Артефакты нужны, хабар нужен!

Койот успел объяснить мне, в чём истинная ценность автобазы.

АТП — это место вброса Смотрящими ресурса, прежде всего, пищевого. То есть занявший объект два раза в неделю получает по каналу провиант из расчёта на восемнадцать человек. Хозяин места имеет крутой ништяк. Здесь всё держится на этом принципе: привязка к местам внешнего снабжения. Что-то сбрасывается и в деревне сталкеров, однако Койоту этого явно не хватает. У бандитов тоже есть своя база — на Свалке, АТП для них лишь дополнительный паёк, и очень выгодный, можно меняться, торговать, в общем, жить на широкую ногу.

Дело осложняется тем, что мародёры народ опытный, решительный, готовый к стычке. Их немного, далеко не каждый впишется в такую тему. Те же, кто вписался, как правило, готовые бойцы с какой-никакой земной школой. Ботаны-обалдосы им не в уровень, а настоящих сталкеров для решения проблемы не хватает… Нет у Волка другого выхода, как кровью волчат вскармливать.

Авторы фантастически-боевических книг постоянно стоят перед проблемой выбора фигуры главного героя. Глядя по сторонам реала, окружающего нас, нетрудно заметить, что выбор весьма невелик и почти всегда чертовски труден. Можно, конечно, вписать главным сухенького сидуна за компом с убитым зрением и удивительным образом придать ему джедайские силы. Так ведь не поверят без магии! А там, где есть магия, уже нет собственно фантастики. Фантастику же писать хочется… Именно поэтому чаще всего в текстах фигурируют отставники-спецназовцы, собрав которых с книжных страниц воедино, можно получить полноценную развёрнутую дивизию. На самом деле асов СпН очень мало, и в переносы они не торопятся, у таких орлов и на Земле настоящих дел по горло.

Реже героями оказываются действующие или бывшие менты, не любит их читатель, гофру на морде собирает. А уж бандитов… Вот и бредут по страницам бесконечные спецназовцы, столкнуться с которыми читателю, в случае воплощения глупых мечт, на порядки сложней, чем с дворовым гопником.

То же самое касается возможных катастрофических обрушений цивилизации.

Кто окажется в передовых на забеге по формированию новых пищевых цепочек? Да всё те же менты и, конечно, их вечные антагонисты — бандиты. Потому что и у тех, и у других уже имеется готовность к действию. Остальным придётся много работать в этом направлении. Позже я узнал, что личная смелость, способная неожиданно проявиться у многих, не есть синоним ежедневной годности к акциям, готовности решать проблемы силовым путём. Это, оказывается, нужно в себе взращивать, если не получил генетически.

И что могут сделать переростки, силой наивного желания оказавшиеся не в электронной модели любимого мирка, а в нём самом, натурально? Даже не против корневых бандюков, а дворовых «чётких пацанчиков»? Кошмарная ситуация…

Требуется время, усилия, перезагрузка по итогам и… естественный отбор, коим и занимается безжалостный Койот. Зато из оставшихся получатся вполне качественные волкодавы.

Вы думаете, это я такой философично-умный? Нет, это главред рассказывал на инструктаже.

Зону наш Йода вообще назвал Чёрной информационной дырой.

— Информаторы врут постоянно, не забывая исправно брать деньги, больно уж много в «Сталкере» мечтательности присутствует, люди проецируют это на реальность Рассадника… У каждого из нас есть свой взгляд на местные мирки. Полуправд много. Но твоя работа над статьёй должна быть честным поиском правды. Думай в предустановках, что хочешь, но не будь рабом этих думок. Собирая материал для статьи, журналист не должен стараться любой ценой доказать или опровергнуть какую-то точку зрения. Это не значит, что ты не можешь начать сбор фактов, чтобы попытаться доказать какую-то свою гипотезу. Но если собранные факты противоречат гипотезе, ты должен отказаться от этой точки зрения, не пытаясь собранную информацию доработать напильником, подгоняя факты под теорию… И помни, ты должен держать голову холодной, а руки чистыми. Как любой идеальный чекист. Короче, делай что можешь, главное — останься в живых и со статьёй в руках!

И как в данном случае не пойти с группой?

Над холмом летали вороны, сколько же их много! В Зоне всегда полно ворон, но сейчас над местом предстоящей бойни их собралось столько, что в небе зарябило. Почесав лоб под банданой, Петруха тоже посмотрел наверх, потом на кучку обалдосов.

— Обезьяны хотят жить вечно, — глядя под ноги, сумрачно хмыкнул невысокий паренёк, которого я отметил ещё в деревне.

— Кличка? — прорычал Петруха.

— Нет пока.

— Фамилия!

— Башмаков…

Командир растерянно повёл плечами. Открыл рот и снова закрыл.

— Рант, — подсказал я, опуская фотокамеру. Есть ещё пара снимков.

— В жилу ляжет! — решил Петруха, оглядывая бойца. Тоже заметил. — Будешь Рантом! Оружия нет? Ладно, пробуй… Ещё, чуть не забыл! К середине дороги на АТП не суйтесь, там аномалия «трамплин», блуждающая. Все помнят, что это такое? Время, ушастые, на остаток не надышишься. К бою! Журналист, ты не лезь вперёд гайки в пекло…

Парни немного оживились.

Сколько можно бояться и дрожать? Выгонят за КПП, закроет прапорщик тяжёлые вороты, и вали на все четыре стороны. Скорее всего, никуда ты не дойдёшь без оружия и припасов, ночью уж точно. «Чему быть, того не миновать», — сказала группа, и все двинулись к автобазе, где засели бандиты. Я тоже пошёл, придерживая на шее камеру. Странно, но стрелка на карте КПК указывала на двухэтажное здание, где в игре должен находиться пленённый Шустрый.

Со склона автобаза открылась во всей красе, парни попрятались по кустам.

К зданию был прибит самодельный плакат с короткой надписью:

— Уверенно сидят, — тихо выдохнул рядом Рант, наблюдая за бандосами, греющимися у костра в полуразрушенном помещении с правой стороны периметра АТП.

Классика, двое в чёрных кожаных куртках, в палёных адидасовских штанах, третий в длинном плаще. Вид хозяйский, постоять они за себя могут, просто так не отступят.

— Ха-а… Братва! Зырь, хто к нам колёса катит! — пронеслось над автобазой. — Опять ушастые пожаловали, как мёдом им помазали! Мочи!

Первыми в бой ринулись имеющие оружие с Очкариком во главе.

— Вперёд! — кинул я Ранту и, согнувшись в три погибели, побежал к месту действия.

Стрельба началась, когда мы добрались до старого прицепа, стоящего в пожелтевшей траве, неподалёку от низкого забора автобазы.

И почти тут же упал первый сталкер, на ходу стрелявший из ПММ в темноту разрушенного угла, обрамлённого торчащими из стены кирпичами. Второй, с обрезом, проскочить успел, выстрелил один раз и быстро забежал за стену, где присел и переломил ствол. Заклинило что-то?

Подстреленный обл молчал три секунды, а потом заорал так, что у меня волосы встали дыбом. Никакой актёр не смог бы озвучить такое в геймплее.

— А-а-а!!! Па-магите-е-е!!! Мамочка, мамочка!!! А-а-а!!!

Со стороны АТП простучала короткая автоматная очередь, затем ещё одна, грохнули несколько выстрелов из гладкого. В железо над головой тупо ударила пуля, с противным визгом смерть ушла рикошетом вверх. Я успел заметить, что Очкарик с какими-то сталкерами ломанулся вдоль забора к КПП, хлопая по окнам из пистолета.

— А-а-а!!! Па-магите-е-е!!! Умираю!!!

У меня в глазах помутилось.

— Ласты козлам загибай! — донеслось злорадное.

— Живаком порежем!

— Ма-а-амочка!!!

Пошла жара! Над полем боя загремели выстрелы и матерная ругань — не суровая и веская, а истерично-визгливая. За спиной несколько раз слабо хлопнуло: выполняя данное обещание, Петруха стрелял по невидимым мне целям. Раненый сталкер согнулся в траве бубликом, беспрерывно орал и страшно вздрагивал.

— А-аптечку-у-у!!! Уа-ау-уу!!!

— Хренечку тебе, сявка, так подыхай! — кинули из глубины двора.

Бах! Бах!

«Какая аптечка, о чём он? — отвлечённо подумал я, глядя в камеру, что только и помогало мне самому не заорать от ужаса происходящего. — Какое лечение? Нет здесь ничего этого! Есть кровь, рваные раны и страшная боль умирающего тела!»

Это какой уже снимок по счёту будет?

— Гранату бы нам, — просипел Рант, закашлялся, выматерился снова и, торопливо вбив нож в ножны, на четвереньках побежал от прицепа к извивающемуся от боли сталкеру.

Я бросил камеру и выхватил пистолет — а что мне оставалось делать!

За дальним углом здания мелькнул плащ бандита, в проёме проскочил от стены к стене силуэт ещё одного. Удерживая револьвер двумя руками, я, стараясь не высовываться из-за прицепа, быстро выстрелил два раза. Мимо! Но прижал! Где остальные сталкеры, где Очкарик, чёрт возьми, куда все разбежались?! Кто тут вообще владеет обстановкой? Вдоль стены в нашу сторону крался человек.

Это чужой!

Щедрая по нынешним временам очередь из «калаша», прилетевшая со стороны холма, досталась рослому мародёру с вертикалкой. Пули, выпущенные с небольшого расстояния, легко пробивали тело и втыкались в красную кирпичную стену, вышибая из кирпича крошку — тут автомат и смолк, кончились патроны. После попаданий кожаный плащ поплыл от крови, мародёр тяжело осел вдоль стены — без крика и стона. Его ноги задёргались. Бандиты, резко и коротко переговариваясь, открыли ответный огонь.

Рант ползком тащил к прицепу тяжелораненого, переходящий ПММ торчал у него на спине за ремнём.

Сталкер, что спрятался за углом, наконец-то справился с застрявшей гильзой, закрыл стволы и привстал. Резко высунув руку, он два раза засадил картечью наугад и быстро откинулся, торопливо перезаряжая стволы. Ловко работает! Я, успев перезарядить пару камор, тоже жахнул — показалось, что вижу в темноте помещения какой-то силуэт. В руку-то как бьёт!

А если свой? Да и хрен, пойди сейчас, разберись!

— Посоны, еба, спасайте!!! Дыранули меня, на! Я на сук напоролся, кровь идёт!

Удачно подбивший противника сталкер опять высунулся… и нарвался!

— Получи, петушня! — проорал вскочивший, как ни в чём не бывало, бандит, и мои уши заложило грохотом дуплета, выпущенного по несчастному из ТО З-34 с кратчайшего расстояния. Обманул, подлец!

Снопы картечи влепились в плоть сталкера, успевая отдать телу чудовищную мощь выстрела, прежде чем продырявить тело — парня буквально снесло назад. Но он умер не сразу. Молча вскочив с земли, он торопливо побежал в нашу сторону, успев на адреналине сделать шагов пять! Охренеть! Из развороченного живота выпали белые плети кишечника, потянувшиеся за ним по жухлой траве.

Меня скрутило рвотным спазмом.

Сталкер упал, завыл по нарастающей, что-то бормоча и хватая грязные кишки руками.

На другом конце АТП снова начали стрелять, потом кто-то завизжал от адской боли, другой голос истерично заплакал навзрыд.

— Прикрывай же! — возмущённо заорал Рант.

Опомнившись, я поднял «Смит-Вессон» и сразу увидел на мушке бандюка, прижавшегося к краю проёма и торопливо вбивающего в ружьё патроны.

Ба-бах! Ба-бах!

Обе пули 44-го калибра вошли ему куда-то в грудь, пронзив тело врага невыносимой болью. Сначала мародёр откинулся на стену, а потом боком упал на землю, страшно хрипя в предсмертных муках. Я отчётливо видел, как судорожно сжатые до синевы пальцы, разжимаясь, выпустили двустволку: мародёр, словно рыба, хватал ртом воздух, а его лёгкие безнадёжно свистели, выталкивая наружу большие кровавые пузыри. Жизнь ускользала, лужицей растекаясь по ломаному асфальту двора автобазы.

«Это и есть, Стёпа, апокалипсис наших дней, — горячечно подумалось мне. — Зона Всеобщей Смерти». «Совершенно верно, уважаемый! — тут же откликнулось в голове ласковым голосом Елисея Палыча. — А не о том ли тебе мечталось, когда ты мышку в играх жмякал да в чужих блогах брался за военное-спецназовское?» Я зажмурился, стараясь скинуть картинку.

На пару секунд всё стихло. Но не скинулось.

— Достану… Порву… — прохрипел бандос, навсегда закатывая глаза.

— Мой умер, — тяжело дыша сообщил Рант.

— Первый сталкер тоже. Ты готов? — с какой-то холодной решимостью спросил я.

Парень нервно моргнул обоими глазами, быстро кивнул и вскинулся, примериваясь к пистолету.

— Пошли. Обрез у второго возьми… Держи патроны, — скомандовал я.

И мы побежали.

В помещении, где в половинке бочки всё так же безучастно горел костерок, никого не было. А в темноте за ней — было! Я кивнул Ранту на МР-34, лежащую у входа, подбежал к стене и плотно вжался в кирпич. Напарник, быстро схватив двустволку, встал рядом. Тряслись оба. Вспомнив, как это выглядит в фильмах, я двумя сомкнутыми пальцами указал ему на другую сторону дверного проёма, он понял, быстро переметнулся. Высунув руку в темноту, я выстрелил три раза и тут же заорал, как припадочный:

— Борька, я пустой! Перезаряжаюсь, клинит что-то!!!

За стеной раздался хруст треснувшей доски, глухой стук ломаных кирпичей: каратель всё оценил и решил действовать быстро. Мгновение, и в проёме показался край длинного плаща, а за ним и рожа в чёрной маске.

Ба-бах! — «Хадсон» добросовестно выполнил команду.

Стая горячих картечин влетела в правую часть тела бандита, разворачивая его ко мне левым боком. Не теряя времени, я схватил противника за рукав и резко рванул — он упал, так и не выпустив из рук небольшой пистолет-пулемёт.

Ба-бах! — второй ствол хаудаха выплюнул в темноту смертельный сноп. Кровь брызнула во все стороны.

— Вот теперь я действительно пустой…

Рант тоже вмазал из двустволки по углам большого разрушенного помещения, и удачно — кто-то завизжал.

— Не дай уйти! Держи его! Добивай!

Ба-бах!

— Гунн, по ходу, я его мочканул…

— Ну и молодец. Подожди пока, законтролю.

Ба-бах! Перезарядиться надо!

Дрожащие от страха и дикого нервного напряжения пальцы — не лучший инструмент в мелкой моторике: оказавшиеся такими маленькими патрончики «смита» пару раз выскользнули из рук… Потом я поднял с земли автомат, в игре называющийся «Гадюкой», а как на самом деле — не знаю. Рассматривать в деревне буду, да и темновато.

— Готов!

И тут я почему-то понял, что бой закончился.

Не могу сказать, почему, какое-то общее впечатление, мой бывший сосед по подъезду называл такое дело звериным чутьём профессионала. Полная тишина так и не наступила, во дворе кто-то шаркал по битому кирпичу, кряхтел и плакал, кто-то переговаривался, где-то повизгивал раненый.

— Эге-й! Есть кто живой из сталкеров?! — проревел голос Петрухи.

Я сразу же выпрямился, прислушиваясь. Нет, не обман, это его голос! Естественный, почти нормальный, никто не прессует…

— Пресса! Со мной Рант! Мы троих завалили!

— Молодца, братаны! Давай к нам!

Вышедший из-за угла Очкарик, окровавленный, как из фильма про бензопилу, в руках держал такой же АКМ, как был у Петрухи. Хорошо поработал хлопец. Стоящий рядом Петруха буквально светился, улыбаясь во все нечищеные зубы. А поодаль у стены сидел полноватый парнишка, тщетно пытающийся вытереть от сгустков крови рукава и передок на удивление новенькой сталкерской куртки. По его виду, полному печали, легко можно было понять, насколько пацану жалко дефицитную одежду.

— Кличка Шутер, — пояснил нам Очкарик, кивнув в его сторону. — Крут, крещение прошёл на все сто! Это он в башку самому здоровенному засадил, никогда не видел, чтобы так сносило. Одна челюсть осталась, и ту назад закинуло, прикинь…

— Да видел.

— Кровищи фонтан, я еле успел отскочить! А парни попали… Коля! Да плюнь ты, не три ничего, снимем щас с бандюка чего поприличней! Это брось! Кожаночку хорошую добудем, тебе Абраша её враз осталкерит… Да, досталось нам, хорошо, что Петруха вовремя подоспел со своим «калашом».

Шутер поднял глаза на командира — безумные, ещё боевые, кивнул, сам не веря, что всё ещё жив. Приближаясь к нам, только что вылупившийся из обалдоса сталкер на ходу скинул куртку и облокотился на мятое крыло небесного цвета грузовичка «ГАЗ-52».

— Плащ у одного чёрта видел, вроде не в решето, — задумчиво пробормотал он. — И пистолет. Пойду возьму, что ли.

— Давай. Журналист, вы хабар собрали? — деловито поинтересовался Петруха.

— Какой, в задницу, хабар, мы воевали там. Щас очухаемся, глянем. И подожди, снимок сделаю… Не шевелись!

Чувствуя, что ноги уже не держат, я, отложив камеру, тоже откинулся на крыло.

— Правильно, правильно… Гунн, Рант, вы это, все стволы не хапайте, хоть часть сдайте в общак, у нас пацанята с ножиками бегают, сами же видели.

— Да уж видели! — зло буркнул я. — Ты не учи, сталкер, мы в понятиях. С тебя ещё интервью с пристрастием, отвечаю.

— Какое ещё интервью! — обалдел сталкер. — В жизни таких вещей никому не давал!

— Куда ты денешься. Не покоришься, так Койот тебя нагнёт. Пресса, всё серьёзно.

Тот примолк.

— Сразу держи, чё таскать туда-сюда, — предложил ему Рант, протягивая одну из своих трофейных двустволок. Обрез и ПММ он оставил себе, правильно. Сам не позаботишься, никто за тебя не подпрыгнет.

— Обрез Абрамовичу загоню, или кто из своих купит, как лучше? Патроны не дам.

Петруха принял ствол, присел на подножку грузовика и предложил:

— Короче, нас пятеро осталось из восьми! Нет, с прессой девять было. Во попадалово, во пропорция, а! Какое-то время не сунутся, успеем закрепиться, а там уже хрен им, а не ништяк… Курим, камрады, потом чистим двор, хапаем. Может, у кого фляжечка с горяченьким есть?

Фляжки со спиртным не нашлось — наука мне, неопытному.

Вскоре мы зачистили все постройки, не забывая проверять чердак и крыши, через силу и рвоту обшарили трупы на предмет хабара. Большая часть толковых шмоток и снаряги отойдёт Абрамовичу за долги, себе парни оставляли огнестрел, ножи и патроны — их не рекомендуется продавать вообще, ходовой расходник, всегда могут пригодиться, а в лавке стоят дорого. Рант взял себе хороший клинок и лёгкий бандитский бронежилет, сделанный на базе кольчуги, вшитой в кожаную куртку.

И на моей улице перевернулся «КамАЗ» с пряниками: в простеньком рюкзачке одного из бандитов обнаружился артефакт, спрятанный в полотняном мешке, — серо-белый, чуть мерцающий в темноте небольшой сплюснутый камень яйцевидной формы. Рассудив, что характер упаковки предмета указывает на его относительную безопасность, я, сунув его в сумочку на поясе, сразу направился к командиру группы.

— Ого! Вот где уж новичкам везёт! — весело заорал Петруха, увидев плоское яйцо. — Да это же «Тромб», обалденная штука, хорошие деньги можно поднять!

— Что оно могёт? — деловито поинтересовался я.

— Не знаешь, что ли? Хорошо бы тебе соответствующий курс у Волка пройти. Хотя ты и так показал себя по всей красе, журналист, чисто акула пера и топора… Он кровь останавливает, реально.

Кроме того, на капитальном шмоне я разжился биноклем, патронами к хаудаху и двумя запасными магазинами-тридцатниками к пистолету-пулемёту, который тут все называли автоматом. Оказывается, на самом деле это не «Гадюка», а знаменитый пистолет-пулемет Heckler & Koch МР-5 с выдвижным телескопическим прикладом. Под парабеллумовский пистолетный патрон заточен. Но все называют такие машинки по-змеиному, привыкли.

— Отличная вещь, — сразу заявил Петруха. — Патроны в некоторых локациях считай что шаровые, бесплатные, на трупах собрать не проблема. Здесь реже, но добыть не адский гемор. Лёгкие и дешёвые, вот что важно, можно очередями пулять. Так что ничего, что всего один магазин полный, у Абраши возьмёшь, на сколь протянешь в бабках. Всё едино там хабар сбрасывать будете.

— Я уж лучше у Аризоны возьму, — отверг я предложение сталкера. — Ваш торгаш тот ещё скряга.

— А как же иначе… — легко согласился командир. — Не выжить без этого в Зоне. Реально он и помогает нам порой крепко. Ладно, парни. Журналист и Рант, дуйте в деревню, доложите Волку, пусть срочно подгоняет подкрепление, человек десять сразу, не меньше. Стволиками обогатились, пусть и гладкими в основном… Будем закрепляться, к ночи надо встать тут по-взрослому, с постами и прикрытием. По дороге не ходите, помните про «трамплин»!

— Ты же прошёл, — удивился я.

— С моё Зону потопчи, Гунн, тоже пройдёшь. Идите как шли, верное дело.

Во время подъёма на холм меня крепко прихватило животом, кишки скрутил спазм, и я заторопился в кусты. Во время процесса тупо осматривал соседа — чуть в стороне справа среди травы белел скелет неудачника, сходившего до ветру с плачевным результатом. Грудная клетка была сжата, как прессом, все рёбра сломаны. Наверное, тоже полез и нарвался на блуждающую аномалию. Да и плевать, понос важней!

Нервишки ни к чёрту, жизнь моя лихая… Короче, только через полчаса мы смогли продолжить движение. Уже на дороге встретили стайку слепых псов, которые колом встали в двадцати метрах от меня, после чего дружно чухнули в сторону.

— Боятся героев, псы драные! — довольно ответил Рант.

Про артефакт, даденный мне Верой Уизерли супротив Джика, я ему говорить не стал, потом поведаю, пусть себе идёт спокойно, и так внутри всё сожжено животным страхом. На подходе к остову проржавевшего под осенними дождями автобуса мы инстинктивно напряглись, подкинули стволы — память о только что проведённой зачистке давала о себе знать.

Караульный долговяз исправно подкатил поближе, чёрная маска привычно прозвенела бодрым вопросом:

— Что можешь интересного рассказать? — Сталкер чуть подпрыгнул, подтягивая лямки.

Что ты за долбень такой, а убьют тебя когда-нибудь за подклин…

— Смотри, Гунн! Сова мёртвая… — окликнул меня напарник, как бы машинально поправляя на плече двустволку.

— Где?! — таращась в небо, спросил часовой.

Я тяжко вздохнул, шагнул влево, уже привычно огибая препятствие, застывшее с вытянутой в небеса головой, потом глянул вправо на трупик птицы, лежащий у старой черешни.

— Представляешь, Степан, сколько их ещё на Земле ждёт команды на старт?

— Три четверти оболтусов так и жили.

— Да больше, чё там! — не согласился Рант, озабоченно поворачивая голову налево, где виднелась вывеска харчевни. — Может, пожрём после боя? В «Черпаке» самогон продают неплохой, гораздо лучше, чем водка «Казак». Правда, денег на спиртное не наскребу, только питание на две глотки потяну.

— Деньги грязь, — олигархически махнул рукой я, — их есть у меня, так что не парься. Но сначала к Волку, доложить надо.

— Конечно. Может, даст чего за миссию. Мне бы «Форт» никак не помешал, а лучше бы он винтовочку какую-нибудь подкинул, — помечтал Рант.

Начавшийся дождь усилился, но вороны в небе и мёртвые совы никуда не делись — часовой всё ещё смотрел наверх.

Стемнело. Огни уличных бочко-костров горели уютно, по-домашнему, по стенам домов начали мелькать лучики наголовных сталкерских фонарей.

— Подожди-ка, Гунн, у тебя что, «пецла» нет, что ли? Тогда я тебе с хабара подкину, снял пару с бандосов.

— Давай в «Черпаке» обсудим, действительно жрать хочется. Эх, супчику бы!

И мы ускорили шаг.

Глава 5

Неприятные сюрпризы. Вдругорядь буду существенно умнее

Часовой на террасе быстро всё понял и просто перешёл на внутреннюю половину здания, чтобы не смотреть на служебный позор. Какой-то сталкер, не к сроку возвратившийся из увольнения, возле откатных ворот вяло переругивался со вторым часовым. Умело сопрягая инструктивно-нормативный материал и зажигательный солдатский юмор с едкими комментариями на тему умственных способностей припозднившегося сталкера, служивый рекомендовал ему быстренько разыскать в деревне Волка и сообщить о проступке самостоятельно. Сталкер ломающимся баском что-то бормотал в ответ, часто употребляя слово «короче». Солдату быстро надоел такой диалог, и он обрезал дальнейшие препирания:

— Да иди-ка ты в задницу, воин! — И сразу ударил самым крупным калибром: — Не понимаешь по-хорошему? Лады, мне до балды! Сейчас же напишу старшему докладную, на полгода в Зоне застрянешь!

Сталкер витиевато выругался, после чего попытался удалецки сплюнуть на рельеф — не получилось. Тогда он медленно побрёл по дороге к деревне, однако почти сразу же остановился, о чём-то размышляя… Судя по громкой музыке вдали, в логове сталкеров было живенько. Что он выбрал, задницу или Волка, пока непонятно. Ага, вещмешок скидывает, развязывает! Рассчитывает договориться. Часовой заметил и опять подошёл к дороге.

Все заняты делом. Так что свидетелей экзекуции фактически не было.

— Вот что, прапорщик… Ты больше посылки не вскрывай. Понял меня? Никаки, — веско сказал Герцог, пристально глядя в глаза военному.

— Да что ты, Герцог, да я ж никогда! — заюлил Хромченко, зримо побледнев.

— В лесок ближайший тебя хотели отвести, камрад, — доверительно сообщил ему Полкаш. — Для профилактической беседы и взращивания наилучшей понималки. За ноги на сосну и горящую спичку в нос, как подлому полицаю. Вудсток шибко злился, наручники приготовил. Так что вдругорядь точно вывезем.

Прапорщик испугался ещё сильней:

— Коленька, это же чисто случай! Бес попутал! Сам не понимаю!

Тук! Вудсток коротко вставил прапору под дых. Тот согнулся, начал задыхаться. Герцог тут же схватил Игната за ухо и резко потянул вверх. Прапорщик по-бабьи тихо взвизгнул и прерывисто задышал.

— Точно понял? — уточнил Володя, сжимая здоровенный кулак.

Прапор часто закивал головой.

— Ну вот и хорошо. Что, Герцог, едем?

Старший группы «Альфа» коротко кивнул и, смачно сплюнув прямо Хромченко под ноги, полез на переднее сиденье «шохи».

Я из машины не выходил, лень было, да и противно на такое смотреть. Разглядывал территорию, удивляясь, что не увидел деталей сразу. Судя по ним, времени для создания сопутствующего службе уюта у военных было предостаточно. Чисто, аккуратно. Бетонная площадка с железной решёткой, чтобы грязь в помещение не таскать. Самая настоящая скамейка с гнутой спинкой, около нее высокий фонарь. С другой стороны — урна, в неё полагалось кидать окурки, а рядом на скамейке — спокойно покуривать, и горе тому прохожему, который осмелился бы нарушить установленный порядок. Правда, порядок на КПП потёмкинский, на деле тут сплошной бардак, взятки, поборы и шмон. Вот с этим альфовцы сейчас и разбираются.

Группа подошла к деревне сталкеров ближе к вечеру, и ребята сразу завалили в таверну, где я и Рант системно приводили нервы в порядок. Напарник по скоротечному бою был рад и горд: по итогам операции Волк ставит его командиром команды молодых, поменяв теперь уже обстрелянному бойцу гладкий ствол на видавшую виды «ксюху». Шутер идёт замом. Так что маршевая команда, похоже, формируется. В перерыве между стопками мы сходили в сельпо, где Рант удачно скинул кое-какой хабар, прибарахлился.

Посидев ещё немного уже большой компанией, мы с мужиками стали собираться в обратный путь, время позднее.

— Не Смотрящие ли тебя нам послали? — смеялся Вудсток. — Устали так… Что-то тяжко в этот раз вышло. И тут ты на машине, надо же! Корреспондент! Это же просто праздник какой-то!

— Быстро доедем, — пообещал я.

Однако возле КПП пришлось остановиться для проведения оперативной воспитательной работы. Я глубоко в вопрос не вникал, не моё это дело. И упоминать в статье про «Альфу» я не стану, друзья всё-таки.

— С этим закончили, давай, продолжай рассказ, — попросил Герцог.

Но добавить к уже изложенному я ничего не успел. Только мы отъехали от перекрёстка в сторону Попадонецка, всего-то на километр, как Герцог, посмотрев на наручные часы, сказал:

— Давай немного постоим, Гунн. Тебя сроки не жмут, сможем?

— Ничего не жмёт, — легко отмахнулся я, пристраиваясь на обочине. — Всё равно, пока доберёмся, народ из редакции уже разбежится по домам.

Надо будет себе тоже наручные купить. Привык на смартфоне время смотреть, а тут сети нет. Где теперь они, смартфоны эти…

— Мужики, мне послышалось, что впереди какой-то треск был? — поинтересовался Полкаш. — Тревожненький.

Все сразу начали прислушиваться. Вроде тихо.

— А что с прапорщиком не так? — наконец спросил я.

— Знаешь, Гунн, сволочная тут была ситуация, — медленно начал Вудсток. — Детки земные прибывают, все толстенькие да беленькие, глупые. Слабые, порядков не знают. А прапор беспредельничает… Ладно, до поры он только сталкеров пощипывал, с этим и Волк справлялся. Однако в последнее время аппетиты у Игната возросли, и принялся он ценные посылки шмонать, проявился в полный рост. Дошло до того, что недавно пару артефактов подменил! Вообще без башки! Ты же с нашим банкиром знаком? Вот… Орка закопать его хотел. Прапор компенсировал, вроде бы одумался. А неделю назад опять за старое взялся, жадность его душит.

И накачанный альфовец затейливо выругался, без мата, но с явно ощутимой злостью. Жутковато хрустнули разминаемые пальцы.

— Вопрос ясен, — закруглил я тему.

К вечеру переменный дождь прекратился, природа облегчённо притихла, краски заката начали красиво расцвечивать местность. Птички какие-то запорхали, и не уже привычные мне вороны, а птахи поприличней. Повеселей видом. Даже не верилось, что вокруг кипят постоянные страсти, льются слёзы и кровь.

— Тихо! Внимание! — рявкнул Николай. — Большой объект, прёт вдоль дороги… Кусты трещат, слышали?

— Да это Зяба бегает, она далеко от КПП не отходит, местная ручная псевдоплоть, — успокоил я парней. — Её прапорщик Хромченко к вечеру погулять выпускает. Иначе Зяба бесится, потом приходится электроудочками усмирять. Работать не хочет, обижается. Никого не трогает, только в Зоне агрессивная.

— Фигассе! Вот же Хром, ну козлина… А почему раньше её не видели? — удивился Вудсток. — Падла, прапор, паразит какой! И не предупредил!

— Так мы ведь на ночь из деревни никогда не выходили, — спокойно напомнил Герцог. — Кто ж тут ночью ходит? Это сегодня повезло, что Гунн с машиной подобрал. Стёпа, ещё минут тридцать ждём, стемнеть не успеет.

Ждём так ждём.

Мужики уже успели оценить мой трофей как толковое приобретение. Похвалили, удивились. К описанию скоротечного заполошного боя на АТП ребята отнеслись с прохладцей, коротко сказав, что ошибок было сделано запредельно много, потом-де по полочкам всё разложат. Поучат на будущее.

Немного помолчали. Закат становился всё глубже, небо на западе постепенно заливало краснооранжевым.

— Эх, красота-то какая! — не выдержал я, открывая форточку пошире.

— Ничего красивого не вижу, — недовольно буркнул Полкаш. — Каждый раз, когда на рейд выпадает такая погода, происходит что-то хреновое.

— Ничего, Коля, мы ненадолго, — попытался успокоить друга закутавшийся в кожаный плащ Герцог.

— Ненадолго… Говорю же, верная примета, мужики! Валить надо.

Не знаю, как кто, а я никакой тревожности в окружающей обстановке не почувствовал.

Вот уже и Зяба перестала шуметь, домой тварь пошла. Псевдоплоть вообще быстро устает, вес у монстра огромный, кровеносной системе тяжело вовремя кислород подводить. Это я в деревне сталкеров узнал, в таверне «Черпак», там знатоков выше крыши, прямо справочники ходячие… Вот только практиков реальных мало.

— Гунн, ты бы поведал нам, пока суд да дело, о последних земных новостях, — попросил Вудсток, натягивая куртку.

Прохладно становится в салоне, а бензин на холостых оборотах жечь негоже, топливо очень дорогое. Неожиданно Герцог нехорошо хмыкнул. Скептически как-то, обидно. Однако я подвоха не увидел.

— Да вообще-то не особо знаю новости, — буркнул я.

— Телевизор не смотришь, — не спросил, а подсказал Герцог, всё так же улыбаясь.

— Не смотрю! — с вызовом бросил я. — Зомбоящик вреден! Я всё из Интернета узнаю.

— А фильмы?

— И фильмы на ноутбуке смотрю.

— Сидя креветкой?

— Зачем? Лёжа: на пузо, и вперёд.

— И как, по кайфу утюг на пузе держать? — уже не скрываясь, засмеялся Герцог.

И тут понеслось. Сам собой разгорелся у них старый спор-разговор. Как я позже понял, часть большой темы, в котором невольно пришлось принять участие и мне. Лишь спустя некоторое время сообразил, что всё проговаривалось специально. Для стимуляции понимания.

— А ноутбук? Скажи, что это не зомбоящик.

— Нет, Интернет — это совсем другое дело! — неожиданно поддержал меня Полкаш.

— Ну так пусть из Интернета новости расскажет! — охотно согласился Герцог. — Давай, Гунн, вываливай горяченькое!

Я конкретно замялся. Чего он до меня докопался?

— Не помню ничего толкового…

— Ага! Не помнишь? И то, что три месяца назад Филиппины чуть не смыло на хрен, тоже не помнишь? Огромный пожар в Чикаго мимо твоих ушей прошёл? «Дримлайнер» упал в Белоруссии — тоже не заметил? А орбитальная станция завалилась, хоть это ты помнишь?

— Я только своей страной интересуюсь, — отрезал я. — Что мне те Филиппины.

Герцог повернулся ко мне полностью, в сумраке салона огненно блеснули большие чёрные глаза.

— Стёпа, мне что, о последних российских катастрофах спросить стоит, не? — тихо поинтересовался он. — Чтобы ты заюлил основательно. Зачем врать? Просто ты не интересуешься новостями. Ни в телике, ни в Сети. Включаешься, и сразу идёшь на Фейсбук, оттуда на Одноклассники, потом ютьюб, следом — на сайт текущей игрушки, на зачавку погавкаешься маленько на форуме. А потом на трекере подвисаешь, где скачиваешь что-нибудь свежепиратское. Вот и весь твой Интернет… Конечно же, никакой это не зомбоящик — чисто просвещение! А телевизор ты давно выкинул на помойку, я прав?

— Выкинул! — зачем-то опять соврал я.

— Вот я точно выкинул! — сильно стукнув по спинке, горячо заявил Коля с заднего сиденья. — И новый не покупаю, уже два года.

— А я и верю! — Герцог, забыв, где находится, попытался вскочить и влепился лысой башкой в обшивку потолка салона. Машина снова ощутимо содрогнулась.

— Конечно же, верю! Люди вокруг разные, и у каждого права, это же святое! И если на улице, в магазине или госучреждении твои права всем по хрен, то уж дома-то никто пока не отымает, твори, реально, что хочешь! Овладело тобой навязчивое желание шмякнуть плазмой о стену — да на здоровье, выбирай, какие обои уродовать! Не хочешь радио слушать, топи дедову «Спидолу» в унитазе. И с книжками ты вправе по-резкому, в задницу их, если желание отпрыгнуть от чтива зудит. Кому какое дело? Мой дом — моя дикость! Газеты? Да всем облам знаменитая фраза из «Собачьего сердца» про советские газеты — как мёд на душу, вечная индульгенция! Можно вообще ничего не читать, великий писатель подсказал! Знал бы этот Булгаков, что он своей расхожей фразой натворил в веке двадцать первом…

Он говорил веско и грамотно, почти как преподаватель. Как-то не по-обловски. Да оно и понятно, Герцог на Рассаднике сидит дольше всех из присутствующих, за это время в его башке всё перевернулось. Если и не встало на место окончательно, то находится в фазе завершения процесса. Мне говорили, что после армии такое же замечают — на выходе встречаешь совсем другого человека.

Или тут что-то иное? Который раз замечаю, Герцог от остальных альфовцев чем-то отличается. Стержень другой.

— И что тут особенного?! — вскричал Полкаш, тоже едва не вскочив.

— Вы это, давайте-ка на улицу валите, спорщики горячие! — заволновался я. — Разобьёте мне машину к чертям!

— Моя плазма, что хочу, то и ворочу!

— Конечно же, твоя, — неожиданно тихо молвил Герцог. — А рассказывать об этом на хрена всем подряд, а? В последнее время в молодняк впёрло желание глупой яркости, липовой аскезы, непременно нужно объявить о своей ущербности публично, артистично и категорично: смотрите все — я этакий! Особый! Слышите меня, не? Я не смотрю ТВ, ибо Зло там еси Вселенское, не слушаю FM-каналы, потому как оболванка сплошная! Не верю начальникам и старикам. Вообще никому не верю! Худлитература умерла ещё в моём первом классе, а публицисты всё врут… Причём декларировать подобные благие отказы следует оглушительно громко, чтобы все знали, чтобы заметили! А как это сделать? Правильно, исключительно посредством Благой Сети — Единственной Оставшейся Отдушины, имя коей Интернет. И в самом деле, не к подъезду же выходить с плакатами и криками, соседская гопота быстро рога срубит, ещё и новенький смартфон — последнюю усладу — отожмёт… Интереснейшее явление! Как дети, ей-богу… Врёте без продыха.

— Я действительно выкинул!

— Да верю я, сказал же! — зарычал Герцог. — А что тебе, Коля, ещё оставалось делать, если ты свою плазму по пьяни в крошки рассадил, скажи-ка? А новую действительно хрен купишь, потому что нищеброд по жизни, как почти все молодые облы. От получки до получки! Вот и вся загадка! Денег хватает лишь на обновление оргтехники, потому что без неё облу никак нельзя. Новый ноут взять, айфон обновить, планшет — святое дело… Какая там плазма?! Откуда? На свежее мясо денег нет, только на пиццу, чипсы, пиво, кофе и сигареты дешёвые!

— А ты, Герцог, типа не такой будешь, — скривился молчавший какое-то время Володя Вудсток.

— В том-то и дело, что и я такой! Почти. Потому тут и оказался, между прочим! Понял сам, осознал… И заявлял, как все вы, что новости оперативно узнаю из Интернета. Только на поверку ничего никогда не знал, зайди разговор о конкретном событии… Требовалось тут же лезть и уточнять, всегда с запозданием, всегда вторично. Потому что хрен ты в Интернете узнаешь самое свежее, подробное и заглавно-информативное, да чтобы коротко и ясно, без потери времени и сил. Быстрей, чем по телевизионным информканалам? Да никогда! Ибо деловые годные новости приносит лишь имеющий и исправно кормящий целую армию гонцов-вестников и почтальонов владелец ресурса, причём во всех городах и весях, а это очень серьезные деньги, между прочим. Все остальные — сайты-перепевщики — собирают и доедают подачки официальных мощных СМИ. А чёго им ещё остаётся делать? Держать по всему миру корпункты со штатом собственных профессиональных корреспондентов с высоченной зарплатой? Иметь инфраструктуру оперативной обработки информации? Ну-ну… Они же сразу разорятся, ибо инфу в Сети никто покупать не хочет, все хотят качать бесплатно! Вы до хрена платили?

— Мы рекламу ихнюю смотрим, — напомнил я.

— Вспомни хоть одну! Ничего ты, Стёпа, не смотришь, сразу спрыгиваешь или окна отключаешь заранее! Да и толку от тебя, как от потребителя, можно подумать, что ты что-то приобрёл по этой рекламе… Пивцо и без рекламы не забудешь в соседнем маге купить. А на большее не годен. Вот и остаётся сайтам из жадности покупать готовые информпакеты.

— Ничего, блогеры помогают, — злорадно бросил Полкаш. — И случайные свидетели с айфонами в руках. На сайт скинут.

— Мы, значит, профессиональным журналистам не верим, а анонимным блогерам, каждый из которых в любую секунду готов наврать с три короба для повышения посещаемости, верим! — старший группы ехидно хмыкнул. — И сами хлеб печём. И машины всегда сами чиним или с помощью дружков-дилетантов. На хрен мне эта автомастерская, тут любой любитель справится!

— Я как-то подсуетился и сразу же написал на один из сайтов, когда увидел, как топливозаправщик на улице горит, — признался я.

— Дураков ещё хватает за бесплатно сетевикам помогать, — согласился Вудсток.

— Ох, мля, какая весомая помощь! — умилился Герцог. — Тебя просто отжали, Гунн. Как тряпку. Что заплатили?

— Ничего, виртуальную звездочку дали. Жёлтенькую. — Я пожал плечами. — Вообще-то, если честно, то хотелось бы какой-то профит получить, халявные деньжата никогда не помешают.

— И никогда не заплатят! Ибо вы есть никто, и звать вас никак. Блогеры бесплатные, социально бесполезные сплетники, подсознательно желающие стать знаменитыми. Потому что нормальная работа есть только там, где есть нормальная зарплата. Достойная, замечу! Так мир устроен. Оплачивать же владельцы будут исключительно труд профессионалов. Которые отвечают за свою информацию как юридически, так и в служебно-дисциплинарном порядке. Тем более что никакую непроверенную инфу от блогера вообще брать нельзя, владельца такого СМИ быстренько засудят и разорят исками, надо посылать для проверки своего корреспондента, которому доверяешь… Так что не врите, ничего свежего вы из Интернета не узнаёте. Только перепевки или никому не нужные местечковые сплетни. Есть, конечно, исключения в виде блогеров-звёзд, но за ними почти всегда тихо и незаметно стоит Структура. И там есть деньжищи. Выкинул он…

— Да я не вру, действительно выкинул!

— Ладно, Полкаш, проехали. А ты, Стёпа, точно выкинул?

— Нет, в углу стоит, сломанный, — горестно признался я. — Вот и смотрю фильмы на ноуте. Никак средства не выкрою.

— Вот! Человек правду сказал, уважаю! — командир группы «Альфа» разошёлся не на шутку. — Сколько можно об этом говорить? Мы теперь не в Сети, мы тут сидим, на Рассаднике, самое время учиться собственные ошибки признавать! Ан нет… Вот скажи, Коля, люди ведь старую мебель выбрасывают?

— Выбрасывают, — признал тот. — Иногда на дачу отвозят.

— Ну, там потом и выбрасывают.

— Ну, так.

— И мы эти доски возле подъезда периодически видим, так?

Полкаш неохотно кивнул.

Герцог неожиданно вышел из машины, громко хлопнув дверью, быстро прикурил сигарету, а потом втиснулся в форточку чуть ли не по пояс. Я с тревогой начал оглядываться. Стемнело, вообще-то, как бы кто из кустов не накинулся.

— А кто из вас видел у подъездов груды выброшенных плазм? Хоть одну кто-нибудь видел? Хоть треснутую или разбитую в хлам? Ни-ког-да. Выбрасывальщики хреновы… Всё от нищебродства и повальной лени, вот что я вам скажу. Отцовский телик я действительно выкинул, ему лет было почти столько же, сколько и мне! Время пришло выкидывать. А на новый тупо не было бабла, и все дела. Как нет его на приличный костюм или новый галстук. Хотя я тоже гордо декларировал яркое. А что мне оставалось делать? Зато, как только у обла волею судьбы появляются нормальные бабки, так сразу возникает и плазма, и хорошая одежда, и рестораны, и джип, и хай-энд аппаратура вместо затычных наушников. Ремонт в квартире, крутая мебель… Вся акскеза испаряется!

— Наверное, с виртуального жиру всё это случилось… От мягкого сала вокруг — не ушибает действительность, если ты долгие часы жизни зависаешь в Сети, как в наркотическом облаке, всё вокруг тебе благостным кажется, сытая виртуальная атмосфера, — задумчиво произнёс Вудсток. — Только если у Сорокина сало голубое, то тут на человеке нарастает зелёное. Старое, рыхлое и застоявшееся. Вот и прёт оно через поры, травит человека, несёт он ахинею. Вместо того чтобы изобретать, создавать и реально заколачивать, начинает показушно как бы отказываться. От всего подряд!

— Кроме Сети, — напомнил Герцог, снова плюхаясь на сиденье.

— Знаете, я последнее время сам себя до такой степени зазомбировал, что реально ничего не хотел, уже и родня отстала, — признался Полкаш. — Пропали все желания. Даже страх перед новым появился! И подо всё подводил базу! На самолёте лететь? Не люблю самолёты. В отпуск на море не хочу, типа, что я там не видел? За границу не хочу, типа…

— «Что я там не видел?!» — хором подхватили его друзья.

— Точно! На рок-концерт? Не люблю толпу. В магазин с подружкой? Не люблю толчею. Потом уже и подружки куда-то делись.

— Одни мальвины приходящие, — поддакнул и я. — Только Сеть подавай!

— Батя в раннем детстве на ВВЦ водил, где проходила сельскохозяйственная выставка, — вспомнил Вудсток. — Помню, там огромный боров лежал. Чёрно-белый, здоровенный, от стены до стены. На ногах стоять уже не мог, так к нему шланги подвели. Шланг с питьём, шланг со жрачкой… Так вот, в последние месяцы перед визитом Елисея, со мной точно так же было: шланг с локалкой, шланг с вай-фаем, вот с пивасом. Спаси господи, если отключат, рехнуться от растерянности можно! Я уже людей живых видеть не хотел, никаких красок вокруг не замечал. Капюшон натянул поглубже, белые наушники в уши, и идёшь от станции метро на автопилоте, стараясь ничего не увидеть и не услышать. Быстрей домой… Быстрей! Хорошо, что тут сразу опытные люди попались, быстро отучили прятаться. Ведь это нормально, это врождённое, генетическое! В дикой природе любое животное живёт необходимостью срочно прояснить ситуацию или не упустить картинку в принципе. Знаете, слышал от знакомого, в лесу иногда так оленя берут… Поставят тент дурной формы и спрячутся рядом. Идут звери, смотрят — что-то диковинное! Удивительно вам это или нет, но они подходят прояснить Новое, определиться надо с перспективами поведения. Ух…

Володя явно устал от столь длинной речи. Поэтому продолжил Герцог:

— Угу-м. А вожак стаи всегда должен знать, что происходит в округе, на нём ответственность за род, за щенков, и если что-то там вовремя не увидел-услышал да не принял должных мер, то… лучше бы он помер давным-давно. Это инстинктивное желание живёт во всех нормальных живых существах, в человеке тем более. Правильный хуторок ставился на возвышенности, деды сидели на завалинке — не поднимается ли в небо сигнальный огонь, не пылится ли дорога?

Кстати, не пылится ли? Посмотрел — всё вроде спокойно.

Ну и разговорчик они затеяли! Не простые парни. Уже учёные.

Да… Признаюсь, сейчас и я бы многое пересмотрел в своей прошлой жизни.

Всего-то ничего тут пробыл, но жёсткий мир уже показал, к чему надо быть готовым. И никакой комп тебе в этом не помощник. Конечно, можно и в Интернете сутками ковыряться в поисках зёрн и плевел… Но отношение к согбенному многочасовому сидению пред голубым ЖК-экраном кардинально изменилось — жизненный нереал, нужны нормальные семейные дела… Движухи нужны! И новое следует впитывать постоянно, всем телом. Нюанс-то прост: у людей имеется масса органов чувств, а не одни лишь воспалённые глаза с выжженными электронами белёсыми ресницами и красными буркалами. Ещё и уши… Пусть все информационные поля и простираются по чужой воле, однако если ты аллертен и сохраняешь трезвый ум, то правильно выберешь и ушами, вслушаешься, если уж цапанёт… Сидя спиной к телевизору. Занимаясь нужными делами и не теряя времени для лазанья по новостным сайтам.

Вариант замены Интернетом остальных инфополей неприемлем, это просто ампутация и, следовательно, уродство. Надо пользоваться всеми средствами получения информации. Ибо любой телеканал, если хотите, — и есть сайт, вот так, господа хорошие. Просто на нём всё транслируется в реальном времени, что всегда выигрышней, чем частные поздние выборки, где, соответственно, всё переврано уже дважды, а не единожды. А там и Интернет поможет. Это в той же степени касается прочего: публицистических передач, фильмов и ток-шоу, аналитических программ и сериалов. Хотел было по-модному сказать, что сериалы не смотрю в принципе, но соврал бы снова: цепляет порой, поглядываю даже на ноуте, чаще всего западные. Мистические или фантастические. Как правило, одинаково мыльные и глупые. Кстати, хорошо бы их смотреть на мягком ортопедическом диване, а не так, как я, согнувшись перед ноутом в старом продавленном кресле. Хорошо, что здесь зрение уже начало частично восстанавливаться.

Сейчас мне кажется, что человек должен быть максимально разносторонним, открытым для восприятия — вот бы Елисей порадовался таким мыслям! Дикая среда быстро учит, несмотря на бурный разговор в салоне — вон как слушаю округу, аж уши болят!

Настроив сам вокруг себя сдуру искусственных барьеров и ограничений, да ещё и задекларировав это сотню раз, я был вынужден постоянно следить за каждым своим словом, чтобы не выглядеть дурачком или не протрепаться с позорным запалом — мол, смотрит Стёпа Гунов футбол, оказывается! С ноутом или планшетом на пузе. И зарядка вечно вокруг шеи. Проходили, спасибо, в урну… Поэтому просто замолчал в реале, начиная избегать людей в принципе. В офисе приятелей вообще не осталось.

— А денег-то почему не зарабатывали, кто мешал? — с тоской спросил Коля. — Жены нет, детей нет.

— Да как не зарабатывали? Зарабатывали, — чуть не возмутился я. — Мало, конечно.

— На оргтехнику, — напомнил Герцог. — Ты за границей когда в последний раз был?

— Никогда не был.

— Во-во.

Стемнело капитально. Край закатного зарева неумолимо уходил за далёкий горизонт, ещё где-то с полчасика, и на долину упадёт настоящая кромешная тьма. А я фары проверял, кстати? Ой, что-то мне нехорошо… Вот ведь зараза! Испортилось настроение после таких разговоров.

— Говорил же, валить надо было, — проворчал Полкаш, разрушая наступившую в салоне тишину. — Теперь кошки на душе скребут. Верная примета: красивый закат не к добру. Герцог, может, хватит ждать, а?

— И верно, нет смысла, — поддакнул Вудсток.

Герцог ещё раз посмотрел на часы.

— Поехали, Стёпа, теперь он точно не появится.

Я опять не стал спрашивать, кого он здесь ждёт.

Зато озвучил другое, сейчас гораздо более важное:

— Фары бы проверить надо. И вообще весь свет.

— Ты что, не проверял перед поездкой? — удивился Вудсток. — Ну так включай!

— И резину хорошо бы заодно, — признался я. Ну обл я ещё, обл! Чего вы так на меня смотрите?!

Герцог глухо кашлянул в кулак и скомандовал:

— Группа, к машине, проверить оружие.

— Что за день такой выдался, пацаны? — привычно заворчал Полкаш, сгрёб ППШ и полез наружу. — На Агропроме с самого начала не заладилось, на Свалке чуть не влипли, прапор козлина… Вроде бы и хватит на сегодня приключений, ан нет же, продолжаются, сука. Эх, житуха…

Свет, кстати, работал исправно, резина не спустила, всё нормалёк.

Подумав, я тоже вышел покурить на свежий воздух, за компанию.

Уже привычно присел пару раз, разгоняя по ногам кровь. Воздух действительно чистый, дивный. Болото начинается чуть ближе к городу, вот там немного попахивает тиной. А здесь, на бугорочке, самый свежачок, дышится легко, вольготно. Ни дать ни взять — средняя полоса в спокойном российском районе.

Только сейчас я заметил, что рядом в кювете лежит проржавевший остов разбитого мотоцикла. Что, даже на Рассаднике дорожные происшествия случаются? Заметив мой интерес, вопрос прояснил Полкаш:

— Его Хантер угробил. Герцог, какой номер у него был?

— Шестнадцатый.

— Ага, вот он и угробил, подлец. Мотоциклы в городке наперечёт, потеря для анклава серьёзная. Тем более что ему моц в аренду дали.

— Сам-то Хантер уцелел? — проявил я сердечность.

Коля затянулся пару раз, потушил окурок о подошву и молвил:

— Как бы он уцелел, Стёпа, если его тут же и сожрали… Прямо с седла. Сняли мы железо, что могли, и сплавили.

Я офигел. С седла?

— Ничего себе! Что за зверь?

— Глум лесной, — запросто ответил Вудсток. — Эта такая гиена с пастью акулы. Бегает плохо, зато прыгает на пятёрочку. Снесла прыжком дурачка и схавала на завтрак.

— А сам виноват! — вставил Герцог. — Ездил по-модному, в куртке с капюшоном, очки горнолыжные… Капюшон натянет по нос, в ушах музычка играет. Ни хрена не видит и не хочет видеть. Увлёкся драйвом. Таких первыми и сжирают.

Рядок плотных кустов был совсем рядом, мне стало неуютно. Что, если этот глум сейчас и за нами наблюдает?

— Не боись, глума легко вычислить. — Полкаш поправил шапку и закинул автомат за спину. — Нашатырём воняет за версту, и пыхтит специфично. Кроме того, на месте засады он поначалу ведёт себя очень шумно, зачем-то начинает деревья когтями драть. Надо все сенсоры выключить, отрешиться от действительности, чтобы так влипнуть. Да ещё и встать рядом с ним!

— На рану стойкий? — спросил я как бы опытно.

— Как лисичка. При сноровке из любого пестоля погасишь. Только для таких хантеров и опасные. Всё, я в машину, — заявил Коля.

Тогда ничего. Присмотрелся к ближайшему тополю.

— Ты про такие следы говорил? — поинтересовался я, задумчиво глядя на длинные борозды поверх коры.

— Они самые, от глумовых когтей, с характерной треугольной канавкой. Смотри и определяй за секунду, что за тварь тут посиживает, — ответил партизан уже из салона.

И тут относительно недалеко кто-то дико заорал.

Я вздрогнул, вцепившись рукой в ручку двери. По ногам разлилась противная слабость. Истерический человеческий крик буквально резал уши!

Секунда, и над грунтовкой снова пронёсся вопль неизвестного путника, который влип конкретно!

— Где? — резко дёрнулся Вудсток, вскидывая ствол.

Группа моментально ощетинилась стволами.

— Где-то на дороге перед нами, — первым понял Полкаш, открыв заднюю дверь, — перед нами, двести.

— В машину все! Двери закрыть! — заорал Герцог. — Гунн, за руль, заводись!

Я пулей влетел на своё место, болезненно скрипнуло старенькое сиденье.

Стартер! Словно в хреновом голливудском кинофильме, «шестёрка» с первого раза не завелась. Ещё раз! Только бы не перекачать!

— Подсос! — истошно заорал партизан.

— Хренос! Сам знаю!

— Сцепление выжми!

Мне отчаянно захотелось вмазать Коле локтем в шнобель.

Ключ бы не сломать! Почему всегда самое хреновое начинается в самый же неудобный момент?! Это наказание такое оболтусам назначено? Прав был опытный партизан, ещё как прав, давно валить надо было!

Герцог, не вступая в ругачку, высунулся из двери и внимательно смотрел вперёд.

— Трое на трассе. Это метрошники, ребята, плохо их дело. Гунн, ты спокойно… Просто заведись и медленно трогай вперёд.

Словно выполняя команду опытного командира, закапризничавшая было «шестёрка» тут же завелась.

— Медленно? — не понял я, включая первую передачу.

— Именно, посмотрим, большее нам не в силу. Смотри-ка, у них даже «Вепрь» имеется! Вудсток, камеру включи для отчёта. Коля, подстрахуй на всякий случай.

Я был просто поражён, не услышав в голосе Герцога ни малейшего следа паники. Даже показалось, что он сейчас произнесёт что-то вроде: «Отбой воздушной тревоги!» Впрочем, и остальные альфы вели себя вполне уверенно, без вибраций. Вовка сноровисто вытащил из кармана маленькую видеокамеру, высунулся в окно.

— Опять чудилы, — сокрушённо произнёс Коля и сочувственно покачал головой. — Уж сколько раз было сказано, ведь все знают…

Метрошниками на Рассаднике называют обитателей анклава Метро. За глаза подземных жителей ещё обзывают «чудью белоглазой». Или коротко — «чудилами». Сами тощие, бледные, глаза выцветшие. Так люди рассказывают.

Теперь и сам вижу!

Трое человек спешили в попутную сторону. Нет, они уже не бежали, похоже, сил у путников совсем не оставалось. Один из них шёл посередине и постоянно орал, не от боли, а от ужаса. За ними кто-то гонится? Не вижу… Двое других крепко поддерживали товарища под руки и буквально волокли его по дороге. Эти покрепче будут, за спиной большие баулы, в руках по ружью.

— Скорее всего, нахальный молодняк. Из тех, кто никому не верит, типа сами разберёмся, — предположил Володя, не отрываясь от камеры. — Уже плоховато камера берёт… Но что-то потом увидим.

Одинокую автомашину на трассе метрошники заметили давно и теперь очевидно рассчитывали на нашу помощь. Ничего не понимаю, Герцог явно не намерен никому помогать, остальные тоже не выказывают такового желания!

— Обходи их слева и отрывайся вперёд, — скомандовал он.

— Выполняю, — дисциплинированно откликнулся я.

— Стоп! Наблюдаем.

Отогнав машину метров на сто вперёд, я остановился, двигатель не заглушил и ног с педалей не снял.

Вдали слева в кустах что-то громко затрещало. Господи, да это не кусты! Это деревья вдоль дороги валятся! Чего мы ждём! Забрать их надо, назад, и газу!

— Тихо, Стёпа, тихо… За ними червяк гонится, как и положено. Мы при всём желании ничего не сделаем, червяка в поле просто так не возьмёшь. Они обречены, — торопливо пояснил Герцог.

Я сухо сглотнул и быстро кивнул, толком ничего не поняв.

Оглянулся. Господи!

Огромное беспозвоночное отчего-то двигалось не по самой дороге, а параллельно, зигзагами, словно не торопясь настигать групповую жертву. Словно смакуя предстоящее пиршество! Стометровое складчатое тело — метра два в диаметре — скользило по траве и земле, не разбирая пути, деревья ломались, как спички, под ударом страшного тарана. В той стороне, откуда появилась группа метрошников, зеленела пологая возвышенность, и некоторое время розовато-коричневое тело чудовища можно было разглядеть.

На трассу полез! Перелетев через дорогу в очередном зигзаге, червяк заложил более пологий вираж — прямо, через невысокий лесок с левой стороны автострады.

— В атаку заходит! — прошептал Полкаш, глядя в прицел ППШ.

Метрошники заорали в голос уже втроём, тот, что шёл в центре группы, безвольно упал на колени, закрывая руками голову. Лиц я не видел, освещение плохое. Мозг просто достраивал картинку, дополнительно проецируя на неё перекошенные в ужасе гримасы несчастных. Один из метрошников поднял ружьё. Другой, бросив на землю баул, что есть силы припустил в нашу сторону.

— Полка-аш! — предупредил Герцог. — Не дай ему подойти!

— Веду!

— Вы чё делаете! — возмутился я. — Стрелять надо!

— Не надо, Гунн. — Вудсток свободной рукой дотянулся до моего плеча, прижимая к сиденью. — Червяк нас не тронет, он на них запрограммирован. А вот если вмешаемся — сожрёт вместе с машиной!

— Он восемьдесят за три секунды набирает, — буркнул Герцог, продолжая пристально наблюдать за разворачивающейся на наших глазах трагедией.

Ближайшие деревья начали валиться одно за одним, словно костяшки домино, тварь заходила в атаку сбоку. Метрошник открыл по чудовищу беглый огонь из «Вепря», наполнив пространство грохотом выстрелов. Он посылал пулю за пулей по траектории движения червяка, не отступая и не отводя глаз. Попадал ли он хоть в каком-то проценте — всё без видимого эффекта… Пули не берут? Твою душу, жалко мужика! Молодец, не обделался в последний момент!

Тварь на секунду застыла, примеряясь. Беспозвоночному, похоже, удары свинца по телу были пофиг, хотя сама стрельба по-любому не понравилась, омерзительного вида тело чуть дёрнулось. Отбив магазин, метрошник выхватил новый и чуть согнулся, торопясь перезарядить ружьё. Я до боли в пальцах сжал ставшую мокрой и скользкой баранку.

Тут червяк рванулся вперёд.

Даже морду не успел рассмотреть в профиль, с такой скоростью он вылетел на дорожное полотно. P-раз! Хряп! Двоих, в том числе и смелого стрелка, червяк смолотил за одно мгновение, буквально сметая пастью со своего пути. Я вскрикнул.

— Полка-аш! — уже гораздо громче напомнил Герцог.

— Веду, мля! Не успеет он!

Я мысленно согласился с партизаном.

Последний из чудил, хоть и старался изо всех сил, явно не успевал.

Голова червяка моментально сменила направления, вытягивая бесконечное гофрированное тело за собой. Пасть уже летела за жертвой, а туловище червяко-удава всё ещё продолжало выписывать сложный двойной зигзаг, утюжа грунтовку. Воплощённый фантазией Смотрящих ужас! «Почему Смотрящих? — подумалось мне. — Это мы сами нафантазировали. На свою голову!»

— Отбегался! — констатировал Коля и опустил ППШ.

Я всё-таки успел увидеть страшную пасть за спиной беглеца.

Хряп! И шипение разлетающейся в разные стороны мелкой гальки — червяк круто повернул метрах в двадцати от машины!

Какое-то время мы, как загипнотизированные, наблюдали мелькание кожистых складок огромной гибкой трубы. Как хорошо, что я не пошёл в Метро!

Наконец тварь закончила разворот, снизила скорость и начала плавно удаляться восвояси мелкими частыми зигзагами, теперь уже по дороге. На грунтовке за нами от происшествия не осталось никаких следов: ни крови, ни оружия, ни баулов, всё сожрала тварюга.

— Фу-у-у ты, аж сердце заболело, — перевёл дыхание Герцог, закрывая руками глаза. — Страшнее я ничего не видел, вот что скажу.

Солнце зашло полностью, тьма наступает.

Вокруг было пусто.

Никто не собирался тревожить уставших людей, приходящих в себя в закрытом салоне под тёплым ветерком включённой печки, никто не крался вдоль отсыпки по широкой зелёной полосе. Какой тут глум…

Не взревела сирена на КПП, а ведь совсем недалеко, не дымился след сигнальной ракеты, не вспыхнули прожектора, не вывалился из ворот спасительный БТР. Я опустил стекло и как-то отстранённо осматривал местность к северу, где скрылся червяк. Можно ли ждать чего-то недоброго? Все спокойно, словно ничего не случилось. Оглянулся ещё раз. А что, на КПП Зоны ничего не заметили, не услышали? У них и пулемёт имеется, может, и не один. Притерпелись, поди.

Вудсток зябко передёрнул плечами.

— Завтра прапор бойцов нагонит, распилят упавшие деревья на дрова. Вот же гадство, до сих пор кажется, что ещё одна тварюга выползет. Гунн, ты ехать можешь?

— Нет пока, Володя, всё трясётся.

Мне тоже подумалось, что со стороны невысокого холма на севере за нами по-прежнему следит из-за густых зарослей жутковатый безжизненный глаз, тщательно выбирающий момент для нового нападения. Скосив глаза на соседа, я заметил, что и он как бы небрежненько, но внимательно оглядывает дорогу и лес, левой рукой сжимая погон карабина.

— Чё, тоже показалось, что рецидив намечается? — усмехнулся Володя.

— Покажется тут, — прошипел я сквозь зубы.

— Герцог, по глотку? — предложил Полкаш.

Старший молча показал всем фигу, но потом пояснил:

— Коля прав, неприятности на нас валятся. Так что рано расслабляться.

— Начальник, вопрос задать можно? — решил я.

— Валяй.

— Что это было?

Мужики переглянулись, помолчали. Понимаю, разговаривать никому в принципе не хочется. Придётся, братцы, не отстану, на наших глазах схряпали трёх людей, а мы и пальцем не пошевелили!

— Стёпа, это стандартная ситуация, регламентная, — наконец произнёс Володя. — Пацаны решили сдриснуть на поверхность, несмотря на строжайший запрет. Кто знает, что там случилось… Может, с начальством станции поругались или дедовщина прижала. А может, они банальные душегубцы — наломали дров, кровь пролили, и дёру. Во всяком случае, карты-пропуска у них не было.

Пайза! Я уже что-то слышал о карте-пропуске! Точно, прапор упоминал в русле болтовни о сталкерах, отправляющихся в увольнительную.

Вудсток тем временем продолжал:

— Карточки нет? Значит, и защиты нет. Как только ты самовольно вышел за радиус, твой сектор автоматически посылает погоню, на что подписывается, как правило, самая страшная тварь на территории. Задача у неё одна: найти и покарать. Никого другого она не тронет, выполнит запрограммированную миссию и свалит в обратку. А иначе бы все только и делали, что постоянно бегали по анклавам! Эти решили рискнуть, результат тебе известен… Теоретически мы бы могли этого червяка завалить.

— Ага! Размечтался, смельчак, — заворчал Герцог, более по укоренившейся командирской привычке, чем от души. — Червяка только под землёй берут, когда он в тоннеле мордой точно на тебя прёт! Мозг у этой твари хоть и маленький, но всё-таки есть. Одного в год убивают, примерно так. Тогда наступает всеобщий праздник, жратвы от пуза. Заготавливают, консервируют, вялят.

— Как вообще его можно жрать? — скривился Полкаш.

— Ложкой, как… Говорят, вкусный. И кожа очень прочная, хоть бронники шей… При подземных раскладах любое мясо в цену! Да и привыкли люди, — ответил ему Вудсток и опять продолжил, теперь для меня:

— Смотрящие выделяют каждому анклаву сектора квоту пропусков, чтобы командиры и начальники служб выдавали их, кому положено. Это специальный артефакт: суешь туда персональную карточку, там что-то записывается, некая инфа, которая защищает тебя от сработки программы. Обычно пропуск даётся на день-два, хотя есть и долгосрочные — для командировочных. Но это редкость. При обмене спецами процедура сложней, там уже и дипломатия подключается, переговоры нудные…

— А карточка как, видом меняется после такой обработки? — как ни в чём не бывало спросил я.

Мужики уставились на меня, как на сумасшедшего.

— Подожди-ка, голубчик, ты что меня пугаешь? А твоя личная карточка где? — вкрадчиво спросил Герцог, ощутимо напрягаясь.

— Как где? В офисе лежит, в редакции. — Я уже понял, что сделал что-то не так, и этот процесс продолжается до сих пор.

— Ты хочешь сказать, что отбыл в Зону без карты-пропуска? — прошипел Полкаш. — Ну, Арбуз, ну, сука! Пристрелить его надо! Пропуск сотруднику не дал!

Мужики загудели, заматерились.

— Стоп! Вспомнил! Арбуз не виноват! Он мне сказал, чтобы я забрал в канцелярии карточку, да я забыл, разволновался, первое задание всё-таки… Вот и не зашёл, подумал: на хрен бы она мне вне сектора нужна?

Бум-м! Полкаш сбоку крепко врезал мне ладонью в ухо.

— Оболтус! Ты с ума сошёл! Видел, что с такими происходит!

В правом ухе не столько болело, сколько гудело.

Желание дать сдачи у меня не появилось, сам виноват. Обидно только… Я ведь побыстрей всё сделать хотел — выполнить задание и домой с победой.

— Оболтус! — повторил Герцог вслед за коллегой. — Да за тобой волжский крокодил должен отправиться, причём самый крупный в акватории! На наркотиках, чтобы не уставал! Так, всё, ехаем скоренько! Только крокодила нам сейчас и не хватало… Все фары включай! И задние противотуманки тоже! Коля, фонари давай!

Я быстренько стронул «шестёрку» с места.

— Ничего, уж с крокодилом мы точно справимся! — заявил Вудсток. — Но ты реально оболтус, Стёпа, присоединюсь.

— Перестаньте меня шпынять! — взмолился я, чуть не плача. — Понял уже! Оболтус! Щас воткну машину в дерево, и опять в этом убедитесь! А крокодила этого клятого, может, тот червяк сожрал по пути! Затрахали!

— Дай бог, чтобы сожрал, — уже спокойней сказал Герцог. — Ты это, Гунн, действительно не гони от греха. А то окажемся в канаве, придётся пешком в ночи топать, не самый высший кайф, скажу я тебе.

Я в ответ лишь тягостно промолчал. А что тут скажешь, теперь ситуация всяко может повернуться, уверовал в Полкашины приметы. Дальше поехал уже тише, на сопливой крейсерской скорости, старательно вглядываясь в колею. Остальные крутили головами во все стороны, высматривая в темноте возможного земноводного загонщика.

Заливая местность холодным светом, из облаков выглянула луна. Лес вокруг притих.

Ни шороха, ни стука. Даже птички завалящей не слышно, все спрятались. Ага, спрячешься тут… Даже лёгкие волны на ближайшем озерце унялись. Скоро покажется Попадонецк. Интересно, огоньки вдали будут гореть, или там всё, как при светомаскировке? Электричество в дефиците… Быстрей бы этот день закончился!

Мне показалось — все ждут, что скажет Герцог. И он, словно почувствовав интерес масс, коротко сказал:

— Не расслабляться.

Как же он был прав!

— Герцог, отсвет в небе! — выкрикнул Вудсток крайне тревожно.

— Я так и знал! — пропыхтел Полкаш.

— Вот теперь, Стёпа, гони что есть мочи! — громко объявил старший, хватаясь рукой за верхний поручень.

Опять я, ничего не понимая, просто выполнил команду, резко поддав газку. «Шоха», размахивая перед собой световыми пучками фар, как джедайскими мечами, поскакала по ухабам.

— Что теперь у нас плохого? — спросил я у всех сразу и добавил толкового: — Вы ремнями-то пристегнитесь, ишь, расселись, как в метро!

— Выброс, Гунн, выброс, — ответил Герцог, торопливо щёлкая замком.

— Какой выброс, они же только в Зоне должны происходить! — изумился я, невольно переводя глаза на него.

— Ты что, не знал?

— Откуда бы он знал, если мы, как последние оболтусы, его сразу в банк потащили, а не к шерифу? — чуть ли не щёлкая зубами, произнёс Вудсток. — Вот памятку и не получил… Ох! Вперёд смотри! Должны, да не всегда… Почему-то и в нашем районе выбросы случаются, косяк какой-то в планетном строительстве вышел. Яма!

— Вижу!

Бенц! Бенц! Глушак не отвалится?

Небесная тьма на юге быстро замещалась страшным кроваво-красным светом, мерцающим, переливчатым… Издали послышался слабый гул.

— Огни впереди, Стёпа! — подсказал Николай.

Ага, замигали, родненькие! Что такое выброс в Зоне, мне объяснять не надо. Наигрался в своё время. Значит, и здесь то же самое будет. Сдохнут все, кто не спрятался!

— Успеем, как? Может, в верхней бочке спрячемся? — предложил Вудсток, нагнувшись к переднему пассажирскому.

— Помнишь, как в ней Аризона чуть не зажарился? — вместо ответа спросил Герцог. — А ведь тогда выброс был слабый, весенний. Сейчас жахнет по полной! Гони в город!

Уже окончательно наплевав на все требования безопасности вождения, я погнал тачку во всю возможную силу, только плёткой не понужал. Понужал? Надо бы записать…

Вот и памятный холм, где был оставлен домашний табурет, спёрли уже, кстати. Эту бочку Володя имел в виду? Что-то не хочется в неё лезть. Мимо промелькнул зарешёченный бронетрактор — уж точно не убежище при выбросе.

Корпус машины начал мелко вибрировать, ночной воздух быстро наполнялся страшной энергией уничтожения. Правая фара отрубилась.

— Может, ко мне? — озвучил возможное решение Герцог. — Тут рядом.

— К тебе не успеем, командир, напряжённость поля высокая, скоро разрядится, — непреклонно прошипел Николай самым мрачным голосом. — Что тут думать, Стёпа, к «Бутербродной» езжай! Был там, дорогу знаешь?

Я отрицательно покачал головой.

— Ничего… Сейчас покажем. Это в тупичке Гоблина, второе здание.

Подкатывая к заколоченному газетному ларьку, я машинально снизил скорость — в город въезжаю, так ведь и задавлю кого-нибудь из городских.

— Не боись, друг, все прохожие уже давно спрятались, — Герцог оперативно штурманил, а я вообще ни о чём не думал, баранку крутил. — Так, сейчас будет правый поворот, нормальный, там не тесно. Вот он, влетай!

Мелькнули огромные пятна обсыпавшейся штукатурки, старый кирпич стен, какой-то сарай и масляный светильник над низкой вывеской — хрен что прочитаешь.

— Стоп! Эй! Эй!!! Посигналь ему, чтобы не закрывал!!!

Я из всех сил вжал клаксон. Коренастый мужичок молча посмотрел на багровое небо, подумал чутка, почесал бороду и придержал дверь.

— Оружие хватай, остальное бросай, ничего с тачкой не случится, и за мной! — рявкнул Герцог.

Едва влетев в двери, я сразу остановился, обвалившись спиной на грязный бетон стены. Узкая лестница с перилами и двумя зарешеченными слабенькими электролампами вела вниз, в кабак. Здравствуй, «Бутербродная»! Рядом защёлкали предохранители оружия.

— Давайте, давайте, сваливайтесь вниз, не прикипайте! — подтолкнул нас бородач. — Мне задраиваться пора.

Наверху уже гудело и свистело.

А внизу было тихо и уютно. Народу в зале совсем немного, но он был. Уф-ф!

Неплохо тут, даже сидячие места есть. Даже диванчики свободные!

Плюх! Ох… Что имеем?

Небольшое помещение под тремя большими зелёными абажурами, маленькие фотокартинки на стенах… Неплохо. Стандартная барная стойка отсутствует начисто, зато прямо у дальней стены имеется длинная полка с высокими стульями рядом, там народ и собрался. Четыре столика со стульями по центру, все пустые. И два стола с мягкими коричневыми диванчиками, отныне наше место дислокации. Да я бы так до утра сидел!

На столе стояла пустая рюмка-сотка, большое блюдце с золотистой надписью «Ресторан» по кайме и гранёный стакан с недопитой водой. Вода разбегалась мелкими концентрическими волнами, как при землетрясении.

А вот и знакомый бородач! Мужик быстро сгрёб посуду, поставил чистую пепельницу, небрежно махнул полотенцем по столу и вопросительно поглядел на Герцога.

— Четыре комплекта, — прошептал тот.

— Восемь? — тихо предложил Вовка, привычно хрустко разминая кисти рук.

— Двенадцать! — поднял планку Полкаш, и все кивнули.

Чего тут мелочиться…

Когда передо мной возник первый маленький бутербродик из чёрного хлеба с серым селёдочным маслом со слезой, да ещё и присыпанный крошеным зелёным луком, я внутренне возликовал, сглотнув тягучую слюну. Да-да, вспомнил! Только комплектами, и никак иначе… Очень популярное место. Место-спаситель.

— Это эссенциально! — вымолвил, раскладывая плечи на мягкой спинке.

— Потом не чинись, повтори уж, будь ласка, запишу, — попросил Коля, выкладывая на стол сигареты и зажигалку. — Это что значит по-научному?

Я отрицательно качнул головой, мол, по-научному не знаю.

— Просто в кайф.

Насыщенная вышла командировка. Не на одну статью хватит, это уж точно.

— Поехали, — решил Герцог, с трудом отрываясь от спинки.

Что характерно, никто не был против.

Глава 6

Будни Попадона. Проблески и метастазы

Тяжёлые вышли недели, пришлось помотаться.

Наиболее запомнилась мне поездка в приморский Усть-Попадонск, после стихии. Уютный, почти курортный город, в котором, казалось бы, так классно жить, периодически страдает от сильнейших штормов и нашествий со стороны моря удивительных и очень опасных тварей, лезущих на берег. Очередной циклон пригнал ураганный ветер и волны, сравнимые с цунами. Городу здорово досталось. На этот раз морские чудовища вреда не причинили. Романтики, поначалу пытающиеся с ними воевать, давно перевелись, а новичков инструктируют жёстко. Программа работает тупо, и участки берега, облюбованные нечистью, давно вычислены, там никто не живёт. Вылезет гигантский кракен, осмотрится, повздыхает и от безнадёги опять лезет в пучину…

Поехали вместе с Ленкой Симченко, весёлой конопатой девчонкой с двумя косичками и васильковыми глазами. Характер неунывающий. Обычно она работает по желтухе, но тут Арбуз бросил её на драму.

Зрелище удручало и в то же время будоражило, как масштабом бедствия, так и энергией местных жителей.

Огромная работа, усталые до смерти люди, и всем им требовалась стандартная система жизнеобеспечения. Эти ребята из аварийных бригад, с виду «облы обыкновенные», уже почти выполнили задачу по восстановлению, крепко выручив всех жителей Усть-Попадонска.

Помогали и приезжие. Две бригады сталкеров работали на стройках, две группы из Зомбятника обеспечивали охрану пригородов, здесь, как везде, из леса регулярно лезет всякая гадость. Попадонецк выделил и отправил в помощь пострадавшим два колёсных трактора и пару бортовых грузовичков с экипажами.

Заготовители леса и охотники, сборщики грибов и ягод работали с утра до поздней ночи. Специальные бригады восстановили разрушенные в первые же часы урагана склады с погребами и коптильней, длинные крыши которых были заново перекрыты желобником — первый раз увидел такой способ! Целое бревно раскалывают вдоль, сердцевину половинок выбирают, а полученные полубрёвна укладывают на крышу желобами внахлест — одно сверху, другое снизу, оказывается, это стандарт старой сибирской деревни…

Стены в пострадавших домах уже законопачены, окна и двери где починены, а где и поставлены заново благодаря помощи из Зомбятника — готовые рамы везли оттуда. Так что подготовка к зиме, пусть и достаточно мягкой в этих краях, шла полным ходом… Работают три бани. Конюшня уцелела, и капитальный гараж с дорожной и автомобильной техникой — тоже. Её чинят, в том числе и наши спецы. В генераторной тарахтят две дизельные установки, однако пока что драгоценное электричество подаётся в жилые районы только вечером.

Как видите, мне в очередной раз непросто говорить об обитателях Зомбятника, как об абсолютных оболтусах… Обидно, когда в командировках видишь, что труд простых людей никак не учтён и не оценён Департаментом переноса.

Когда мы там были, рядом со складами, в пристройке к небольшому ремонтному цеху, восстановили кузню и слесарную мастерскую. Что мэр города решит восстанавливать дальше, пока непонятно, я не смог с ним побеседовать, каждый час чиновника был расписан до минуты, в кабинете его не застать. Вполне может быть, что больше прочих пострадавший восточный пригород попросту разберут, а лес пустят на нужды строительства. Или же отложат восстановление на потом.

В записной книжке цифры и отчёты…

Работы по восстановлению посёлка начали силами сорока двух человек, позже число работников увеличилось. Вырыт новый просторный погреб с нижним срубом объёмом в тридцать три куба, вся работа велась вручную в тяжёлом грунте, глина с галькой. Распилено из леса на тёс двести десять брёвен, есть плахи и горбыли — тут опять нужен целый склад, для которого требовался навес. Почти восстановили две соляные шахты — первично две штольни, которым только на первом этапе потребовалось двести пятьдесят крепей из сосны. Работают штрафники.

Хозяйственной частью непрерывно производилась выпечка хлеба — а для этого нужны печи большой ёмкости, учитывая количество жителей города. Готовилась пища, ремесленники чинили обувь и одежду. Издержки: вскоре после начала восстановительных работ вся местность вокруг была полностью истоптана, а от деревьев остались лишь редкие кустики. Рубленое общежитие для работников заложили возле ручья, чтобы удобней и быстрей ходить к месту основных работ, но за сезон здание достроить не удалось.

В сотне метров от берега установили временную коптильню внушительных размеров — с чем, с чем, а с белковой пищей в Усть-Попадонске проблем нет, рыбы добывается огромное количество, качественный продукт поставляется, согласно заказам секторов. Высокие бревенчатые балаганы с нарами и летнюю баню на речке восстановили первым делом — надо же людям где-то укрываться от ветров и дождей в редких перерывах!

Во время урагана на берег было выброшено пять огромных синих китов, их разделывают командированные ребята из Эльфятника, на удивление хорошо орудующие большими ножами и какими-то резаками на длинных древках.

На берегу особая суета. Нервная.

Именно рыба и морепродукты обеспечивают основной доход приморского города.

Даже в море ходить не надо, хотя маломерный флот имеется. Баркасы всякие, парусные боты… Можно кидать невод прямо с берега — улов всегда будет очень хороший. Когда я брал интервью у рыбаков, выяснилось, что большая часть артельных, спецов по крупной рыбе, ушла в море за Южный мыс, возле коптильни осталось всего восемь человек, не справляющихся с нагрузкой, телеги с копчёной рыбой одна за другой уходили к складам.

Работы по заготовке морепродуктов тоже не прекращались, недавно для этих целей на возвышенности были построены амбары, пока два, будет ещё пара. Люди торопятся, на рыбную продукцию надеется не только Усть-Попадонск, в секторах товар из города составляет большой процент белковой пищи, надежды городков и посёлков надо оправдывать… Большую часть коптят и солят, часть свежего китового мяса и рыбы сразу развозится по секторам.

Накопившихся городских долбней, суть которых окончательно проявила стихия, сбили в группы и под охраной отправили на угольный карьер. На внутреннюю перековку… Шесть отморозков исчезли в неизвестном направлении. Знающие люди утверждают, что их запузырили обратно, теперь дурни отмораживаются в Чукордахе или на Чёрной Речке. Один городской сплетник даже утверждает, что лично видел, как их пузырнули. Ну, не знаю… Врёт, подлец, так я думаю. Ленка мой скепсис не разделила и тут же накидала строк сорок в рубрику «Удивительное рядом!».

По окончании этой командировки уже крепко задумался о том, что с оболтусами всё далеко не однозначно. Не могут истинные облы работать так быстро и на износ! Посмотришь — вполне нормальные люди… А начнёшь разговаривать — косяк на косяке, воспринимаемый чаще всего с привычным юмором.

Не учли чего-то Смотрящие.

Сложней этот мир, чем кажется с первого взгляда.

…Похоже, короткий отдых закончился.

С белого листа бумаги, лежащего на столе, на меня глядел мной же написанный и много раз обведённый чёрным пугающий заголовок:

Господи, как же я не хочу лезть под землю! На хрена вообще эта командировка нужна, ну что там может быть интересного? Не хочу к червякам длиной с Восточный экспресс!

— Герцог на дороге выживальца ждал, — уверенно заявил главный редактор, потягивая крепкий кофе из маленькой белой чашечки. — Или выжива-теля. Один чёрт. В тех местах то ли трое, то ли четверо базируются по схронам, точно никто не знает. Да и не хочет знать, недолюбливает их народ. Я бы даже сказал, на дереве повесить готов. Ты кофе наливай, Стёпа, не скромничай ложно!

— А вообще их много, выживальцев этих? — Я охотно потянул к себе кофейник.

Третья чашка, всё никак не напьюсь. Хороший кофе у главреда, колумбийский, у нас в отделе классом пониже будет. Это я так заметил, для проформы — очевидно же, что шеф на другом пайке. Тут другое важно: само наличие в офисе столь редкой вещицы, как промышленная кофеварка, говорит о крайней серьёзности конторы.

Редакция — контора очень серьёзная.

— Хватает дебилов, — бросил Арбуз без малейшего намёка на уважение к знаменитому феномену.

— Елисей мне выживательского варианта не предлагал, — заметил я.

— Конечно! — Арбуз встал и подошёл к большому окну.

Окно просторного кабинета шефа выходит на центр города, хорошая панорама. У нас с коллегами — в обшарпанный двор-колодец, типа тех, что встречаются в Замоскворечье.

— Палыч такое задвигает самым перезревшим, как помидор поздней осенью. Тем, кто сам извёлся на выживальческой идее и всех знакомых и родных замучил до смерти. Вот среди них-то схрончики и распределяет, строго по профилю. Ты бы согласился? Во-во. И чего ему время терять?

— Это же сколько с собой тащить надо! — вспомнил я профуканную табуреточку.

— Разрешают ради такого дела, иногда даже повышенный лимит дают. У настоящих выживальцев всегда припас готов, регулярно пополняем и освежаем, все чуланы коробками заставлены, — успокоил меня начальник. — Даже ремни специальные шьют, чтобы побольше на себя нагрузить при переносе.

Несколько странно, вообще-то…

Выживальцы, они же сурвайверы, вполне себе самостоятельные, активные люди, такие вроде бы и в Миллиарде должны быть востребованы. За что их на Рассадник? Поскольку той самой ложной скромности, о которой только что упомянул шеф, во мне с каждым днём становилось всё меньше и меньше, я спросил сразу же, получив следующий ответ:

— Да они только говорят много! Ничего они не сделали, кроме захламления кладовок и размножения профильных сетевых страниц! Годных для Миллиарда фильтруют по другим критериям. А это мечтатели. Вот им и дают шанс проявить себя в реальных условиях суровой среды. Бункер предоставляют, даже матпомощь есть. И вообще — шизанутые.

— Не согласен! — смело бросил я. — Знавал одного. Не то чтобы товарищ, просто знакомый. Очень забавный, знает до фига, умеет разное…

— Так вот и применял бы свои знания для блага семьи! Они же только в первый год своего хобби нормальные! Потом выживальца клинит, начинаются фобии, потом мании, а через два года настоящее человеконенавистничество — как ещё назвать кормление семьи просроченной гречкой? Любой посторонний человек заранее становится возможным конкурентом. Все соседи в случае прихода Большого Песца записываются либо во враги, либо в потенциальные жертвы. Ходят, понимаешь, по городу, заранее высматривают, прикидывают, где находятся полицейские участки и как там расположены руж-комнаты, кто из охотников живёт поблизости, у кого машина подходящая…

— Зачем же их вообще сюда?

— А куда? Как всех нас, на перевоспитание реалом! Или на адаптацию к нему, у кого как получится.

— Получается?

— Что получается, адаптироваться? Очень редко. Остальные грабят, режут, убивают. На окраины иногда нападают, за чужим добром охотятся. Дичают от одиночества.

— Интересно, кто же им пластиковый пропуск даёт? — спросил я на голубом глазу, решив, что удобный момент настал.

Главред нервно застучал пальцами по столу.

— Ох и напряг же ты меня со своим пропуском, салабон… Хорошо, что выкрутился! Ещё вчера собирался тебя премии лишить, да статью ты принёс качественную, за это прощаю, — начал он, умело переводя стрелки на подчинённого. — А выживальцам никто не даёт, у них в своей карточке забит расширенный радиус оперирования и прогрессивный срок пребывания на ряде территорий. Например, в Зоне окрестные сурвайверы пять дней живут без наказания, в Попадонецке могут находиться двое суток. А вот в Усть-Попадонске вообще не могут, уже далековато, не положено.

— Так они что, везде есть?

— Конечно. Общая проблема.

Вообще-то я не вру, действительно, немного не в курсе дел. И не один такой знакомец был, а несколько, просто не стал упоминать, почувствовав опасную тему. Выживатели, они же везде присутствуют, на форумах и в соцсетях их легко можно вычислить по специфичной манере общения и характерным юзерпикам.

Негатив редактора разделить не могу.

Сам я к выживальческому движению отношусь скорее положительно, чем отрицательно — романтично ведь! Но категорически не принимаю вставленную в рамочку тщательно проработанную матрицу поведения. Они такие предсказуемые… Тема была интересна мне, прежде всего, перспективами литературными и разглядыванием описателей-концепторов, на Самиздате таких навалом. Ещё привлекает, как постап-игра, потому как самая захватывающая. Воплощать в жизнь заветы сурвивал-авторитетов я никогда не собирался и не собираюсь, как не собираюсь выживать вообще, тем более по мутным самодеятельным версиям. Правда, пару раз попадал под их суровое обаяние. Вроде бы уже рассказывал, как тушёнку покупал? Ну да.

Как-то приобрёл здоровенный тесак испанского производства, потом топор индейского типа и оранжевую финскую лопату… Стыдно вспоминать. В итоге все предметы либо дарились кому-нибудь по пьяни, либо обменивалось при безденежье на что-либо более практичное. На наушники, например.

— А вокруг нашего города они что делают?

— Ничего, пока нам везёт, наиболее деятельных не скидывают. Большая часть выживальцев прямо в схроне активно спивается ещё в первые месяцы пребывания на Рассаднике, приличный процент пожирается тварями. Остаются лишь те, кто хоть как-то смог оправдать гордое звание, и это самые неприятные и опасные люди! Бабу им надо? Надо. А кто из женщин захочет в бункер идти? Нет таких дурных. Пытаются уговаривать, запугивать, сильничают. На людей нападают, просто дорожные разбойники! Я вот тебе спокойно рассказываю, а нашего шерифа буквально колотит при одном только слове! Регулярно рейды проводит с целью искоренения.

— Успешно?

— Не очень, хорошо прячутся, мерзавцы.

Интересная информация. Стоит ли мне как-нибудь спросить у Герцога, зачем ему с такими типами общаться? Спрошу при случае.

— Ты, Стёпа, Герцога по этой теме лучше не тереби, — посоветовал Арбуз, прочитав мои мысли. — Это же спецгруппа, альфовцы, у них тайн много… Вдруг это их агент? Кстати, как парни тебе показались?

Я сразу напрягся. Уже считая ребят за друзей, да ещё и проверенных в самом гадском приключении, несколько секунд молчал, побоялся сболтнуть лишнее.

— Знаете, Михаил Семёнович, тут я вообще ничего не понимаю. Какие же они оболтусы? Говорят умные вещи, Герцог так вообще чешет, аж заслушаешься… Словно с академическим образованием!

— Да кто же тебе сказал, что на Рассадник одних дурачков вкидывают? — усмехнулся Арбуз. — Дурачки в Чокурадахе сидят, в Долине Волков или в Нягане. У нас и философы есть, самые настоящие. Вот только философия у них оболтусовская. Умная, но оболтусовская. Парадокс? Здесь другое… Ладно, поговорим как-нибудь. Давай к делу, а то у меня скоро важный визит. Говоришь, не хочется в Метро лезть?

Я энергично замотал головой. После общения с выползшим на шоссе чудовищем у меня комплекс развился, теперь и земляных червяков боюсь, даже не знаю, смогу ли по земле босиком ходить.

— Уговорил, я подумаю. В Метро, конечно, наведаться надо бы, причём в ближайшее время, вопрос там интересный… Хорошо, иди в отдел, завтра утром вызову, получишь новое задание, — тут главред, чёрт знает к чему, добавил в стихах: — О, бойся Бармаглота, сын! Он так свиреп и дик, а в глуши рымит этот, исполин… забыл что-то, как дальше.

Хотел подсказать, но и сам забыл.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я вывалился в узкий редакционный коридор.

С лестничной клетки тянуло свежим сигаретным ароматом. Это наши, в отделе шеф дымить не разрешает. На лестнице уже никого не было, лишь два свежих бычка догорали в прикрученной к перилам консервной банке.

Пожелание главреда пойти в отдел я пропустил мимо ушей.

В журналистике меня радует то обстоятельство, что профессия эта вольная. Никто тебя не заставляет целый день сидеть в помещении редакции. Сегодня я взял интервью, съездил с шерифом на труп, сваял набросок статьи про местный общепит. Дело близится к вечеру, можно завязывать.

Поэтому я лишь приоткрыл дверь, торопливо бросил коллеге Димону что-то о неотложных делах по одному интересному материалу и поспешил на улицу. После непростой командировки Михаил Семёнович дал мне сутки на отдых и поправку нервной системы. Их я провёл бездельно, большую часть дня провалявшись в постели, и даже ожидающий в редакционной кассе достойный героического репортёра гонорар — с боевым коэффициентом и ночными — не заставил меня выйти с территории ДФД.

Хоть теперь прогуляюсь, ёлки…

* * *

Впечатления уже устойчивые.

Время, прошедшее с момента моделирования населённого пункта на Рассаднике и до наших дней, Попадонецку на пользу не пошло. Город пережил множество убийственных выбросов, от которых по первичному незнанию просто не было спасения, под сотню нападений крокодильих стай, два вторжения крупных банд, внутренние распри начального периода с беготнёй по улицам, метанием урн и тщетными поисками подходящих для разгрома объектов, не раз страдал от пожаров и ураганов…

Но вот чего не было в непростой его биографии — так это ни одной кампании по комплексному ремонту или благоустройству. Правда, местные бизнесмены честно пытаются облагородить непосредственно прилегающие к их заведениям территории — на сколько у каждого хватает сил, — посреди разрухи возникают контрастные пятна. Мне это не нравится, даже раздражает, нечто подобное испытывал, изредка выбираясь в остро нелюбимое Подмосковье. Всё время думал: ну что, у них денег не хватает, чтобы всё вокруг облагородить? Всё, поди, воруют, черти! То ли дело в Москве! Особенно в самом центре… И около него, ага. И в парочке спальных районов.

Что творится в остальной России, я и представлять не хотел. И ездить туда — тоже.

Так что общий вид и колорит Попадонецка вполне себе упадочнические и полностью соответствуют задумке Кураторов. Впрочем, в этом есть своя прелесть — с улочек ещё не исчезли следы провинциальной имперской архитектуры, встречаются старые надписи, барельефы, непонятные отдельно стоящие строения без окон, какие-то до сих пор не разобранные будки, длинные низкие сараи… И старые названия, само собой.

Зато улицы широкие! Щедрые. Почти никакой кривизны в плане, прямые линии.

При моделировании возникали сбои. На небольшой площади, где, по логике застройки, некогда находился колхозный рынок, возник глубокий провал с ровными краями, ничем не огороженный, наверняка облы туда периодически падают по пьяни. Пара улиц неожиданно заканчивается идиотскими тупиками — вопреки всякой логике поперёк проезда стоят двухэтажные дома, причём нежилые, без крыши. Выглядит дико.

В центре Попадонецка наиболее приличные строения заняты людьми зажиточными, то есть торговцами, городскими чиновниками и редкими специалистами. Впрочем, здесь все специалисты — редкие… На самых окраинах живут бичи или не живёт никто, праздно шататься там не рекомендуется.

Какая-то работа по модернизации заметна лишь на ближней к реке улице, недалеко от уже почти родного ДФД. Там вяло ведутся работы по укреплению береговой линии от набегов волжских крокодилов — устанавливаются заострённые колья, насыпаются примитивные валы, роются ловчие ямы. Работают в основном заключённые, а их в Попадонецке немного, вследствие короткого срока жизни. Зэков же припахивают и на уборку мусора, дабы хоть как-то поддерживать порядок.

Крайняя восточная улица — имени какого-то Мориса Тореза — граничит с полем, за коим начинаются лесные массивы. Там тоже неспокойно. Все бандитские налёты совершались именно с этого направления. Правда, последние набеги случались давненько, подвышибли контингент. Однако люди помнят.

Дело в том, что одно время Кураторы повадились, в порядке эксперимента и отработки земного общественного среза, забрасывать на Рассадник настоящий уголовный элемент, — вот тогда, как рассказывают старожилы, было тяжко… Потом от подобной практики в Департаменте отказались, не увидев смысла. Затраты на пузырение спецконтингента были большие, а толку — никакого, ибо ни созидательности, ни самосовершенствования от таких кадров не дождаться, одни пострелушки.

В последнее время даже в сталкерской зоне Кураторы всё чаще начинают подменять реальных бандюков моделями. Настоящие уголовники, как выяснилось, воевать не хотят. Они хотят всеми правдами и неправдами удрать и отправиться грабить караваны. Кто же им даст? А процесс страдает, загони таких на штурм автопредприятия… Сами сталкеры уверяют, что отличить живых бандитов от моделей практически невозможно, настолько хорошо сделаны последние. Вот и я не знаю, с кем на самом деле воевал на АТП.

С востока же приходит нехороший лесной зверь, мутанты и всякие твари, по разным причинам вырвавшиеся из своих ареалов. Поэтому те горожане, у кого есть стволы, носят их с собой постоянно даже в городской черте, мало ли.

В общем, лучше жить в центре.

Народ не парится. Одни стараются заработать и поселиться с каким-то комфортом, другим всё в принципе пофиг. Потеряв после переноса драгоценный ноутбук или планшет, бывшие геймеры в своё время ударились в настольные игры. Другого выхода не было. Некоторые нахватали в пузыри привычных девайсов, вскоре превратившихся в никому не нужные железки. В Попадонецке розетки по всем углам не натыканы, электричество дорого, Сетей нет…

Так что настолки — очень популярная тема! Многие огрызки днём всё так же, как было и на Земле, вяло работают, где придётся, с трудом подшибая на хавчик и самый дешёвый пивас, а вечерами сидят и режутся над самодельными картонками. Развиваются нарды, набирает силу домино. У таких в жизни почти ничего не изменилось. Недавно даже открылась пара клубов, теперь владельцы пытаются выгрызть лицуху на продажу пива. Больше никуда новые геймеры не ходят, вечный ду хаст нихт.

Если в клубах начнётся закваска, то будет вообще капец.

Я уже говорил, что транспорта в Попадонецке не густяк. Почему-то мне кажется, что причина тут больше в лени, нежели в реальном отсутствии техники. Какую-никакую машинерию вбросили при начальном моделировании, да и сейчас автомобили продолжают попадаться в самых неожиданных местах. Просто мало кто хочет с ними связываться. Да и куда ездить? Безопасных дорог на Рассаднике нет. Ну-ка, кто променяет свою любимую настолку с корефанами на опасные поездки со стволом наизготовку?

Имеющиеся авто в основном отечественные. Встречаются мотоциклы и квадроциклы. В принципе колёса можно купить, но пока не вижу большого смысла, меня и редакторская тачка вполне устраивает. Самому, что ли, задницей из-под капота светить? Пусть Арбуз ремонты организовывает, на то он и начальник.

Когда охреневшие первопоселенцы Попадонецка начали заселять заброшенный во всех смыслах городок, никто, похоже, не верил, что на его улицах станут появляться конные повозки и самобеглые велотележки.

Можно ли сказать, что это прогресс? Да чёрт его знает.

Город не растёт территориально, даже учитывая постепенное увеличение численности. Брошенного жилья навалом, стимула строить новое тупо нет.

В Донецке давно сформировался маргинальный слой, паскудный представитель которого и притырил мою зажигалочку. Ничего, я тебя ещё встречу, паразит социальный… Есть нищие, хитрожопые попрошайки, но больше всего идейно-безработных, так они себя называют. Здесь имеется в виду отсутствие работы постоянной, так как ни мэр, ни шериф полностью бездельничать не дадут, припахивают ежедневно. Как выяснилось, на менталитет этой части стопудовых облов степень комфортности проживания практически не влияет. Влияет что-то другое, однако это «что-то» никто не собирается вычислять, всем до лампы. Герцог утверждает, что всё дело в неразумной доброте Кураторов. Главред указывает на недостаточную жёсткость городских властей.

Занавески на окнах и бельевые шнуры с сохнущим бельём увидишь не часто — мало семей. Стариков просто нет, а немногочисленных детей никто просто так на улицы не отпускает, максимум — прогулка в закрытом дворике. Со временем новые семейные пары забирают обратно на Землю, однако критериев отбора никто не знает, ведь многие остаются здесь! В чём причина? Слушай, Стёпка, а почему такая важная тема мимо тебя прошла? Надо будет забацать горячий материальчик. Если семейные захотят расколоться…

Света в окнах и на улицах ночью практически не увидишь, если рядом нет какого-нибудь заведения, а их очень мало. Так что личный носимый фонарь обязателен.

А днём ничего. Симпатично, местами даже красиво.

Всё-таки это город, а не бункер в чистом поле. Бр-р, не хотел бы я…

Первый визит я решил нанести Аризоне, рассчитывая в «Вундервафле» разжиться патронами к трофейной «Гадюке», то есть к пистолету-пулемету Heckler & Koch МР-5. По приемлемым расценкам, а не так, как заведено у Абрамовича. С остальными патронами проблем вроде нет, нормально отхватил. Да и бинокль достался неплохой.

…Свернув на улицу Закопырина, я вскоре нагнал Костю Рашпиля.

Интересная личность, мы рядом живём, в соседних бунгало. Поначалу я очень удивился, что у него хватало денег на не только оплату достаточно дорого жилья, но и на неспешный ремонт собственной квартиры. Дело в том, что он слесарь. Бывший пэтэушник. Классный, во всяком случае, по местным меркам, специалист. И капусты Рашпиль срубает во многие разы больше, чем любой огрызок из числа бывших айтишников.

Как-то вечером, по время ужина в общем зале ДФД он доверительно рассказал мне очень поучительную историю, всё хочу очерк написать, да времени нет.

— Батя у меня был умный, повезло, — начал он, отодвигая пустую тарелку и подливая обоим свежего пива. — Знаешь, что он мне сказал в нужное время?

Я отрицательно покачал головой.

— Типа не пей много, Костя?

— Не… Я бы в опойки никогда не попал, характер не тот… Он так молвил: «Сын! Я старше всех сотовых телефонов. При мне появились и умерли магнитофонные кассеты и компакт-диски. Помню, как появились первые персональные компьютеры. А теперь вижу, как через несколько лет и они начнут умирать». Тогда не понял, к чему пахан это впарил, давай переспрашивать, что за дела? Все вроде нормально с компами, оки-доки… А он спрашивает: «Прикинь, мол, пацан, сколько твоих сверстников в своё время отказались от нормального образования и обучения ремёслам в пользу домашней сборки компов открытой архитектуры и тяги самодельных сеток? До фига? И всем казалось, что умения менять готовые платы и втыкать новые кулера с блоками питания хватит на всю оставшуюся жизнь, типа везде себе работу найду, хоть за границей! Так?» Ну, я закивал, как суслик, всё правильно, многих таких знаю, да и сам могу что-то наваять, комп себе собрать, проц разогнать, никаких проблем… Чем плоха специализация? Лошни вокруг хватает, можно фирмочку открыть, типа компьютерной помощи, бабло стричь. На хрен тут образование, если и так всё будет кока-кола, окэ?

— Ну да, нормальная тема! Бизнес, — поддакнул я.

— А папик смеётся: «Ты чё, Костя, тупой? Не понимаешь, что происходит? Тебе смартфоны и планшеты ни о чём, кроме игрушек, не говорят? Амбец настаёт открытой архитектуре! Планшеты уже не только стационарные машины вытесняют, но и ноутбуки. Нетбуки ваще умерли! На хрен вы такие нужны вскоре будете, тыкатели кулеров и протягиватели сеток? Так что не специальность это, сынка, не специальность… Вот так всё быстро произошло!»

— Это ваще дебильный пипец! — ошарашенно молвил я, уже приподнятый пивком. — А ведь точно! Могли бы и сообразить!

— Так вот могли! И что, многие сообразили?

— Действительно, повезло тебе с батей.

— Что ты, сам до сих пор в охрене… Ну и дальше вещает: «Иди, сынка, получи спецуху вечную. Помяни моё слово, мнение человека, многое пережившего: скоро простой слесарь будет весить больше роты таких железистов-сетевиков! Не нужны они смартфону или планшету. Научись что-то делать руками! Сам. А потом ступай в техникум или институт, да на вечерний или заочный. Чтобы в материале был, когда людям приказываешь, а нужно, так и сам мог показать, как надо».

— И что ты?

— Да поначалу мне всё это пенисно было, не прорубило. Пахан всё давил! Я почесался, почесался… И пошёл в ПТУ переростком, преподов веселить — все вокруг младше меня! Сначала выучился на слесаря по металлу, экстерном, потом сразу на плотника, сварщика, токаря. Зацепило, прикинь! Оказалось, что это никак не мешает компьютеру, ага. Решил в техникум, уже поступил, но вскоре бросил, бабки пошёл заколачивать… Спохватился, восстановился. Потом техникум закрыли, как неэффективный, открыли на его месте финансовый колледж. Вот тут меня кураторы и загребли.

— А это уже удивительно! — заметил я.

— Ничего удивительного, ведь понимаю. Лет до чёрта, скоро тридцать, а ни семьи своей, ни детей, папик с мамой постоянно переживали…

Вот такой человек.

В городе его знают хорошо, ценят, чуть что, зовут Рашпиля. Немудрено, что у парня денег в достатке. А вот постоянной матильды по-прежнему нет, опять что-то не клеится.

Костяна и со спины не спутаешь. Невысокий паренёк, внешне обманчиво толстый, а на самом деле крепко подкачанный, в рыло может въехать конкретно. Но всё равно весь колобковатый. Да и одежда характерная: фирменный синий комбез, много матерчатых ремней, на которых постоянно висят стильные чехлы с инструментом. Как он всё таскает?

Догнав, кликнул:

— Алоха, Пончик! — так его звали, кто поближе.

Он тут же обернулся.

— А… Ты, Гунн Гусиное Перо? Салам! Куда ломишь? — спросил он, чуть не отсушив мне руку крепким рабочим рукопожатием.

— В «Вундервафлю», патронов надо прикупить.

— О! Шикардос! Тоже туда рулю!

— Во новости! А тебе-то что там надо? — спросил я.

Никогда Рашпиль не проявлял тяги к огнестрельному оружию. Вот к хорошему инструменту — другое дело, только предложи.

— Пестоль хочу взять, понимаешь, Стёпа, хороший какой-нибудь, — почему-то шёпотом сказал Костя. — Можно и револьвер. Но только, чтобы лёгкий был, компактный, и без того на поясе три килограмма висит.

— Прорезало? Ну, ё… У меня сегодня день удивлений!

— Да что-то… Деньги на кармане есть, все постоянно спрашивают, почему без ствола по улицам хожу… Лапшу на уши вешают, как вокруг опасно… Или не лапшу. Карочь, решил, и всё.

— Какой хоть конкретно?

— Без понятия, мне на Зону не ездить, — улыбнулся он. — Что-то городское, наверное. Типа на всякий пожарный.

— Так, может, сначала определиться надо? Изучить, — предложил я, начисто забыв, как в первый раз попал в лапы к Аризоне.

— Да воздух всё… Аризона спец, вот пусть и советует, его работа. Сам терпеть не могу, когда дилетант начинает всякую пургу гнать.

— И это правильно.

Идти рядом с Пончиком хлопотно: люди постоянно с ним здороваются, приглашают, пытаются решить какие-то проблемы. Рашпиль не останавливается, машет рукой, но ответно приветствует всех. Я из вежливости тоже киваю.

Впереди показался двухэтажный домик оружейной лавки.

Прямо возле двустворчатых дверей сам Аризона с пареньком-помощником, дружно поругиваясь, тщетно пытались протиснуться внутрь здания с большим картонным ящиком в руках. Ещё несколько коробок размером поменьше стояли рядом. Ага, у ребят поступление нового товара! Небо пасмурное, низкие тёмно-серые облака налиты влагой, вот-вот начнётся дождь, мужики торопятся.

— Ребята, зараза, дверь придержите! — нервно гаркнул владелец «Вундервафли».

Взбудораженный какой-то, злой. А чего они загодя створки не подпёрли-то? Даже я бы сообразил.

— Вот спасибо! Постойте пока, за коробками присмотрите, эту закинем и вернёмся за остальным. Не то упрут, сволочи, и глазом моргнуть не успеешь.

— Да чё на них смотреть, сразу и прихватим, — предложил я, глянув на Рашпиля. — Как раз к тебе идём.

Мы с приятелем, подхватив с земли оставшиеся коробки, ввалились внутрь магазина и остановились в тесном коридоре, постепенно привыкая к полумраку. Что я забыл? Вспомнил! Надо спросить про этот адский мушкет, висящий под жестяным козырьком подъезда — он правда работает?

Изнутри уже нервно крикнули:

— Сюда несите, чё застряли!.

Узнав о надобностях, запыхавшийся в трудах Аризона понял, что не горит, расслабился и предложил нам по чашке чая.

Похлебали, погрызли ирисок, успокоились.

Первым делом оружейник решил заняться проблемой Рашпиля. Я был не в обиде, в конце концов, Пончик впереди меня к лавке шёл.

— Маленький и лёгкий, — тихо предупредил его золоторучный слесарь.

— Да понял я, Костя, понял, — задумчиво молвил Аризона, оглядываясь по сторонам так, словно невидимые нам дефицитные пистолеты гроздьями висели на стенах.

«Сейчас начнётся маленький спектакль, — почувствовал я. — Блокнот не достать, так что запоминай, журналист, пригодится!»

— Изыщем что-нибудь для хорошего человека. Есть револьвер «наган», самовзвод, — наконец выдохнул продавец, стараясь подбавить в голос решительности. — Знаменитая вещь, вечная!

— Маленький! И лёгкий, — напомнил слесарь, пристально глядя на оружейника. — Деньги не вопрос.

— Да где ж тебе такой взять, редкость невообразимая! И вообще, что случилось? Всем нужны большие и мощные!

— А мне маленький.

— Маленький ему нужен, — поддержал я друга. — Но солидный.

— Так, минуточку, парни, — Аризона успокаивающе поднял ладонь и быстро скрылся в подсобке.

Рашпиль нервно застучал пальцами по столешнице прилавка.

Дверь хлопнула, вернувшийся через пару минут хозяин лавки положил на стол оранжевую коробку из-под обуви.

— Последний остался! Травматический ПМ, переделанный под боевой. Бери! Быстро износится, но и стоит недорого. Модель на всякий случай, ха-ха! Имеется «маузер», но его не предлагаю, правильно?

— Правильно, — кивнул слесарь. — И «макарку» каличную не предлагай. Мне настоящий нужен, фирменный. Но маленький.

За такую настойчивость парня можно уважать… Как же Аризона решит вопрос, если требуемого пистоля нет физически?

— Костя, дорогой, — покачав опущенной головой, спокойно начал оружейник. — Ты ведь не стрелок… За город не ездишь, на охоту не ходишь. Ну ведь игрушка же! Повертишь в руках и положишь на полку!

— Хотя бы и так? Кто сказал, что игрушка должна быть халтурной? Ни в чём не должно быть халтуры, Аризона. Сам не допускаю и от других не принимаю… Может, я влюбился и теперь впечатление хочу на девушку произвести!

— Так купи ей духи!

— Ты мне что, уйти предлагаешь?

Я чего-то не знаю.

Оружейник явно заволновался. Он стукнул кулаком по прилавку, потёр кулаками глаза и сделал несколько демонстративно глубоких вдохов.

— Подожди-подожди, Костя… Мы же не будем ссориться из-за того, что в данный момент у меня нет нужной модели?

— Конечно, не будем! — подтвердил Понч. — Профессиональные издержки, понимаю. У меня вот, знаешь, тоже такое случается. Прикинь, думал, что подшипник есть, а его тю-тю! Запамятовал! Сталкеры обещали перекинуть из Зоны, где-то на Агропроме вроде есть, да не выполнили, что-то прапорщик опять чудит… Альфовцам вечно некогда, хотя… Их попросить, что ли? Не, не хочу отвлекать. Бывает, ничего личного.

— Костя, мне мотоцикл нужен через неделю, край! — взмолился Аризона.

Вот оно что! Рашпиль чинит ему мотик! Тогда всё ясно.

Вообще-то Пончик очень редко берётся за авто или мототехнику, неинтересно ему, не в уровень. Сейчас он работает на монтаже и отладке новой насосной станции, предмете личной гордости и легендарном бзике нашего мэра. Если им удастся запустить объект, то в домах по трём центральным улицам появится вода из Волги. У Рашпиля и зачётный моц есть, зелёный «Урал» с коляской, который практически невозможно увидеть на улицах. Знаю, что он по просьбе Герцога чинит альфовцам сломавшийся «уазик». Долго, но его не дёргают.

— Константин!

— Аризона, не трои, — попросил чудо-слесарь. — Ох, мля, совсем забыл! Там же ещё карбюратор перебирать надо! Это задница!

Оружейник взвыл бешеным волком и опять метнулся в подсобку.

— Видишь, как это всё бывает в жестяном мире? — мутно спросил Пончик и начал невозмутимо разглядывать висящее на стене холодное оружие.

Хозяин вернулся быстро.

— Держи! Владей, кровопийца!

Мы вместе, чуть не стукнувшись бошками, принялись разглядывать красавчика.

В открытой жёлтой кобуре лежал маленький револьвер, такие только в кинофильмах видел. Рашпиль вытащил, и я прочитал надпись: S&W Model 60 LS, «Chiefs Special Stainless Lady Smith». Хромированный, но не ярко блестящий, а такой… матовый, что ли. «Чтобы зайчики не пускать».

— Личный! Мой личный, понимаешь?!

— Понимаю, Аризона, ещё как! — довольный Костян улыбался во все зубы.

— Значит, так, душитель… Двухдюймовый ствол, в барабане пять камор. Компактный надёжный вариант, целиком выполненный из нержавеющей стали, что очень хорошо, уход упрощается.

Слесарь понятливо кивнул.

— Калибр.38 Special. Да что тут говорить, настоящий «План-Б»! Модель традиционной конструкции, с ударно-спусковым механизмом двойного действия, барабан откидывается влево, видишь? Патронов к нему пятьдесят штук, больше пока нет. Доволен, гад?

— Ещё бы!

— Легкий небольшой револьвер, как ты хотел. Красивый, модный, начинай подтачивать женское упрямство… Влюбился он! Дороговата штучка, между прочим, в копеечку встанет, объективно, без балды! — уже без прежнего напора продолжил оружейник.

И правильно делает, не то на карбюраторе аукнется.

— Да не вопрос! За такую бомбу-ракетку… Кстати, мотоцикл послезавтра можешь забирать, всё чики-пуки.

— А карбюратор?

— Закончил. Ласточка! Зверь!

Чики-пуки…

Если бы я, вместо того, чтобы морочить голову населению драным аберрационным анализом, выучился бы в свое время на фрезеровщика или электромеханика, то жил бы сейчас в полном сиропе. Мне бы мэр города лучший номер в гостинице «Рэдиссон-Фронтир» оплачивал! Слесарей, сварщиков, столяров в Попадонецке катастрофически мало. Тупо некому работать на ремонте и монтаже! Зато до хрена психологов и юристов, айтишников и управленцев бюджетных организаций. Им нашли адекватное применение: большая часть каждый день ходит в лес заготавливать дрова или же работает на разборке совсем уж никудышных зданий, складируя кирпич. Герцог рассказывал, как руководство города много раз пыталось соблазнить Полкаша, у которого есть специальность токаря, сменить род занятий. Под адский ништяк, без этих ваших патриотизмов!

Расплатившись и покрутив покупку в руках, Рашпиль вскрыл одну пачку, забил пять «маслят» в каморы барабана и сразу нацепил маленькую кобуру со «Смитом» на ремень, с правой стороны. Да, судя по тому, как заболевают личным оружием в новообретённом мире люди, до сей поры относившиеся к огнестрелу весьма прохладно, без ствола здесь действительно никак нельзя.

Теперь моя очередь.

После классной мизансцены я было напрягся, ожидая, что Аризона отыграется на мне, но всё прошло нормально, Рашпиль не ушёл, снова начав рассматривать стенды, — меня дожидается. Выслушав ещё раз пожелание приобрести патроны, Аризона неожиданно попросил:

— Дай-ка свою «Гадючку» посмотреть.

Я пожал плечами и протянул машинку.

— Трофей. Пистолет-пулемет Heckler & Koch МР-5.

— Да брось ты, Гунн! — отмахнулся оружейник. — Тут Интернета нет, чтобы умничать. Автомат и автомат. Ещё язык себе ломать… А вот что трофей — уважаю, это круто! Редкая вещица, если по правде. Смотри-ка ты, даже не поцарапанный!

— Как же? — удивился я. — В игре их навалом!

— Так то ж в игре, а не в жизни… В реале мало кто такие добывает, почти всё отечественное. Знаешь что? На фиг тебе не нужна такая тарахтелка, поверь специалисту! Симпатичная, конечно, надёжная, компактная. Дорогая, спору нет. Только по твоим задачам и командировкам лучше иметь чего попроще да поубойней. Тут ведь есть интрига… Прямо скажу, мне «Гадюку» в нулёвом состоянии заказали.

— Кто заказал? — постоянное любопытство есть признак настоящего журналиста, так нас Арбуз учит.

Аризона чуть помедлил, но выдал:

— Орка. Владелец «Постбанка», ну, вы знакомы. У нас тут каждый видный человек, понимаешь, в последнее время желает эксклюзивный ствол приобрести, — и он колючим взглядом мазнул по Костяну, невозмутимо мацавшему очередную саблю.

— Ну, не знаю…

— Точно тебе говорю! На фиг мне тебя накалывать? Репутация дороже. Даю новенький АКМС из резерва ставки и кучу патронов. С этими ты намучаешься, да и дорогой калибр. Тыщу раз меня добрым словом вспомнишь!

Я задумался. Хреново, что не дока в этом деле. Хотя Рашпиль был прав, совсем недавно сказав: «Аризона спец, вот пусть и советует, это его работа». Не имею ни малейшего желания гемориться с патронами.

— И калибр поубойней, плотной очередью любую нечисть остановишь! А так — одиночными сажай на сотню-полторы метров, самая песенка. Видишь, есть боковая планка, можно поставить любой прицел.

— Соглашайся! — Костя из угла неожиданно поддержал оружейника. — Дело Аризона говорит. Оркам — орково, а тебе деловое.

— А давай! — решился я.

— Отлично! — Аризона заметно повеселел. — И тебе лучше будет, и я заказ выполню, видишь, какие все вредные? Прицел будешь брать?

Ох, что-то я уже устал от необходимости выбора. Зачем мне прицел, охотиться не собираюсь, так, отплеваться на скорую руку, да и удрать.

— Ну и ладно, потом придёшь, если прижмёт. А ремень трёхточечный не желаешь?

— Это ещё что такое?

Хозяин крикнул, помощник принёс и выложил странную сбрую зелёного цвета с кучей пряжек и пластиковых рамок.

— Вот сюда крепится, потом так. Короче, очень удобно. Хоть за спину по центру, хоть под руку, автомат спокойно висит на груди и при необходимости быстро принимает боевое положение. При расстёгнутом карабине висит вдоль левой ноги. И ещё…

Мне стало плохо. Непонятная конструкция запудрила мозги. Что, прикажете ещё и военное дело изучать? Хватит и учебника по журналистике, каждый день штудирую, так и перегреться можно.

— Давай обычный.

Хорош играть в солдатики, выбираться надо, хочу в ДФД. Автомат действительно оказался новым, будто со склада.

— Держи четыре полных магазина и ещё двести штук россыпью.

Аризона пересчитал стоимости и остался должен.

— Разницу забирать будешь? Тут немного.

— He-а. Пусть у тебя останется, типа кредит, — небрежно бросил я.

— Какой хороший покупатель попался! — заметил хозяин, в очередной раз прожигая слесаря взглядом. Тот лишь хмыкнул. — Завтра приходите, постреляем, поучу вас немного уму-разуму.

Рашпиль хлопнул меня по спине, мы попрощались с хозяином и вышли на улицу.

— Ты в гостиницу?

— Ага.

Пройдя по Закопырина до конца, мы свернули и оказались перед воротами «Домика в деревне», за которыми нетерпеливо приплясывал ужасный Джиперс Криперс — вот что кольцо-амулет делает! Почесав Джику шишковатую башку, поплелись к своим коттеджам.

— На ужин идём?

— Нет, попрошу, чтобы принесли, — без раздумий сказал Понч. — Посплю маленько, ночью тестовый запуск насоса.

А у меня что сегодня ночью? Мочево. Даже обидно.

Так теперь выглядит стандартное объявление над постелью. Сам снял со стены картонку и творчески дополнил. Инструкции, скудоумие, отсутствие дисциплины вновь прибывших… А сама могла внятно написать о грядущей опасности, Вера?

Облы, сука, везде облы.

Полежал я расслабленно после ужина, поковырял выцветшие лютики на весёленьких обоях, потупил на картину-пейзаж. Скука… Во дворе бегал Джик. Только что пёс весело подвывал, встретив кого-то из своих, и вот уже рычит диким зверем, готовым разорвать непрошеного гостя. Не, колечко файное!

Стопэ, Гунов! У тебя же ещё один артефакт имеется! Настоящий, трофейный!

Торопливо поднявшись со скрипнувшей тахты, я снял с гамбсовского стула куртку, сунул руку во внутренний карман, достал и вытряхнул из полотняного мешочка на стол мерцающее сплюснутое яйцо. Артефакт «Тромб»… Опытный Волк после полевой экспертизы подтвердил: серая шняга действительно останавливает кровотечение носильца, до средней тяжести включительно. Даже купить хотел.

Чертовщина какая-то… Обычный камень, разве что со слабой подсветкой.

«Колечко злого Джика останавливает? Значит, бывают на свете чудеса». И всё равно не верится. С бультерьером всё предельно просто, убедиться в работоспособности девайса можно прямо у ворот. А тут?

— Необходима проверка артефакта резом! — смело решил я, застёгивая брючный ремень и уже привычно сдвигая кобуру набок.

После ужина на улице стало быстро холодать.

На небе появились яркие звёздочки. Вдали между одноэтажными домиками первой к Волге линии показалась матовая пелена, на город редкими полосами медленно надвигался туман — полная жуть, вот оттуда крокодилы и лезут… Ух ты, уже по улицам поплыло! Туман быстро растекался по тёмным закоулкам, словно чьи-то призрачные щупальца захватывали обречённый Донецк. Ерунда, сирена не ревёт, значит, всё нормально.

«Всё ещё веришь в добросовестную работу облов? Ну-ну…»

Передёрнув плечами, прибавил шаг, желая как можно быстрей спрятаться в надёжном месте. Обеденный зал в главном здании был пуст, все уже поужинали. Генератор затих, и теперь лишь три масляные лампы тускло светили по углам.

Я рассчитывал застать здесь Бурята, но вышел облом.

В зале двигал столы и поднимал наверх стулья узбек-хозрабочий, он на Рассаднике чуть больше моего чалится.

— Даров, Басмач, а Бур где?

— Пиривет, Гунн, пиривет, родной! Бур домой собьраицца, да.

— В смысле? Куда домой, он же тут живёт?

— А-а-а… Какой тут, зачем тут? — узбек смешно поджал плечи и склонил голову набок. — На Землю их забьрают, ребёночек у них родился!

— Да иди ты! — не поверил я.

— Ай, щёп я сдохь!

Во дела! Везёт же некоторым! Верка, наверное, расстроилась, Бурят — работник что надо. Ну, так и Земле — надо… Что делать-то теперь, ведь один с испытанием не справлюсь, духу не хватит. Я с сомнением посмотрел на узбека. Почему нет? Человек опытный, наверняка баранов резал.

— Скажи, ты барана когда-нибудь резал?

— Уй-бой! Зачем спрашваишь такое у мущины, да? Баран-маран… Нет, ни разу не резал, — Басмач неожиданно развёл руки в стороны и смутился, как девица.

Ёлки-палки! Ну да, и здесь обл.

— Компьютерщик, поди?

Узбек часто-часто закивал и неожиданно отбарабанил мне настоящее резюме, причём без малейшего акцента:

— IT-бизнес! Организация работы Сети. Конфигурирование и структурирование корпоративных Сетей на базе Wi-Fi зон, проводной Сети и ADSL-модемов, настройка WTware… Вот как-то так. Психологически устойчив, коммуникабелен, ответственный, дисциплинирован. Развиты аналитические способности, быстро вливаюсь в командную работу, однако могу работать и самостоятельно, легко обучаюсь, непривередлив.

— Вижу.

Что делать-то?

Ладно, делать было нечего: я рассказал Басмачу о своих намерениях.

— Э-э-э, друг… Мозги сикма? Не щадишь ты себя, уважаемый! Вай-вай! А с дуругой стороны, праильна делаишь! Варъятивность в таком вопросе нидапустима!

Басмач притащил и поставил на один из столов сразу два светильника. Я выложил на столешницу артефакт. Коллега по эксперименту посмотрел со всех сторон, обходя стол по кругу, осторожно дотронулся до блестящей поверхности, отчего-то грустно вздохнул и куда-то ушёл, вернувшись с большой разделочной доской.

— Что-то не понял, доска-то зачем? — прищурился я, ощущая в теле неприятную внутреннюю дрожь.

— Мясо висигда на доска режут, да? Сейчас ножь, ма, на, принесу.

Когда он показал мне страшный доисторический режик, я реально напрягся. Было от чего зашевелиться волосам!

— Это что такое вообще?!

— Пичак, слюшай! Дедов! Настоящий узбекский ножь! Острый.

Я непроизвольно снял руку со стола.

Так дело не пойдёт, надо принимать решение или идти в люлю, чего людей смешить?

— Точно острый?

— Халам-балам не держим, бритва, ма, на!

Вытянув левую руку на доску, я зажал в правой мерцающий «Тромб» и прижал его к экспериментальной руке выше локтя.

— Патрпеть нада.

— Понимаю, — отозвался я глухо. — Режь давай!

Басмач, занеся над моей рукой страшный кривой нож, начал отсчёт:

— Бир, икки, уч, турт, беш, олти, етти, сакиз…

— Не тяни!

Вжик!

— А-а-а-а!!! — истошно заорал подопытный кролик. Проклятый тесак зацепил заусенцем волосы на руке, прилично деранув, и толком ничего не разрезал, лишь поцарапал кожу!

— Сука, Басмач, ты же говорил, что он острый, как бритва!

— Уй-бой! Я ни знал, пырасти, брат! Ещё отец его точил, я ни разу не пользовался!

— Ты что, сам поправить его не мог?

Басмач чуть не расплакался.

— Менга бакрма!!! Не кричи на меня! Не умею! — узбек с силой воткнул длинный пчак в столешницу — тяжёлая металлическая рукоять ножа с тихим звоном завибрировала на гибком лезвии.

И я притих. Но не потому, что послушался узбека.

Три капельки крови, только что сочившиеся из царапины, словно испарились.

— Охренеть…

— Грёбаный Экибастуз, это же полный нереал, — потрясённо прошептал Басмач, снова забыв об акценте. — Надо разнести объекты, постепенно увеличивая дистанцию. Можно будет оценить динамику процесса. Давай теперь ты мне руку порежешь! Только ножик поточить надо.

— Нет уж, коллега, — частично возразил я, входя во вкус научной работы, доставая из ножен «Аутдорсмен». — Тут дедушка и папуля руку не прикладывали, заводская заточка, крупповская сталь 4116.

Испытуемый побледнел, и в темноте видно.

— Руку на доску! Да не так, венами вниз!

— Бир, икки, уч, турт, беш… — опять загундосил Басмач.

— Смелее, учёный!

Вжик!

— А-а-а-а!!! Урус-шайтан!

На этот раз «Тромб» лежал в полуметре от подрагивающей руки, поперёк которой протянулся глубокий порез, быстро наливающейся кровью. Ага, уже струйка пошла, отлично резанул!

— Да тихо ты! Фиксируем.

— Уй-бой! — простонал узбек и почти сразу прикусил губу.

Чистая магия!

Такое впечатление, что кровавая дорожка втянулась в смуглую кожу! Через несколько секунд рука была суха, а порез начал быстро затягиваться. Работает!

— Больно? — осведомился я.

— Что? И-и-и! Вроде уже проходит, — прислушавшись к ощущениям, объявил Басмач. — Да уж, серьёзная шняга. В полуметре только так гасит. Ура!!!

— Теперь моя очередь, — мне уже было не страшно. — Давай сразу два пореза, артефакт держим в двух метрах, на соседнем столе, будем смотреть. Если что, быстро поднесёшь прибор поближе.

Басмач азартно кивнул, хватая протянутый нож за чёрную рукоять.

Вот уже и не обидно за бездарно проведённый вечер! Амплуа эзотерикоиспытателя мне очень понравилось.

Бумц! Обе створки тяжёлой двери с грохотом распахнулись, и в лабораторию влетела Вера Уизерли, взъерошенная, в домашнем халате и тапочках. Собственно, на этом наша научная деятельность и закончилась.

Подлетев к столу грозной фурией, она быстро оценила окровавленную разделочную доску, ножи, артефакт и двух орлов науки, испуганно глядящих на хозяйку гостиничного комплекса.

— Так… Вы что творите, идиоты?!

Вз-з-з…

Брошенный умелой рукой пчак сделал в воздухе пару оборотов и сочно влепился в стену дальнего конца обеденного зала, почти горизонтально воткнувшись в старое дерево. За ножиком настал черёд разделочной доски — по очевидным причинам этот снаряд не воткнулся, расколовшись пополам. Не дожидаясь продолжения, я торопливо спрятал «Аутдорсмен» в ножны, схватил артефакт.

— Кретины!!! — свирепо орала хозяйка. — А если бы это был «Феникс», вы что, головы начали бы друг другу отрезать? Степан, сволочь, я думала, ну хоть ты нормальным окажешься! А ты такой же придурок, как все остальные! Лет обоим под срандель, а всё никак не можете уйти со школьного двора! Когда же вы все повзрослеете?! Господи, как я устала от всего этого!

Сбросив со стола один стул, Вера села на него, согнулась, прижала руки к лицу и громко заплакала.

Давно я не чувствовал себя так хреново.

Мы тоже взяли стулья и сели рядом с ней.

— Вер!.. Ну, Вера, — угрюмо затянул я. — Мы больше не будем.

Она быстро вскинула голову, внимательно посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами и заревела ещё пуще.

— Ай-ай, как нихарашо палучилась, Гунн, ма, на! — сокрушённо пробормотал Басмач, пытаясь осторожно погладить её по голове. — Такую девушку расстроили, чиста баракалля.

— Не, ну честно, Вер, не подумали…

— Не подумали?! — Она выпрямилась, вытирая теперь уже злое лицо полой халатика. — Да кто бы в том сомневался! Тут никто не думает! Всем выгодно быть детьми-переростками! А я замуж выйти хочу! Замуж, понимаете! За нормального взрослого мужика, который хочет иметь детей, умеет о них заботиться, переживать по-взрослому, может обеспечить и защитить семью. Падла судьба, да за что мне всё это?! Вокруг одни инфанты!

Верка встала, глянула на нас ещё раз и бросила уже тихо:

— Оболтусы. Брысь спать, сопляки! Три секунды!

В двери мы влетели плечо в плечо, Басмач сразу побежал в сарай.

На улице всё так же сияли звёзды, их стало ещё больше. Туман исчез. Вдалеке за рекой заревел дикий зверь, заставив меня невольно вздрогнуть. Слева тяжёлой трусцой подскочил Джик и ткнулся в ладонь. Я присел.

— Видишь, брат, как тяжело порой людям наука даётся? — отсутствующе спросил я у чудовища, пересчитывая шишки на собачьей башке. — Магия, мать её.

Пёс понимающе вздохнул и лёг.

— Ладно, что теперь делать… Проводи до дому, что ли.

Впечатлений я отхватил.

Надо перезагрузиться, недаром шеф мне каким-то завтрашним Бармаглотом грозил.

А Веру жалко. Даже не знаю, как ей помочь.

Решено — завтра достану букет цветов и подарю. Просто от души. За то, что хорошая она женщина. И симпатичная, между прочим.

Глава 7

Здравствуй, Зомбятник! Ну что, геймер, сбылись мечты?

— Итак, свежая струя, считай, что интересное командировочное задание получено и уточнено! Начал ты очень неплохо, надеюсь, тенденция сохранится. Жду, как минимум, три материала, из которых один должен быть ударным. Что у нас сегодня, четверг? — главред передвинул на вечном календаре красный пластиковый квадратик, хлопнул меня по плечу пухлой ручкой и радостно заржал. — Забирай Дмитрия, значит, нашего, то есть Микробушку, и выдвигайся прямиком в Зомбятник, вот так… Не забывай про новые словечки! И про письмо не забудь, передай его Блогбастеру обязательно и к сроку, это очень важно. Всё запомнил?

— Угу, — уныло пробормотал я, мысленно махнул рукой и, смиренно зажав под мышкой пыльную серую папку, поплёлся в отдел.

Нормальная альтернатива?

Не в Метро захреначил, так в лапы к страшным зомбям.

Нет бы послать в Историчку, давно мечтаю о такой командировке. Роскошные битвы, как говорят люди знающие! Там всё есть, некоторые опытные утверждают, что даже с индейцами повоевать можно… Может, и не врут, и тогда это почти Голливуд.

Где мне в мире оживших мертвецов искать этого самого Блогбастера? И кстати, почему он Блог Бастер? Бывший популярный блогер, что ли? Явно непростой человек… Хлебнём, хлебнём проблем… И не отвертишься. Ныть раньше времени не хочется, Михаил Семёнович сказал, что Микроб в тех краях уже побывал, кое-что знает, авось не пропадём.

Вот с такими смутными надеждами я и тронулся в путь.

Димон пристроился на заднем сиденье «шестёрки»: в предбоевых условиях экипажу правильней располагаться именно так, этому меня Вудсток Володя научил. Оказывается, зеркала при передвижении на Рассаднике далеко не самое лучшее средство наблюдения, они заточены для присмотра за автомобильным движением, которого тут практически фигушки. Ну, ещё при парковке помогают. А вот сидящий позади напарник, крутясь на диване, может контролировать всё пространство вокруг машины, да и стрелять ему удобно в обе стороны. Если он не спит бессовестно, наплевав на возможные опасности, подстерегающие путника на каждом углу.

— Микроб, бляха, не дрыхни!

Позади упала выпущенная из зажатых колен помпа, хорошо не выстрелила.

— Что?! Куда?! Приехали?

— Уехали! Мочить перестань!

— Да ладно тебе, на пяток минут выключился…

— Ствол подбери. И не спи больше! За дорогой смотреть надо.

Димок сухо откашлялся и полез в рюкзак за фляжкой.

Чёрт побери, ну где же я его раньше видел? Который раз пытаюсь вспомнить, да не получается. Странное чувство. Точно видел же! В Сети или в ящике. Только словно не именно его самого, а младшего брата… Похожего, но только помоложе, пободрей. У Димона лицо сухонькое, сжатое, как сушёный гриб, словно сморщенное, вечно обиженное неудавшейся жизнью, волосы белёсые, глаза выцветшие. Ничего его не радует, даже когда в пятницу вечером из сетки бутылочку достаём. Понимаю, что радостей на Рассаднике немного, не для радостей планетка создана, и всё же… Да уж, в этом рассохшемся шкафу, подозреваю, скелеты сплющены целой стопкой.

Ружьё у напарника хорошее, дорогое, новенький «Ремингтон», это вам не шуточки. С собой на Рассадник привёз, смекнул, в отличие от прочих многих. Ещё у моего коллеги имеется необычный двуствольный пистолетик, называемый «Дерринджером», необычный девайсик, купленный уже здесь. С виду несерьёзный, однако стволы нарезные, патроны толстенькие такие, длинные, наверное, хороший калибр.

Напарник разом выдул не меньше половины мятой алюминиевой фляги, потряс возле уха остатком, удовлетворённо кивнул, спрятал и произнёс:

— Всё нормально?

— Вообще-то, это ты мне, родной, должен подсказывать, нормально вокруг или нет, — с охотой съязвил я.

— Да не парься, камрад! Участок пока спокойный, кроме комаров, ничего опасного не будет, — уверенно бросил он и начал открывать обе форточки. — Душновато чёт.

Я тоже не чувствую беды. Прокатившись по отрезку уже не один раз, к дороге привыкаешь, расстояния со временем кажутся плёвыми, приметы легко ловятся глазом, ситуация мониторится автоматически.

— Мик, скажи, почему мне кажется, что я тебя раньше где-то видел? — не выдержал я.

— А… Что? Не вникай, плёвое, — предложил он и вдруг вскрикнул: — Ёлки, Гунн, кажется, я ручку-крутилку сломал!

— Левую? Ну так поставь на место, она легко встанет, — спокойно предложил я, без особых эмоций отметив, что именно в этом месте мы и встретили милого червячка-загонщика. — Постоянно отваливается, собака. Только сильно не дави, чтобы Арбуз потом на нас не навесил со всеми вытекающими!

Промелькнул поворот к КПП Зоны, дальше начинаются незнакомые земли.

Впереди показался высокий тёмный лес.

— Шервуд, — подсказал Микроб уже не столь уверенным тоном.

— Что, знаменитое место?

— Ещё бы… Тут один придурок-выживалец жил год назад. Как потом выяснилось, маньяк. Прикинь, самый настоящий, с легендой и репутацией! Департамент медкомиссию не проводит, хапают по своим меркам, и в пузырь! Кто же мог знать, что так получится? Шериф за ним два месяца охотился с ребятами.

— Словили?

— Не сразу, помаялись. Повесили его, прямо здесь же. Альфовцы помогли, дружки твои. Говорят, долго умирал… Что, не рассказывали?

— Всё некогда. Да и с чего бы вдруг?

— А ты спроси у них, спроси! Ишь, скрытные какие, даже дружку не рассказывают, — заворчал напарник.

— Да пошёл ты в задницу со своими оценками дружбы, много ты в ней понимаешь… Ручку, давай, ставь на место, хватит слюнявить! — с неожиданной злостью буркнул я и задумался о другом. В голове далёким огоньком вдруг забрезжила какая-то ценная мысль, уловить бы её за лучик…

Через минуту высокие деревья с густыми тёмными кронами обступили медленно ехавшую по грунтовке машину. Подлеска не было, густая листва почти совсем не пропускала солнечные лучи. Я не знаю точно, что такое дубы-колдуны, лишь в песне слышал да в одной детской книжке видел. Кажется, они самые. Ох и дерева!.. Да за ними носорог может спрятаться, а на каждом суку хватит места для того, чтобы повесить человек двадцать! Кусты шли плотным тёмно-зелёным рядом, а начинались чуть дальше от дороги. Они стояли, словно два зелёных забора, из-за которых в любой момент на грунтовку может выскочить неведомое чудовище. Не лучшее место для грибников.

Стволы толстенные, сучья враскоряку, точно — дубы! У дубов листья должны быть волнистыми, такие и есть. Не разбираюсь в ботанике, да тут не спутаешь. Деталей в движении не было видно, а притормаживать я не собирался. Ни разу не оптимистичное местечко. Маньячное.

Услышав слева какой-то треск, я ещё прибавил газу, желая проскочить чащобу побыстрей; машину затрясло на колдобинах.

— Да не гони ты так! — крикнул Микроб, лязгая зубами. — Воткнёшь радиатором в ствол! Ой! Смотри! Вон тот самый сук, на котором маньяка повесили! Длинный, гнутый, прямо над дорогой висит!

Если он рассчитывал, что я в порыве здорового профессионального любопытства остановлюсь, выхвачу у него камеру и ломанусь для проведения фотосессии, то жестоко ошибался — педаль газа тут же упёрлась в полик до упора. А если тут в окрестностях ещё один Робин Гуд шатается?

Мотаясь из стороны в сторону, Димон больше не кричал, только мычал да шипел еле узнаваемыми матами. Оставшиеся до конца леса сотни метров я пролетел так, словно двигался по безлимитному автобану.

— Гадство, лучше бы я согласился на Нижний Кондюй, честное слово! — чуть не заплакал Микроб, когда мы выскочили на равнину, с правой стороны украшенную пятнами заброшенных полей.

— Спокуха, братан, в Кондюй мы всегда успеем! — откликнулся я, притормаживая.

Вот это был бросок через лес ужасов!

Наконец «шестёрка» остановилась. Надо успокоиться.

Димка тоже вышел наружу и отошёл к обочине, торопливо отливая жидкое напряжение.

С левой стороны, в сотне метров впереди, стояли два наполовину сгоревших деревенских дома. Хуторок когда-то был… Колодец под крышей. Три ещё не упавших столба с обрывками проводов. Ржавый дорожный знак еле висит на гнутом столбе, весь в пробоинах, лихой народ палил прямо в движении, напряги сбрасывая! Кто тут вообще может ездить, кроме несчастных командировочных, гонимых сволочным начальством? Если поступать по уму, так надо подъехать к домам и проверить наличие погребов — вариантик на случай выброса, хорошо бы иметь свои точки спасения.

— Человек стоит! — заорал Микроб, показывая пальцем в сторону оставшегося позади зловещего Шервуда.

В машину мы ломанулись парой — за оружием и оптикой.

Здоровый такой мужик с окладистой чёрной бородой стоял возле крайних дубов и тоже смотрел на нас — в бинокль. Выживальщик, ёлки-моталки! Лесовик-людоед! Потрёпанный штопаный камуфляж ещё больше утверждал меня в справедливости вывода. Нагло стоит, паразит, уверенно, по-хозяйски: одной рукой осинку обнял, другой опирается на здоровенную винтовку.

— Четыреста будет? — тихо спросил Димон.

— Откуда я знаю? Не стрелок. Вроде будет, — пожал я плечами.

— Хорошо бы, видишь, у него винтовка с оптикой?

Нервная дрожь взбодрила колени, так никуда не попаду. Торопливо обойдя машину, я пристроился за крышей с правой стороны. Однако недозачищенный альфовцами Робин Гуд вёл себя спокойно, оружие к плечу не вскидывал. Ещё несколько секунд он внимательно смотрел на нас, а затем небрежно махнул рукой, типа, сваливайте, салаги. Повернулся спиной и скрылся в чащобе.

— Хорошо, что без пальбы обошлось, — решил я, переводя дыхание, — нам ведь ещё домой ехать. Как его зовут, не знаешь?

— Да откуда?! — удивился коллега. — Век бы не знать.

— Зашибись журналисты подобрались в командировке, профессионально любопытные, — заметил я.

Посмотрев, как я укладываю автомат на пассажирское сиденье, Микроб неожиданно изрёк:

— Не люблю АКМ.

— Потому и не купил до сих пор? Чего так?

— После некоторых хреновых событий, знаешь ли… И людей с АКМ в руках побаиваюсь, уж очень они на боевиков похожи.

Слабый огонёк в мозгу вспыхнул во всю мочь, мозаика наконец сложилась — есть кластер в памяти, вспомнил!

— Ёлки! Димка! — обернулся я. — Так ты же тот самый Суржиков! Ну точно, бляха, Дмитрий Суржиков, известный автостопщик, фотограф и блогер!

— Поздравляю. Ты всего второй, кто меня опознал, — невесело усмехнулся напарник. — Телевизор смотрел?

— Ага. Пока не сломался, — подтвердил я, включая первую передачу. — Да и в Инете тебе хорошо рёбра тёрли.

Конечно, он! Никакой не брат. Просто лицо изменилось, что неудивительно.

Когда исламисткая группировка взяла его в египетский плен, по ящику пошли сюжеты с подсветкой: кто такой да откуда. На всех опубликованных и показанных фотографиях ранее знаменитого лишь в узком кругу вольного путешественника Димка выглядел совсем по-другому. С постоянной дебильной улыбкой всем довольного человека. Вот он с камерой в руках разглядывает экзотический цветочек — зубы наружу. Вот глядит на тайскую статую Будды. Улыбочка! Вот что-то пальцем показывает в море — опять стандарт. Никаких других эмоций или мимики — только щенячий восторг. Или же, наоборот, показной… Шастал в одиночку по миру, фотал и где-то там в Сети выкладывал, я после происшествия специально заходил на одну из его страничек — посмотреть. Простая философия профессионального бездельника: постоянное движение, лишь бы не работать и дома не сидеть, отработанная схема, привычное нищебродство автостопщика.

Никому вроде не мешающий человек, никому же и не нужный, до поры ничего от Родины не требующий. Иногда её же обзывающий Рашкой, часто сравнивающий с другими землями, и никогда не в пользу родных мест.

Незаметный, в общем. Пока не влипнет.

Помню, даже я тогда удивлялся: как этому чудиле Суржикову могло прийти в голову ломануться в Египет в разгар очередной кровавой революции? Рейд по тамошним пустыням у него, видите ли… Вольному воля, каждый сам выращивает своих песцов. До поры прокатывало. А тут сцапали! Дальше всё, как обычно — в руках табличка, по бокам бородатые басмачи, срывающийся голос, испуганные глаза, руки в сторону посольства.

Первая фотография без улыбки Гуинплена.

Предлагаемое боевиками моделирование будущего автостопщика выглядело эффектно. И ну вся страна слушать и переживать! Семья бьётся в истерике, в кадре мать-отец, братья-сёстры, все в слезах: «Спасите нашего мальчика!» МИД шевелится, журналисты волну гонят — выручать человека надо, в беду попал! В Сети его прополоскали за чудизм, как положено. Так называемая интернет-общественность повысказывалась — десяток ресурсов по сотне человек на каждом.

Я достоверно так и не узнал, чем тогда закончилась эта история — волна прошла, всем стало неинтересно. Вроде бы сначала собирали деньги на выкуп. Или обменяли на каких-то реально крутых боевиков?

— Так ты с тех пор…

— Завязал с автостопом. А на АКМ смотреть не могу. Воротит.

— Ещё бы! Заворотит тут!

— Только не спрашивай, зачем я в Египет полез, — попросил он.

— Не буду.

Димон горестно запыхтел, начав заново вспоминать превратности судьбы.

— Да ладно тебе переживать, Димка. Нужное дело делал, фотки выкладывал, знакомил людей с дальними странами. Глядишь, кому и пригодится.

— Ты тупой?! — неожиданно подскочил Микроб, с силой стукнув кулаком в потолок машины.

— Господи, да что ты истеришь?

Димон раскрутил форточку и сплюнул.

— Кому это всё было нужно? Никому! Просто один идиот на халяву развлекал остальных идиотов, которые чуть позже его же и начали полоскать в Сети! О каком ценном опыте ты сейчас говоришь? Это негативный опыт, он не может пригодиться. Большинство людей ездит за границу семьями, и уж точно не автостопом. Любой хороший фотоотчёт о бюджетной гостинице в Испании полезней во сто крат, чем весь тот бред, что я постил у себя в уютном бложике! Что, кто-то собирается повторить мой путь? Сколько таких наберётся на сотню тысяч человек? Один. И это будет идиот. Все остальные хотят путешествовать достойно, с семьёй или в хорошей компании. Деньги тратить с кайфом, свои, кровные, заработанные! Это совершенно другое. Ты себе и примерно представить не можешь, как меняется со временем психика автостопщика!

— С чего бы? — усомнился я.

— Да с того… Ты вечно попрошайничаешь. Довезите, дяденька, или хотя бы подвезите, только без денег… Дайте водицы, пожалуйста, тётенька, я бедный-несчастный. А пирожок на тарелочке не лишний? А можно я у вас сейчас еду себе приготовлю? Это, кстати, очень хитрый способ. Вытаскиваешь одну дерьмовую консерву и кулёк риса — смотреть страшно, хозяева неизбежно сжалятся и быстренько натащат тебе вкусного. Рис и банку назад, до следующего случая. Все советы опытных автостопщиков — это советы о том, как половчее обмануть, создать ложное впечатление, вызвать жалость к себе! Представь, по каким тропам ты можешь путешествовать таким способом!

— По всяким пустыням.

— Вот-вот… По сараям, по гадюшникам. По конюшням. Пробираешься, как загнанная дичь, обходными тропами, совершенно не туристическими. Спроси меня, сколько за годы своих путешествий я видел приличных отелей, насколько знаком с настоящей и полноценной местной кухней? Знаю ли традиции и обычаи нормальных людей? Пойми, автостопщик и общается с определённым слоем, в приличный дом не постучишь, выбираешь, чего попроще. Так кому подобный опыт нужен? Ты вот будешь так путешествовать со своими детьми?

Он что, провоцирует меня?

— Да у меня их как бы нет, если ты не заметил, — прорычал я. — Потому я здесь, а не в Миллиарде.

— И не будет! Автостопщик не может иметь детей! Нищебродство одиночки, самообман. При таком образе и способе жизни возможные дети воспринимаются исключительно как конкуренты.

Я даже машину остановил.

— Конкуренты, говоришь?

— Что, камрад, тоже прозреваешь? — он даже обрадовался. — Конечно же, конкуренты! Конкуренты возможности весело провести время под лозунгом: «Мир большой, и я хочу на него посмотреть!»

Сделав несколько глубоких вдохов, я почти успокоился.

— Хороший лозунг, между прочим.

— Отличный, кто же спорит! Только на какие шиши ты собрался на него смотреть, скажи? Нет шишей, лавешник зарабатывать надо, вкалывать… Впрочем, чаще всего врут про искреннее желание не тратиться на детей, а успеть в молодости сделать карьеру.

— И что, не делают?

— Именно так, дорогой мой Гунн. Не делают! Потому что в этом сложном деле в базе остался всё тот же извечный расклад: вкалывать надо, по восемнадцать часов в день или вообще на двух работах. А вот мир никак не посмотришь — кто тебя отпустит на три месяца таких смотрин? Две недели, и вперёд, поезжай в свою Италию, искупайся, винца попей… Пойдёшь на пенсию, тогда катайся. А пока вкалывай! Кроме того, карьера — вещь непрерывная, она по сроку не заканчивается. Ты же не можешь сказать: «До тридцати восьми я буду делать карьеру, а после этого плюну и начну делать детей!» Назначили тебя в какой-то момент директором крупной фирмы, как спеца великого, а ты в ответ бормочешь: «Нет, нет! Теперь я хочу семьёй заняться!» Не бывает так, работай и дальше на износ, без всяких путешествий. Или же найди себе работу, позволяющую путешествовать, а это очень сложно сделать… Подавляющее большинство вскоре негласно признаётся себе, что много и долго работать не умеет и не хочет, карьера ускользает. И вот тогда начинаются песни про вольные путешествия и «гордое звание человека мира». На это времени жизни не жалко! На декретный отпуск жалко, а на нищебродные шатания по Крыму или шараханье автостопщиком по нищебродным же странам — нет!

— А ещё не родившиеся дети навеки становятся…

— Конкурентами! — подсказал он и тут же спросил: — Ну и кому мои фотографии могут пригодиться в реале? Какую пользу могут принести, кроме праздного развлечения зависающих в Сети? Всё, чем я занимался, Гунн, оказалось асоциальной пропагандой, о которой меня никто не просил. Эгоизм придурка. Тебя кто-то родил, а вот ты, видите ли, не хочешь, конкуренции боишься. О карьере, бляха, мечтаешь.

Я на второй скорости медленно потащил машину вперёд: разговоры разговорами, а двигаться надо, редакторское задание никто не отменял.

— Ты же парень умный, представь, Гунн, каково это — постоянно заискивающе улыбаться каждой скотине, выполнять, как раб, чужие мелочные работы типа уборки навоза за право на этом же месте и переночевать. Вот и формируется вечная лыба придурка, маской застывает… Тяжело постоянно прогибаться. А потом очнуться, оглянуться и увидеть, что позади есть семья, родные, а впереди — ничего, тёмное пятно! Без продолжения. Жаль, сам не осознал, пока этот гад не появился.

— Какой гад? — не понял я мысли приятеля.

— А то ты не знаешь, Елисей Павлович, зараза, куратор наш из Департамента-11! Предложил, понимаешь, дураку последнее путешествие, от которого невозможно отказаться, — буркнул Димон и наконец откинулся назад.

Я так же, как многие протрезвевшие, конечно, много думал на эту тему. Почему так вышло лично у меня. Не слишком смело сказал? Думал, думал.

Но чтобы дети оказались конкурентами…

Некогда любимый аберрационный анализ подсказывает, что процент сделавших карьеру, по-деловому жадных либо просто сумевших реализовать талант, объективно очень мал. Странно, но у всех у них есть дети, когда только успели настрогать! Слышал, наиболее успешные ещё и приёмных берут.

Остальные — боятся конкуренции.

Дети-конкуренты, кошмар какой-то, теперь я опять буду много думать, не опухнуть бы от перегруза с такой жизнью. Но ведь сейчас-то я работаю, между прочим, не шлангую и зарабатываю прилично!

«А раньше смекнуть не мог?» — прозвучал в голове голос коварного Елисея.

Не мог.

По прямой, как стрела, асфальтовой дороге ехалось легко.

Вскоре впереди показался важный перекрёсток.

Узнаваемые синие с белым таблички наверняка были поставлены ещё на стадии первоначального моделирования местности, ничто не заставит меня поверить, чтобы кто-либо из облов стал заниматься подобной хнёй сейчас.

Ага! Это если ехать прямо… Именно там находится страшное постапокалиптическое подземелье с гиперчервяками, от которого я еле отбрехался.

Начало дороги, уходящей влево, украшала другая табличка.

А вот и ещё один колодец, похоже, действующий, ведро стоит на краю, не мятое, чистое. Воды набрать, что ли? Большая пластиковая бутыль в багажнике полная, нет смысла.

Рядом с колодцем стояла одинокая избушка, нежилая. Понятное дело, мало кто захочет жить в одиночестве на обочине жизни, пусть даже суррогатной. А мне неожиданно захотелось! Сам не знаю почему. Действительно, по какой причине тут никто не живёт? Ну да, как бы вне миссии, вне общества… А надо обязательно в обществе? Обязательно быть шахматной фигурой, которую чья-то шаловливая рука поставила на доску? Разбить огороды, заняться сельским хозяйством. Люди то и дело проезжают мимо, Сафоново неподалёку, там магазин есть. Страшновато поначалу покажется. Надо будет стараться жить в мире, не ссориться ни с кем без нужды.

Зато свобода!

— Так что, посёлок начинается не сразу?

— Именно так, два километра придётся проехать до посёлка, сначала по чистому полю, потом через небольшую деревеньку, ныне опустевшую, довольно опасный участок, — уныло пояснил Микроб. — Ну что, сворачивай.

Я всё ещё смотрел прямо.

— А что это за Сафоново?

— Небольшой придорожный посёлок, ничего особенного. Уютный, чистенький, народу живёт немного, персонал. Там стыкуются караваны из Метро и Зомбятника, когда накопится добытый товар… Нечастая процедура. Везут к нам и дальше, к побережью. Ну и в Эльфятник, конечно. В Сафоново есть небольшой универсальный магазинчик, ничего так себе, интересный.

— А в Выживске есть? — спросил я для порядка.

Микроб посмотрел на меня с удивлением.

— В чём смысл? В Зомбятнике и так магазинов навалом, по всей территории раскиданы, вплоть до довольно крупных. Надо тебе чего, ступай и бери, сколько хочешь. Если вернёшься, конечно.

Ё-моё… Вот оно как дело обстоит!

Ну поехали так поехали, я крутанул руль.

Первого вольного зомби я увидел через четыре километра пути.

Неподвижная куча гниющего мяса в обрывках испачканной чем только можно одежды бесформенной кучей лежала прямо посреди дороги.

— Отключённый, красавчик какой! — пояснил Микроб, на всякий случай всё же выставивший в опущенную форточку ствол ружья.

— Поясни.

— Вышел за периметр, программа засекла и отключила, теперь просто сгниёт. Хоть и редко прорываются, но бывает.

«Шестёрка» рокотала на холостых оборотах метрах в десяти от трупа. В любой момент я был готов дать полный газ.

— Представить страшно, Димка, куснёт тебя такой гад, и всё, приплыл, сам станешь зомбаком.

— Ну, это ещё не факт, что станешь, — тихо сказал коллега, продолжая разглядывать неподвижное тело.

— Ты о чём?

Микроб втянул ствол, прикрутил форточку и озабоченно спросил:

— Ты что, Стёпа, инструкцию по ТБ не читал?

— С чего ты взял, читал, конечно.

— Слышь, камрад, хорош врать! Покрутил, не глядя, расписался в журнале инструктажа, и все дела. Так было?

— Ну так, так! — разгорячился я. — Чего там читать? Чего я могу не знать о зомбаках! Задолбали ими в книжках, фильмах да играх! Есть на свете вообще кто-то, не знающий правил зомбячьей жизни? Чего читать?

— Инструкцию! Тогда знал бы, что лишь от трёх до семи процентов укушенных перерождаются! — Микроб тоже начал орать. Если так и дальше пойдёт, то нервы у нас сгорят через несколько часов. — Эта бумага не про книги и игры, а про реальную жизнь на Рассаднике рассказывает! Гораздо вероятней сдохнуть от инфекции, от трупного яда. Знал бы, коль читал… Слушай. Зомби — модели. Они не из людей сделаны, а Департаментом-11. С торками сложней… Кстати, есть версия, что все торки и есть перерождённые, побочный результат небывалого эксперимента на местности. Синтез человеческого и компьютерного.

«Шестёрка», чуть присев при загрузке экипажа, зашелестела стартером, вгляделась в даль фарами и помчалась в неизвестность — дорога на участке была хорошая.

Всё такая же ровная, в отличие от настроения.

Метров через пятьсот показался ещё один знак. Рекламный щит.

Вот это уже не гостовское, местная самодеятельность. Щит был установлен под углом к дороге. Ближняя опора короче, врыта в обочину. Дальняя гораздо длинней, утопает в вязком болоте. Неприятное местечко.

Написанное яркой красной краской слово «Зомбятник» заключено в кавычки. Самые необычные из всех виденных мной кавычек… Слушайте, да чего может быть страшного в простых кавычках? Оказывается, может. Их роль выполняли настоящие зомби, по сладкой парочке с каждой стороны щита.

Узнаваемо-привычные — серые с багровым — тела медленно извивались, прибитые к дереву большими железными скобами.

— Выйдем, Стёпа, мне этот натюрморт сфотать надо, шеф попросил, хорошая будет иллюстрация, — сказал Микроб. — Эх, жаль, телевиденья у нас нет, вот классная картинка для ящика! Красота!

Сюрреалистический ужас, никакой красоты не вижу.

Изголодавшиеся зомби сразу заметили под собой двух усталых путников и заметно активизировались, движения их ускорились, все четверо старались опустить головы, желая разглядеть вкусное получше.

— Они же так вечно могут висеть!

— Точно, это и требовалось, — подтвердил Микроб. — Занятные, да? Не бойся, они медленные, обычные. Так что даже если и свалятся…

— Подождите, уважаемый коллега, — заволновался я. — Димон, ты хочешь сказать, что в Зомбятнике и морфы есть?

Микроб сорвал длинную травинку и невозмутимо сунул в рот.

— Никаких морфов там нет, выдумки это досужие… Есть обычные, ну, ты знаешь, те, которые медленно ходят по городу с вытянутыми руками. Или стоят в засаде. Есть быстрые — торки. Их ты тоже видел, в кино. Бегают с дикой скоростью, как подорванные. А с виду — обычные зомби, только крупные, очень резкие и злые.

— Почему торки? — уже без особого интереса спросил я. Ясно, что холера ничуть не лучшая, чем небывалые морфы.

— Никто толком не знает, прозвали вот… Наверное, от Гильермо Дель Торо, твари у него в книжке особо бодрые. Читал?

Я отрицательно покачал головой.

— Много этих самых, торков?

— Да что ты, нет, конечно! Будь их много, Выживск давным-давно пал бы смертью храбрых! Но встречаются, риск нарваться всегда остаётся. За них, между прочим, нехилую премию дают, надо только голову принести и предъявить контролёру. Неприятно, конечно, да и таскать неудобно.

— Интересно, как можно по отрезанной голове отличить обычного зомбака от торка, — недоверчиво хмыкнул я.

— Можно, у торка уши треугольные. У тебя как с холодным оружием? Что-то не видел.

— Там, — кивнул я за спину.

— Завязывай в машине держать, на пояс навешивай. Большой хоть?

Я показал, где лежит.

— Невелик, надо было побольше брать. Топор есть в багажнике?

Да чёрт его знает, что там есть, как-то не вышло ознакомиться с содержимым подробно. Знаю, что запаска есть, домкрат и трос.

— На мой хочешь посмотреть?

Конечно же, я захотел.

Да… Клинок, который Димон вытащил на свет божий, ужасал.

Даже на вид тяжёлый. Кривой, огромный, с какими-то зубьями по бокам.

— Зомборез обыкновенный. Расчётная модель, проверенная, сука! — похвастался он, смешно собрав на лице мелкие морщинки. — Самое верное средство!

Увидев этот знаменитый девайс, зомбаки заволновались ещё пуще, а один неожиданно тихонечко завыл.

— Так они что, ещё и со звуком? — ахнул я, хлопая себя по коленкам.

— Бывает, пищат, — кивнул Микроб с видом записного охотника на зомби.

Так, ребята… А может, мне надо было всё-таки в Метро отправляться, а? И магазин есть в Сафоново… А торков под землёй нет, тепло, народу на станциях хватает. Дались тебе эти червяки, Степан, с какого перепугу у тебя появится шанс увидеть их ещё раз?

— Может получиться так, что и ножиком придётся отмахиваться?

— Кто знает наверняка? В прошлый раз у меня так и вышло, пришлось. Вот и купил себе новенький клинок.

На секундочку, а меня почему никто не предупредил? Я бы тоже зазомборезил.

Ну, облы… Что ж вы все такие непутёвые?

— Давай вернёмся в Сафоново!

— Зачем бы? — удивился напарник.

— Патронов прикупим дополнительно.

— Кто ж нам их продаст, тут у всех расход большой, только своим, и за очень дорого, — скривился Микроб. — Редко бывают в наличии. Патроны — главный дефицит в Зомбятнике так же, как в Метро, для того караваны и отправляются, чтобы выменять в городах.

— А в Выживске?

— Там тем более. Можно на территории найти или взять у погибшего товарища.

Что я там Арбузу наговорил, мне ведь всегда нравилось на метро кататься!

А зомби-сериалы не смотрел, с души воротило от ненормальности.

Не нравится мне, как начинается командировка. Теперь я точно ненавижу четверги.

— Поехали.

— Советую закрыть форточки. Они у тебя с электроприводом?

— Передние — да.

Вскоре впереди по обеим сторонам дороги показались низкие домики предместий, вдали на пологих холмах уже угадывался абрис типичного среднерусского городка, это и есть Зомбятник.

— Что бы ни случилось, не тормози, — предупредил меня коллега.

— Да ни за что!

Когда-то здесь был красивый пригород, домики симпатичные, часто отнюдь не дешёвые. Везде во дворах гаражики с отдельными выездами, вдоль заборов — асфальтированные пешеходные тропинки, прикрытые ветками разросшихся садов. Над заборами — жёлтые трубы газопровода. В большинстве домов и окна уцелели, и занавесочки висят. Остановка автобусная, пара магазинчиков. Вот только людей нет, не может тут никто жить.

Кругом зомбаки.

Пробравшиеся через неведомые прорехи периметра, отряды зомби добрели до пригорода и остановились, словно интуитивно понимая: дальше идти нельзя, ляжешь в дорожную пыль обыкновенным выключенным трупом.

По пять штук стоят, по десять…

Автомобиль шёл на относительно высокой скорости, нынешние местные к такому готовы не были, реагируя с заметным запозданием. Я хорошо видел в зеркала, как разочарованные кучки зомби выходили прямо на разметку, с тоской глядя нам вслед.

— Абсолютная мерзость! Гадство! Оказывается, так страшно видеть этих тварей в реальной, ну, почти реальной жизни!

— Это мы ещё в машине сидим, Гунн, и быстро двигаемся. Вот когда вблизи их увидишь, то хоть сознание теряй. А запах!

По мере того как мы продвигались внутрь мертвецкой территории, уверенности в словах напарника становилось всё меньше и меньше, так же как поучающих ноток опытного человека, с которыми он прессовал меня последние два часа. Честно говоря, мне это не нравится, с коллеги быстро слетала былая боевитость!

Наконец страшное предместье закончилось, дальше нитка асфальта шла по равнине, некогда покрытой полями, приводя автотранспорт к КПП «Зомбятник». Руки перестали трястись на руле. Взмок конкретно! Остановимся?

Первая остановка была по большей части вынужденная.

Мне не понравилось, что греется мотор. Правда, и датчикам доверять нельзя, пока не треснешь по приборной доске пару раз, вообще не заработают. Я снизил скорость движения, а потом вообще остановился и поднял капот.

— Ты прикрывай там, если что.

Димка кивнул из салона.

— Я не понял. Выходи, чего расселся!

Микроб вышел, и я увидел, как дрожат у него колени. Ну, мама дорогая, чувствую, просто нам не будет, напарник уже ломается, хреново на него подействовала прошлая поездка в Зомбятник…

Вроде греется не особо. И пар не идёт. Вода в бачке на уровне. Приедем, надо будет всё проверить самому или найти мастера. Внутри опасной территории не до ремонтов будет, поломки не нужны, тогда неприятностей не избежать.

Бетонное здание КПП «Зомбятник» выглядело солидно. Белый силикатный кирпич, прожектора по углам, пулемётное гнездо на крыше. Двустворчатые ворота покрашены шаровой краской с выпуклой красной звездой на каждой створке. В правой прорезана калитка. Нас они увидели давно, а вот вышли только что. Два крепких рослых пацана с «Калашниковыми» на груди стволами вниз. Камуфляж чистый, сами ухоженные, уверенные. Похоже, и здесь жить можно.

Белобрысый парняга, старший, судя по всему, поднял вверх обыкновенную гаишную палку.

Я остановился, выходить не стал, форточку опустил.

— Вы знаки что, не видите?

Господи, да какие знаки! Не хватало мне ещё и в Зомбятнике дорожные знаки читать.

— Куда гоните, ограничение сорок!

Промолчу лучше, злости что-то много.

Неприветливые ребята, очень неприветливые. Пока гаишник общался со мной, его напарник обошёл машину по кругу, оценил гордые белые надписи «ПРЕССА» на бортах и, подойдя к товарищу, шепнул ему что-то на ухо. Белобрысик открыл рот, и оба заржали во всю мощь лёгких.

— Журналюги прибыли, Марат! Ваше командировочное задание и удостоверения, — наконец очухался старший караульщик.

— Мужики, вы заранее себе мишень нарисовали? Да ещё яркой белой краской, — с нехорошей ухмылкой спросил чернявый, пока его коллега пялился в бумаги.

В чём-то он прав, я до сих пор не могу сказать с уверенностью — является ли такая надпись охранной грамотой? Или же мишенью на груди? Мне как-то подумалось, что и программа Департамента может учитывать значение прессы. Только это не солдатского уровня вопрос.

— У вас тут что, зомбаки уже вооружились? — огрызнулся я, и не подумав отвечать на идиотский вопрос. — Или славный людской контингент начнёт стрелять по машине журналистов? Димыч, а ну-ка, сфотографируй этих орлов для газеты! Это же офигеть, какие красивые!

— Ты молчи и отвечай на вопросы, понял? — вскинулся чернявый.

В отличие от напарника я словно подзарядился.

Вот и в Зоне то же самое было.

До этого момента страх просто душил, а тут что-то щёлкнуло, и он почти пропал.

— Давай, давай, несколько кадров! Чистенькие такие, приветливые!

Димон послушно достал камеру и с приятным щёлканьем зеркалки сделал несколько снимков.

— Э, журналист! Ты не борзей, а то не пустим!

— Что ты там сказал, воин? — прищурился я. — Не пустишь? Мы сейчас развернёмся и поедем назад. И расскажем главреду, как два охренеть каких бывалых солдата сорвали командировочное задание. И на ближайшем межрегиональном трибунале будет принято справедливое решение: оба отправитесь к нам, в Попадонецк! Рубить дубы у реки, где бегают крокодилы-мутанты.

Наверху хлопнула дверь, на террасу под козырьком крыши вышел ещё один, офицер.

— Будко! Что вы там трёте-мнёте, не видишь, что ли, пресса! Ворота открывай!

Оба караульных зашипели от злости, да делать нечего, приказ есть приказ. Ведь и сами знают, что просто выпендриваются. Что прапорщик на Зоне, что эти… Чаще в чистое поле надо ходить, ребята! В рейды! По тёмным дорожкам шастать, где червяки-мутанты летают вдоль обочин.

Мы проехали внутрь, и уж тут я остановился закономерно, надо узнать, куда дальше двигать, с кем вопросы решать.

Первым в глаза бросился удивительный зомбомобиль, стоящий возле КПП. Первый настоящий зомбомобиль, мать вашу! Ух ты! Сделанный из какого-то грузовика, он представлял собой настоящее чудо кустарной мысли, в котором воплотились выстраданные мечтания и фантазии изготовителей. Меня хоть огнём пытай, не скажу, для чего поставлена на технику та или иная железяка. По бокам — ряды треугольных резаков, напоминающие то ли зубы акулы, то ли роговые наросты динозавров. На окнах — железные листы с рядами узких прорезей. На крыше установлена непонятного назначения труба, отчасти похожая на пушку.

— Димон, не спи, работаем! — весело крикнул я.

Офицер наверху тем временем говорил с кем-то по телефону, держа на руках старый аппарат с длинным витым шнуром. Заметив взгляд, он одновременно качнул головой и поднял ладонь, показывая, что поговорит и спустится.

Господи, бойниц-то сколько! Все закрывающиеся. Наверху длинная коленчатая антенна, дополнительные фары и два запасных колеса, перед окнами — фары-искатели. Пара мощных лебёдок, лопаты и ломы закреплены на бортах. Однако тоже чистенький, редко они на грязную работу выезжают, редко.

— Здравия желаю, товарищи журналисты! Лейтенант Игумнов, Константин, начальник КПП-раз-два. Ну что, акулы пера, каковы первые впечатления, как там оно, в Яблоневом? — бодро поинтересовался спустившийся командир, и протянул мне руку.

— Это где? — не понял я, отвечая на крепкое рукопожатие и одновременно предъявляя документы и ему.

— Пригород. Бывшее село, вы мимо проезжали.

— A-а… Шатаются, паразиты, у самой дороги стоят, в переулках скапливаются. Да вот думали с коллегой, неплохо было бы село зачистить. Уютное местечко, жалко такое зомбакам отдавать.

Лейтенант поцокал языком и сказал:

— Тут переругались все с этим Яблоневым… Одни требуют немедленной зачистки, другие спрашивают: кто там жить будет и зачем? А жить придётся, зомби где-то прорываются и бредут на выход, так сказать. Я — против! Яблонево, конечно, неплохо бы освоить, скоро в Выживске места свободного не останется. Только я точно знаю — после зачистки никто там жить не станет, с этим только болтуны и горлопаны спорят. Именно моим ребятам придётся регулярно патрулировать пригород со всеми вытекающими. Тогда в чём смысл?

— Обидно народу.

— Ничего не меняет. Система нужна, стратегия развития… Пора выбирать местное самоуправление. В общем, зачистить несложно, особенно если ребята будут опытные. Дальше-то что делать?

Умный мужик. Хотя какой он мужик? Парень моих лет, может, чуть постарше. Внешность, как говорится, непримечательная. Таких в ФСБ любили. Попрощался, отошёл, и уже не вспомнишь, как человек выглядел. Даже цвет волос непонятен, стрижен почти под ноль. Разве что уши чуть оттопырены и глаза посажены близко.

— Не понимаю, как через такую изгородь вообще можно прорваться? — спросил я, оглядываясь на ограду.

Нижний ярус заграждения представляет собой поставленные друг на друга тяжеленные бетонные плиты, суммарно по вытянутую вверх руку взрослого человека. И только потом начинается прочная металлическая решётка ещё на три метра вверх. Козырёк на Г-образных кронштейнах с колючкой, хорошее дополнение.

— Везде такой тип ограды?

Лейтенант кивнул, подтверждая.

— У нас никто не знает как. А они прорываются.

— Так надо разобраться!

— Кому, когда? Вдоль всего периметра идёт внешняя дорога, два наших патруля каждый день катаются, прорехи ищут. А их нет! Я заняться не могу, отвечаю только за внутренний периметр Выживска и внешний осмотр периметра, и то не всего. Слушай, пресса, проведи-ка ты журналистское расследование! Слабо?

Хорошая азартная допмиссия никогда не помешает. Почему бы и нет?

— Газеты прошлые привезли? А то у нас курьер пропал.

Умный у нас главред, предупредил, поэтому я взял пару десятков комплектов.

— Пять последних номеров с условием дальнейшего распространения.

— Обязательно, давай быстрей, плохо без чтива и новостей… Это же газета! Новости, информация о том, что в мире делается… Замена исчезнувшему Интернету. Люди с ума сходят без новостей! Нужное вы дело продвигаете, пресса, реально нужное, уважаю!

Сладко кольнуло в сердце.

Первый раз в жизни услышал такое.

Оказывается, и я могу быть социально значимым и полезным, способен делать что-то действительно нужное обществу! Не искать липово-престижное, не потеть над вымышленным аберрационным анализом. Могу пользу приносить, а не заниматься впариванием в гулких залах крупных торговых центров никому не нужной серой вспомогательно-разводной электротехники типа мини-грилей или чудо-печек.

— А что, библиотеки нет?

— Кто бы её здесь организовал? И на территорию книг не вкинули, очень редко находят. Знаю, у вас в Попадонецке небольшая есть, а самая крупная на Рассаднике — в Усть-Попадонске, ну, это ты и сам знаешь.

Вот и не знаю, лейтенант.

Урод ты, Гунн… Зачем инструкции читать, говоришь? Я даже про существование библиотеки в родном городе ничего не знал!

— Тут недавно ребята из Эльфятника приезжали… Там нашли гигантский архив газет на совершенно непонятном языке. Опять в Департаменте начудили, элемент из другой цивилизации вставили.

— А ты думал, что они всех облов выявили? — удачно молвил я. — Свои бы ряды почистили!

— Дай руку пожму! — с ещё более возросшим уважением в голосе произнес Константин. — Давненько никого из внешников не было. Даже Герцога не видели уже с месяц. Как там он, кстати? Уникальный мужик! «Альфовцы» все уникальные…

— Всё в норме, функционирует группа, — улыбнулся я, в очередной раз порадовавшись за товарищей: ценят их на Рассаднике!

Суржиков, закончив фотографировать технику, разогрелся, проникся обязанностями, настроившись на работу.

— Товарищ лейтенант, для сопровождения репортажа мне надо сфотографировать вас с парнями. Возле машины, так фактурней будет.

Патрульные, явно обидевшись, так и стояли по ту сторону ворот.

— Будко, Керимов! Ко мне! — заорал командир громовым голосом. — Перестали дуться, выстраиваемся фотографироваться! Для газеты, потом будете друзьям показывать!

Услышав про газету, солдаты оживились, приказ выполнили быстро, а у меня появилась возможность от КПП оглядеть территорию Выживска.

Посёлок представляет собой неровный квадрат внутри периметра Зомбятника со стороной примерно в восемьсот метров. Слева — два ряда обшарпанных хрущёвок, по пять домов в каждом. Сбоку виднеется какое-то административное здание, скорее всего, здешняя комендатура находится именно там. На крыше лениво полощется большой флаг, красное с белым. Думаю, это голова зомби, разнесённая метким выстрелом. Или я вообще ещё ничего не понимаю в мироощущении обитателей Рассадника.

Ближе к внешнему КПП расположен двухэтажный детский сад, за невысоким заборчиком сохранилась детская площадка с яркими домиками, паровозиками и качелями. Там и бухают вечерами, к бабке не ходи, это местный парк развлечений.

Ещё ближе — старая хоккейная коробка и волейбольная площадка со скамейками сбоку. По центру Выживска идёт продолжение асфальтовой дороги, упирающейся в ворота внутреннего КПП. Рядом находится самое высокое здание посёлка, двенадцатиэтажная свечка. Стёкла вынесены, нежилая. На крыше здания сохранились антенны сотовой связи. Там же мешки с песком и наблюдательный пост. А мешки зачем? Зомбаки стрелять не могут. Существует ещё какая-то опасность? На всякий пожарный?

По другую сторону дороги — два больших ангара и ряд кооперативных гаражей, в двух ворота открыты, двое ребят возятся вокруг большой железяки. Ещё пара маленьких строений без окон, объекты непонятного назначения. Особняком стоит одноэтажное здание с длинной вывеской над главным входом. Рядом большие цистерны на опорах, бывшая электроподстанция и две ажурные прожекторные вышки.

Народу мало, праздно никто не шатается. Волейболистов не видно.

Возле домов и гаражей стоят машины, насчитал семь штук. Все зомбомобили, большие и маленькие, симпатичные и не очень, все в решётках, обшиты стальным и алюминиевым листом. На многих установлены внешние багажники.

Фотосессия закончилась, бойцы пошли на второй этаж.

— Костя, а что это за шняга на автомобиле?

— Примитивная картечница, самодельщина. Управление и наведение осуществляется из отсека, электрозапал. Точности никакой, но на ближней дистанции сметает зомбаков, как метлой.

А что, интересная штука! Надо бы подсказать Арбузу и смонтировать на «шохе» что-нибудь подобное. Только поменьше размером. Рашпилю и заказать.

— С топливом, как я понимаю, кисло?

— Топливо всегда в цене, — согласился лейтенант. — Да вам-то что? Предъявите купоны от командировочного, выделят. Это вам надо обращаться к зампотылу комендатуры.

Не, пора тормозиться и внимательно прочитать хотя бы те документы, что есть на руках. Там, оказывается, какие-то талоны внизу имеются! Вот ведь лажуха…

— А патроны? Магазина так и нет?

— Магазина нет, а выменять можно. Или купить у ребят, с рейдов привозят. В последнее время добыча хорошая, караван на юг практически сформирован, через два дня отправится.

— Часто патроны попадаются?

— Встречаются… Народ старается стрелять поменьше, всё чаще применяют резаки и давилки. Но и без патронов не обойтись! Бедствия нет. А дальше… На данный момент Зомбятник раскрыт всего на одну треть. Что таится в неизведанных землях, никто не знает, работать и работать. У тебя какое оружие, не экзотика, надеюсь?

— Да не, по большей части обычное, — с облегчением ответил я.

«Слушай чаще опытных людей, Стёпа. Правильно Аризона посоветовал ствол сменить! А ты переживал, что тебя нагрели!».

— Вот и хорошо. А то наберут по глупости диковинок, потом плачут в рейдах. Кровавыми слезами. Так что давайте к коменданту, и сразу в столовку, во-он то низкое здание с синей вывеской… Пройдёте инструктаж, получите талоны на питание и в гостиницу. После обеда, если что, я буду уже на внутреннем КПП, тоже мой объект.

— И тут инструктаж? Да чего там инструктировать, дело ясное, кто не знает главного правила: бей зомбака в башку, тогда ляжет. — Я уже из журналистского любопытства решил взбодрить Судьбу.

Стоящий рядом Микроб закашлялся, дрожащими руками пытаясь запихнуть зеркалку в футляр. Хлопнул его по спине, заставив закашляться ещё раз.

— Ну почему обязательно в голову? — удивился лейтенант. — Иногда полезней и проще раздробить тазобедренный сустав. Или коленный… Вы по какому вопросу вообще? Так, общее, или конкретно?

— И общее есть, и конкретика. Репортажи о вашей жизни и очерк по итогам беседы с Блогбастером, уникальным непонятным одиночкой, его и предстоит найти. Ещё попутные интервью, если получится.

Офицер с удивлением присвистнул.

— Ну и зверюга у вас начальник, жалости не знает! Блогбастер внутри зоны сидит, тут появляется редко. Непросто вам будет.

Микроб закашлялся в третий раз.

— Да выпей ты воды, наконец! — не выдержал я. — В багажнике возьми.

— Сделаем так. Вечером, ближе к ночи, подходите на внутренний КПП. Сейчас в рейдах одиннадцать групп, это немного. К ночи должны вернуться семь, будем встречать. Там я вам кое-что полезного вкину и карту дам. Блогбастер сидит за краем разведанных и отчасти освоенных земель, путь хоть и недальний, да непростой. А уж ночью тем более не стоит в Зомбятник лезть… Лучше всего ранним утром, когда группы начнут выдвигаться, приклеитесь к кому-нибудь попутно.

Пожав руки, мы разошлись по своим делам.

С комендатурой я угадал.

С флагом — почти. Красно-серая голова мертвяка была не выстрелом раздроблена, как я предположил, а наискось снесена тем самым зомборезом.

Годится, прогресс!

Надо поторапливаться. Получить талоны, обосноваться, пообщаться с людьми, чужого опыта набраться. Кроме того, банально хотелось жрать. Горяченького! Действительно, сегодня дёргаться не будем, присмотримся. Газетные комплекты остались, так что симпатию вызовем. А по-доброму люди всегда помогут. Предстоящий рейд в мир мертвяков меня не пугал. Нет никаких сомнений: при появлении сложной, интересной, пусть и опасной задачи в Степане Гунове что-то меняется. Переключаются режимы.

Неужели я всегда был человеком действия?

Так почему не действовал раньше, чёрт побери?

Глава 8

Зомби в реальной жизни. Адские вёрсты территории Z

Последняя, седьмая рейдовая группа возвращалась тяжело.

Плохо она возвращалась.

Казалось, что кирпичное здание КПП, аналогичное тому, что стоит на въезде со стороны магистрали, нагрелось от нервного напряжения присутствующих. Уже через десять минут наблюдения за реакцией служивых я понял: далеко не все здесь считают, что ситуация разрешится с плюсом.

— Как думаешь, Гунн, парни выберутся? — тихо спросил Микроб хриплым голосом и нервно облизал губы. Заметил, что он всегда так делает, привычка.

Я покачал головой.

У настоящего обла мнение всегда отрицательное.

— Даже не знаю. Что-то кисло, Дима…

Суржиков облизнулся ещё раз.

На втором этаже суетились шесть человек. Лейтенант и пятеро бойцов. Два прожектора заливали ярким светом внешнюю площадку перед закрытыми воротами. Внизу двое возились возле зомбомобиля, аналогичного тому, что мы видели при въезде в Выживск. Что-то там сломалось, машина не заводится.

Все предыдущие группы уже поставили технику на стоянку и направились в столовую.

Пш-ш-ш…

— КПП-раз, КПП-раз! Будко, твою душу! Порнография! Смирнов, в чём дело? Почему нет проводной связи?

— Не могу знать, товарищ командир!

— Отставить жрать, боец! — гаркнул Игумнов, выхватывая из рук подчинённого толстый бутерброд. — Немедленно восстановить связь и доложить!

Боец козырнул, торопливо дожёвывая, надел кепку, схватил фонарь, какой-то ящик и умчался в темноту.

Пш-ш-ш…

— КПП-раз, КПП-раз!

Наконец первое КПП откликнулось:

— На связи, товарищ лейтенант!

— Будко, порнограф, ты где шляешься? Режим повышенной по службе! Назначаешься старшим. Отдыхающую смену на КПП, бодрствующую — на осмотр периметра посёлка! Два прожектора направь вдоль ограды, два на площадку. Теперь дальше слушай… Срочно заводи «зээмку», Керимова за руль и гони его сюда!

«ZM», или «зээмка», — именно так они говорят, слово «зомбомобиль» здесь не применяется. В реале люди Рассадника вообще стараются не пользоваться известным сетевым сленгом, взамен определяя свои профессиональные термины. Потому что это уже не мечтания и не игра.

В тот же момент на КПП-2 включились ещё два прожектора, ударившие лучами вдоль заграждения.

Пш-шш…

— «Натрий-7», вас вызывает «Заслон-2», приём, — монотонно долдонил ефрейтор по стационарной рации.

Окончательно стемнело час назад.

И всё это время немногочисленная охрана городка стояла на ушах.

— Мы пережили три нашествия зомби, — спокойно пояснил командир, поворачиваясь к нам. — И каждый раз эти порнографы-аналитики в комендатуре не могли понять, чем вызваны всплески активности мертвяков.

— Через забор лезли? — быстро уточнил Димон.

— Боишься? И правильно делаешь. Лезли…

Оказывается, по необъяснимой причине, в последнее время целые толпы зомби подходили к поселению и пытались перебраться через ограду. Гарнизон каждый раз относительно легко отражал нашествие.

— Был у нас один рукоблуд-кренкель, приделал к обычному гусеничному бульдозеру дистанционное управление! Радио и сервоприводы. Сам понимаешь, тратить патроны на выкашивание сотен мертвяков, не сопровождающееся добычей ништяка, не есть верная тактика. Это было весело! Представь картину кровью: по площадям катается тяжёлый бульдозер и давит зомбачей отвалом, словно кукурузу! Ещё и клык рыхлителя позади. Два часа работы — и всё, операция по зачистке местности закончена, очень просто и выгодно. Ну и мясо же здесь было! Запёкшаяся кровянка, куски мертвечины, головы, как рассыпанные мешки гнилой картошки…

— А куда всё делось? — как ни в чём не бывало спросил я.

Известно ведь, что зомби не тухнут. Они чем-то пропитаны, словно консервантом, слабо воняют мертвечиной и сильно — химией.

— Если мертвяка вальнуть по всем правилам, то они разлагаются очень быстро, буквально через два дня от тела ничего не остаётся. Зато эти два дня вонь над Выживском стояла невыносимая… Никаких рейдов, мы просто заперлись. Невозможно смотреть на эту гниль, мне даже пришлось пересматривать график смены постов, чтобы парни почаще уходили на отдых.

Слева раздался громкий рыготный звук, Микроб, зажав рот двумя руками, бегом помчался на террасу.

— Направо беги, пресса, направо, там кусты внизу, туда вали! — заволновался лейтенант. — Территорию не заблюй… О, как его!

В ответ звук повторился ещё громче.

— Не свалился бы твой коллега через перила… Что-то слабенький у тебя напарник, — поделился мнением командир. — Непросто вам будет в рейде, тем более в той стороне, где сидит этот порнограф Блогбастер.

— Ничего, очухается, всё будет нормально. В прошлый раз у вас напугался до чёртиков, говорит, была тяжёлая ситуация, — мне ничего не оставалось делать, как защищать напарника и честь мундира.

— Да помню я… Ситуация как ситуация, рядовая, больше сам себя накручивает. Ладно. Будьте рядом со мной, вниз не спускаться.

Пш-ш-ш…

— «Натрий-7», ответь «Заслону-2», приём, — продолжал вызывать застрявшую группу рейдеров.

Обычно рядом с посёлком нет ни одного зомби.

Не дурни. Услышав интересное предположение в первый раз, я во время всех последующих контактов уточнял у очередного собеседника: что тот думает по этому поводу? И все рассказывают примерно одинаковое, договорившись примерно три месяца назад: зомби умнеют! Выводы они делают! Например, единожды убедившись, что нет никакого смысла медленно брести за быстро идущими зомбомобилями, они просто стоят в сторонке и смотрят, не выказывая никакой агрессии. Энергию берегут. Не хотят попадать под бампер или под меткий выстрел.

В неизведанных краях всегда сложней, там машин мертвяки ещё не видели, лезут, получают, потом тоже умнеют. Мне трудно судить, новомодный ли это тренд, либо же действительно в давно мёртвых головах зарождается некий разум нового типа. Если в правде последнее, то хорошего мало.

Димон вернулся через три минуты, бледный и мокрый. Ничего не сказав, он молча сел в углу на стул и начал тихо икать.

— Семенюк, воды принеси прессе! — распорядился Игумнов.

Пш-ш-ш…

Вдруг что-то изменилось. Радист резко вскочил из-за стола, рукой подзывая командира к микрофону.

Пш-ш-ш…

— Здесь! «Заслон-2», вы нас слышите?! — чуть ли не истерично прокричал молодой голос.

— «Натрий-7», вас слышу, продолжай!

— Товарищ лейтенант, здесь такое творится… Такое! Мы одного человека потеряли! Ещё один в экипаже травмирован, сильный ушиб ноги, если не перелом! Мы отстреливаемся, патронов уже мало…

— А-атставить сопли, порнограф! Ты рейдер или школьница-малолетка? — рявкнул лейтенант. — Докладывать по порядку!

— Мы не можем отсюда выбраться!!!

— Где. Вы. Находитесь? — чеканно спросил лейтенант.

— Не знаю! Тут темно, дома какие-то!

— А ты что, в городе ожидал подводные лодки увидеть? Конечно, дома! «Натрий-7», мне нужно хотя бы примерно знать ваше расположение. Только тогда я смогу вывести за ворота «зээмку» с мангруппой. Ты меня понимаешь?

— Да, да! Очень темно, невозможно опознать место!

— Надо опознавать родной, надо.

Это самый слабенький экипаж, который сформировался всего два месяца назад. В нём нет ни одного по-настоящему опытного рейдера. Машину купили готовую, оружие у всех простенькое, без наворотов. Их третий рейд, грозящий стать последним.

— Мне нужна улица. Есть таблички на углах?

— Ни одной не видим…

— Такого не может быть, внимательней смотрите! Фонарём светите!

— Боимся! Здесь торк только что пролетел!

Лейтенант зажал микрофон рукой, метко сплюнул в урну и выругался.

— Вот же порнографы…

Он два раза щёлкнул тангентой, привлекая внимание.

— А свет прожекторов КПП-2 наблюдаете?

— Ничего не наблюдаем, кругом дома, обзора на восток нет!

Командир охраны быстро распорядился:

— Третий прожектор в небо, луч вертикально! — и добавил для меня: — Самый мощный у нас, стараемся поберечь…

В темноту ночи воткнулся яркий луч мощного прожектора. А что, неплохая идея, световой столб видно издалека!

— «Натрий-7», а сейчас видите?

Теперь должны увидеть, мне кажется, что такой перфоманс даже с магистрали видно.

— Не видим! — заорал рейдер.

Опять крепко выругавшись, офицер схватил стальной подстаканник, выдул в один приём полстакана горячего чая и продолжил, успокаиваясь:

— Так… Давай с начала. Тебя как зовут?

— Тимур. Койот…

— Койот… Рассказывай, Тимур, по порядку. Со всеми подробностями.

Тот молчал, изредка всхлипывая. Послышались слабые щелчки. Это выстрелы? И опять зловещая тишина в эфире. Шипела рация, гудели электрические приборы, внизу зло переругивались бойцы.

— «Натрий-7», а-атвечать!

— У нас дверь сорвало! Правую заднюю!

— Продолжай, — приказал лейтенант и спросил у оператора пульта: — Гриша, глянь там в реестр, какая у них машина?

— Два торка, товарищ лейтенант! Сразу два! А сейчас ещё и третий где-то рядом бегает!

Офицер присвистнул.

Внизу зарокотал двигатель, тёмная туша «зээмки» первого поста подползала к КПП.

— «Уазик» у них, «табуретка».

Пш-ш-ш…

— Как вы умудрились дверь потерять, оболтусы? Никакой торк дверь не вырвет, тем более усиленную!

— Водила наш теранул боком о какую-то сваю при повороте, налетел на арматуру. А тут торки! Один из них подскочил справа так быстро, что и сообразить не успели! Он словно знал, словно караулил! — в голосе докладывающего не было ничего, кроме ужаса пережитого и страха перед ужасом предстоящим.

— Три торка — это хреново, — бросил от стола оператор.

Пш-ш-ш…

— Прижались правым бортом к стене, так и стоим, чтобы внутрь не пролезли. Это очень быстрые сволочи!

— Сейчас видите их?

— Нет, сейчас не видим. Обычные зомбаки подходят помаленьку.

Теперь уже и мне понятно: скоро им станет совсем кисло. Выстроится целая толпа поперёк дороги, хрен пробьёшься.

— «Натрий-7», кто-нибудь сможет подняться по стене на крышу? Ну, по окнам там, по проёмам, не знаю. Мы луч в небо воткнули, наблюдатель сразу увидит.

— Сейчас посмотрим, посоветуемся. Отбой.

Игумнов с силой пнул старенький стул с гнутыми ножками.

— Посоветуется он, порнограф… Командир рейдовой группы не должен советоваться с личным составом, такие решения он должен принимать самостоятельно! Вече они собирают, молодчики… Паралич! Пошли, журналист, на воздух, покурим.

Здесь многие курят, начинают дымить не только те, кто бросил эту погань на Земле, но и люди, никогда в жизни не курившие. Всем нужен какой-нибудь химический костыль, антидепрессант. Даже наркота есть, хотя с ней борются. А на алкоголе долго не протянешь, среда Рассадника набита неприятными сюрпризами, сдохнешь по пьяни. Я пока что в стадии бросания, стараюсь лишний раз не дымить. Не знаю, что будет дальше, в таких условиях зарекаться невозможно.

— Константин, а торки реально такие скоростные?

— Реально, пресса, очень резкие, — тихо ответил мне лейтенант, пуская в ночной воздух густую струю дыма.

Первый фрагмент застройки, а это, как правило, куски настоящих земных городов и городков, начинается через два километра ровной поверхности, и расположен он по обе стороны дороги.

— И они могут перебираться через периметр?

— Не могут. Торки, как, впрочем, и обычные зомби, могут делать лишь то, что может обычный человек. С другим качеством и силой, а её у них предостаточно. Знаешь, как торки энергию копят? Становятся на труп или на зомбака и сосут его недельку. Стоят неподвижно и тянут.

Я передёрнулся. Хорошо, что этого не слышит напарник.

— А потом буквально взрываются, летают, как ракеты! Только в случае с ограждением и это не помогает. У торков присосок нет. В кино по стенам бегают, в жизни — хрен! Прыгают торки хорошо, учти на будущее, этого не отнимешь. Только кинематика всё равно человеческая, суставы там, рычаги… По прутьям решётки подняться невозможно.

— Но как-то же прорываются! — настоял я.

— Вот и разберись, расскажешь! — хмыкнул он, щелчком вышибая уголёк за ограду. — Григорий, нашатырь принеси, видишь, журналисту опять поплохело!

Я пожал плечами. Было бы время — разобрался бы.

Заглянул в окно КПП — Микроб обморочно откинулся к дальней стене, и теперь боец перекладывал его на пол.

На крыше чудовищного автомобиля два бойца тихо возились с картечницей. Не хотят докладывать начальству, что оружие не заряжено! Ну и я не буду, у меня даже в банке вкладов не было.

Высоченная ограда периметра уходит от КПП в обе стороны.

Я попытался представить, как громадная толпа зомби окружает маленький городок с живыми, жмётся к бетонным блокам плотно, как чёрная икра. Простые зомби прыгать и подтягиваться не могут. А торки, как говорит офицер, могут. Ну-ка… Я посмотрел наверх. Игумнов прав, этот хитрый загиб толстых железных прутьев не даст забраться даже торкам, человеческие руки будут соскальзывать. Допустим, торки додумаются подсадить зомбака и заставить его вцепиться в прутья. А потом сами встанут ему на плечи… Нет. Один хрен высоко, не вариант, такие фокусы хороши исключительно для кинофильмов.

Опять за спиной заревели двигатели — ещё две машины подходили из глубины закрытой территории. Я торопливо зашёл в помещение.

— «Заслон-2», на подходе «Натрий-1» и «Натрий-4», готовы выдвинуться, — спокойно произнёс уверенный голос.

— Спасибо, парни! Стойте у ворот, ждите распоряжений. Кокорев, встреть и поставь рейдеров слева.

Кокорев, молодой светловолосый парнишка с карабином в руке, молча козырнул и рванул вниз. На лицах бойцов — профессиональная озабоченность спасателей, граничащая с тревогой. А вот страха не вижу.

— Видишь, ветераны сами вызвались, теперь уж точно вытащим, если эти порнографы в «уазке» сами не накосячат… А ведь у каждого свои материальные резоны, люди в большинстве не для романтики по 2-зоне шарахаются, они ништяк добывают.

— Что-то ваших караванов давно не было, — вспомнил я.

— А кто решил, что они всегда к вам должны ходить? С Эльфятником у нас контракт, туда уже шесть паровозиков отправили… Усть-Попадонску помогаем, — хитро улыбнулся летёха и крикнул радисту: — Что они там телешатся?! Вызывай давай, время дорого!

Пш-ш-ш…

— «Натрий-7», хватит совещаться. Как насчёт крыши?

Неудачники откликнулись почти сразу:

— Нереально, мужики! Стена почти гладкая, у нас в группе альпинистов нет!

— Значит, покойники появятся, тебя это утешит?! — вырвал микрофон лейтенант. — Ладно, не дёргайтесь… Значит, так. Считай до ста двадцати, а потом включай фары дальнего света. Как понял, приём.

— Какой свет, товарищ лейтенант?! — возмутился командир седьмой группы. — Сразу все зомбаки соберутся, тут и так полный кипеш пошёл!

— Такой свет! Причём именно дальний! И попробуй только выключить его без моей команды! Жить хотите, порнографы? Тогда выполнять без разговоров! Отбой.

Костя махнул мне рукой, опять приглашая на веранду.

— Ответственный момент. Что ты всё записываешь? Для репортажа? Тогда ладно, только не ври ничего потом, мужики обижаться будут. Сейчас всё освещение вырубим, есть шанс увидеть их лампочки. Всем на веранду! Глаза закрыть, ждём! Зенько, вырубай прожектора!

Банц! Вокруг стало абсолютно темно. Глаза торопливо пытались приспособиться к новым условиям, уменьшая остаточные световые пятна.

— По команде открываем глаза и начинаем смотреть внимательно… Керимов, готовься, ты старший! Приготовиться к открыванию ворот!

Шли секунды. Я тоже стоял с закрытыми глазами.

— Начали! Всем смотреть!

Пш-ш-ш…

— Не отвлекаться!

Несколько пар глаз впились в бескрайний мрак страшной 2-территории.

— Наблюдать!

И тут я увидел вдали слабый отблеск. Наверное, это свет фар отражается от стен какого-то строения.

— Слева!!! Вон там, на три пальца!

— Что? Где? Не вижу, точней давай!

— Да иди сюда, куда ты уставился?! — Я бесцеремонно ухватил офицера за рукав и притянул ближе. — На руку смотри, на большой палец! Да вы что тут, слепые все?

— Точно! — наконец крикнул один из бойцов. — И я вижу!

— Да где?! — запсиховал лейтенант.

Я поднёс большой палец почти к его носу.

— Левей, ещё левей, наблюдаешь?

Константин увидел, довольно крякнул, прищурился ещё сильней, потом сделал шаг назад, прижимаясь к стене здания, вытащенным ножом быстро сделал засечку на стене, а потом вырезал такую же на перилах ограждения.

— Ну ты и коршун, мля, Гунн… Вот это зрение, вот это я понимаю! Тебе надо не в журналистах служить, а здесь! Семенюк, карту на стол! Быстрей, пока там супертолпа не собралась!

— Ты же рассказывал про чудо-трактор! — напомнил я.

— Сломался он, такое дело, — досадливо махнул рукой офицер. — А наш чудила-кулибин, вместо того, чтобы заниматься тем, чем он и должен был заниматься, загорелся, видите ли, рейдерской идеей, решил попробовать себя на счастье.

— И?

— Сожрали этого порнографа три недели назад, даже тапок не осталось. А бульдозер теперь стоит кучей железа… Кто на что заточен — кому рейдовать, кому изобретать. Семенюк, мать твою!

На столе зашуршало.

Я оглянулся. Микроб с бледным видом всё так же сидел на полу у стены и через дверь смотрел на меня, как на персонального палача, который завтра будет сносить ему голову огромным зазубренным топором. Напрасно я его с собой на КПП взял, лучше было бы Димону остаться в комнате хрущёвки…

— Димка, может, в гостиницу пойдёшь? Тебе успокоиться надо, выспаться.

Конечно, он завтра может отказаться и никуда не поехать.

Но тогда Микроб потеряет работу с убийственной характеристикой, а это один из самых плохих вариантов построения карьеры в Рассаднике. Потом только разнорабочим примут, никто из людей серьёзных не захочет связываться с человеком, предавшим напарника в наиболее тяжёлый момент.

Он кивнул. Я помог ему подняться и проводил до лестницы.

— Так-так… Улица Державина? Нет, наверное, чуть ближе… Связь с ними где!

Тем временем прибежал связист, доложивший, что телефон починен, внутренняя проводная связь есть.

Пш-ш-ш…

— «Натрий-7», опиши строения вокруг себя.

Командир застрявшей группы начал что-то глухо бубнить, лейтенант заругался, все принялись спорить и предполагать. По лестнице затопали тяжёлые ботинки, два бойца, не заходя в помещение, потащили на крышу ещё один пулемёт. Тяжело вздохнув, Микроб, вытянув обе руки, посмотрел, как трясутся кончики пальцев, пару раз моргнул, сглотнул слюну и сказал:

— Ага, Гунн, всё верно. Пошёл я, лягу в постель, тяжело что-то… Ты не волнуйся за завтрашний день, не откажусь, поедем вместе.

Не устаю удивляться, сколько интересных мужиков тут встретил.

Ну, облы они, в той или иной степени.

Рассеянные порой, вечно что-то забывают, упускают из вида, совершают необдуманные поступки, что-то скажут невпопад, поначалу много болтают и мало думают. Рассадник полирует быстро, стоит только присмотреться к лейтенанту, например… Да, кто-то погибает по глупости или по воле случая. И тем не менее они тут есть — вполне нормальные люди, способные на труд и на подвиг, если потребуется. Люди, вся беда которых лишь в том, что все они — чайлдфри.

Неужели это настолько важно?

— Там улица Манделы, точно говорю, пятый или седьмой дом, — уверенно заявил радист.

Не спеша согласиться, остальные снова склонились над мятым листом бумаги. Наконец вояки пришли к единому мнению.

— Открывайте ворота! Наблюдатели, внимание, смотреть в три глаза! «Мангруппа-1», приготовиться к выезду, Керимов, осторожней там! Семенюк, связывайся с «Натрием», пусть тушат свет и ждут. Предупреди, чтобы беспрекословно выполняли все команды Керимова. Включить прожектора!

Я смотрел вперёд, силясь разобрать хоть что-то, — напрасно.

Эпическая неизвестность, мрак, Тёмный мир…

Где-то там, прижимаясь поврежденным бортом к раскрошенному красному кирпичу некогда жилого дома, сидят насмерть перепуганные люди, постоянно оглядывающиеся по сторонам. Где торки? Это он сейчас пробежал мимо, Ваня? Ты его видишь?! Стреляй! А что это за мерный гул позади? Господи, да их целая толпа!

Самостоятельно им не выбраться, торки будут выхватывать выживших через огромную дыру. Да, по ним будет открыт огонь. Но если успеют цапнуть?

Как-то в книжках зомбоприключения посимпатичней выглядят. Мочи себе инородное с двух рук, глотай адреналин, показывай круть.

Пш-ш-ш…

— «Натрий-1» вызывает «Заслон-2», здесь Догоев.

— Слушаю, Аслан.

— Костя, и нас выпускай, пожалуй.

— Нет. Там тесно, только друг другу мешать будете.

— Да я знаю… На перекрёстке постоим, подстрахуем ребят на отходе. Главное в другом: хочу промотнуться чуть дальше к западу по трассе, глянуть, что вообще там творится. Не собираются ли для рывка, нет ли мобилизации? Сам понимаешь… Что-то не нравится мне в этой истории, понять вот только не могу, что конкретно.

— Мне тоже не нравится. Хорошо, выходите.

Тяжёлые ворота КПП-2 знакомо дрогнули и с визгом электромотора медленно поползли в сторону.

— Экипажи машин мангруппы, вперёд! Гарнизон, все наверх, тотальный контроль рельефа! Радист, отбей в комендатуру радиограмму: возможно объявление общей тревоги второй степени.

— Сразу второй?

— Ты чё такой порнограф? Делай, как приказано!

Покачиваясь в ярком свете прожекторов, три машины встали в колонну, прыснули сизые дымы, и мангруппа, набирая скорость, рванула по дороге.

— Товарищ лейтенант, я сообщил «четвёрке», что наши выдвинулись!

— Принял. Теперь, пресса, будем ждать, — с этими словами Константин хлопнул меня по плечу. — Давай, помогай, выцеливай, коршун… Чай будешь пить?

Положив автомат на перила, я только смотрел, не прикладываясь к стволу. Не хватало мне по неопытности выпустить пулю, куда не просят… «Сенсация! Неопытный журналист газеты „Эхо Попадона“ подстрелил героя!»

Через полчаса вдали громыхнуло, затем отчётливо послышались щелчки выстрелов. Если не знать точно, что это пальба, так и не понял бы. Совсем не эффектно.

Пш-ш-ш…

— «Мангруппа-1» вызывает «Заслон-2», здесь Керимов.

— На связи.

— Командир, короче, мы их вытащили. Подтверждаю, один пропал, у одного перелом, его нужно срочно доставить в медпункт. Подбит один торк, остальные смылись, всё, как обычно. Мертвяки собираются, мы уходим.

— Машину сможете зацепить?

— Так точно, парни этим и занимаются. Торка забирать?

— Грузи.

Я вопросительно посмотрел на Игумнова.

— В комендатуре торков изучают, всё пытаются понять, что это за нечисть и откуда они берутся.

— Мне говорили, что торки и есть перерождённые бедолаги…

— Есть бедолаги, есть тупые порнографы, — к концу операции Константин становился философом. — Только версия, болтовня, пока никто не смог подтвердить, — ни одного знакомого лица, ни малейшего сходства с погибшими в Зомбятнике жителями Выживска! Короче, этот вопрос в комендатуре и изучают, на большее сил не хватает, уже семь торков им притащили. Учёных в Выживске нет, вот в чём беда. Ты не учёный, Гунн?

Я торопливо помотал головой.

— Специалист по аберрационному анализу.

— А… Анализ мутного в мутной воде? Удобный способ заколачивания бабок.

Как тут не улыбнуться горько? В самую точку.

— Так и есть.

Ещё через сорок минут на связь в КПП-2 вышел ветеран Аслан Клинч Догоев, сообщивший, что вблизи городка толп не видно, улицы практически пусты, очередное нашествие мертвяков Выживску не угрожает. Обрадованный Игумнов отдал команду на организованный отход, личный состав опять вышел на террасу, все с оружием. Всеобщее напряжение постепенно спадало, на плечи тяжким грузом наваливалась усталость. Я тоже стоял с автоматом у перил, наблюдая, как мелькающие среди зданий и деревьев огоньки фар приближаются всё ближе и ближе.

Уроки? Они были. Только осознать пока не могу, нужно время.

В любом случае, ещё один полезный экспириенс.

Ясно одно — завтра будет действительно непросто.

* * *

Раннее утро.

Мы шли четвёртыми, между «зээмками» «Натрий-3» и «Натрий-4».

Стояла тёплая солнечная погода, казалось бы, самые лучшие условия для дневного рейда. Обманчивое впечатление — опытные рейдеры предпочитают выходить в самый что ни на есть проливной дождь, когда вся мертвечина прячется в укрытиях, воды зомбаки по-прежнему боятся. Она у них какую-то химию вымывает, нарушая фантастические процессы мертвецкого обмена веществ.

Машина у нас — зверь. Не узнать.

Я твёрдо уяснил очень важный нюанс: журналистом быть хорошо.

На Рассаднике, где печатное слово снова обрело свою силу, вес и уважение, отношение к прессе особое. Всегда помогут, всегда подскажут. Зампотылу комендатуры не только выделил талон на экстренное ТО, но и самолично позвонил мастерам, попросив сделать всё в лучшем виде. Что-то подтянули на редакторской «шестёрке», что-то подрегулировали, не соображаю. Оказывается, я всё время ездил со спущенной запаской…

В глаза сразу бросается другое: теперь у меня настоящая «зээмка». Правда, из самых низов линейки, облегчённый и упрощённый вариант. Отработанный, между прочим, многие единицы техники поначалу так и ездят, уж очень не терпится азартным владельцам ускакать в первый победоносный рейд.

За ночь мастера сделали многое.

Автомобиль теперь имеет противозомбячью защиту. Всё из дюралюминия, не имеющая рамы и мощного двигателя «шестёрка» другого материала не выдержит.

Багажник на крыше исчез, ему на смену пришёл металлический глухой кофр или рундук, не знаю, как правильно назвать. На замке. Теперь на нём можно хоть плясать — не продавишь. Да и пляски затруднены, крыша кофра с радиусом, долго не удержишься. И ухватиться не за что. Это защита от бодреньких суперзомби, то есть торков, говорят, они большие любители прыгнуть на крышу и уже оттуда попытаться достать экипаж. Если попадётся толстоватый торк под центнер весом, то крыша «шохи» долго не протянет…

Стекла теперь обклеены бронеплёнкой, на окна поставили пластины с прорезями, в нормальном режиме передняя легко откидывается вперёд и фиксируется на багажнике. Боковые можно снять, открутив барашки крепёжных винтов. В нескольких местах предусмотрены отверстия чуть пошире — можно опустить стекло, высунуть ствол и долбить прямо через пластины. Наверное, это удобно, оценим.

Поменяли и бамперы. Теперь на «шестёрке» стоят тараны треугольного сечения, не настоящие резаки, кои встречаются на наиболее прокачанных тачках Выживска, конечно, но прорубаться такими через толпу зомби вполне возможно. Если дверь арматуриной не унесёт…

Ребята работали быстро, во всём чувствовался немалый опыт: и заготовки у них есть, и весь крепёж в наличии. По завершении работ защиту покрасили в неброский чёрный цвет, без блеска, матовая краска добавила брутальности. А что такое брутальность? Это уверенность в себе.

Конечно, этот ништяк стоил денег. Они у меня были. Сумма солидная, даже с учётом солидной же скидки. Но я пошёл на этот шаг, твёрдо намереваясь стрясти бабло с Арбуза. По возвращении… А для возвращения нам с Микробом нужно тупо завершить командировку живыми и невредимыми, что маловероятно, сунься мы в Зомбятник на машинке, должным образом не подготовленной. Разжился рацией — лейтенант подарил. Рация слабенькая, бьёт недалеко, да и за это вам спасибо огроменное, мужики!

Апгрейд бибики существенно поднял моральный и боевой потенциал Микроба. Чтобы закрепить успех, я посадил его за руль — пусть напарник сосредоточится на вождении, меньше времени останется для рефлексий. Сам же устроился позади, положив рядом автомат и хаудах. Револьвер доставать не стал.

Пш-ш-ш…

— Колонна, не растягиваться, вашу мать, держать интервал! — «Натрий-1» снова махнул радиоплёткой. — Пресса, напоминаю, ты контролируешь левую сторону дороги! Левую, я сказал, а не правую! Выдавливай из себя остолопа по капле! Отставить ржаку, всех остальных это касается в равной степени.

Как он видит? Головная машина скрыта другими. А он видит. Командир!

Впереди ехидно хмыкнул напарник.

Территория Зомбятника поистине огромна.

Неровный овал площадью больше полутора тысяч квадратных километров. С востока к Зоне Z изнутри прилепился крошечный периметр городка Выживск. Крайняя западная граница на карты ещё не нанесена, плечи периметра упираются в два горных хребта, дальше Зона Z идёт по долине. Освоена, как я уже говорил, лишь малая часть Зомбятника, к ближнему западу и юго-западу. То есть с левой стороны по ходу движения колонны.

Меня постоянно тянуло посмотреть направо, ибо нам туда…

— И всё-таки, как он видит? — повторил я вслух.

— А ты меньше ствол высовывай в прорезь, вот и не заметит, — посоветовал Димон.

По капле, говоришь? Да тут струёй надо выжимать!

Служба Игумнова регулярно объезжает весь продолговатый периметр Зомбятника снаружи, на тех самых «крокодилах» — мужики проверяют состояние ограждения, дальний рейд, муторный. Да… Хорошо бы разгадать загадку бесконтрольного проникновения зомби за периметр! Журналистская удача.

Ранним утром из ещё сонного Выживска на восток отправилась сводная группа из двенадцати экипажей. Мы — тринадцатые. К чему бы это?

По мере продвижения то один, то другой экипаж в определённых точках маршрута отваливал в сторону. Вопреки моему ожиданию, далеко не все рвутся в неосвоенные земли, у каждого экипажа есть свои заветные уголки, недозачищенные амбары, жильные места. Командир предупреждал головного и уходил, как задумывал. В экипажах есть и девушки, оказывается, и они бывают сдвинуты на зомбомочево, вот уж не ожидал…

Все машины рейдовой группы снабжены прицепами для перевозки ништяка. Размеры и масса прицепа определяются типом автомобиля. К передней части прицепа прилеплен сварной бак для топлива или стандартная бочка с горловиной на боковой поверхности — именно так тырится горючка. Иногда комендант затевает глобальную затарку, и тогда из городка уходит большой бензовоз в сопровождении «крокодила» с КПП. Топливо и ништяк респавнятся, так же как зомбаки. Однако хитрая программа постепенно роняет количество добычи, подвигая рейдовиков к дальнейшему освоению территории Зомбятника. Вот как-то так…

На некоторых ZM наверху установлены вращающиеся башенки, через которые дежурный стрелок отслеживает общую обстановку и передвижение на местности групп зомби. Как на военных бронемашинах.

У ветеранов прокачанной техники много, на этот раз молодых в группе нет. Карантин для них объявлен после вчерашнего случая! Комендант решил провести внеплановый инструктаж. А случай-то рядовой, как я узнал… Частенько они тут меняют журналы инструктажа. Прибывающие в Зомбятник новички — романтики чистой воды… Любят пострелять, помочить зомбей. Как в игру играют. Именно они чаще всего и влипают в нехорошие истории.

Смертность в Зомбятнике страшная, одна из самых высоких по Рассаднику, практически каждый день происходит потеря, иногда и по нескольку человек за рейд. Молодым не разрешено оставаться в дикой зоне на ночь, они обязательно должны вернуться на базу затемно. Как я вчера увидел, не спасает и это, оболтусы мрут…

Постепенно романтика исчезает, мужикам надоедает палить втупую, и они начинают заниматься делом, то есть добычей ценного материального ресурса. Большинство становится прагматиками. Высшим же шиком в Выживске-городе считается проход туда-обратно без единого выстрела, по этой теме постоянно назначаются крупные пари с отчётами, вырабатываются методы и способы контроля.

Пш-ш-ш…

— Пресса, готовность две минуты, впереди ваш перекрёсток. По команде всем стоп.

Микроб тоненько вздохнул.

— Не боись, Димка, я сам боюсь. Прорвёмся.

— Дай бог.

— Даст. Бронированным бог всегда даёт чуть больше, чем остальным.

— Ты уже скрижалями начал разбрасываться…

А что остаётся делать?

Остаток колонны — четыре машины — замер возле разветвления дорог.

Именно отсюда довольно широкая городская улица уходит на неведомый восток, к логову Блогбастера, начинается терминальный участок маршрута… Тьфу-тьфу, хорошо, что Микроб не слышит моих мыслей.

— Ну что, мужики, бывайте пока, что ли, — Догоев крепко пожал нам руки. — Сопроводить не могу, не позволяет этика Рассадника. Раз уж взялись за такую задачу, дерзайте сами, у нас так принято. Вот если влипнете… Да не дрейфь, пресса, всё будет нормально! Жаль, конечно, что рация у тебя дерьмовая. Так сделаем: на обратном пути проверю, если что, сбегаем. Вы, если раньше уедете, переставьте вон ту бочку на другую сторону улицы. Если не сможете выйти, то просто постреляйте по ней, заметим. Ясно?

Кивнули.

— Напоминаю, лучше вообще не стрелять. И не останавливаться, едете себе и едете. Не газовать и не сигналить, то есть не привлекать к себе лишнего внимания. При угрозе возникновения сложной ситуации не дёргаться и не паниковать. Здесь всего двадцать три километра… Блогбастер мужик нормальный, хоть и с причудами. Привет ему передавайте. Представляю, как он удивится, увидев прессу! Если жив, конечно.

На этой весёлой нотке последний инструктаж закончился, колонна профессионалов двинулась дальше, а лошарики свернули направо.

— Не дрейфь… Хорошо ему, мастеру, так говорить, — заворчал Димка.

— Жми железку, Димка, не отвлекайся. Двигаемся на малой скорости, для начала осмотримся.

— Да уж побережёмся! Это тебе не на компе шпилить.

Машина поехала по типовой улочке небольшого среднерусского городка.

Всё те же хрущёвки и сталинские двухэтажки, ни одного здания выше пятого этажа. Высокие тополя, разбитые по краям проезжей части тротуары. На асфальте везде мусор, ветки и кучи прелых листьев, собранных ветром. Уцелевшие и сорванные вывески магазинов, заведений и учреждений. «Продукты», «Хлеб-молоко», «Аптека», «Океан»… Антураж необычный. Здесь нет показного запустения, заметного на окраинах Попадонецка.

Здесь полигон.

Я сам не заметил, как в определённый момент тоже начал испытывать азарт к добыче. Жаль, задание не позволяет отвлечься на недельку. Напарник, думаю, моего энтузиазма не разделил бы, потому промолчал. На Рассаднике вообще лучше меньше говорить да больше слушать. Полезней для здоровья.

— Смотри, зомбаки!

В прошлый раз Суржиков ездил в Зомбятник не самостоятельно, а в составе опытного рейдового экипажа. И даже тех впечатлений ему хватило для крепкого стресса. Ныне же чувства обострены до предела.

Штук пять зомби стояли возле киоска «Роспечати» и смотрели на проходящую машину с недоумением. Кто посмел нарушить покой мирных жителей? В глубине переулка скопилась целая толпа жутких силуэтов. Неподвижные… Охренеть, да их там сотни три! Вроде бы все из разных людей слеплены, но все как-то одинаковы, несуразно, да? Очень даже суразно. Войско Князя Тьмы.

Посмотрев друг на друга, передовые зомбаки зашевелили клешнями и начали выдвигаться к середине улицы.

— Кошмар, тошнотина какая, — нервно бросил Микроб.

— Люди как люди, — пожал я плечами, и сразу поправился: — В смысле, обычные мертвяки. Следом не бегут, и это зашибись.

Похоже, это самые настоящие разведчики-наблюдатели!

Все вместе бегать не хотят, берегут энергию, вот и высылают дозорных. Подожди, подожди, так у них что, и смена есть? А как наблюдатели подают сигнал, что игра стоит свеч? Какие-то волны? Ультразвук? Нет, уважаемые господа-эксперты из Выживска, зомби и здесь умнеют, прогрессируют! Или же находят новые информационные формы, разумно действуя только в толпе, работающей, как самый настоящий управляющий центр, а поодиночке — всё такие же тупни…

Далее история повторялась неоднократно. Запоздало заметив ехавшую по центру улицы автомашину, мертвяки-наблюдатели с полным изумлением начинали выгребать, расстроенно взмахивая руками — убежало свежее мяско! Посмотрев с грустью вслед, они возвращались на пост. Народные массы не шевелились.

Нормально! Можно ехать.

В идеале хотелось бы вжарить побыстрей, но нельзя, состояние дороги впереди неизвестно, а поломка подвески грозит гибелью — тут уж точно вся мертвецкая орава соберётся плотным кольцом. Настоящая осада.

По сторонам пролетали километр за километром однообразной застройки.

В переулке притаился небольшой бортовой грузовик салатного цвета, надо будет сказать мужикам, чтобы отбуксировали в городок.

— Ты заметил, что магазины, ну те, в самом начале, стоят целые? И аптека… Выходит, Блогбастер их не ломанул, да и рейдеры не наведывались.

— У рейдеров дисциплина, — ответил я. — И нам сейчас возиться не стоит, мы ведь не собираемся с мертвяками воевать, задание есть задание. А уж какие стрелки… Все зомби обхохочутся. Мышками, мышками!

— А Блог? Бережёт на сладкое? Странно, в любой момент может быть принято решение на освоение и этой части.

— Может, там пустышки?

Феномен пустышек известен каждому в Выживске.

Стоит такой ништяк-склад, витрины целые, вывеска в порядке, замки не взломаны — налетай, забирай! Правда, вокруг зомбаки, зомби-собачки да парочка торков… Люди упираются, начинают воевать, претерпевают. Наконец одерживают победу тяжкую, входят внутрь, а там пусто! Вообще пусто, даже электропроводки нет, одна коробочка. Это и есть пустышка, один из главных геморроев Зомбятника. Патронов и топлива сожгли на тыщу, не получив ничего.

Бывает и обратный прикол — ставят люди безнадёжный крестик, мол, дальнейшая перспектива не просвечивается, и забывают про пустышку. А потом кто-то из молодых оболтусов, забыв в горячечном азарте про инструктажи и рассказы бывалых, лезет туда и обнаруживает на месте пустышки магазин с консервами, срывая солидный куш!

Именно в Зомбятнике я впервые услышал слово «чуйка». То есть развитая интуиция, опыт, помноженный на знание. Обладающий чуйкой человек в какой-то момент времени понимает, что здесь есть что-то ценное, а вот тут — классическая пустышка. Таких людей немного.

— Давай хоть на обратном пути проверим, вдруг чего отломится? — неожиданно предложил Димка, не забывая внимательно смотреть на дорогу. Даже очень внимательно. — Лишняя копеечка никогда не помешает, квартиру хочу купить нормальную, надоело мотаться по общагам.

Передать не могу, как я обрадовался! Ожил парень!

Ну, теперь-то уж точно прорвёмся!

— Проверим, Димон, обязательно проверим! Всем хватит. Квартира — дело нужное! — заявил я со всем возможным энтузиазмом.

Пока что поездка по Зомбятнику сложностей не представляла.

Асфальт по большей части нормальный. Брошенная техника нигде не перегораживала нам дорогу, торков не видать, пока даже зомби-собачки не бегают! Кстати, эти бывшие друзья человека реально конкурируют с зомбями антропоморфными. Безуспешно. Зомбаку собачкины покусайки пофиг, а вот последним далеко не пофиг — зомби, не обращающий внимание на укусы и не чувствующий боли, легко способен поднять пса в воздух и раскроить ему башку о ближайший угол дома. Вот такой странный и страшный мир — бывшие дикие звери в нём не котируются.

С некоторых пор я не боюсь собак. Кольцо-амулет работает исправно. Два зомбопса классически выскочили из подворотни и молча полетели наперерез машине. Увидев тварей первым, Суржиков отреагировал странно — вместо того, чтобы прибавить скорость, начал тормозить. Напарник не знал об амулете у меня на пальце и по логике должен был дать полный газ. А его парализовало, как самого обычного пешехода.

— Стреляй! — захрипел он.

Конечно, я и не подумал поднимать ствол, а с большим интересом смотрел через прорези защитной панели.

— Давай же!

— Заткнись, а? На хрен нам грохот?

Подбежав метров на семь, ожившие отродья неожиданно уткнулись в край защитного поля амулета и встали, как вкопанные. Секунда раздумий, и зомбачки, поджав хвосты, дёрнули обратно быстрей, чем атаковали.

— Отлично, работает!

— Что это за хрень?

— Не важно. Ты ехай, давай, ехай…

По мне, так родной уже Джиперс-Криперс смотрится гораздо страшней зомбособаки. Вера говорит, что по двору ходить можно и без чудодейного кольца, дескать, Джик ко мне тоже привык, опознаёт, как члена своей стаи, готов защищать. Ей видней, однако я пока рисковать не готов.

Торговые точки, встроенные в жилые дома, соблазняли, звали заглянуть внутрь.

Круто порядок налажен в городке рейдеров, гораздо жёстче, чем у сталкеров. Каждый вновь прибывший готов сломя голову удрать на свободную охоту. Ан нет! Только в составе сводной колонны. В Выживске мужики шутят, проводят аналогии с охотугодьями и лицензиями. Тем не менее иногда кто-то пытается нарушить — в наказание непослушные целый квартал работают в столовке кухрабочими.

— Гляди-ка, ещё одна аптека! И опять целая…

— Обязательно посмотрим, — повторил я.

Так и ехали, легко и спокойно. Пока не споткнулись.

Глава 9

Штрихи к философии попаданца. Неожиданные встречи

История произошла в оружейном магазине.

Вывеска «Панцирь» появилась слева совершенно неожиданно, заметить её раньше мешали деревья. Мы вскрикнули одновременно.

Аптека — это, конечно, ценно. Однако магазин оружейный — высший шик!

Поскольку осмелевший Микроб катил гораздо быстрей, чем в начале маршрута, то ему пришлось тормозить экстренно, я умудрился стукнуть лбом дурацкий подголовник класса «для кого угодно, только не для людей».

— Ну? Что думаешь?

— Что? Надо лезть, потом думать, — зачётно ответил я, почёсывая репу.

— Мертвяков не видно. Только магаз ломаный.

Ничего… Дверь чуть приоткрыта, и это хороший знак! На левой створке до сих пор висит какое-то старое объявление. Синяя табличка с часами работы на кирпичной стене расколота выстрелом, куски яркого пластика валяются на крыльце. Годится! Мертвяки пока что не научились закрывать за собой входные двери. Кроме того, меня питала надежда, что легендарного замудрения зомбаков в этом секторе ещё не произошло, слишком мало контактов, слишком мало опыта. По крайней мере, на последних километрах толп в подворотнях мы не заметили.

— Поломал и заботливо закрыл.

— Значит, наш субъект похозяйничал… Всё равно надо смотреть, вдруг чего оставил?

Осторожно выкручивая руль, напарник рассчитал правильно и прижал ZM почти вплотную к входной двери магазина. Подход спереди преграждал высокий деревянный ящик, самим Блогбастером и поставленный, скорее всего. Для защиты подходов.

— Глуши, — решился я. — Тишина наш лучший друг.

«Говорил тебе Клинч, не останавливайтесь, салаги!» — свербило в голове. Не сильно свербило. Мало ли кто и что говорил, и своя голова на плечах имеется!

— Да пошёл он! Мы что, не мужчины?

— Ты это кому сказал? — забеспокоился Микроб.

— Догоеву.

— A-а… Я примерно такое же изрёк. Только мысленно.

Хорошо, впереди препятствие для зомбаков есть. А позади? Подходи и хватай? Так не пойдёт.

— Ты постой тут, прикрывай, отойду, прикину, что можно подтащить, чтобы запереть подход к задней двери.

— Нет! Лучше никуда не ходи! — заволновался Димка.

— Перестань, — я недовольно поморщился. — Хочешь заглянуть в магазин? Значит, надо всё сделать по уму! Бери ружьё и прикрывай.

Обойдя машину, торопливо начал соображать.

Бетонная урна тяжела и слишком мала… Второго деревянного ящика поблизости не видно, вообще непонятно, с каких смыслов он тут взялся. Точно, это Блог его сюда и притащил. Заходить во двор совсем не пряник. Зараз, как же он блокировал подход сзади? Елки, ну ничего подходящего нет! Скамейку уличную подтянуть, что ли, а потом поставить на попа? Животы надорвём, долгая и трудная тема.

Минут через семь Микроб неожиданно заорал:

— Придумал! Придумал!

— Тише ты, порнограф! — крикнул я, быстро подходя к машине. — Общего собрания жильцов хочешь?

Быстро оглянувшись, он смешно зажал рот ладошкой, а потом прошептал:

— Надо просто откатить машину вперёд, а потом встать под углом.

— Гениально, Мик! Стоп, а точно зомбак не протиснется?

— Вряд ли… На капот ему не встать, бампер со скосом. Зомби — не гимнасты.

— Хм-м… Будем надеяться. Заводись, так и сделаем! Торку, правда, такие препятствия до лампы, так и вероятность их появления мизерна.

Мой напарник чуть ключи не уронил.

— Спокуха! Ты давай соберись, и осторожней, тише рули, тише, бампер не поцарапай, жалко такую красоту портить.

Повозюкавшись немного, Микроб наконец-то притёр машину наискось, на мой взгляд, вполне правильно. Всё, можно начинать.

— Входим?

Димка молча кивнул. А я всё не унимался:

— В данной оперативно-тактической ситуации положено работать парами, точно помню. Как-то… Ты знаешь, как именно?

Энергичное мотание головой в ответ.

— Я тоже. Ну… Помню, что кто-то должен идти впереди, а второй позади.

— Под углом! — тоже вспомнил Димка, поднимая указательный палец. — Нет, не под углом, а уступом!

— Точно ли? — засомневался я. — Уступом… Кто кому уступает?

Напарник показал двумя руками непонятно что.

— И что это нам даёт?

— Не знаю… Думать надо.

— Опять?! — возмутился он. — Хорошо… Допустим, так друга в спину не подстрелишь.

— Хрень полная! Если идти рядом во фронт, тогда точно не подстрелишь! Нет, в методе явно подразумевается нечто другое… Задача не в том, чтобы друг друга не подстрелить, для этого достаточно спрятать стволы в салон и не выпендриваться. Задача — нехило разжиться! Чую, есть там какая-то хитрость!

— Ты гений, ха-ха!

— Вспоминай, ты же книжки читал!

— А ты не читал, что ли? — тут же возмутился напарник. — Глотаешь текст запойно, кайф ловишь, а вникать в то, что там наворочали авторы-специалисты, некогда, в жизни эти подробности не пригодятся. Это же развлекуха, беллетристика!

— Вот и смотри теперь на развлекуху, ага, — ехидно бросил я. — Париться не будем, двинем по-товарищески, плечом к плечу. По-моему, вполне логично.

— И действительно…

Так мы и ввалились внутрь магазина — два идиота перед подвигом, — бешено вращая глазами и целя стволами во все стороны.

Свет в охотничьем был, стёкла витрин пропускали достаточно. Запах тоже имелся. Характерное амбре зомби. Едва его заслышав, мы принялись внимательно осматривать небольшой торговый зал, готовые в любую секунду открыть шквальный огонь по площадям. Мертвяков, слава богу, не обнаружили, приступили к делу.

Так, полки… Много полок и стендов, и открытых, и закрытых стеклом. Замков нет нигде, сдёрнули. Торговое оборудование было бесцеремонно сдвинуто к боковым стенам, а некоторые прилавки вообще развёрнуты потрохами к входу. Изобилия оружия не видно, гадский Блогбастер выбрал самое ценное!

— Есть стволы! — радостно крикнул Димон.

Тут и я заметил: что ты сразу заныл, Стёпа, кое-что всё же осталось!

— Димон, ты можешь не орать?

— Тут не страшно, мы же в помещении…

Откуда бы мне в прошлой жизни взять время и желание задуматься: слышно будет на улице или нет? Уступом ходить или заступом? Подсмотрел: все местные профи носят оружие стволом вниз, вот и мы так носим. А остальное…

На стене висели три простые двустволки. Ну, обычные такие вертикалки, похоже, отечественные. И один диковинный карабин, маленький, несуразный, но симпатичный. Интересная вещица!

— Стой, прикрывай, — жёстко приказал я и полез к открытому стенду.

Передав коллеге гладкоствольные ружья, следом снял и карабин, первым делом прочитав надпись.

— Ого! «Браунинг»! Америка, не хрен собачий!

— Зомбячий… Так это ж мелкашка! — сразу заметил Димка.

Да? Точно! Ну, америкосы, ну, хитрованы! Янки мудрить не стали: взяли свой же пистолет в малокалиберной модификации, поставили на него длиннющий ствол с цевьём, а рукоять двумя дырявыми металлическими дужками соединили с небольшим прикладом — вот уже и не пистолет покупателю предлагается, а кургузый карабин! Вскинул девайс к плечу — ничего, лёгкий, прикладистый, хотя я не совсем понимаю значения последнего термина.

— Держи, друг, и считай, что у тебя появился пистолет! Запасной ствол, план Б, великое дело! Только приклад пилануть надо.

— Обалдеть! — Микроб искренне обрадовался. — Слушай, но ведь Блогбастер его не забрал, это неспроста… Ты точно уверен, что столь мелкого калибра хватит для пробивания черепушки?

— Не эксперт, не уверен. Впрочем, ты сам всегда можешь это проверить на ближайшем зомбаке. Не покидая комфортного салона.

— Почему бы нет?

Заполучив новое оружие, Микроб только что не облизывался. Как сытый кот, ей-богу. Он тут же бросился искать запасные магазины и вскоре нашёл две штуки.

Вот чего было много, так это патронов.

Правда, боеприпасы попадались весьма определённых калибров. Навалом — двенадцатого, дробь разных номеров, есть даже картечь. Правда, новым грабителям не досталось ни одного пулевого, всё скомуниздил проклятый отшельник! Много мелкашечных в маленьких картонных пачках разных цветов, Микроб, отложив в сторону одну синенькую пачку, торопливо скидывал их в суму, как законно своё. Есть и мои родные «семёрки», много, их тоже в добычу, сейчас не до подсчётов.

Через семь минут напарник полез в машину за второй сумкой-трофейкой, сбор трофеев шёл бодро.

— Сумки сразу поставь в салон, да и карабин заодно, — дал я ценный совет. — И на улице осмотрись хорошенько, не идут ли стада!

— Вот ещё! Пусть со мной будет! — довольный Димон успел вскрыть пачку и теперь набивал магазины маленькими серыми патрончиками. — Ого! Десять штук влезает! Сейчас схожу к машине, проверю…

И всё же, что за странный ассортимент на прилавке, почему нет никаких других калибров? Специализированный магазин для гладкоствольщиков, автоматчиков и мелкашечников?

— Блогбастер, похоже, выгреб лишь те боеприпасы, которыми сам и пользуется, — подсказал вернувшийся Димка.

— А… Хорошая версия. Да и ладно, мы остаток притырим.

В торговом зале не было ничего, кроме оружия и патронов.

Никаких сопутствующих товаров, рыболовных и туристических, которые обычно продаются в оружейных. Ни ножей, ни оптики, ни одежды с обувью.

Молодые да неопытные рейдеры по наивности рассчитывают на скоростное обогащение. Кажется им: ломани один большой супермаркет и озолотишься! Ага, держи карман шире… Местные торговые точки, склады и ангары никогда не блещут ассортиментом. С тушёнкой и сгущёнкой проблем не будет, это всегда найти можно. А вот перец не сможет добыть даже такой мастер, как Клинч! Мука, крупы, соль, сахар, чай и кофе, зажигалки и сигареты… Пивком же просто так не разживёшься, поискать надо. В аптеке тебе попадутся от силы три наименования: анальгин, цитрамон и аспирин, ещё какая-нибудь гадость для полоскания горла. Или бинты с ватой. Либо что другое.

И никаких золотых гор.

Вчера поздним вечером ребята в общаге, совмещённой с гостиницей, рассказывали, как это дико — видеть огромные пространства торговых залов с пустыми прилавками, скудный ништяк ещё найти надо, зачастую с минимумом света и в крайне нервной обстановке.

Департамент или жмотится, или стратегически не хочет плодить халявщиков.

Примета одна: если есть торговое оборудование, то перед тобой не пустышка, имеется шанс найти что-то годное.

— Как думаешь, сколько стоит это добро? С учётом равных долей, — вернувшийся с улицы коллега показал глазами в сторону открытой двери.

— Много, — пообещал я, вспомнив прижимистого, но здравомыслящего Аризону. — Оружие и патроны всегда в цене, на квартиру тебе точно хватит.

— Такие командировки мне нравятся! — вспыхнул Микроб, улыбаясь во все зубы.

Вот так мы и радовались в бездумном азарте нормального обла.

Ещё чуть-чуть, и эти строки писать было бы некому…

Неожиданно рядом заскрипела дверь в подсобку. Потом послышался страшный треск, и дверь медленно поползла наружу.

Мы обмерли.

Наверное, это Блогбастер передвинул тяжеленный металлический прилавок со старым кассовым аппаратом, запирая обитателя пустой подсобки. Закрыл и выгребал себе спокойно, без пальбы, как положено. Позже я предположил, что торк стоял на трупе. Или примочил обычного зомбака, от которого и напитывался энергией. Пожрёт-пососёт — потолкает дверь, по миллиметрику… Потом снова отдыхает.

И тут — мы, такие вкусные. Всколыхнулось исчадие!

Парализовало сразу и обоих.

Я буквально не мог поднять руки. Микроб тихо выл и трясся.

За дверью раздался глухой рык, торк напрягся так, что дверь завибрировала, и рывком выскочил из-за створки по плечи!

В жизни не видел более омерзительной рожи.

Может, проживи я в сталкерской Зоне с месячишко, нагляделся бы и других страстей, не знаю… Зомби они и есть зомби, точь-в-точь как в фильмах. Тупомордые и неповоротливые.

К нам же лез настоящий монстр, сильный, быстрый и беспощадный. Морда торка постоянно дёргалась, мимика рапидом менялась каждый миг, красные глаза бешено дёргались по сторонам. Серая морщинистая кожа отнюдь не выглядела мёртвой, скорее, в твари можно было увидеть хищное инопланетное существо!

— Он лезет! — прохрипел напарник и заткнулся.

Прилавок медленно, со скрипом двигался внутрь торгового зала.

Вот она, Судьба…

Мы стояли и оплывали, как свечки в церкви. Сильные лапы в обрывках одежды скребли по стальной двери, сдирая хлопья старой зелёной краски. «Хы-хы-хы!» — с каждым новым усилием чудовище издавало страшный дышащий звук, словно помогая себе ритмом. Не могу сказать точно, пах он чем-то или нет, ноздри забило подскочившим давлением.

Мамочки, да это же клыки!

Не выдержав взгляда, я опустил голову вниз и несколько раз глубоко вздохнул.

И тут отпустило!

— Огонь, мля!

Автомат висел у меня за спиной — чтобы это понять и перекинуть оружие в руки, мне потребовалось сжечь несколько бесценных секунд.

Микроб начал стрелять первым.

Бенг! Бенг!

В небольшом помещении грохот двенадцатого калибра был таков, что уже после второго выстрела у меня зазвенело в ушах. Тут уж и я подключился.

Зарычав ещё громче, торк умудрился зацепиться когтистыми пальцами за дальний от него край стола и ещё одним рывком вытянул себя по пояс!

Всё очень плохо!

Опьянённый страхом, Суржиков почему-то стрелял выше, будто ему глаз отводили! Стрелял и орал резаной свиньёй! До сих пор не могу понять, как снопы картечи могли всем кагалом улететь чуть ли не в потолок! Быть такого не может на такой плёвой дистанции! Но он раз за разом мазал.

Я выдал ничуть не лучший результат. Обманул в очередной раз…

Проклятый Игумнов, зачем ты сказал мне про эти гадские суставы?! Навязчивая цель: раздробить страшной твари именно бедренный сустав, вот что овладело мной! Но как это сделать, если торк вылез лишь наполовину?

— В щи его!

Какие там щи! Часть пуль безо всякой пользы ушла в стену, часть, оставляя глубокие борозды, разлетелась от металла рикошетом, это просто чудо, что нас не задело! Мы орали, торк дёргался и рычал, в разные стороны летели куски вырванного пулями пластика и белые клавиши кассового аппарата.

Щёлк! Приехали!

— Пустой! — крикнул я по-киношному.

Микроб с растерянным видом заполошно хлопал себя по нагрудным карманам — большая часть патронов была в сумках, а куртку он оставил у стенда. Трясущимися руками я пытался вставить в приёмник полный магазин, лязгал, и раз за разом промахивался, глядя на неожиданно застывшую в напряжении страшную морду. Господи, сейчас он выскочит, и мы трупы!

Работа парой, мля! Уступом!

— Падла ты могильная!

Схватив браунинговский карабин по-пистолетному одной рукой, Димон решительно сделал два шага вперёд.

— Зомборез! — крикнул я.

Однако коллега рассудил по-другому. Он буквально приставил длинный ствол к башке торка и выстрелил. Хлоп! Тихо как бьёт…

Я не сразу заметил крошечную дырочку во лбу монстра.

Торк словно заморозился и тут же оттаял, безвольным кулём свалившись под прилавок. Магазин наконец-то встал на место, я подскочил в полуобморочном состоянии и выпустил очередь в башку чудовища, разнося её в куски. Поменяв оружие, Суржиков в упор всадил в ещё дёргающегося торка три заряда картечи. Победа!

Колотун… Страшный колотун!

Чувство радости почему-то очень быстро прошло…

Апчхи! С потолка оседали волны штукатурки и поднятой пыли, крепкий запах сгоревшего пороха заполнил помещение. В ушах по-прежнему звенело.

— Догребаем и валим! — другого решения быть не может, я не хочу оставаться тут и лишней секунды!

Хорошо, что дверь закрыть не забыл, наверняка в ящиках ещё патроны остались.

У машины нас ждал одинокий зомби, пришедший на выстрелы.

Грустно склонив набок голову с оторванным ухом, он с любопытством посмотрел на нас, в который раз безуспешно попытавшись закинуть правое колено на багажник. Прародителем для моделирования исчадия послужил маленький дистрофан средних лет. У него и при жизни были глупые глаза, а сейчас вообще… всё плохо. Зомбодебил.

Не могли такому окурку разведку поручить.

— Ну, бляха, а тебе что здесь надо, болезный?! — досадливо спросил Микроб. Он подошёл к мертвяку и сильным резким ударом впечатал приклад в нос мертвяку. Раздался противный треск лопающихся костей черепа.

Ещё одна жертва независимой прессы улеглась на асфальт.

Что вы хотели, военная журналистика сурова.

— Надоела мне эта поножовщина, — проворчал я, плюхаясь на заднее сиденье. — Этот салют наверняка и Блогбастер услышал… Едем, Димка, тут недалеко. Ты, кстати, снял хоть что-то?

— Снял, — выдохнул он.

Есть! Мы всё-таки профи! Хоть в чём-то.

Консультанты соврали. Или, по крайней мере, напутали.

Это свидетельство того, что никто из обитателей Выживска у него в гостях не был, общаются лишь во время визитов Блогбастера в городок.

Знаменитый отшельник остановился вовсе не в торговом центре «Созвездие», как меня уверяли. Чудак жил напротив, в двухэтажном здании местного УВД.

Типовое строение постройки конца прошлого века, даже вывеска старая — «Милиция».

Компактное. Подобные стоят в посёлках городского типа. Маленьким местным конторам площадей вполне хватало. Вокруг ментовки — периметр, высокий металлический забор. Контора силовиков имела центральный вход с крыльцом под жестяным навесом, чуть смещённым вправо по фасаду, два этажа по четыре окна на каждом, две трубы на двускатной крыше и небольшой дворик с невысоким бетонным фундаментом под ограду. По бокам от дверей с маленьким квадратным оконцем к стене были прикреплены два автомобильных зеркала, подобных тем, что стоят на автобусах. Хитро!

Цвет фасада, частично увитого плющом, привычно серый, под краской наверняка простой красный кирпич. Пустырь перед зданием покрыт землей, здесь росла густая трава и редкие невысокие деревья. Справа от здания на площадке стоял большой бетонный гараж с открытыми воротами, машину отсюда не видно, справа два небольших железных сарая. На крыше здания установлена высокая антенна. На въезде — высокие ворота под грузовую автомашину. Именно то, что нужно отшельнику — удобно, безопасно.

И супермаркет рядом. Хитёр Блогбастер!

Заслышав шум приближающего автомобиля, главный мент окрестностей вышел на крыльцо — нас встречать.

Это был высокий, неплохо подкачанный парень с мускулистыми руками, длинными чёрными волосами под узкой повязкой на лбу и короткой шкиперской бородкой. А пузико есть, малоподвижный образ жизни детектед! Так ведь здесь и не погуляешь… Из одежды — застиранная оранжевая майка и зелёные труселя чуть ли не по колено. Лицо спокойное, ведёт себя без напрягов.

Блог опусил бинокль, задрал майку и с задумчивым видом почесал прибором живот, после чего быстро пошёл к воротам.

— Вот они какие, современные ковбои, — оценил я. — Димка, сразу камерой работай! Колоритный чувак, хоть и порнографично.

Да какой он чувак… И парнем не назовёшь — зрелый дяхон с годками под сорокульник.

— Нахватался у вояк… Нормальный ковбоец, хиппанский, — не согласился коллега. — На пистолеты посмотри.

Поверх трусов Блогбастер нацепил тряпичный ремень с двумя небольшими открытыми кобурами по бокам, в каждом по пистолету, наверняка импортному.

Мы манерничать не стали, сразу пристроившись напротив въездных ворот, Микроб ещё и посигналил.

— А вот бибикать не надо! — зычно гаркнул владелец необычайного поместья, после чего заскрежетал каким-то замком, открывая створки наружу, и тут же потянулся рукой к правому столбу. С обратной стороны рельефных металлических ворот имелась добротная мощная щеколда, пригодная для запирания крепостных ворот. Петли не скрипят, следит.

Спокойно вкатить и вдумчиво поставить технику во дворе конторы не удалось.

Мы и глазом моргнуть не успели, как в руках отшельника оказалось увесистое ружьё без приклада, отчасти похожее на помповик. Пока машина катилась в глубь двора, Блогбастер успел произвести несколько необычных манипуляций. Как оказалось, массивное цевьё странного ружья ближе к обрезу ствола было закреплено на шарнире. К тому моменту, когда защёлкал ручной тормоз «бронешохи» и героические репортёры вылезли наружу, Блогбастер успел сделать больше десятка мощных качков. Судя по тому, с каким усилием он двигал цевьё, мощность у этой беды была зверская.

— Это тебе не дохлая духовушка в тире на ВВЦ, — Микроб восхитился, однако камеру достать не забыл.

Какой предусмотрительный отшельник! На столбе у ворот висел металлический шкафчик под козырьком, там девайс и хранился. Ещё один такой же сейф пристроен с другой стороны, наверняка и в нём ждет своего часа что-то убойно-интересненькое. По кому он собрался шмалять? Подойдя поближе, я оценил толщину ствола и, соответственно, калибра. Не, это не российское производство. Это холера из рассказов про Шерлока Холмса.

— Мертвяк идёт! — испуганно крикнул Микроб.

Одинокий зомби, услышав шум и гам, медленно вывалился из-за угла здания торгового центра, огляделся и, припадая на левую ногу, обречённо побрел к воротам, совершая очередной зомбический подвиг.

— Видите, что натворили? Их тут не бывает! Так набибикаете на свою голову, — пообещал хозяин. — Тихо надо работать, без шума и пыли!

Других зомбаков поблизости не было.

Пумц! Адская духовуха стукнула, мертвяк, получив кусочек свинца в голову, исправно покинул игру.

— Возле и вокруг жилища я вообще стараюсь не стрелять. Один раз зачистил неправильно, так эти черти начали здесь же и респавниться… Наука, господа! Потом сообразил — оттащил толпу подальше, как Нильс гусей, привёл аж к городской бане на окраине, там уж и положил. Теперь почти чистая территория! Изредка какой-нибудь бедолага забредает, вот и приходится постреливать. Этот по вашу душу пришёл.

— Умнеют? — поинтересовался Димон.

— Ага! Те из зомбаков, что болтаются по Зомбятнику достаточно долго без выбытия. Эти — в полный рост. Теперь они стараются не стоять поблизости, а находить места для выгодных засад, там и скапливаются. Раньше к ним постоянно поступало пополнение молодых зомбаков, а те глупы, как пробки. Но таких всё меньше и меньше.

Надо же, даже тут есть молодняк и дембеля…

Всё меньше и меньше? Непонятно. Странное чувство не покидало меня второй день: в Зомбятнике что-то меняется стратегически.

— Вот это агрегат! Круто! — кивнув на духовуху, я действительно позавидовал. — Практически бесшумный! А мы из газеты «Эхо Попадона», приехали к вам. Редакторское задание, посмотрите.

Взяв документы, Блог не забыл ещё раз окинуть взглядом территорию, после чего начал изучать написанное Арбузом.

— Не ожидал… Психоделика какая-то, это сколько же мне надо было бы выпить, чтобы придумать визит прессы?

— Ещё и письмо велено передать от Михаила Семёновича. Думаю, у нас получится достаточно интересное интервью.

Я не боялся отрицательного ответа. Чуйка появляется. От фотографирования Блогбастер не уворачивается, даже пытается встать в выгодном ракурсе, я уже научился это видеть. Он нас не просто так встречать вышел, надпись на борту прочитал. Человек созрел для общения… Ещё один плюсик в копилку Арбузу, шеф обстановку мониторит, прикидывает правильно.

— От Арбуза?! Замечательно, всё жду не дождусь, не знаю, кого вторым брать… Что ты сказал, интервью? Может быть, может быть…

— Простите, а это отечественное ружьё? — встрял напарник.

— Да куда там! Американочка. Так это вы палили, как заведённые?

Далеко звук летит. Практически полная тишина вокруг.

Я кивнул, Блогбастер недовольно поморщился.

— Судя по приметному карабину на плече фотографа, господа журналисты успешно посетили оружейный магазин?

— Не совсем успешно, голодный торк из подсобки чуть не спутал все наши планы, — в который раз на Рассаднике я почувствовал себя тупой школотой.

— А они были? — как-то невесело усмехнулся хозяин. — Планы обычно вынашивают, готовят, отрабатывают действия. И воплощают обдуманно, со вниманием! Вы объявление на двери прочитали?

Ну кому бы взбрело читать какие-то ветхозаветные малявы? Хорошо, что я промолчал, ибо хозяин считал иначе. Щёлк! Димка, подлец, крупным планом запечатлел мою изумлённую рожу с отвисшей челюстью.

— Там написано, что в кабинете сидит закрытый торк, следите, товарищи, соблюдайте осторожность!

— Почему бы его не грохнуть? — не отрываясь от окуляра, спросил коллега.

Блог и на него посмотрел, как на придурка. Одна надежда, спишет на специфику журналистского мышления — мы не бойцы, мы работники пера.

— Потому что он респавнится в зале. Так лучше было бы? Заходите, такие радостные, а он на вас прыгает, свеженький! Ап! — с этими словами отшельник резко дёрнулся в сторону камеры. Взвизгнув, Микроб отлетел на три метра.

— Ты чего! Я чуть камеру не разбил!

— Да уж, накосячили, — покаялся я. Надо признавать. Признавать и учиться.

Шумно вздохнув, хозяин ещё раз почесал пузо и предложил:

— Обошлось, и ладно. Пошли в хату. Правда, у меня там ещё один гость сидит, прямо вечер встреч сегодня, ага. — Отшельник посмотрел на небо и добавил: — Скоро хороший дождь начнётся.

Мы переглянулись. Похоже, тут не только интервью выкроится, ещё и пару-тройку зарисовочек можно будет наваять, если не целый очерк! А это объём интересного материала, почёт и спасибо! Ну и зарплата, конечно!

На небе собирались тяжёлые грозовые облака, фронт был совсем рядом. Эмоции и яркие впечатления, отхваченные от последних приключений, не располагали к наблюдениям за погодой.

— Вы, между делом, газет не захватили ли?

— А как же! — важно молвил я. — Это у нас, как визитная карточка.

— Беру без возврата! — быстро предупредил отшельник.

— Годится.

И мы пошли наверх.

Все помещения первого этажа были надёжно закупорены, владелец превратил здание в настоящую крепость. Мудрое решение — сверху и наблюдать удобно, и никакой торк не допрыгнет до открытого окна. Сиди себе да постреливай. Хотя Блог предпочитает тишину. Интересно было бы посмотреть на его зомборез!

— Вот сюда, направо первая дверь, здесь у меня гостиная… Ну что, знакомиться не предлагаю, этого человека вы хорошо знаете! Поприветствуйте, что ли! Входите.

С радушной улыбкой Блогбастер распахнул дверь.

— Ну, как вам бывшая назгульня?

Ничего я не увидел. Ни обстановки, ни планировки.

Да-да! Площадь помещения, количество комнат, дверей и окон, цвет стен, характерные особенности быта — всё обычно сразу же используемое наблюдателем для первичной оценки скрыло как фильтром.

Всё внимание перехватил человек, сидящий напротив двери.

Знаем? Ещё бы! Как не знать!

Вряд ли найдётся кто-то на Рассаднике, не поминающий хоть пару раз этого субъекта незлым тихим словом…

Всё такой же обыкновенный мужичок — типичный папик, невзрачный по большому счёту. Привычно играет трудягу-страдальца, застопорившегося на служебной лестнице — всё для имиджа, по долгу службы… Летний парусиновый пиджачок с подвёрнутыми по локоть рукавами, как бы недешёвый, тёмно-коричневого цвета. Косой пробор, редкие волосы с фрагментами седины немножко встрёпаны, морщин вокруг глаз стало ещё больше, как мне показалось. Возраст теперь вообще не определишь.

А вот глаза другие. И взгляд…

Резкий, внимательный. Пристальный.

— Привет вам, ребятушки! Так я и знал, Степан, что у тебя всё будет нормально.

С кресла у окна нам мило улыбался Елисей Павлович.

Куратор наш сволочной из Департамента Переноса.

— Ну ладно, Серёжа… Пора и честь знать, пошли, проводишь. Тем более у тебя новые гости появились, очень важные, между прочим. Да и скажу тебе кое-что напоследок, прежде чем начнёшь купаться в лучах славы. Дмитрий, дорогой, вы камеру-то покамест уберите, не надо меня фотографировать. И писать обо мне ничего не надо, договорились?

Я не мог вымолвить ни слова. Только кивнул. Конечно, не буду, себе дороже встанет.

Но как!

— Всего доброго, ребятушки, может быть, встретимся в ближайшее время…

Он встал, и тут я увидел у него под лёгким пиджаком пистолетную кобуру. Живой! Не модель! Пришельцы — живые существа, которые так же, как мы, боятся смерти… И зомбаков боятся.

— Сейчас вернусь, — тихо пообещал хозяин, плотно прикрывая входную дверь. — Посидите пока, в окно поглядите.

Отшельник вышел вслед за ним, прихватив и письмо.

Хлоп.

* * *

Нам никто не сказал «Отомри!».

В наступившей тишине, заставив обоих вздрогнуть, по жестяным откосам настежь открытых окон неожиданно застучали первые тяжёлые капли дождя.

Упасть не встать…

— Паскуда, а ведь мне говорил, что никогда на Рассаднике не бывает!

— Точно, — откликнулся я.

— Что, и тебе тоже?

— Да всем, по ходу. Слушай, неужели он все имена помнит?

— Что делать будем, командир коргруппы? — вместо ответа спросил коллега.

— Работу, что же ещё… Попробуем выпытать по-хитрому.

— У Блога выпытаешь…

Два окна, между прочим. Диван шикарный, пухлый, три удобных кресла — зачем ему столько? Частенько гости заглядывают? Шкаф с книгами, одёжный — рядом. Маленький журнальный столик, бар красного дерева в углу с няшными напитками. Камин.

— Нас что, за дурачков держат?

— А что, надо за капиц держать? — усмехнулся я.

— Всё равно обидно… Типа, ладно, вы рядом пока постойте, мы тут за итоги развития покалякаем, а табачок каждый пусть со своего кисета покурит, а коль нет табачка, так дыхни разок моим дымком. Интриганы.

Блогбастер вернулся через семь минут. Довольно потерев руки, он глянул на нас хитрыми глазами и сразу деловито предложил:

— По коньячку?

— Вообще-то, мы на работе, — засомневался я.

Высказывая своё мнение, Микроб легонько толкнул меня под локоть.

— Я вас умоляю… Мужики! Разговоры предстоят длинные, серьёзные, так давайте без официоза, по-домашнему. Прошу!

Он быстро подвинул журнальный столик, пихнул ногой пару кресел и ринулся к бару.

— Есть виски, но не советую. Коньяк настоящий, армянский, вискарь, похоже, палёный…

— Блог, нам до ночи вернуться надо, — предупредил я.

— Лучше Бастер, я так привык, — подсказал он. — Игумнова предупредим, у меня рация длинная.

— Так ведь и Догоев ждать будет на перекрёстке… Грозился поехать искать.

— Догоев? — хозяин задумчиво посмотрел внутрь бара. — Не, на этих зверей у меня не хватит, они тазиками глушить могут… Да не вопрос! У Клинча тоже дальнобойка стоит, и его оповестим. Ну что, начинаем?

На столик были выставлены сразу две бутылки и нехитрый закусон, в основном консервация и сушняк, типа чипсов. Лимончика не было.

Так. Понятно, что обычного интервью не получится. Ожидается нечто более глобальное и интересное. Ради этого стоит и задержаться, вижу смыслы! Бастер плеснул всем, подошёл к окну и небрежно глянул во двор.

— О, как хлещет стихия! Самая рейдовая погода! Нальёт больших луж, разгонят мертвяка под навесы… Если бы не вы, сейчас отправился бы. Это я так, к слову… Мужики, прежде чем вы начнёте задавать вопросы, хочу сразу сказать — я не прочь размяться языком. Надоело мне тут бирюком сидеть, хочется новенького. Вот и Елисей Палыч говорит, пора немного влить в массы, для разогрева…

— Разогрева кого? Или чего?

— Потерпи, Гунн, скоро что-то дополнительное узнаете, насколько я понимаю… Что там куратор про встречу говорил? Вот так-то. И ещё. Быстро не получится, сложная тема. Так что мне придётся немного пофилософствовать, не против?

Я только усмехнулся, мол, дело привычное, мы профи. Для того и ехали… Послушать, записать. Поднял рюмку.

— Бастер, у тебя на диктофон идиосинкразии нет?

— Да врубай! Ух! Хорошо полетела! Вы, кстати, послушайтесь мудрого совета, сотрите Елисея, если успели сфотать. Не нарывайтесь.

— Не успел, — признался Димон и виновато глянул на меня.

— Молодец, — похвалил хозяин, занюхивая маринованным огурчиком. — По второй, и поехали! Сам всё расскажу. Ну, почти всё.

Чую, надо поторапливаться, пока не накидались.

— Бастер, поджигаем фитиль. Расскажи, как так вышло, что ты добровольно оказался на Рассаднике?

Другой человек с мыслями бы собрался, сделав значительное лицо, зарядил бы паузу на полминуты, задумчиво глядя вдаль…

Интервьюируемый лишь почесал пузо.

— Добро, начну с самого начала. Итак, я родился в Ярцеве.

Я привычно сузил глаза, показывая, что пытаюсь вспомнить. Типа знал.

— Не парься, это село на Енисее. Большое, крепкое, если не зажиточное, то добротное. Люди там живут с корнями, случайных нет. Много староверов. Порядок, покой, ничего экстраординарного не происходит… Папашка бросил нас на заре перестройки — горизонты он, мля, увидел. Начал с малого, потом разные аферы проворачивал, поднялся нехило. В общем, дорос до местечкового мини-олигарха. В селе больше не появлялся, однако и о детях периодически вспоминал. В материальном, так сказать, плане. Настало время, и он выдернул меня в Красноярск, оплатил институт.

— По специальности?

— Да не суть важно. Тогда всех пробило на одно и то же: муки выбора сводились к матрице: юристом стать, финансистом или психологом? Ладно, я стал юристом… В родное село, естественно, не вернулся. Именно в тот период всё чаще начали говорить про бегство в золотые края, молодые так вообще грезили… Говорили, не стесняясь, эмоционально, статьи писали, выступали по ТВ, мол, не хороните таланты в глуши, возьмём управление страной в свои руки, скинем с тронов эту старую плесень! Возникла отработанная новелла, крепкая такая, эмоционально-рациональная. Структурно — не детская. Те, кто поумнее, запоздало спохватились, кинулись с феноменом разбираться: «Почему молодые люди имеют установку на бегство из Сибири?» — хотя и несколько академично, но по сути. Пошли споры — одни за свободу, вторые за перспективы сырьевого региона, другие-третьи про гольный патриотизм. Вряд ли у всех высказывающихся была внутренняя установка на хамское менторство, но и этого хватало… Горячо было. Доводы живо окрашены, молодость всегда берет свое: сленгом, поведенческими привычками либо скоростью перемены вектора. Таскать из земли сырьё никто не хотел, ну, этим потом москвичи занялись, более чем успешно. Озолотились, как вы знаете! А свои дурни вдаль кинулись… Коротко постулат хочется озвучить поярче, почестней, лозунгово, благо лозунг такой созрел: «Валить отсюда надо!»

— Знакомо! — поддакнул я.

— Да? Ты в Москве родился? A-а… Тогда тебе не совсем знакомо. Как известно, человек с подобным жизненным императивом очень скоро понимает универсальность приговорки для любого самооправдания. Для мечтаний, для зализывания ран… Возник, к примеру, спад карьеры, возросла частота личных ошибок, со всеми друзьями рассорился или жена ушла, как вариант, начальник дурак — вот он, лозунг, всегда спасёт. «Валить надо!» Всем хотелось именно в Москву, но это очень сложно и дорого. И пошла толпа облов! На первом этапе все, кто только мог, рванули в Москву! Снимали жильё, пытались что-то мутить. Вообще без башки! Через два года практически все же вернулись обратно, злые, унылые, с долгами и проблемами. Пионеры-неудачники. Остальные поняли, что нужно действовать системней. Готовились, прикидывали уже по-серьёзному. Из моего школьного выпуска в Сибири, похоже, никого и не осталось. Из институтского — единицы. Кто-то попытался промежуточно прорваться в Но-восиб, кто-то в Питер, некоторые рискнули сразу пойти на столицу. Я выбрал второе.

— И там?

— Нормально вышло… Преуспел. Удачно вклеился в правильную питерскую конторку — чего и хотел. Чтобы никакой производственной жести, и уже через пару лет купить однушку. Начал писать диссер, сертификации международные получать, в Германию на обучение съездил, в Англию. В Питере вроде бы всё нравилось, культурная столица там, выпендривание это наивное… Однако друзья в уши дули другое: здесь ты реализоваться не сможешь, надо ехать в Москву!

— Понятно.

Уже вечер…

Заходящее солнце, заваливаясь за горизонт, напоследок протянуло луч глубже, и розовый свет вспыхнул и растворился на дальней стене комнаты, уставленной хорошей мебелью, закрытыми картонными коробками и свёртками, притащенными сюда хозяином после рейдов. Кабинет погрузился в сумрак.

— И поехал! Начал всё заново, правда, у меня уже были рекомендации, история, конкретные дела.

— Зацепился?

— Всеми когтями, как бойцовый кот! И там однушку купил! Только вот известный императив уже работал в полную мощность. Диалектика, знаете ли: когда кони сытые, они бьют копытами… И каждый раз из этической форточки, которая есть у любого человека, сквозило оправдание бегству, будто я заранее был в чём-то виноват. Это бесило! А я же ни в чём не виноват, лишь справедливо говорил, что предки сами замутили миграционную кашу, вдалбливая в детские умы установки на «успешность», «эффективность» и «конкурентность». В компанейской тематике разговоров молодежи, в тусняках, глянцевых и медиативистских изданиях, ток-шоу и книгах устойчиво обосновались слова «гламур», «клуб», «свет»… Бизнес-установки лежали в слове «карьера». И ни в чём больше! Не получается? Это не я виноват, а среда! Не может Питер меня переварить, слабенький городок, Москву подавай! Во как! Именно там я реализуюсь и стану успешным.

— Надолго? — понял я.

— Хватило на четыре года. Потом всё затрахало, даже спать не мог. Мне, удальцу, теперь и Москва не подходила. Не понимал я, что это уже болезнь. Казалось: вот уеду за границу, и всё, там душа устаканится, синяя птица угодит в кастрюльку. Рашка мешала самим фактом своего существования! Москва очень быстро ставит потолок… Сначала ты долбишься, потом понимаешь: хрен, это действительно потолок. Хоть тресни! Опять психовал — не ценят меня тут, что за гадская страна такая?!

— Много таких знал, — авторитетно заявил Димон.

А я подумал — ты сам не таким ли был? А я? Сколько раз о подобном мечталось-психовалось, благо повод всегда можно найти, стоит лишь СМИ почитать да посмотреть, по соцсетям потусить. Сплошное нытьё! Коррупция, мол, беспредел, враньё, застой… Надо рвать туда, где для тебя уже всё приготовили.

Бастер продолжил:

— Тем временем умер отец. Мужик поступил честно, накинул наследства всем детям, да и мамке тоже. Кто как, а я сразу маханул в Грецию. Домик купил у моря. А Греция — что есть такое? Правильно, почти Россия, и за деньги там можно всё сделать быстро и без хлопот. Стал резидентом, и вот уже весь Евросоюз передо мной!

— Шикарно! — выдохнул коллега.

— Не понимал я, что, став рабом императива, могу всю жизнь так и провести в блужданиях, надеясь на старость… «Надо валить из Пырловки в райцентр!», «Валим в Питер, а оттуда в Москву!», «Москва — помойка, пора валить из этой страны в Лос-Анджелес!» Кстати, и из Лос-Анджелеса многие хотят свалить, но об этом позже… Свои конторы не создавал, предпочитая работать у других. Учился, подтягивал квалификацию. Самой Греции так и не увидел, не до того было, я воспринимал страну как промежуточный этап.

Во где гонка! А ведь я не раз слышал такие истории!

— Диаметральная противоположность моему опыту, — заметил Димон.

Бастер не понял, нахмурил брови.

— Суржиков. Дмитрий. Автостопщик.

Хозяин нахмурился ещё сильней.

— Суржиков, Суржиков… Что-то вроде помню… Не важно. Итак, беготня. Но даже не об этом феномене хочется сейчас поговорить. Молодые люди уезжали из села в город всегда, во все времена. Не все могли, но многие хотели, это нормально. Вот только раньше они статей не писали и не оправдывались… Не занимались прямой или косвенной побеговой агитацией. Не хаяли малую родину, где только могли, причём с откровенной ненавистью. Потом что-то изменилось.

Теперь мне стало действительно интересно.

— Изменились условия молодого убегания, — предположил я. — Если раньше решение поступить в МИФИ или МАИ требовало взвешенной самооценки и родительских споров относительно одарённости ребенка, то теперь столичный вуз — лишь товар, требующий только денег. А они найдутся у родителей, куда они денутся… Бабло пришло на смену трезвой оценке своих способностей.

Бастер посмотрел на меня с уважением и сказал:

— По третьей! Дмитрий, глянь на улицу, будь добр.

Напарник подошёл к левому окну и прямо через камеру прострелял прилегающее пространство. А что, удобно.

— Чисто.

Я торопливо продолжил, тоже ведь думал…

— Если раньше надо было быть готовыми к тому, что пять лет придётся жить в общаге, то теперь можно покупать или снимать жилье в столице, железно мотивируя многолетнюю долговую кабалу родителей, если те не богачи. Обучаться и жить в столицах очень дорого. И повседневность там не копеечная, и тусовки круче. Если раньше выпускник чётко понимал, что после выпуска будет ему горестное распределение — в Улан-Удэ или какую-либо Тынду, то теперь перспектива получения отличной работы требует заранее найденной связи, взятки или нарядной беготни после бала. Решить можно всё, но это опять деньги. А родакам тяжко жить в финансовых муках, вот дитя и поёт им про ужасы города или страны! Папа, мама, не губите! Отпустите! И снабдите…

— Приятно общаться! — заметил хозяин, поднимая порцию. — Дети отлично понимают вес ярма, которое они собираются навесить на предков, обрекая многих из них остаток дней прожить в финансовых муках, и оправдываются заранее. А ну как не склеится? Карьера рухнет на старте, вальяжная работа в Останкино не подвернётся, двери Газпрома закроются перед носом… Из сотни приезжающих в Москву лишь двое преуспевают! Остальных столица превращает в муку, в лучшем случае — в офисный планктон. Между прочим, многие дети искренне собираются быть гениями. Рассчитывают схватить судьбу за хвост, оказаться возле рычагов от жизни и успеть дёрнуть за них. Детская вера в себя, которой всегда завидуешь и любуешься, рациональна лишь до начала пубертатного периода, пока гормональные вихри ещё не затмевают высокопроизводительный ребячий мозг… Способность анализировать трезво возвращается, но много позже, иногда слишком поздно. Они идут на риск. Через какое-то время ты просишь уже не просто шанс, а гипершанс! Вот что изменилось… И никто не хочет понимать, что для успеха надо предложить себя, творческого, активного, действительно гениального — хочет ли молодняк это осознавать? Да фиг! Неужели кто-то думает, что бесправные толпы рядовой столичной обслуги мечтали именно о такой жалкой доле? Какие там поездки за границу, какие карьеры… Уехали, а далее что? А ничего звёздного. Обыденно всё, как и везде — пахота, остановка, магазин, дом. Только в Новокосино, если очень повезет… Лишь больше времени жизни стало уходить на дорогу. Высокая зарплата быстро высасывается опытными столичными хитрецами. И никакой романтики весенней пыльцы — смог, пахота и житейскость. Ты записываешь?

— А как же… Нет качественного прорыва в мечтах.

— Слушай, зачем я интервью даю, скажи? И сам всё знаешь! — рассмеялся Бастер.

— Надо валить на окружающую среду, убеждая себя и друзей, что в краях оных будет существенно лучше.

— И опять в девятку! Ты в футбол играл? Скоро Греция мне окончательно разонравилась. Вольные люди, неспешные, не понимают меня… Куда теперь рвануть? Конечно, на север, в Германию! Ну и поехал.

Я качнул головой. Вот же побросало человека!

— Срок?

— В корень смотришь. По четвёртой? Ладно, давай подождём… Знаешь, в одиночку метаться просто. Жильё больше нигде не покупал, да там и не принято, в Берлине, например, процентов восемьдесят не имеют своего жилья, снимают. Срок какой? Небольшой. Я до этого был в Германии, и реально офонарел, насколько там всё изменилось за какие-то пять лет!

— Что так?

— Если очень коротко, а расползаться не хочется, мы же не документальный сериал снимаем, то в современной северной Европе во всём и всегда будет виноват белый мужчина средних лет с высшим образованием и с нормальной сексуальной ориентацией…

Тут я с целью снижения скорости трафика начал задавать уточняющие вопросы.

Бастер отвечал охотно, напрочь разрушая стереотип отшельника. Действительно, что-то произошло… Надо ловить слова, соображать.

— И понял я, что… валить надо!

— В Америку, — буркнул Димон. — Пойду, ещё в окошко посмотрю.

Дождь всё не кончался. Наверное, это реально помогает в рейде. Ляжет огромная лужа поперёк дороги, и зомбаки будут беспомощны.

— С вами неинтересно, — с шутливой обидой Бастер выбрался из кресла и подошёл к самодельному камину. Оттуда, неторопливо разжигая огонёк, он и продолжил: — Как мне удалось получить грин-карту, рассказывать не буду, опять целый роман. Времени потратил уйму, сложный процесс… И сразу ломанулся в Лос-Анджелес. Утопия, скажете? Не большая, чем «За полгода я покорю Москву!».

— Там хоть тормознулся?

— Бесполезняк, процесс пошёл… Это был уже просто азарт, дурная привычка. Болезнь. Может быть, тяга к перемене мест годна и для другого приложения, а не только для «поменяем хрен на брюкву» или, максимум, Москву на Брюссель? Увы, борьба за итоги жизни и воплощение мечты, думается мне, не определяется местом жительства — мне полжизни понадобилось, чтобы это понять… Мало иметь азарт и злость на мешающих с их острыми локтями. Должна быть установка на борьбу за своё счастье оседло, определённая здраво. Но это свойство штучное, стабильное, оно и в Красноярске проявится. С хорошим итогом. Между прочим, как выяснилось, в Америке тоже все бегут! Ну, если не все, так многие… И останавливаются не тогда, когда всё сбылось — такое бывает редко, а чаще всего тогда, когда уже сам возраст мешает заниматься лёгкой бизнес-атлетикой, когда складываются непростые жизненные обстоятельства, служащие естественным тормозом… Двое знакомых решили ехать в Нью-Йорк, и я вписался.

— Вот это жизнь у человека! — прошептал Микроб, и я не понял, в шутку он это сказал или всерьёз. Сам-то чем занимался?

— Да ну тебя… Короче, ещё через два года я обалдел окончательно. Потерялся. И решил уехать из сумасшедшего мегаполиса туда, где жить спокойней и где я буду единственной звездой.

— Господи, куда же это? — теперь уже я потянулся за бутылкой.

— В Монтану. В деревню. И вот…

Понимая, что зреет некое откровение, я придвинул диктофон поближе.

— Приехал я в эту глухомань, пожил, посмотрел на тихую округу — Деревня Обыкновенная. И думаю себе: Серёга, скажи честно, а что, в родном Ярцеве тебе подобного было недостаточно?

Не выдержав, я захлопал в ладоши.

— Кто тебе не давал заниматься делом в родной глухомани? Какого хера ты полжизни пробегал, а? — вздохнул он.

Вдалеке что-то громыхнуло. Гром? Бастер тоже напрягся, прислушался, но почти сразу махнул рукой.

— Слушай, так ведь это же целая одиссея! — молвил я.

— Что ты… Мало того, некоторые яркие американцы ещё дальше бегут, во где шило! Звёзды всякие, писатели. Можно накидать примеров… На удалённые острова, например! А помните, ещё недавно билеты на Марс раскупали, как главный дефицит планеты, сотни тысяч вписались!

— Правда, никто никуда так и не полетел.

— Верно, Гунн. Но желающих хватало. Мы готовы бежать, часто не ведая, куда и зачем бежим! И только потом понимаем, что надо просто жить нормально и оседло, без всяких установок и предвзятостей — патриотических или беглецовых. Вот что надо пропагандировать — добротность жизни! Я не ратую за патриотизм, упаси Создатель, я понять хочу, когда наступит конец всей этой миграционной пьесы?

— И что ты понял?

— Ничего, Стёпа. Я ведь и на Рассадник первоначально попал совсем не в эти края. В Эльфятник впилился. Ещё не были там? И не бывайте… Никаких эоловых арф, вокруг одни инфальтильные придурки.

— Подожди, Бастер, существует жёсткий регламент перемещения по секторам! Как такое может быть?

— У меня особый статус. Я выбирал, где остаться.

Какое-то время я не знал, как бы осторожно да ненавязчиво расспросить собеседника, чтобы не сорвалось главное: выяснить, что за особый статус такой, за какие заслуги присвоен и кем?

Возникшую паузу заполнили лёгким ужином.

На дворе быстро темнело, небольшой городок-полигон, лишённый живого начала, становился всё более зловещим. Интересно, в какой момент, исходя из накопленного опыта, группы рейдеров принимают решение о ночёвке? Надо будет узнать, в какое время суток активность зомби выше.

Камин хорошо прогрел помещение, тепло и уютно.

Одно окно Бастер закрыл полностью, через второе, приоткрытое, издалека то и дело доносились жутковатые ревущие звуки.

— Что это? — не выдержал Димка.

— Торки между собой дерутся за территорию. Далеко. Выясняют, кто из них альфа.

— Хочешь сказать, что они поделили Зомбятник?

— Удивлён, Гунн? Я и сам удивился, когда узнал. Но это так.

Хватит тянуть резину.

Оценив оставшийся объём памяти диктофона, я решительно спросил:

— Бастер, пора колоться. Почему тебя тупо не загребли на Зомбятник, как всех нас, а предложили альтернативу?

— А я всё жду, когда спросите! — усмехнулся он, покачивая большой рюмкой перед глазами. В янтарной жидкости заплясали огоньки огня.

Хозяин пригубил и поставил коньяк на стол.

— Всё очень просто, мужики. Формально я не попадаю под определение обла. У меня дети есть, двое… Один ребёнок остался в Греции, от русской, второй — в Германии, и теперь мне судебным решением запрещено к нему даже приближаться… Потом началась вся эта каша с Южными войнами, вмешался Департамент, пошла программа. Где они сейчас, и представить не могу. Чуть с ума не соскочил, когда прозревать начал! А семьи нет! Вот и попал под особый случай, получил право выбора — куда хочу! Тут ведь что? Для такого перескокщика, каким был я, нет вариантов возвращения. Из Германии в Грецию не возвращаются… А из Америки не возвращаются в Германию. Про Россию и говорить нечего. Это равносильно признанию, что многие годы и гидроэлектростанции энергии потрачены как-то неправильно, зря. Очень мало кто из мигрантов способен на такое… Думаете, почему многие из них безвылазно сидят именно в рунете и отслеживают все события, с готовностью поливая и изобличая бывшую родину? Бесконечное подсознательное самооправдание. А назад нельзя! Даже если есть смутная тяга — нельзя… И, знаете, я решил поехать сюда, тут как бы Россия, однако без шага назад! Да и… Слишком мне хреново на Земле жилось в последний год. Безнадёжная тоска, а будущее представлялось всё страшней и страшней, кто их знает, этих плонетян? Что дальше затеют? Инкубаторы? Человейники? Машины для перезаливки? Искусственный апгрейд вырождающихся европеоидов? Вот и запузырился. Опять пытаюсь начать всё заново. Думаю, это хорошая завершающая нота для дальнейшего пития, не так ли, други мои?

Только бы не забыть про радиограмму! Только бы не забыть…

Глава 10

Крутой поворот на север. Догадки и разгадки

Утро тяжёлое, утро туманное…

— Бастер, у тебя пила по металлу найдётся? — озабоченно спросил Микроб, отходя от окна.

— Господи, какая ещё пила? Вот вчера была пила так пила, хорошо, что коньяк реально фирменный. Что, «Спортер» собираешься обрезать? Ох… Не торопи, дай хоть поправиться!

— Молочка бы сейчас, — поддакнул я.

— Откуда…

— В Попадонецке взять можно, правда, дороговато выходит. С ферм поставляют, их три за городом.

— А здесь только сгущёнка.

Поправлялись подручным, кто кофе дул, кто чай.

За ночь погода почти не изменилась. Ливень закончился, грозы ушли, тучи распределились, выровнялись, стали пожиже — всё небо затянуло пасмурным серым. Мелкий дождь налетает шелестящими волнами. Лужи — огроменные! Двор всё так же пуст. Подсобки блестят профнастилом крыш.

Депрессивный вид из окна. Унылый.

— Бастер, ещё вчера хотел спросить: где твоя «зээмка»? Не пешком же телепаешь…

— В гараже стоит. Зверь! Ой-и… Нет, надо аспирину жахнуть.

— А чего не во дворе? Чтобы по высшей степени мобилизационной готовности, как в Выживске.

— Зачем? В таком случае сразу будет ясно, дома хозяин или куда-то удрал.

— Неужели существует опасность появления недружелюбно настроенных людей? — изумился я.

По выражению лица Бастера было ясно: сейчас ему вообще не хочется о чём-либо говорить. Ему молчать хочется.

— Чёрт… Рюмочку вмазать, что ли? Знаешь, могут появиться! Не злонамеренные типы, а люто тупые. Были случаи, когда новички правдами и неправдами удирали в зону, шатаясь, где не просят. Только дело не в них. Торки.

— Ты что, реально подозреваешь, что торки способны на такой анализ?

— Я уже и сам не знаю. Теперь ни в чём не уверен. А вдруг сообразят? Короче, я поправлюсь подобным! Кто со мной?

Напарников не нашлось. Я нормально себя чувствую, а Димон озабочен своим карабином-пистолетом.

— Бастер, так как насчёт пилы?

— Мля, да ты за пилу зомби готов затрахать! Ладно, сейчас принесу.

Бастер, пошатываясь, вышел в коридор, а я повернулся к коллеге:

— Димка, слушай, давай переиграем, куда тебе такой переросток!

— Кобуру сделаю. Пусть висит.

Хозяин вернулся минут через десять. За это время Блогбастер не только успел найти инструмент, но и умыться, а заодно сменить чёрный махровый халат на уже знакомую красную майку и ужасные труселявые шорты.

— Держи! — Бастер поставил на пол большой инструментальный ящик.

Чуть не зарычав от азарта, автостопщик кинулся к пиле. Но не тут-то было! Посмотрев, как мой фотограф держит инструмент, Бастер брезгливо поморщился и сказал:

— Ясно… Положь девайс! Положь, кому говорю! Всё загубишь. Сейчас допью и сам сделаю, а то напилишь позору.

Эх, не спасти красоту! А я наивно хотел предложить напарнику не торопиться, спокойно пойти к Аризоне, с выгодой обменять на что-то более действенное и рациональное. Хитрый оружейник быстро сообразит: на такую цацу всегда найдётся состоятельный клиент… Не смекнул, что для Микроба этот «браунинг» теперь не просто трофейный ствол, а легендарное оружие, из которого он лично завалил торка! Страшного грозного монстра мертвячьих земель! Реликвия!

Тук! Рогатый обрезок приклада упал перед камином, отшельник, не задумываясь, тапком запихнул его в остывшую топку, сразу накидывая щепы для розжига — в комнате за ночь похолодало.

— Многовато железа оставил. Бери напильник, приятель, начинай… Нет! Куда?! Другой, помельче, угробишь! И осторожненько лобзай, чтобы не задеть дерево! Показывай мне через каждые две минуты.

Через полчаса всё закончилось: и поправление, и слесарные работы.

— Нормально. Ну что, амиго, когда старт? Не желаете продолжить?

Посмотрев на часы, я энергично замотал головой: хватит, не желаю, так можно зайти далеко. Дело в том, что Бастер собирается ехать с нами в Выживск, дела у него образовались. Интересно бы узнать, какие именно?

…Створки ворот бокса противно заскрипели.

— Редко выезжаешь, никак! — строго заметил я.

Странно, въездные ворота смазаны хорошо.

— В последнее время да, — признался он. — Приболел немного, да и дурак какой-то ворота делал. Неудачная конструкция. У тебя тут все дела закончены?

Я задумался.

— Бастер, ты знаешь, что зомбаки уже Яблоневое оккупировали?

— Яблоневое? Да ты что… Ещё пару месяцев назад там всё было спокойно, Впрочем, к этому всё и шло, всё понятно.

Почувствовав очередную сенсацию, я мгновенно сделал стойку.

Мне кажется, что есть лишь один критерий для признания заслуг журналиста — количество сенсационных расследований.

— Что тебе понятно? Игумнов голову ломает, никто понять не может, как же они через периметр просачиваются. Меня попросили провести журналистское расследование! — доложил я с профессиональной гордостью.

— Ха! Тебе расследование нужно? Будет тебе расследование. Сейчас выгоню ласточку, прокатимся, покажу тебе настоящее зомби-муви!

— Так ты знаешь, через какую дыру они лезут?

— Конечно! Игумнову, раз сам не сечет, порнограф такой, следовало бы обращаться к спецам. К экспертам, так сказать! — надул щёки отшельник. — Вашу каракатицу оставим здесь, смотаемся на моём монстре.

Немного обидно. Нечего, потерплю, опять настало время творческой работы. А как же Выживск? Долго тут задерживаться не стоит.

— Слушай, Бас, нам бы надо поторапливаться, — неуверенно произнёс я.

Он повернулся, глядя на меня с ехидной улыбкой.

— Вы мультфильм «Паровозик из Ромашково» смотрели в детстве?

Я пожал плечами, вроде смутно помню.

— Я смотрел! — по-школьному поднял руку напарник.

— Как там сказано? «Что за безобразие! Мы же опоздаем на станцию! — Да! Ну и что? Но если мы не увидим первых ландышей, мы опоздаем на всю весну…» В жизни всегда есть место интересному. Пошли.

С сомнением посмотрев на два пистолета, которые он так ни разу и не вытащил, Микроб поинтересовался:

— А нормальное оружие?

— В машине есть.

— Может, водички возьмём? — дополнил я.

— В машине.

— Ты куртку не хочешь накинуть? — отчаянно попытался оттянуть нежеланную поездку Димка.

— В машине! Хватит обсервации, поехали!

Даже с пятой попытки я не узнал бы в представшем перед нами фантастическом планетоходе старый добрый «Лэнд Крузер». Весь в обвеске и броне, большей частью тоже алюминиевой. И кроме всего антизомбячьего — увеличенный клиренс, шноркель, как называют выгнутую под крышу трубу воздухозаборника, высокие и широкие колёса, массивные бамперы, которыми можно таранить крепостные ворота — всё, что положено иметь заряженной для офф-роуда машине… И зацепиться не за что. Ни лестниц позади — вместо неё углубления-ступени панели, ни багажника, ни обилия поручней.

— Ворота открывайте и смотрите! — крикнул отшельник из кабины.

— Хорошо тебе из броневика орать!

— Дима, на! Я щас тоже вылезу! Эх вы… Привыкайте ходить пешком, если вписались в Зомбятник. Техника нужна для доставки рейдера на место и конкретного ухода. Остальное всегда делаешь сам. Как ты будешь на машине дома обшаривать?

— Так зомбаки кругом!

— Ну и что, Стёпа? Убежать всегда успеешь. Главное, не доводить ситуацию до полного окружения.

— А от торка как ты умудришься убежать?

— Никак. Мочить их надо. И меньше думать в роковые моменты. Как сказал Шекспир: «Так трусами нас делает раздумье, и так решимости природный цвет хиреет под налётом мысли бледным, и начинанья, взнёсшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия».

С этими словами он навесил на ворота массивный висячий замок.

Добирались мы неожиданно долго.

Сначала поднялись на пологий лысый холм. Потом миновали бесконечный ряд технических строений и заброшенных объектов маленького горного комбината, миновали развалины посёлка строителей и ушли в лес, оставив с левой стороны карьер открытого рудника. Скоро дорога стала похуже… Но не настолько, чтобы у проверенной в подобных путешествиях «зээмки» возникли проблемы.

Показался следующий городской фрагмент.

Поначалу мы ехали вдоль всё тех же хрущёвок. Зомби начали попадаться почти сразу же. Ничего нового: разведчики у обочины и толпа корешков в укрытии. Однако вели себя мертвяки более чем странно. Едва завидев автомобиль Бастера, разведчики быстро разворачивались и, смешно переваливаясь, полным ходом сваливали к стае.

— Уважают! — радостно заявил отшельник.

— И всё-таки уму непостижимо, Бас, каким образом происходит возмудрение мёртвой плоти? — спросил я, припадая к ближайшей бойнице.

— Это одна из главных загадок, с которыми ещё предстоит разобраться… Скоро придётся надевать шапочку из фольги.

Кварталы типовых пятиэтажек неожиданно закончились красивым парком с рядами высоких тополей. Детский городок, киоски, фонтаны — всё здесь было. Возле городошной площадки стояли пятеро зомби, все, если можно так выразиться, мужчины пожилого возраста, и все же тупо пялились туда, где должны лежать фигуры.

— Ни разу не видел, чтобы они охотились, — покачал головой Бастер.

Не замечают. Однако и машина двигается почти бесшумно. На «зээмке» отшельника стоит не дизель, а бензиновый мотор, глушак зачётный, лишь лёгкий шелест вылетает из-под бампера. Я специально приблизил ухо к окну…

Водитель бронемашины предварил вопрос:

— Тихо надо ездить. Не бибикать, не газовать, не тормозить с дымком и не сшибать препятствия. И не орать, словно торком в задницу укушенные! Хороший рейдер тише мыши… Зомби тоже предпочитают не шуметь. Так что Зомбятник — мир без звуков, оттого так хорошо всё слышно.

— А стрелять как? — Микробу явно не терпелось вновь почувствовать силу оружия.

— Только в случае самой крайней необходимости. Ничего, этому быстро учатся. Вы же понимаете, что Зомбятник, как постоянную резиденцию, выбирают в основном любители пострелушек… Потенциальные маньяки. Вылетят за периметр с бешеными глазами и ну косить несчастных, благо почти все умеют! Только патроны подноси. Подносить некому, патроны стоят денег, и немалых. Большая часть новичков сразу остаётся без штанов, в данном случае нищебродство хорошо отрезвляет. Да, Гунн! Хотел спросить: где твой хаудах?

— Дык в машине остался, для чего всё сразу таскать?

— Ты ма-ла-дец… Оставил лучшее средство ближнего боя! АКМ штука коварная, без опыта да сгоряча можно выпустить в молоко целый магазин. А картечь на малой дистанции точного прицела не требует.

Зараза… Только бы не покраснеть! Не могу же я сказать Бастеру, что в оружейном магазине ровно так и вышло!

Сразу за парком начинался совсем другой город.

Это был район сталинской застройки.

Странный микс, составленный из фрагментов разных городов и городков. В детстве отец любил таскать меня по старым дворам Замоскоречья и Пресни, показывал былое, сейчас что-то угадывается… Есть и куски, типичные для маленьких городков. Двух-, трех-, реже четырёхэтажные здания. Замкнутые дворы-колодцы соседствовали с квартальный планировкой, с дворами большими, где хватало места для спортивных площадок и широких прямоугольных газонов и скверов.

— Давайте вот за тем зданием остановимся и посмотрим. Прелесть!

— Что может быть прелестного в заброшенном городе, Бастер?

— Ты посмотри, поймёшь. Так… Стоп, выходите.

— А зомби?

— Что зомби? Человек — это звучит гордо! И запрыгнуть успеем, если их очень много, и перемочить, если их в норме. Не вибрируй, Дмитрий, жопкой, вылазь!

На противоположной стороне улицы, там, где одиноко стоял не достроенный ещё при моделировании стеклянный обувной магазин, на первых этажах уже не таких фактурных двухэтажных домов, чем-то похожих на бараки, располагались различные конторы — ремонтные и коммунальные. За последним рядом домов виднелись сарайчики — страшные, тёмные… Серые перекосившиеся доски, ржавое железо гвоздей, порой даже кованых. Детям там было удобно прятаться для всяких секретных дел. Какая экзотика! Даже в Попадонецке такое редко встретишь, там постройки в основном поновей.

Огромная арка четырёхэтажной сталинки была наглухо закрыта гаражом, некогда вместилищем парочки автомобилей больших начальников. Над ней же, между домами, висела тросовая перетяжка через улицу, к которой крепились уличные фонари — они тоже сохранились. Дома по соседству были опутаны целой системой туго натянутых тросов, на которых в сильный ветер мистически раскачиваются фонари с жестяными кожухами, рядом какая-то табличка… И даже старинный светофор был в этой компании!

В застройке присутствовали все виды стройпроизведений в духе сталинского ампира, встречавшиеся в городской природе прошлого века. Конечно, сталинки были и есть во многих городах страны, но сталинки Зомбятника — совершенно отдельная тема, ночью здесь наверняка появляется налёт настоящего, а не киношного нуара… С мертвяками, бредущими под холодными косыми лучами, пробившимися через мрачные облака.

— До сих пор в некоторых подъездах, в тамбурах между первой и второй дверями, можно найти следы вмурованных в стену железных петель. Когда-то к ним крепились тяжелые и длинные крючья, на которые подъезд запирался на ночь, — тихо сказал Бастер. — Один раз и мне пришлось запираться, еле успел.

— Ты что, бродил здесь? — вздрогнул я.

— Ага. Ночью.

— Сумасшедший…

— Поехали дальше.

На крышах домов параллельно земле установлены длинные шесты, это натяжители домашних антенн — чтобы провода не бились о стену. Коленчатые водосточные трубы по углам являли собой образец заботы конструкторов о сохранности грунта — прямо под ними на земле выложены из кирпича бассейнчики-уловители, направляющие сток не под дом, а подальше. Пожарные лестницы, позже обрезанные на два-три метра от земли… Знакомо, чтобы дети не лазили.

— На лестничных клетках остались таблички — призывы жить по-социалистически и кидать мусор только в положенном месте…

Ничего себе! У центральной бани на спущенных колёсах стояла жёлтая бочка с пивом. Прямо так и написано — «ПИВО»!

— Вечером такую бочку обычно прозорливо увозили, а вот квас порой оставался на ночь, — продолжил отшельник. — Нормально? Избытком социализма пользовались малолетние ночные налётчики, умудряясь поддевать запор и наливать себе дармового.

Напротив ничего интересного нет, и лишь на задворках притаилось нехорошее здание туберкулёзного диспансера — вывеску разглядел в бинокль.

Улица делила район на две части. И дома по сторонам улицы были разные. На нечётной стороне стояли нормальные сталинки, по другую сторону — странные дома переходного периода, многосемейки коридорного типа, как пояснил наш проводник. Поперёк улицы в ближайшем дворе стояло старое здание Народного суда, хрен без оптики прочитаешь, табличка красная, облезлая.

— Артефакты крутейшие! Деревянные скамьи с откидными сиденьями и спинками, обитые дерматином. По-моему, эта мебель времен Вышинского помнит приговоры гулаговских времен. Чума! Коридорчики узкие, извилистые, на стенах скупые стенды и розыскные листовки…

Я присмотрелся и представил…

Насыщенность историей… Плохой историей.

Многолетняя окраска стен впитала в себя столько боли и страданий, что уже не имела выраженного цвета. Именно к этому зданию подтягивались ошарашенные повестками на суд. По судьбе друзей, носителей конкретных статей, уже успевших отхватить своё, родственники несчастных заранее знали, что их ждёт. В зависимости от этого знания, лица людей, стоявших в длиннющих коридорах, имели одинаковое выражение, отличное только силой эмоции. Угрюмо-обреченная маска жертвы.

Зомби прошлых лет.

— Поворот направо… Нам туда! Скоро прибудем.

Начиная от этого места, Бастер поехал совсем медленно.

На боковой улице, дома которой были уничтожены давним пожаром, настоящим оазисом стоял отгородившийся от эклектики района дворик умело подобранных домов. Стиль! Надёжно укрытый от ветров двор словно напоминал: что-то потерялось в архитектуре на рубеже эпох… Целостность замысла, что ли? В целом район неплохо сохранился и выглядел так, словно жильцы только вчера ушли отсюда, и лишь предательские признаки старения, ветхости и пыли говорили сами за себя.

Куда ни посмотри — тоска. Ещё одно пустое здание с окнами, заложенными кирпичом.

Посреди двора, возле мусорных баков со сваленными в кучу связками старых книг стоял брошенный трёхколёсный велосипед.

Ага, а вот здесь был встроенный детский сад! Чуть дальше — понижающая подстанция, сооружение столь же старой архитектуры, как сами дома. Во дворе подстанции на боку лежала чугунная ёмкость с какой-то застывшей гадостью радикально чёрного цвета. Рядом — две большущие деревянные катушки с кабелями. Подстанция обнесена высоким забором с шипами-пиками поверху. Внутри разбит самый настоящий скверик. Уютный, видно, что работники за ним ухаживали.

— Дальше опять идём пешком.

Вот так сюрприз! Сколько можно! Покидать отлично защищённый салон «крузака» мне больше совершенно не хотелось, Суржикову тоже.

— Командир, а почему не подъехать?

— Обнаружат, — коротко пояснил Бастер, открывая дверь, и небрежно добавил: — Тихо идём вдоль ограды, работаем тройкой.

Размечтался! Полторушкой, от силы, и никаких троек, нашёл спецназовцев среди работников пера и объектива! Делать было нечего, и мы следом за проводником вновь ступили на опасную землю открытого Зомбятника.

Прикинув возможные траблы, хитрый напарник тут же изъявил горячее желание идти в середине колонны — чёрт с тобой; я, соответственно, плёлся в хвосте, стараясь, согласно команде, наблюдать за тылами. Бастер то и дело останавливался, плавно приседал и подносил указательный палец к губам — напряжение возрастало. Лёгкий ветерок успел подсушить траву, однако ботинки всё равно промокли. Возле дальнего угла ограды подстанции зеленели два раскидистых куста, там мы и притаились. Наконец старший группы остановился и показал рукой вперёд, а потом на глаза. С этой секунды сырости в ногах я не ощущал, пятки холодели от другого.

Впереди был периметр.

Монструозное защитное сооружение, петлёй охватывающее всю территорию Зомбятника, потрясало.

В данном случае слово стоит писать только заглавными буками: ПЕРИМЕТР!

Символ, фантастический концлагерь для смертельно опасной нечисти. Предупреждение всем живым… Да уж, тут совсем другие впечатления — тревожные, липкие, словно кошмар, картинка напрочь перекрывала картинки, полученные с безопасной высоты второго этажа КПП Выживска!

За время рейда в небе опять появились тесные участки налитых дождём облаков, стало потемней — к Зомбятнику подступал очередной ливень. Со стороны периметра всё ещё тянуло теплым душистым ветерком, а листва вокруг протяжно перешептывалась.

Осмотр.

Кадр.

Пустырь между нами и бетонной стеной с переплетением толстого железа поверху. Всего метров сто пятьдесят открытого пространства.

Ещё кадр. Слева — территория заправочной станции, три колонки с двухсторонней раздачей, открытый бетонный навес над ними, вывеска с брендом лежит на асфальте, цифровое табло свёрнуто набок, автомобилей нет. Девочки из отдела моделирования Департамента-11 в очередной раз натуфтили, поставив АЗС там, где её расположение лишено всякой логики. Знали бы куклы, кому оказали услугу! Кур-рятник… А может, знали? Затащить бы вас сюда!

И ещё один кадрик.

Не меньше пяти десятков зомби столпились под крышей.

Стояли странно, не кучей, а словно солдаты в строю при команде «вольно»… Не статуями — мертвяки вяло шевелились. Пошевеливались, в альтернативном значении этого слова. Словно чего-то ждали. Я уже не замечал цвета оставшихся на уродливых черепах волос и обрывков разномастной одежды, почему-то все зомби выглядели на одно лицо, как китайцы для русских или русские для китайцев.

Что-то необычное чую.

— Не в ту сторону смотришь, товарищ корреспондент, — прошептал Бастер, толкая меня под локоть. — Направо глянь, возле тополя. Видишь?

Я вгляделся и ахнул! Прямо возле серой стены периметра стояли два здоровенных торка.

Стояли и напряжённо смотрели наверх.

— Два раза в неделю затевают, — уверенно сообщил Бастер, разглядывая исчадий в бинокль. — Знакомые лица, обоих в прошлый раз тут видел. Практику накатали, паразиты… Поскольку скоро дождь, будут поторапливаться, что им остаётся делать? Хорошо бы найти их в городе да познакомиться поближе. В засаду, что ли, нарядиться, по старой памяти…

— Думаешь, они что-то затевают? — неуверенно спросил Микроб.

— Уверен. Обычно уходят, но иногда прямо тут и питаются.

— Да что происходит? — заволновался я.

— Смотрите… Слушайте, а может, вальнём обоих после процедуры? Нас трое, авто рядом… Познакомиться стоит.

Мы ничего не ответили, из чего он, боюсь, сделал вывод, что предложение с известной осторожностью принимается. А это не так!

Тем временем торки приступили к действию.

Медленно перемещаться они не могут — лишний раз убедился. Одновременно развернувшись, они двинули в сторону АЗС. Не бежали, шли скорым шагом, а мне казалось, что торки буквально летят.

Строй зомби напрягся и замер по-настоящему.

Подбежав к ним, торки начали бегать вдоль шеренги, внимательно осматривая и обнюхивая каждого мертвяка. Сделав, наконец, непонятный мне выбор, один из них, что повыше, резко выдернул из середины зомбака, тот и не подумал сопротивляться.

— Господи…

— Смотри, Гунн, смотри.

Здоровенный торк прямо по мокрой траве потащил выбранного зомби к периметру, жертва извивалась, дрожа от прикосновений к влаге. Второй торк бежал рядом. Остановившись перед ограждением, оба ещё раз посмотрели наверх, а потом сноровисто схватили мертвяка за руки и за ноги.

— Твою ж мать! — выдохнул я.

Они настолько ловко начали его раскачивать, что можно было подумать — это переодевшиеся монстрами цирковые люди.

О-па! Извивающийся серый червяк, подброшенный мощным импульсом, полетел через ограду. Штанга! Тело стукнулось о частокол стальных прутьев и полетело вниз, крепко шибанувшись о бетон. Шмяк!

— Недоброе, — разочарованно крякнув, констатировал отшельник.

Вторая попытка оказалась немногим более удачной — тело несчастного буквально нанизалось на загнутые к земле прутья. Повисев секунду на штырях, оно начало скользить и рухнуло на землю с прежним результатом. Озадаченные торки наклонились, быстро осмотрели и приняли единственно верное решение: здоровый резким ударом ноги размозжил зомбаку голову.

— Вот и добавочка к обеду… Торки способны на удивительные по мощи усилия, но быстро устают, долго восстанавливаются. Нет, сегодня они здесь останутся, в окружении верных слуг.

Только сейчас я заметил в траве возле периметра еще несколько неподвижных тел, окончательно изувеченных в попытках переброса. Димон с ужасом смотрел не на них, а на Бастера, словно ожидая с его стороны каких-либо успокаивающих пояснений.

Чудовища медлить не стали и опять потрусили к АЗС, где сцена выбора повторилась с точностью до деталей.

— Видишь, Гунн, теперь более тощего выбрали, — сказал Бас. — Точно устали, нормального не потянут. Но какие упорные, а!

Зараза, а ведь они действительно мыслят!

— Мертвяк по другую сторону всё равно шмякнется так, что остатки костей переломает, — не понял я.

— Кусты. Кусты на той стороне, внимательней смотри! Смягчают.

Чёрт побери, вот это фокус…

Торки перебрасывают десантников за периметр, те очухиваются и по неведомой команде и коду бредут в сторону Яблонева, где и кучкуются по переулкам.

О-па! Этот чёрт в высоту не прыгал ли?

Зомбак с неприемлемой для восприятия грацией перелетел через прутья и свалился в густой кустарник. Сколько они успели за сегодняшний день переправить диверсантов? Конечно, так ничего не увидишь, никаких дыр, никаких подкопов! Бедный Игумнов может голову сломать, всё равно никогда не догадается!

Торки перебрасывают зомбаков! Запросто, как два воришки перекидывают через забор хлебозавода мешок со сладкими булочками. Изумление моё было настолько велико, что я начал подниматься, желая разглядеть нюансы. Хорошо, что Бастер вовремя меня приземлил, схватив за ремень.

— Бастер, а ты на КПП докладывал? — тяжело дыша, спросил я.

— Нет пока, материал копил, наблюдал, — с неохотой признался он. — Нехитрое дело — перестрелять их всех в деревеньке, на час работы. А красиво ведь кидают! Думают! Другая цивилизация! Нет, я не торопился, реальной опасности не вижу, граница действия программы известна, дальше Яблонева они не пройдут, а в деревне никто не живёт… Катался вдоль периметра, искал аналогичные катапульты. Пока не нашёл. Теперь ты и докладывай, самая журналистская работа.

Только сейчас я понял, что наш спутник искренне их жалеет… Сроднился!

Бастер, долгое время прожив отшельником, уже не воспринимает зомби как кровных врагов, он с ними как бы сосуществует. А они что? Ведь рядом с бывшей назгульней мертвяков практически не видно, разве что залётный одиночка появится… Неужели принято стратегическое решение друг другу не докучать?

— Сам я не буду. С души воротит этих… под бойню подставлять. Так что — вперёд, твоя тема, Степан.

Ещё несколько секунд подумав, я медленно предположил, взвешивая, как хрупкий вопрос, как его, так и свои слова:

— Заманчиво было бы, конечно, с ходу жирную сенсацию вбросить в массы… Жаль вот только, если пропадёт без отдачи. Сначала надо бы покопаться хорошенько, во всех смыслах, а их, чувствую, тут есть. Здесь кроется что-то более серьёзное, не так ли? Вдруг что-то всплывёт? Ведь очень просто запуперчить в ближайшем выпуске фантазийную зарисовку, проверить интерес читателя. Вдруг кто-нибудь знает причины происходящего? Придут в редакцию обязательно, уж поверь! Только это халтура, желтизна. Одно дело — сообщить Игумнову, другое — читателю.

— Это хорошая мысль! — нехотя одобрил ревнивый отшельник.

И он убрал бинокль, показывая, что пора возвращаться. Мы отползли к углу, там встали и так же тихо пошли вдоль ограды к машине. Когда расселись, я продолжил — умные мысли приходили в голову не сразу:

— Насчёт того, что мертвяки не пройдут дальше пригорода, ты ошибаешься, Бастер. Мы видели зомби, доковылявшего почти до перекрёстка, только там и срубило. По ходу, граница отодвигается.

— Да? Ещё одна новелла! Всё идёт быстрей, чем мы предполагали…

— Кто мы?

Нет ответа.

— Хорошо, тогда скажи хотя бы, что это значит? Что происходит у периметра? Зачем торки это делают?

Он плотно прикрыл водительскую дверь, запустил двигатель, осмотрелся в зеркала и только потом сказал:

— Идёт нормальная экспансия. Торки, как существа более высокого порядка, таким образом хотят расширить территорию влияния. С ними же Елисей Палыч не беседовал, в курс дела не вводил. Они вообще за рамками действия Программы! Откуда торкам знать, что есть граница программной поддержки, за которой зомби обездвиживаются?

— И торки прыгают?

— Тьфу на тебя! Этого ещё не хватало! — взволновался он. — Слава богу, этих зверей зомби перекинуть не могут.

— А друг друга? — ехидно поинтересовался Микроб.

«Зээмка» тронулась с места. Теперь Бастер не осторожничал, решив добраться до назгульника как можно быстрей.

Когда мы оставили район сталинской застройки позади, отшельник откинул панель, сплюнул в форточку и невесело произнёс:

— Неожиданно всё вышло, мужики… Елисей запретил вам рассказывать подробно, говорит, успеется. А коротко и частично — хрен что поймёшь.

— Поймём! — пообещал я. — Хоть что-нибудь, хоть вектор увидим.

— Да? А ты сам после увиденного что думаешь? Чем торки занимались?

— Размножением, — не задумываясь, ответил я. — Весьма своеобразным. Может быть, торки рассчитывают, что зомби начнут респавниться в дубле: по обе стороны оградки. На халявку. Может, рассчитывают на пополнение за счёт погубленных людей, сам же говоришь, что среди новеньких дураков хватает.

Присвистнув, отшельник посмотрел на меня с новым интересом.

— Ну ты даёшь! Думаю, Елисей тебя недооценил. Надо будет…

Тут он что-то вспомнил и замолк, очнувшись только тогда, когда «крузак» остановился напротив ворот бывшего УВД. Хозяин имения посмотрел на ворота и сразу начал громко материться.

— Что случилось, шеф? — поинтересовался Димка.

— Замок забыл закрыть, бляха! Навесил, а дужку не защёлкнул!

Мне даже легче стало. Не одни мы тут облы записные, облическое есть даже у выпендривающихся добровольцев! Почувствовав реакцию, Бастер невесело улыбнулся и с нотками обиды молвил:

— Чё ржёте, парни? Ну есть такое дело, есть! Все мы не святы, бывает. И вообще, кто сказал, что облы не нужны? Да на нас всё и держится в этом мире! Или что, на олигархах да на ботаниках? Хрен там! Распахивайте!

Полчаса ушло на подготовку «шохи», можно выдвигаться к Выживску.

— Вы своего торка забирать будете? — буднично поинтересовался Бастер.

— Какого? — не сразу сообразил я. — A-а! Не, там брать нечего, размолотили в фарш.

— Ничего, тогда моего прихватим, он в сарае лежит, свеженький.

— Зачем он нам нужен?

— Тебя что, не предупреждали? В комендатуре местные умники пытаются их изучать, концы ищут, отрабатывают версии происхождения. Пошли в сарай, поможете на прицеп погрузить.

— А сам как думаешь, торки действительно слеплены из убиенных рейдеров, а не модели?

— В перечне моделей Рассадника никаких торков нет, Елисей на этом настаивает, я не вижу причин сомневаться. Остальное пока загадка, не так уж часто рейдеры торков мочат, ты ещё попади в него… В добытых образцах никого не узнали, со временем черты лица меняются, остатков одежды на них нет, габариты другие. Вот такие непонятки, даже аномалии. Что существенно: случаются они не только в этом секторе.

Небеса нахмурились, опять пошёл дождь, быстро набирающий силу.

В сарае почти не воняло. Бастер не бросил добычу прямо на землю, как бы сделал я, а заботливо уложил окончательный труп на два деревянных ящика. И накрыл брезентом.

— Ведь гадость же! — заранее заныл Микроб.

— Да ладно тебе! Берите за ноги! — скомандовал хозяин, срывая покровы. — Гунн, чего ты там застыл? Да что с тобой такое!

Я действительно застыл, будучи неспособен вымолвить и слова.

С ящика на меня глядел дружок, сосед по подъезду — Толян Бедровский. К горлу подступила тошнота, голова закружилась, и я только чудом смог удержаться, чтобы не срыгнуть прямо в сарае.

Вот и свиделись… А уши действительно острые.

Стало очень холодно и жутко, тяжёлый влажный воздух и шум ветра, казалось, простреливали тело до самого сердца.

Большую часть обратного пути мы ехали молча.

Пустота в голове и пустота вокруг.

* * *

Не думал, что когда-нибудь мне ещё доведётся побывать в такой столовой.

Классической, советской-заводской… Они, конечно, остались и в земных столицах, при промышленных предприятиях, да вот шарм уже не тот, современных деталей многовато. Здесь же всё аутентично — чего не хватало при приёмке объекта первыми поселенцами Выживска, натащили с территории Зомбятника первые же рейдеры.

Ностальгия!

В самом начале трудовой деятельности я какое-то время поработал на промышленных предприятиях, отец настоял. Бывал там и во время обязательной практики, а ещё раньше на каникулах — зарабатывал на первый сотик. Поскольку я один хрен сидел на родительской шее, то заработанные лично деньги воспринимались, как полученный честным путем пропуск в частично красивую жизнь. Поэтому обедал я на родительские, соответственно и заведения выбирал попроще да подешевле. Так что знакомая тема. Да и вообще, любой настоящий обл обязан знать несколько точек столичного общепита, где можно отобедать за очень дёшево. Когда вообще швах… А что, в меню всегда доступны пяток вариантов первого, второго, салатов, напитков, выпечки и кондитерки. Естественно, полное самообслуживание, забираешь еду и относишь пустой разнос на ленту транспортёра самостоятельно.

Здесь же и транспортёра не было — окошко с широкой полкой по обе стороны. Средний чек: никаких проблем, копейки. Многие местные питаются по талонам, как-то выдают, регламента не знаю. За подвиги, наверное. На разнос — а женщины по ту сторону прилавка говорят именно так — легко становится полноценный обед для одного взрослого, даже с небольшими излишествами. Еда большей частью по-честному вкусна.

Порции нормальные, для Микроба даже большие.

Цветочки в горшках, занавесочки. Ощутимо пахнет коллективной готовкой. Над раздачей висят электросветильники, на стенах — керосиновые лампы на случай отключения. Сейчас день, вообще ничего не горит.

Душа поёт…

Взял поднос, нарезанные квадратиком куски бумаги вместо салфеток, столовые приборы и поставил всё на рельсы, протянувшиеся вдоль длинного прилавка раздачи. Самое интересное — набор. Это даже интересней, чем сам процесс насыщения…

Приподнял оргстекло и защемил капустный салатик из закрытого бокса, традиционно понюхал — годится! Суп-лапшу с белыми грибами мне налили в большую тарелку, плеснули ложечку густой сметаны — этого и хотелось. Куриц в Выживске нет, бульон варят из боровой дичи. Со вторым вышла пауза — случились муки выбора. Биточки, гуляш или рыбу? Взял биточки, две штуки с пюре сероватого цвета и без масла. Зато блюдо обильно посыпано рубленой зеленью. Подумал, и прихватил ещё одну такую же порцию. Три куска серого хлеба, белого нет, с пшеничной мукой напряжёнка. Пирожок с баночным повидлом. И никаких чаёв на сегодня, упился уже — только ягодный компот! Два стакана мне! Стандартная столовская еда, большего и не нужно.

Зашибачие у них тут завтраки, я скажу!

— Хорошее место, — благодушно молвил напарник, глядя, как работницы столовой орудуют черпаками на длинной ручке. — Если на территорию посёлка прорвутся зомбаки, я бы забаррикадировался именно здесь.

Место мы с Димоном выбрали возле большого окна, где посветлей. Напарник набрал то, чего я при выборе не взял бы никогда — какое-то сиреневое пирожное в виде слоистого бруска, свекольный салат ржавого цвета с чесноком, щи, порцию парной рыбы с пшёнкой под белым соусом и чёрный чай с мёдом.

Он вообще не хотел обедать, пока я не успокоил. Сильно разволновался Микроб после редакторских новостей. До сих пор бледность не прошла. Вот и сейчас он испуганно округлил глаза, кусок хлеба упал в суп.

— Игумнов к нам идёт… Господи, что там опять?

— Спокойно, всё уже решено. — Я оглянулся.

Лейтенант, крепко зажав полный поднос, уверенно шёл к нашему столику, не забывая с кем-то здороваться, подкалывать и отвечать на колкости.

— Приятного аппетита! К вам можно?

— Конечно, какие вопросы. — Я вежливо выдвинул для гостя ещё один стул.

— Что-то устал, — поведал лейтенант и дежурно спросил: — Как сегодня кормят?

Суп с лапшой оказался немного жидковат. Салат как салат. Биточки классные! Компот правильный. Единственный недостаток — всё без искорки, пресноватое, скучное… Чувствуется недостаток специй. Вот где бы перчик пригодился! Или горчица. Мечты-мечты… Я не настолько богат, чтобы покупать специи.

Прикончив второе, Константин оглянулся, словно хотел посмотреть, не подслушает ли кто, перегнулся через стол и тихо сказал:

— Есть ещё одна новость по вашу душу…

Заслышав это, Димон отодвинул тарелку, выпрямился так, словно ему железный кол вставили, и сжал вилку побелевшими пальцами.

— Вали уж, — разрешил я.

— Так, сколько сейчас времени? В четырнадцать тридцать уходит конвой на Усть-Попадонск. Конечно же, и в Донецк наведаются, два целевых борта. Так что товарищ Суржиков может подсесть к ним, разрешение я выпишу. Если ты не передумал, — с последней фразой он обратился персонально ко мне.

— Не передумал, — ответил я без колебаний. — Решение принято. Он поедет.

— Ур-ра!.. — напарник радостно завыл, поднимаясь с места, и тут же, поймав смешливый взгляд лейтенанта, пристыженно сел на место.

— Поедет, поедет, — подтвердил я.

— Как знаешь. — Лейтенант такое решение явно не одобрял. — Разрешение будет лежать на КПП-1.

Эх, надо было ночью сваливать. Сейчас были бы в родном Попадонецке, к полному расстройству Арбуза. Ничего не поделаешь, командировка закончена, задание выполнено. Михаил Семёнович не зверь отмороженный, и только что вернувшуюся на базу коргруппу сразу в пекло посылать не стал бы. Заслуженный отдых свят.

А теперь я влип.

Однако поздней ночью ехать было страшновато, а весь вечер я провёл у коменданта. Сначала доклады, мой и Бастера, потом сбор штаба, снова доклады, уже с уточнениями… Время для своевременного драпанья было безнадёжно упущено.

Измотали конкретно. Сначала рассказал про разгадку переброса, чем круто соврал.

За геройски проведённое журналистское расследование власти городка обещали дать грамоты, благодарственное письмо и ходатайство в комендатуру и администрацию Попадонска о поощрении храбрецов.

Потом лафа кончилась — пристали с новыми вопросами. Докажи да докажи, что мы притащили именно Бедровского! Как это сделать? Ни клочка одежды на твари! Толян, по прибытии, обозначился, как Толик Чума, на крутяка рассчитывал. Фокус не прокатил, Чумой ветераны его крестить не согласились — тёмная лошадка, и присвоили новенькому временное погоняло. От фамилии. Нет, не Бедро… Окорок. Толя Окорок, ага.

Так мой приятель Окороком и оборотился в торка.

Прорейдовал недолго, ни друзей не успел завести, ни проявить себя для памяти.

В принципе, уже то, что я знал фамилию торка, служило веским доводом в пользу моих утверждений. Нет же, штабные потребовали примет! А какой мужик обращает внимание на мелкие приметы? Я часто путался, какой цвет волос у временных подруг! Приметы им… Но вспомнил. Шрам на лбу должен быть, прям посерёдке, по пробору. Это я его украсил, в раннем детстве. Кидались мы во дворе фонарными крышками от бочек из-под сухого молока, вот я ему в лобешник и вштырил. Штаб не сильно удивился, обл на обле.

Потом вспомнил вдогоночку, что у Бедровского передний зуб треснут по диагонали — часть штабных умчалась в подвал и вскоре комиссионно подтвердила, что прилично подросшие зубы таки сохранили и эту примету. Торки не морфируют. Как мне объяснили, морф есть существо вне видового ранга. Для морфирования программа нужна, а её нет. Торки в Зомбятнике проживают вне программы, что и представляет заглавный геморрой жителей городка.

Допрос закончился с положительным итогом, а я остался слушать дальше. И не только журналистский интерес руководил мной. Но отшельник не собирался рассказывать коменданту ничего больше: ни про Елисея, ни про нарастание аномальности. Да и при обсуждении не торопился высказывать своё мнение, окончательно убедив меня в том, что знает он много. Происходит что-то непредвиденное, назревает что-то мутно-сложное, и до поры никто не должен цельно видеть картину. Кроме посвящённых.

Кто же эти посвящённые? Неизвестно.

Интересная мозаика получается, если грамотно собрать всё в кучу и попытаться сложить. Жаль, времени нет, опять в бой…

— Стёпа, ты чего? — осторожно поинтересовался напарник.

— Что? — Я с трудом отряхнулся от дум.

— Все уже уходят, трапеза закончена.

— A-а… Игумнов давно ушёл? Задумался, понимаешь… Подожди-ка!

Сунув руку в нагрудный карман, я снова вытащил злосчастное письмо.

Умеет Арбуз тонизировать подчинённых, не отменишь.

Меня разбудили этим письмом. В пять утра в ворота КПП-1 въехал джип межсекторной службы фельдкурьеров, парни привезли срочные уточнения по необходимым поставкам. Главный редактор умудрился договориться, так письмо и догнало адресата. Меня то есть.

Нет, это не редакционное задание. Это просьба. Хм-м… Попробуй откажись, когда тебя настойчиво просит непосредственный начальник!

Однако не этот фактор ключевым образом повлиял на решение.

Новое расследование затею! Это тебе не переброс через ограду! Тут надо тихонечко, не выпячиваясь, понять, что за нежданные процессы начали происходить в Зомбятнике и прочих секторах, чёрт возьми? Я чувствовал, Арбуз явно что-то предполагает, даже знает, пусть и не всё. И его респонденты — тоже.

Обычный лист А4, согнутый вчетверо.

Ничего не упустил при чтении?

Ну да, за дурачка меня держишь? Слава богу, давно уже хватило ума осознать: у хорошего журналиста всегда есть работа! Ты постоянно ждёшь сенсации, ты готов с ходу начать разборки, ты азартен и жаден. В любое время суток и в любом месте.

Этим ты меня не удивишь, начальник. У нас все дела срочные. Даже у сварщика надо интервью брать очень срочно, потому что к вечеру он уже нахряпается!

Прочитав письмо главреда раз пять, я уже наизусть заучил короткий текст.

То же самое ты мне говорил перед командировкой на сталкерскую Зону. Люди встретят, покажут, проводят… Диктофон, дескать, включил, покивал вежливо, вопросики позадавал…

А у меня там ствол чуть не перегрелся, между прочим! Килограмм нервных клеток сжёг!

Ошибочка, шеф.

Я один поеду.

Микроб сейчас неспособен на такие операции. Он только-только адаптировался и вёл себя в секторе нормально. Однако нервы у парня ни к чёрту, и ещё одна аналогичная нагрузка сделает из него шизофреника. Так что Игумнов вовремя новость подкинул, пусть Димка едет с конвоем. И мне спокойней будет. Ценные материалы не должны пропасть, отдам напарнику диктофон и свой блокнот, фотки и так у него.

Значит, всё-таки невинная просьба? Заврался ты, товарищ начальник, знаешь, что не откажусь. А вот благоволие Григория Николаевича делу наверняка поспособствует.

Суперменщина полная! Кино!

Я отложил письмо и осторожно вытащил чёрную пластиковую карту с вензелями и золотой стрелой, прошибающей камень.

— Димка, а это точно она?

— Абсолютно точно, «Открывашка», я сразу узнал, как только ты из конверта достал.

— То-то побледнел сразу! Почувствовал, что ли?

— Ещё бы! Такие артефакты для похода в ресторан не выдают. То, что шеф смог её добыть, само по себе сенсация! Выдаётся на определённый срок, служит пропуском по всем секторам и во все дыры. Дикая вещь!

Так, так… Это, ясный перец, для скорости, тут тоже всё понятно.

Вроде ничего важного не упустил. Короче, отправляйся, Гунн, в очередной кошмар и соверши там очередной журналистский подвиг.

Говорю же, шеф всегда придумает, чем тонизировать подчинённых. Денюжка и на Рассаднике важна, спору нет! Подарок хочу купить Вере Уизерли, хозяюшке моей… Да не букетик лютиков, а кое-что посерьёзней. Отпуск тоже будет в струю.

Ох… Старается писать по-человечески, смотри-ка, прямо рубаха-парень!

Только «чрезвычайно» здесь — ключевое слово.

На часы похожа эта магическая шняга… Наручные, но с гравированной крышкой на защёлке. Я уже натянул их на правое запястье.

Пропади оно всё пропадом! Метро так Метро! Справлюсь. Жаль только, что рация сдохла, а починить уже не успеваю.

— Ну что, шарман, мля!

— Ты про что, Гунн?

— Про всё, Димон, про всё, — устало молвил я.

— Гунн… Так, может, я всё-таки поеду с тобой? — видно было, что при таком раскладе ему стыдно оставлять меня одного.

— Не стоит. Что смотришь на меня, как грустная корова? Ты реально вымотался, мне действительно одному проще будет, — хочу всё сделать очень быстро, думаешь, охота там задерживаться? Ни на минуту! Я в ДФД хочу, поваляться всласть, поесть вкусно, Веру увидеть, в конце концов! Да и пролезть одному в дыры проще, уж извини… Ещё свернёшь себе мозги набок окончательно, кто в группе будет заниматься фоторепортажем? Так что действуем, как договорились — ты конкретно приболел, я тебя отправил домой.

Повертев в руках кусок пластика, я, думая о своём, тупо повторил вопрос:

— Говоришь, что это и есть легендарная «Открывашка»?

— Сказал ведь уже… Выдаётся на определённый срок, штампуется в Департаменте, так говорят. Я подобную карту видел всего один раз, и то мельком. Повезло.

— И какому порнографу, интересно, такое везение привалило?

Димон немного промедлил с ответом, однако сдался. Кому же не вываливать тайное, как не надёжному напарнику, рядом с которым постоянно рискуешь жизнью во имя свободы печати и права людей получать информацию?

— Ладно, скажу, Стёпа, так и быть, хоть и обещал помалкивать… И ты молчи, не подставляй, не то не в Метро, так «альфовцы» мне голову свернут! Скажу, слишком далеко дело зашло.

— Ну!

— У Герцога видел! Вот так вот, камрад.

Почему-то я нисколько не удивился.

В Сафоново решил не задерживаться.

Вот бы вообще нигде не тормозить, но тут пришлось — здесь находится дорожный пост.

Постовой стоял на вышке и посматривал в обе стороны. Заметив машину, выскочившую из-за леса, он торопливо спустился вниз. Я остановился и предъявил удостоверение. «Открывашку» доставать не стал, не секретный объект, обычный посёлочек у дороги. Кстати, вполне симпатичный. Караульщик не пытался учинить досмотр или выведать о целях поездки, чувак искренне старался помочь. Звали его Натоптыш, и один лишь взгляд на его измятое травмой лицо позволял понимать, почему. Когда-то он жил в Метро, где влип в какую-то жуткую историю и с большим трудом после долгого лечения перевёлся в Сафоново. Человек в теме, с опытом, знает, что говорит.

— Мощно двигаешь, в одиночку! — удивился он. — Тут без компании не принято, территория впереди сложная.

— Прорвёмся! — дежурно отбрехался я. — Ты вот что скажи, какова схема безопасного подхода к станциям?

— Не инструктировали?

— Да тупо не успел, перехватили на одном задании, вручили дополнительное.

— Кто ж это такой безрассудный? — мне легко удалось удивить его ещё раз.

— Да так, порнограф один.

— Понятненько… Ну тогда слушай.

— Внематочно!

— До «Новокузнецкой» двадцать два километра…

— Судя по указателю, двадцать, как так?

— Косяк облоидный обыкновенный, — улыбнулся Натоптыш. Лучше бы он этого не делал. — Или не привык?

— Привык. Только указатель модельный.

— И что? Девочки из Департамента — они такие, девочки.

Безопасный подход представляет собой искусственный туннель на поверхности, собранный где из бетона, где из проволоки и колючки. Чаще всего комбинированный.

— Наиболее безопасно на тех участках коридора, где сплошной бетон. Вот только непонятно, что за недоумок сообразил поставить его не у Метро, а с нашей стороны?

— Девочки-плонетяночки. Папины дочки, сели в тёплом месте, занимаются творческой работой, — подмигнул я.

Прорыв невозможен…

Будет ли вам приятно внезапно увидеть прильнувшую к колючке морду летающего или бегающего монстра, вроде флайкиморы с пастью, усеянной десятками острых зубов в несколько рядов? Или почувствовать пугающую тряску ажурных переплетений арматуры, сжатых страшными когтями двухзвенного вурдукрока?

— Даже инфаркты бывали. Игната Хромченко знаешь? Старший прапорщик КПП сталкерской Зоны. Вот-вот! Поехал в Метро на обмен, прям в туннеле и прихватило с сердцем, еле откачали. Бывало, и с ума люди сходили во время движения. Нет, одному лучше не ездить… Хотя тачка у тебя зачётная, такую бы, да под землю! Совет дам: не останавливайся, что бы ни случилось, внутрь туннеля монстры не пролезут, действует ограничение. И по сторонам меньше смотри. А уж стрелять вообще не стоит.

Внешнее устье коридора было расположено рядом с границей программной мобильности, точно такой же, как в Зомбятнике. На поверхности граница не проведена, вблизи устья в землю воткнуты полосатые флажки, это ребята из Сафонова постарались. Я удивился, узнав, что отросток коридора выходит в зону свободных земель почти на километр. Натоптыш пояснил так:

— Особо бойкие метромонстры успевают пробежать какое-то расстояние дальше «отключалки», пока не подкосит. Раньше ведь так и было, устье располагалось точно на границе… Потом пошли несчастные случаи. Тогда мы и продлили, чтобы заходить в гарантированно безопасной зоне. Тоже в бетоне, ведь это уже не модельный участок, сам понимаешь.

Я слушал с удовольствием, изредка незаметно поглядывая на часы. На самом деле, торопиться некуда, под землей всегда темно. Скучающий Натоптыш дал мне несколько ценных советов, попутно разбивая стереотипы. Это и ожидалось, я уже привык, что сектора-локации не так уж похожи на игровые и книжные аналоги.

— Ты к кому сразу?

— К какому-то Григорию Николаевичу, шеф наказал.

— Фигассе, к какому-то! Отличный мужик, твой пресс-шеф не такой уж и порнограф! Зачётное слово, кстати.

Точно! Надо записать, а то забуду вывалить Арбузу! Ладно, пора и честь знать.

— Может, в магазин заглянешь? — с надеждой спросил он, рассчитывая поболтать ещё.

— Да нет уж, пора. С лейкой, ёлки, и с блокнотом…

— Тогда удачи! Привет всем передавай от Натоптыша!

Мы, прощаясь, пожали руки, я поехал вперёд, уже выглядывая устье тоннеля.

Вот и он. Минута бесполезных раздумий — вперёд!

Практически вся сторона бетонного ограждения начального участка тоннеля была испещрена датами, примитивными изображениями, матерными словами, советами и злыми комментариями. Разнообразностью тематики вся эта наскальная живопись не отличалась. Видно было, что надписи частью новодельные, но хватало и старых. Одно и то же. Были надписи идиотические, такие, как «Добро пожаловать в ад!», были советы: «Не трать зря патроны!» и «Не ешь грибы, козлёночком станешь!» Стены со следами опалубки почему-то тёмные, очень фактурные, даже микротрещинки видно — неужели от ударов монстров снаружи?

Первые километры пути я безусловно следовал советам Натоптыша — держал постоянную скорость под сорок, ехал со включённым светом и старался не прислушиваться к звукам, доносившимся с поверхности равнины. Скоро бетонные кольца закончились, «зээмка» пересекла границу мобильности, и пошли участки смешанных конструкций. Открылись виды на свет божий — меня это нисколько не обрадовало.

Первый раз я протрясся, когда краем глаза увидел пикирующую на металлические дуги тень, оценил скрежет когтей и запоздалый рык за кормой. Следующий монстр был поумней и ждал подхода «зээмки», надёжно вцепившись в клетку ограждения. Не пройди стажировку в Зомбятнике, обмочился бы! По-моему, я заорал! Мишина дёрнулась, пытаясь набрать сотню за несколько секунд, да куда там… Вот тут я разозлился, даже азарт появился!

Опустив стекла, изготовил хаудах. Когда следующий хитрый зверь, роняя слюну на ржавое железо, повис на прутьях справа, я притормозил и, вопреки советам, с наслаждением вжарил в безобразную морду с двух стволов по очереди картечными снопами, едва не вывернув кисть. Теперь уже тварь взвыла с приятным сердцу визгом подстреленного зайца! Такой большой мальчик, и такой тоненький голосок! Перезарядил стволы.

Ба-бах!

С кем связались, бестолковые! С победителем торков? Брысь, суки!

Последующие два десятка километров прошли без приключений, я успокоился и уже плевать хотел на всех зрителей.

Устье выхода показалось неожиданно.

Интересно, почему девочки из Департамента не дотянули тоннель до входа в станцию? Железяк не хватило?

Возле фонтана «Адам и Ева под райским деревом» я ещё в детстве игрывал, потом в юности наведывался, регулярно и стайно. Здесь любили самодеятельно выступать странные, порой просто чокнутые дяхоны со своими матильдами. Трезвые и подгашенные, в хиппанских одеждах и с хитрыми инструментами. Уютно, тень, вода, скамейки… Нас веселила эта слегонца эротическая скульптура, которую мы называли «Памятник прабабушке с прадедушкой, сцена накануне первородного греха». Дерево действительно покрыто фигурками мимимишных птичек и райских греховных плодов. Рядом — множество кафе и кабачков, дорогих и под студента. По периметру площадки стоят яблоки-фонтаны. Вечером включалась шикарная подсветка, начиналась самая туса…

Тоннель пролегал прямо по Пятницкой, устье было развернуто к скверу.

Я остановился перед выездом, надеясь, что ещё не пересёк программную границу. Вот отсюда и посмотрим. Да… Мрамор и бетон площадки фонтана испещрены следами множественных пулевых попаданий, калибры самые разные. За фонтаном виднеется огромный скелет злобной твари, черепушка размером со шкаф поднимала ассоциации с динозаврами. Воды в фонтане давно нет, конечно, а вот деревья каким-то чудом сохранились, хотя их давно должны были пилянуть на дрова.

— Кабзда, — только и смог выдохнуть.

Это уже чистое свинство — так испоганить изумительный уголок Замоскворечья.

Взгрустнул маленько, и только потом обратил внимание на вход в «Новокузнецкую».

Мама дорогая, угробили заповедную станцию!

Круглый в основании наземный вестибюль не узнать!

Передо мной стояла приземистая, обожжённая и частично обрушенная, однако всё ещё хорошо укреплённая крепость. Цитадель в стадии предельной усталости от бесконечных набегов. Стёкла давно вынесло безжалостными вихрями каких-то катаклизмов, дверей тоже нет. Есть железо. Броня.

По обе стороны от входа на земле стояли две шестигранные бронебудки. Или бронебашни? Не хрен, маловаты они будут для башен. Я ведь в фортификации не очень, сооружения похожи на танковые башни, только повыше. Из узких горизонтальных бойниц торчат стволы какого-то адского оружия. Конструкции клёпаные, головки заклёпок натыканы так часто, что почти сливаются в сплошную линию. Укрытия снабжены боковыми дверями-люками, есть дополнительные козырьки и ступеньки для доступа к прожекторам на крышах. Осветительные приборы — имущество ценное и хрупкое, заботливо прикрыты специальными коконами. Будки надёжно вмоноличены в бетонный фундамент, хрен свернёшь.

Ух ты! Настоящий стимпанк боевого направления, такого чуда я ни в одном секторе не видел! Проект явно разрабатывался для широкого применения? Интересно было бы посмотреть на другие станции.

— Неинтересно! — одёрнул я сам себя.

И всё-таки зачётные напёрстки, жаль, что Микроба рядом нет, сфотал бы.

Бронебудки немного помяты, со следами ржавчины, краска на поверхности отсутствует, и только на левой будке боковой люк выделяется свежей синевой — наследие недавнего ремонта. Сооружения не циклопические, но внушают, жесть жестяническая. По всему периметру «Новокузнецкая» окружена мощными противотанковыми ежами с переплетениями колючей проволоки — от здания до ограждения метров пятнадцать. Ближе к улице и трамвайным путям позади — ряды наклонных железных кольев, вбитых в асфальт. Там тоже валяются скелеты убиенных монстров… Над правой будкой стена здания украшена причудливой чёрной кляксой — кирпич почернел в локальном пожаре. На ожог похоже. Здесь что, огнедышащие драконы водятся? А если такой чёрт через сетку тоннеля плюнёт?

Да уж, не позавидуешь защитникам внешних рубежей на поверхности! Командиры у них — порнографы! Изверги! Значит, пока вся чудь блеклоглазая спокойно спит в подземных убежищах, несчастные наблюдатели наверху мониторят, трясясь от страха, и при необходимости дают посильный отпор набегающей нечисти? Разве согласится нормальный человек на такое испытание? Штрафников загоняют…

Рассмотрев оборонительный комплекс, я только сейчас заметил небольшой ангар сбоку, самый обычный, из тонкого профнастила.

Соседствующие с «Новокузнецкой» старинные здания почти полностью разрушены, только ни монстры, ни люди в том не повинны. На самой Пятницкой и на площади перед станцией нет обломков, разруха предусмотрена моделированием. Зря они так сделали… В реалии секторы Рассадника вполне успешно сами набирают самого настоящего постапокалипсиса — по мере развития событий, так что задавать беду заранее не было никакого смысла.

На улице тихо. Самой охраны не видно, к бронебудкам вполне можно подъехать на машине. Медленно разворачиваясь в мою сторону, в бойнице левой башни дрогнул ствол с пламегасителем — серьёзная штукенция. Заметили! Не удивлюсь, если у парней есть и сигнализация — стальные магистральные трубы тянутся по земле внутрь здания.

Овальные люкодвери одновременно дрогнули, чуть подались вперёд и со скрипом отползли в сторону — на свет божий вывалились два хлопца, один из которых сразу закурил, а другой, приставив ладонь козырьком, начал смотреть на небо. Со спокойной улыбкой!

Я вышел из машины и, осторожно высунув голову за край тоннеля, тоже задрал голову.

Безмятежное голубое небо с белыми барашками облаков… Эпическая пастораль.

По идее, над разрушенными остатками Москвы должны висеть мертвенные багровые небеса с прожилками черноты и всполохами молний. А тут — ласковое небо средней полосы. Чёрт-те что, никакой завершённости образа.

Один из бойцов, сделав глубокую затяжку, громко крикнул:

— Харэ стоять, подъезжай!

— А спокойно? — засомневался я.

Оба заржали.

— Не фуняй, не укусят! — и они засмеялись снова.

Парни стояли, не напрягаясь. Автоматы, которые бойцы поначалу держали в руках, перекочевали за плечи. Собравшись с духом, я на первой передаче медленно поехал вперёд, готовый в любой момент включить заднюю.

— Сразу к ангару подгоняй! — крикнул тот, что побойчей, смешливый парнишка с восточным лицом, этнический китаец или кореец…

— В эту жестянку? — возмутился я. — Сами в броне, а мою ласточку на гибель?

— Всё нормально, пресса, нечисть туда не лезет, они человеческий дух чувствуют, — улыбнулся он.

Успокоил… А я не мылся два дня, духан, поди, такой, что скоро вся монстрячья Москва сюда сбежится.

Только поставил машину внутрь, как из тёмного провала входа, словно снежный человек из пещеры, неторопливо вышел ещё один защитник — со звёздами на погонах, постарше возрастом и пожёстче лицом. Однако и он был спокоен. Выслушав доклад, он тут же доложил кому-то по рации.

Профессиональным жестом предъявил лейтенанту удостоверение и «открывашку» — сказывается практика! Познакомились. Я не расшаркивался, побыстрей бы оказаться внутри станции. Мужики же хотели общения. Делать было нечего, встал на свежем воздухе рядом с ними.

— Ого! Пресса пожаловала наконец-то! Слушай, журналист, а ты газеты привёз? — первым делом поинтересовался лейтенант Демешин.

Не привёз. Всё раздал, кто же знал, что Арбуз меня катапультирует к подземникам? Хотя… Вернувшись к ангару, я попросил открыть замок и вытащил из бардачка два последних номера — Димон пытался читать в дороге. Как часто бывает, работники редакции не знают, что творят коллеги, не видят цельного результата.

— Вот теперь уважаем! — заорал китаец, схватил газеты и убежал в будку.

— Либрюк, гад, оставь газеты старшему! — крикнул командир укрепления.

Клац! Люкодверь захлопнулась.

— Сволочь! В наряд! — с уточнением констатировал старший. — Обычно в хорошую погоду их туда трактором не затолкаешь. Внутри, при закрытой двери, уже через десять минут начинаешь обильно потеть, а через пару часов может наступить кислородное голодание. Или выходят, курцы хреновы, или дверь открывают, а это не по уставу…

— Устав надо переделывать! — безапелляционно заявил второй караульщик. — После смены регулярно наблюдаю в себе подавленное самочувствие, утомление в виде резкой скованности рук и ног, а также всего туловища, я докладывал. Медик отмечает головную боль с явлениями тошноты и шума в ушах — прям так в карточке и записано!

— Да и идите вы в задницу, неженки, — командир не поддался. — Дурака валяете. Что вы меня перед журналистом позорите? На грибы хотите? Пошли, Гунн.

Решётчатые ворота он открыл рукой, сразу закрыв на три задвижки.

— Дурака? Не хотел бы я ожидать появления огнедышащего дракона в стальном гробу!

Демешин тут же остановился и, хотя мы уже зашли в тень помещения станции, где некогда располагались кассы, оглянулся и посмотрел на небо.

— Хорошо бы дракошу…

— Ты о чём?

— Вкусные они. И мяса много, будет на станции праздник, а нам Григорий Николаевич премии выпишет.

Я вытаращил глаза.

— Ты хочешь сказать, что едите драконов?

— Сами не едим, для свиней. Местные грибы не пробовал? Ничего, попробуешь, на обратном пути поделишься впечатлениями. Страсти нагоняют перед новым человеком… От каждой бронебашни лаз идёт к казармам.

— Про драконов — это серьёзно?

— Удивляешься? Все новенькие удивляются. Конечно, лучше бы квазиовцу добыть, они тут под полтонны весом бегают! — мечтательно продолжил офицер. — Знаешь, какое у них мяско? С перчинкой! Ни на процент не вру! Сущий деликатес, редкость.

Ёксель-моксель, натурально излом шаблона, феномен надо осветить… Оказывается, при моделировании метрошных монстров в наземных моделях используется вполне себе съедобная плоть, мясная, иногда даже качественная!

— Без башки наши охотники, вот в чём беда. Били зверя без разбора, теперь стерегутся, редко подходят на выстрел.

— Почему не сталкеры, а охотники?

— Эти сталкеры вот где сидят! — Демешин провёл ребром ладони по горлу. — Куда ни плюнь, кругом сталкер. Приедут сюда из Зоны и начинают щёки надувать… Так что у нас ни хантеров нет, ни сталкеров, да и зачем? Что, русского языка не хватает?

— Опасно охотиться?

— Ещё как! Вкусные-то они вкусные, но зверски клыкастые, зубастые и тяжёлыми лапами топтастые.

Он ещё что-то рассказывал, а я всё не мог прийти в себя, торопливо переваривая услышанное. В Метрозоне намечается очередная сенсация — здесь отступления от канона очень велики. Впрочем, ещё неизвестно, как дела обстоят в Эльфятнике или в историческом Попадоне с альтернативной историей… А как же грибы с поросями подземными, исключительно на грибках вскормленными? Драконов свиньи жрут, во как!

Внутри сооружения сохранилась облицовка мрамором серо-дымчатого оттенка. Перед эскалаторами на полу виднелся красный круг с небольшим крестиком в центре.

— Зона пузырения! — гордо объявил Демешин.

Напротив места появления пузырей с новичками ярким пятном белела крашеная стальная дверь с красным крестом и полумесяцем.

— Санчасть? — спросил я.

— На обеде наша Света, с поварихами болтает. У нас пузырение по нечётным числам.

В круглый зал выходят двери других помещений, здесь есть всё, что нужно для жизни маленького гарнизона, — казармы, пороховые погреба, санчасть, кухня, штабные помещения, склады и бытовки. С разрешения офицера я открыл пару дверей, заглянул туда, где не храпели. Планировка аскетичная и во многом одинакова. Либо прямой, либо Г-образный коридорчик. Каждая дверь тоже имеет защиту — вход осуществляется через откидывающуюся верхнюю половинку бронированного полотна. Помещения внутри окрашены краской болотного цвета, есть печки-буржуйки, одна электролампа в решётчатом плафоне под потолком и телефонная связь — раритетные аппараты висят на стенах.

Рядом с верхним краем неподвижных лент эскалаторов на месте будки дежурной по станции стоял небольшой трёхамбразурный ДОТ, часовой тоже на обеде, а вот пулемёт торчит! Заглянул и туда… Ужас, средневековая камера для пыток. Внутри всё настолько компактно, что внутрь приходится лезть на карачках. У них что, отборные карлики служат? Или, может, хоббиты?

Очередная новация поджидала прямо здесь. Левый эскалатор полностью забран металлическими кольцами, словно железный удав ползёт внутрь…

— Безопасный спуск, — охотно пояснил Демешин.

Попасть в него можно из служебных помещений и из фойе. Внизу толстенные гермоворота намертво запирают нижний вход на станцию, устье тоннеля упирается в отдельную калитку. Мрачный подземный коридор в неизведанные глубины… Для меня неизведанные.

— Давай, спускайся, я уже доложил главе, — невозмутимо произнёс Демешин.

Честно говоря, я думал, что он меня проводит.

— По безопасному?

— Лучше так. Сейчас спокойно, да кто его знает, знаешь поговорку про бережёного?

Делать было нечего, и я, поправив автомат на плече и подсвечивая под ноги фонариком, под углом тридцать градусов осторожно пошёл вниз. Работоспособность присланных часиков, прокачивающих тебя до стадии человека-ПНВ, испытать забыл.

Глава 11

Подземка Зомбятника. Люди и монстры

Время удивлений прошло.

Набрав впечатлений и опыта в предыдущих командировках, я перестал реагировать на несоответствия ожидаемому образу.

Пилонная трёхсводчатая глубокого заложения станция «Новокузнецкая» на новом месте и в новые времена выглядела совсем не так, как её описывали в душеразрывательных книжках про мистические ужасы столичных глубин. Постройками, жилыми, складскими, сервисными и производственными, заставлена лишь часть территории, наиболее плотно — примерно половина площади с правой стороны центрального зала шириной почти в десять метров.

Здесь ничего не напоминает цыганский табор или лагерь беженцев. Нет и ожидаемого кислого запаха, помещение прекрасно вентилируется. Внутренний интерьер станции богато украшен элементами художественного оформления — только видно их плохо. Пилоны и свод станции облицованы мрамором, часть которого уже обвалилась, и знаменитыми барельефами с эпизодами боевых операций. Барельефы копчёные, никто их не моет. Из шести мозаичных панно на потолке, что висят напротив каждого из проходов к платформам, уцелело лишь четыре. Зал пересекает ряд торшеров, ни один не горит.

Штабное помещение начальника станции, Григория Николаевича Люльки, находилось ближе к входу с поверхности, между двумя механическими мастерскими. У крайней в разобранном состоянии лежала небольшая фильтро-вентиляционная установка, двое пацанов возились рядом. Видел ещё несколько людей возле медпункта, кто-то ворочался в паре жилых отсеков, и всё, остальные пашут на рабочих местах или стоят на боевых заслонах в глубине тоннелей — рабочий день ещё не закончился. Да и посменных вахт хватает, отсыпаются люди.

Когда я вернулся из короткой ознакомительной пробежки по «Новокузнецкой» с обязательным, как выяснилось, посещением медпункта, где меня допросили на предмет аллергических реакций и астматических проявлений, то застал начстанции за читкой «Эха Попадона». Узнав, что я притащил пару номеров и оставил их наверху, Люлька отреагировал начальственно — позвонил по телефону, коротко отдал приказ, и через несколько минут газеты у караульщиков изъяли и притащили шефу.

Электроэнергия на станции распределяется специфически. Лампы горят в медсанчасти, столовой и в мастерских, две — в штабе, где живёт и работает командир, прожектора в тоннелях включаются исключительно по тревоге. Всё остальное время охрана довольствуется слабыми лампочками ватт на шестьдесят. Население пользуется керосиновыми светильниками, переносными и подвесными.

— Топлива не хватает для генераторов? — посочувствовал я, присаживаясь рядом на стул.

— Каких генераторов? — Григорий Николаевич, закинув дешёвенькие пластиковые очки на ёжик седых волос, с неудовольствием оторвался от газеты.

— Я говорю об освещении станции. Как положено, как в книжках. Восстановили дизеля и генераторные установки, откачиваете воду из тоннелей, подаёте освещение…

Сначала начальник станции посмотрел на меня с некоторым раздражением, как на конченого остолопа, потом что-то вспомнил и еле заметно улыбнулся.

— Забыл… Ты же новенький, вдобавок журналист, тебе скидка… Метроэнтузиазмом не страдаешь, спаси господи?

Я торопливо качнул головой из стороны в сторону.

Нет уж, уважаемый коллега по Рассаднику, я как-нибудь без увлечений игровой романтикой… Мне вообще тут не нравится, как не особо нравилось в Зоне или Зомбятнике. И тем не менее вынужден вспомнить: через некоторое время, когда вникал и обживался в очередном секторе, я начинал чувствовать себя вполне нормально. Может, и здесь так будет?

— О восстановленных генераторах речь в стратегическом плане не идёт. Некоторые используют их в личных целях, только накладно это. А уж об откачке воды из туннелей — никаких иллюзий, сами мы с такой технической задачей ни за что не справились бы!

— Почему? — после получения скидки на разумность вопросов я осмелел.

— Объём немыслимый, по нынешним временам, вот почему, Степан! Если ты не знаешь, — а другого допустить, извини уж, категорически не могу, — установки электромеханической службы Московского метрополитена в год откачивали тридцать миллионов кубических метров грунтовых и сточных вод, некоторые агрегаты работали круглосуточно! Ты представляешь, что это такое? Целая река откачивается на поверхность! А ведь тогда работали все ремонтные службы, инспекция… Полный согласованный контроль за дежурными сменами, единая система мониторинга, обеспеченная программными и аппаратными средствами… Да и само содержание систем откачки требует серьёзных затрат, жители Метро просто не в состоянии содержать такие службы! И это ещё не всё! Сточные воды, грунтовые… А если прорвутся воды Москвы-реки? Для предотвращения попадания в подземные сооружения воды при возможных затоплениях во время наводнений вестибюли станций и определённые участки перегонов метро снабжены гидрозатворами. Разве может необученное и разномастное постапнаселение подземки кустарным способом из ворованной с поверхности солярки выработать столько электроэнергии?

— Как же тогда выкручиваетесь? — Ничего не понимаю.

— Смотрящие подсобили, как же ещё! — сказал он, как о само собой разумеющемся. — Это их агрегаты, их задача: откачка, привода и вентиляция. Мы туда не лезем, конструкции непонятные. Соответственно, электроэнергия подаётся лимитированно, для жилых боксов не хватает.

— Откуда подаётся?

— Из Преисподней, спаси господи! Из-под земли. Наверх выходят кабели, и никаких концов… Хочешь провести журналистское расследование?

— Не уполномочен. Да и желания особого нет, — честно признался я.

— Вот и у меня нет, а молодым шляться по глубинам не позволяю… Сделали, что смогли: опытным путём вычислили излишек, подсоединились и забираем помаленьку, стараясь не наглеть. А вот что-то малогабаритное сами чиним, ставим дополнительную вентиляцию на вновь обнаруженных объектах, если они нужны станциям.

— Гарнизон наверху на своих генераторах?

— Тоже на соске сидят, — отмахнулся он. — А ещё грибные плантации.

— И свинарники? — Я вспомнил ещё один неоднократно высмеянный способ получения метрошниками провианта.

— Не главное. Арбуз что, не рассказывал? Хреновенько у вас инструктажи проходят…

Не до инструктажей мне было, уважаемый.

— Как выяснилось, в метрополитене особо животноводством не увлечёшься, невыгодно. Чем кормить порося? Драконами? Я тебя умоляю… Пищевых отходов нет, всё сами подъедаем. Впрочем, я говорил это с самого начала, ещё при формировании ОСС, то есть Объединённого Совета Станций. Бестолковое дело, лишняя трата времени. В отличие от выращивания грибов…

К горлу подступила тошнота, уж больно омерзительной представлялась мне такая еда. На поверхности кто бы из собеседников ни вспоминал о метро-грибках, так обязательно кривил рожу.

— Что нос сморщил? Отличный продукт!

— Как-то не особо верится, — я не смог скрыть скептицизм.

— Умников наверху наслушался, понятно… Давняя практика! В восьмидесятых и девяностых годах прошлого века один из технологических тоннелей харьковского метрополитена, оставшийся после пуска станции, начал использоваться для обустройства грибных плантаций. Выращивали шампиньоны. Занималось грибоводством предприятие на хозрасчете. В специальных камерах электродепо на поверхности проращивали материал, ночью грузили на дрезину и опускали под землю. Урожай собирали круглый год! Принцип работы тоннельной вентиляции и регулирование температурной влажности в метро происходит за счёт теплоаккумуляционных свойств грунтов. Заложен ещё при проектировании, с учётом того, что средняя суточная температура зимой составляет минус двадцать два, а летом — плюс двадцать четыре градуса. В тоннелях постоянно поддерживается одна и та же температура воздуха. Так что опыт был, отчего не использовать? Тем более что в Департаменте идею приветствовали…

— Григорий Николаевич, позвольте спросить, откуда вы всё это знаете? — Я вытащил блокнот и ручку.

— До пузырения работал в метро. И сейчас работаю… Короче, о чём знаю не понаслышке, туда и попросился, в отличие от многих прочих. Подавляющее число попавших сюда играло в игрушки, в лучшем случае люди читали книжки. Вот и решил, что специалисты в таком дурном сообществе лишними не окажутся. Грибы обязательно попробуй, скоро обед! И вот что: иди-ка ты погуляй маленько, дай газету почитать спокойно! Как только позвонят с «Павелецкой», сообщу, будем решать, что делать с тобой дальше.

Внимательно осматривая «Новокузнецкую», смежные с ней южный и северный залы «Третьяковской», а также длинный пешеходный переход между ними, я невольно проникался уважением к труду детей подземелья.

Чертовски сложное хозяйство, это вам не по Зомбятнику на броневиках кататься. Зомбаки, конечно, твари страшненькие, однако прицельная стрельба по беспомощным медлительным увальням часто смахивает на расстрел, а ещё не угомонившиеся по неопытности фанаты зомбомира похожи на страдающих по автокрутяку инфантов. Торки, конечно, как-то выравнивают расклады, и всё же…

Надо признать, сталкерам живётся сложней, там бойких тварей много.

Как здесь — пока не знаю. Как в тюрьме, вот что приходит на ум.

Обустройство станций и поддержание систем жизнеобеспечения отнимает у людей много времени и сил, выручает лишь предусмотрительность предков. Что-то из спасательного потенциала было заложено заранее. При проектировании большинства станций подземки учитывалась возможность использования их в качестве убежища при чрезвычайных ситуациях. Под землёй есть аварийные автономные системы фильтрования и вентиляции, освещения и водоснабжения, запасные выходы, системы герметизации станций и вентиляционных шахт. По нормативам, московская подземка должна была обеспечивать укрытие населения в течение двух суток. За это время, по мнению экспертов по ядерной войне, уровень радиации спадёт до значений, при которых возможна эвакуация из зоны поражения.

Я ходил и смотрел, опытно выявляя ключевые моменты особенностей быта обитателей.

В нашей газете не принято рефлексировать, насмехаться над трудностями и выпячивать людские страдания. Никто из журналистов не описывает деталировку разрухи фразами: «Тут и там на бесплодной земле сектора валялись тряпки и обрывки картона, разбитые ящики и изогнутые прутья арматуры, полусгоревшие шины и зловонные кучи гниющего мусора… Заплаканные женщины сидели на сложенных картонных коробках, горестно заламывая руки, подавленные мужчины хмурились, осознавая, что ничем не могут помочь несчастным…»

Средний читатель «Эха Попадона» не на курорте живёт, он и сам прекрасно знает, что такое постапокалиптический пейзаж. Мы не устраиваем публичные сеансы эксгибиционизма, выдавая читателю то, о чём стоит помалкивать, не выставляем напоказ ненужные детали негатива. Это дело нехитрое. Как говорит Арбуз, хитрость местной журналистики состоит в том, чтобы везде найти свой позитив.

На левых от центрального входа в «Новокузнецкую» путях стоял знакомый с детства электропоезд, здесь используемый под жильё, кроме переднего и заднего вагонов. В них разместились бытовки и кладовые заслонных смен. Под длину метропоезда станции Московского метро и проектировались. Сто пятьдесят пять метров, восемь вагонов, такова длина подавляющего большинства станций… Стандарт, действующий ещё с момента строительства первой очереди.

Народу немного.

Детей нет вообще, женщины заняты делом, их увидишь редко. Некоторые девчата, что побоевитей, пашут на заслонах и в патрулях на осмотре тоннелей.

Мелкие грузы перемещаются на ручных тачках, крупные — на тачанках.

Беседуя с людьми, узнал для себя много нового, в теории полезного. Хотя лучше бы полученными знаниями никогда не пользоваться, да… «Новокузнецкая» — достаточно глубокая станция. Если на станции вообще нет эскалаторов, значит, глубина её залегания составляет менее десятка метров, а если эскалатор установлен только на выходе, то станция построена на глубине до пятнадцати метров.

Справа на перроне находилось низкое вытянутое сооружение из силикатного кирпича, капитальное, с толстыми стенами и железной крышей. Это электромеханический цех, целое предприятие, работающее круглые сутки и на полную катушку. Женя Разводной, старший мастер, оказался говорливым весёлым парнем, с охотой пояснял и показывал своё хозяйство.

— Дед прибедняется, он это любит… «Новокузнецкая» в сравнении с другими станциями находится в привилегированном положении — в плане поставки электричества. Энергии вполне хватает. Лампы используем только светодиодные, энергосберегающие. Именно Григорий Николаевич в своё время решил создать на станции крупнейшие в Метро электромеханические мастерские. Потом появился цех. Монополия! Смотрящие здоровую инициативу оценили и лимит увеличили. Портфель заказов уже трескается! Спецы есть, набрали с бору по сосенке, квалификация у ребят хорошая. Русская школа электромеханики вообще лучшая в мире, в отличие от просто механиков.

— И кто же в мировой механике рулит?

— Немцы, конечно. Предупреждаю следующий вопрос лоха: у нас нет ни одного ганса, ха-ха! Ты из Попадонецка? Запиши, сейчас делаем два заказа для вас, задержка есть, признаю, но причины чисто технические, сложные заказики вы нам подкинули… Как там Рашпиль, не женился ещё?

— Нет пока, — улыбнулся я.

— Что-то не успевает чинить сам, вот я и подумал…

Остатки былого величия соседствовали с новациями обыденной жизни современных обитателей. Стенды с объявлениями, написанными от руки, разномастные плакаты времён СССР, очень много предупреждающих и запрещающих табличек. Везде видны элементы защиты от нашествия монстров, много стали и кирпича, подгнившей фанеры и потрескавшегося шифера вообще нет. Окна помещений забраны массивными решётками, над каждой мастерской высится башенка то ли с пушкой, то ли с огнемётом. Отделка станции — из чугунных тюбингов, боковые платформы перрона чуть уже центральной, восемь с половиной метров, на них жильё не строят, слишком опасно. Великолепные скамьи из белого сибирского мрамора сохранились, местные говорят, что ценный материал использовали после сноса в 1931 году храма Христа Спасителя. К сожалению, большинство малых архитектурных форм и элементов декора, не выдержав испытания временем и новыми напастями, скрыты от глаз покрывшей их металлической пылью и плёнкой копоти, хотя костры разжигать категорически запрещено.

По обеим сторонам мастерских — площадки для настольного тенниса, на время тренировок и соревнований над ними включают электрический свет.

Длинный переход между «Новокузнецкой» и «Третьяковской» пуст, освещения нет в принципе, слишком накладно. «Третьяковская» почти полностью заточена под жильё, как место более безопасное. Выход наружу есть и там, поддерживается в рабочем состоянии, но не используется. Наверх по графику поднимаются группы охотников, отгребающие из небольшого «Макдоналдса», что стоит напротив выхода на поверхность, регулярно респавнящиеся готовые блюда, мне как раз довелось попробовать эту прелесть в столовке. Натуральный гамбургер, представляете? Вкуснятина! Конечно! Так-то оно зашибись! Подземные свиньи на фиг не нужны!

Грибы — ничего, вполне на уровне, мешал лишь сложившийся стереотип. Чуть попробовал и отодвинул, вбили в голову, кажется, что они пахнут какой-то мертвечиной. Мясо, как я уже знаю, в пищеблок подкидывает охрана входа, не так уж и редко, судя по меню. Дороговато, но есть. Талонов мне не дали, и это ещё один повод тряхануть Арбуза на лавешник.

Пока я шатался, как хреновый шпион, высматривая да выспрашивая обо всём подряд, на заслонах произошла очередная смена постов, по металлическим лестницам на площадку перрона почти одновременно поднялись группы уставших бойцов, среди парней были и девушки. Их встречал крепкий мужик в кожаной куртке и с двумя кобурами на ремне. Автоматов совсем мало, больше охотничьих ружей. Лица у ребят напряжённые. Я не решился подходить ближе, чтобы не попасть под горячую руку.

Посмотрев на часы, решил возвращаться в штаб. Ясность нужна.

— Итак, решай сам, пресса, — предложил Григорий Иванович.

Серьёзный человек, уважаемый руководитель, крепкий хозяйственник.

Интеллектуальным обаянием не блещет, но умеет правильно планировать, видеть на шаг вперёд и мобилизовать людей на выполнение намеченного. Фамилия у него смешная. И ведь никто не рискует склонять её или обыгрывать! И клички нет, жители станции обращаются или упоминают исключительно по имени-отчеству, иногда называют Дедом, несмотря на сравнимый с большинством жителей возраст.

— С «Павелецкой» только что сообщили! — он указал пальцем на чёрный телефонный аппарат с тяжеленной трубкой. — Сводный конвой на северо-восток пойдёт только завтра вечером. Сначала до «Щёлковской». В составе три боевые тачанки и шесть больших грузовых платформ. Заходят сюда, забирают готовые агрегаты и другие заказы. С ними безопасней, вот так, тут больше и говорить нечего… Идут долго, по пути будет много остановок, движения назад с возвращением на кольцо. Плюс выгрузка-погрузка, проверка по накладным, одни пассажиры сойдут, других примут, прочие задержки… Учти, геморрой может растянуться на сутки, а то и больше. Однако есть ещё один вариант, по идее, идеальный для тебя по оперативности и скорости, но достаточно опасный в исполнении.

— Внимательно слушаю.

— Через полтора часа от станции уходит тачанка, частная, — сообщил Люлька, покачиваясь на стуле. — Идёт на «Партизанскую», куда тебе и надо.

Отлично, о такой удаче можно было только мечтать!

— Только вот…

— Ещё внимательней, — почувствовав подвох, я напрягся, присаживаясь рядом.

— Поедет Боб Адамс, наш отморозок, его тачка. Кто напарником будет, не знаю, он их постоянно меняет.

— Это очень плохо, что отморозок? Жёсткое словцо, — заметил я.

— Так за глаза же сказано! — подмигнул мне начальник станции. — У всех такие орлы имеются, спецназ в одном лице, бляха… На месте не удержишь, вечно рвутся в самое пекло.

— Однако порой именно такие люди бывают очень полезны, — догадался я.

— Совершенно верно, зришь в самый корень! Повезёт патроны для нашей охотбригады в Измайловском парке, там ты своего Зондера и найдёшь.

Монстры поверхности земное зверьё не трогают, ибо до последнего атома заточены на убийство и пожирание людей. Вот и развелась дичь по опустевшим лесопаркам. Делёж перспективных зелёных зон длился долго, шёл сложно, были даже стычки между станциями. Узлу «Новокузнецкая»-«Третьяковская» достался Измайловский парк. Далековато, зато жирно. Там водится благородный олень и лось, косуля и кабан. Много зайцев, птицы, боровой и водоплавающей. Бригада лесных охотников работает сменами, заготавливая мясо и шкуры. Часть добычи по жёсткой разнарядке ОСС бесплатно передаётся станциям с потенциалом пожиже, и здесь, оказывается, есть доноры и дотационные районы.

— Бобке нашему без разницы, куда мотаться, лишь бы путешествовать да нарываться на неприятности, учти. А тут телефонограмма пришла с «Партизанской», боеприпас на исходе… И надо же мне было при нём заикнуться! Патроны и завтра прекрасно увезли бы, с нормальным конвоем!

Ага, попереживай ещё…

Мне совершенно не улыбалось мотаться по всему метрополитену. И сроки! Домой хочу, в редакцию, в тёплую уютную люлю, в родную харчевню ДФД! Повторять многодневную эпопею, случившуюся в Зомбятнике, я не собирался.

— Почему Боб Адамс, Григорий Иванович? Он американец?

— Голодранец! Шучу… Откуда здесь американцам взяться? Не говорит своё настоящее имя, шельмец! Обл в кубе, но имеет право утаить сведения.

— Облами Рассадник не удивить. Кстати, насчёт права! Почему бы ему самостоятельно не выбирать маршрут?

— Самодеятельность не приветствуется, такая анархия исключена Уставом Совета. Без командировочного удостоверения его задержат на первом же заслоне. Чай пить будешь? Не бойся, не местный, из супермаркета… С бараночками!

Оболтус высшей категории — это уже перебор, в обычной ситуации мне не хотелось бы связываться с таким героем. Только ситуация — необыкновенная, я, имея некоторые догадки, но ещё не понимая происходящего, нутром чувствовал: Арбуз мне поручил действительно важное дело.

— Так что решишь?

— Поеду с Бобом. И чай буду.

Он налил из термоса в большую алюминиевую кружку чуть ли не пол-литра парящего янтарного напитка, небрежно придвинул плетёную хлебницу с горкой золотистых баранок. Нормально они тут живут, не унывают. Во всяком случае, начальники… А баранки зачётные, пока начстанции в очередной раз говорил с кем-то по телефону, я успел подрезать три штуки и сунуть их в карман. Про запас.

— Вообще-то, тебе, как журналисту, сам бог велел, — участливо произнёс он. — В смысле, общаться с идиотами… Получается полный срез общества. Про идиота, смотри, ему не скажи! Обидится. Да не давись ты баранкой, словно вырвался из концлагеря, вас что, не кормят в Попадонецке? Я тебе в дорогу пакетик дам! В знак уважения к моему другу Арбузу. Смотри, береги себя, не подводи Деда. Может, всё-таки с конвоем?

Я ухмыльнулся и ответил:

— С кубованным оболтусом.

* * *

Зелёного семафора не было. И табло с минутами-секундами тоже.

Смутное ожидание жути и непростых испытаний.

Темнота жерла метротоннеля словно ожидала новую жертву, едва поблёскивающие рельсы, в перспективе закручивающиеся в еле заметный поворот, тянули меня в безнадёжную пропасть забвения… Что-то зябко стало, братцы. Атмосфера вокруг безрадостная. Мертвенный голубоватый свет курсовых фар тачанки, тугой прохладный сквозняк и настораживающий гул вдали… Привычная цепочка огней на стенах отсутствует.

Настроение, скажу я вам, паскудней не бывает, словно не в необычное путешествие отправляюсь, а живаком в крематорий лезу.

— Здесь конструкторы и инженеры не продумали, черти! — проворчал Боб Адамс, поправляя завязанную на голове красную косынку. Невысокий худой парень, жилистый, в поведении желчный. — Вот на Кольцевой линии совсем другое дело! Там, чтобы поездам было проще тормозить и разгоняться, перед станцией тоннель идет немного вверх, а на выезде — под уклон вниз. Удобно.

— Чего ждём, Боб?

— Не чего, камрад, а кого! — поправив меня, он многозначительно поднял палец и через секунду им же начал ковырять в носу. — Сейчас появится, звезда наша местная.

— Так мы что, не вдвоём поедем? — иногда полезно разыгрывать ничего не знающего чечако, этакая журналистская хитрость.

— Представляю, что тебе Люлька наговорил…

— Фильтровать умею! — так я заложил первый камень в фундамент наших отношений.

— Правильно сделал! На будущее: я не обижаюсь, тем более на Деда. Мало кто может понять душу человека странствия!

«Куда уж нам понять такие романтические интегралы… Это Микроб, услышь такое, быстро бы объяснил тебе все тонкости про мятущуюся душу! Отборным матом», — подумал я.

— Боб, палец сломаешь.

— Да где же эта лахудра?!

Адамс и сам нервничал, постукивая пальцами по борту тачанки.

Мы не в одиночестве на перроне паримся.

Трое парнишек с любопытством посматривают издали. Совсем недавно подходил смурной лоб в синем рабочем комбинезоне, передал Адамсу увесистый пакет, который надлежало передать почтовой службе на «Курской», потом ещё одно письмо принесла запыхавшаяся работница пищеблока, я её видел во время обеда. Обязательная практика: каждый экипаж, отправляющийся со станции по тоннелям, обязан прихватить почту.

— Давно тачанку купил?

— Купил рухлядь… Построил, причём почти с ноля! Точнее, хорошо заплатил мастерам. Индивидуальный проект, зверь, а не машина!

— Дорого такая тачка стоит?

— Рутинным трудом нормального бабла не заработаешь. — Боб выпендривался с большим удовольствием. — От работы кони дохнут, но ничего не зарабатывают, кроме мозолей да рубцов. Рвануть надо, фарт поймать! А честная пахота по расписанию денег никогда не принесёт, запомни. Я ж поначалу путевым обходчиком устроился, казалось, интересно, нервы пощекотать хотел…

— Ну и?

— Барахло это, а не работа. Риска много, хабара мало. Правда, нашёл левый схрон с инструментом, загнал. Потом шарился охотником на поверхности, в предварительной разведке, там тоже подфартило. Вот и слепил себе точило. Разве я смог бы заполучить такое чудо, работая электриком?

Не в порядке у него мозги. Квалифицированный работник в любом секторе хорошо получает, а такой специалист, как Рашпиль, вообще не знает проблем с баблом. И нас Арбуз не обижает, устроившись в газету, я впервые в жизни не чувствовал нехватки. Да разве ж объяснишь такому…

Через пять минут по плиткам перрона зацокали каблучки.

— О какая! — хвастливо бросил Адамс.

Из арки на платформу выплыла высокая огненно-рыжая девица.

Вся затянута в чёрную кожу, на длинных ногах высокие чёрные сапоги. Держится, как местная альфа-самка.

— Секс-символ «Новокузнецкой»! — глядя на приближающуюся матильду, Боб только что слюну не пускал. — Зинка, давай быстрей, время!

Девица нагловато и небрежно махнула рукой и заговорила с нами, только подвалив совсем близко к тачанке.

— Привет, чуваки! Этот мальчик с нами поедет? Милый. Говорят, из газеты? Надеюсь в репортаже увидеть действительно стоящее. Про меня, например. Как я тебе?

Она на одной ноге резко повернулась кругом, продемонстрировав кобуру с револьвером системы «наган» и висящую за спиной многозарядную гладкостволку. Цвет ружья под костюм. Ногти, губы, глаза — всё накрашено. С вызывающим избытком.

— Напишет, напишет… Давайте, садитесь уже, и так проваландались.

— А представить? — возмутилась девица.

— Тьфу ты! Ладно… Это Степан Гунн, журналист «Эха Попадона», у него спецзадание на «Партизанской». А это Зина Огонёк, краса подземная, будет у нас в экипаже курсовой.

— Мне куда? — Я подхватил с пола небольшой рюкзачок.

— Кормовым садись. Оружие у тебя подходящее. Так… Сразу надевай каску, только подгони хорошенько. Вот твой персональный фонарь. Маленький есть? Возьми в бардачке скотч и примотай снизу ствола. Поедем неторопливо, станционный заслон совсем близко, по дороге немного проинструктирую. Прыгайте!

С нарезняком и у них не густо. Боб владеет карабином СКС и двуствольной вертикалкой. Я быстро влез внутрь аппарата и пристроился на заднем сиденье. Дизельный двигатель зарокотал громче, командир экипажа звякнул слабеньким сигналом, и тачанка наконец-то тронулась с места.

Это тебе не мирное метро, Гунн, совсем другие ощущения!

Пригнувшись к борту, я внимательно посмотрел на пути.

— Боб, а что это там за железяка?

— Контактный рельс! Не знал, что ли? Большинство оболтусов не знают, даже москвичи, всю жизнь проводят в подземке, а не знают! Ха-ха!

Я уже начинал злиться, понимая, что долгие километры в такой компании вряд ли выдержу.

— А надо бы знать, Гунн! Важное правило: если пассажирам было необходимо покинуть остановившийся в тоннеле поезд, нужно выходить только направо по ходу движения, так как слева проходит контактный рельс. Справа находились телефоны экстренной связи, а сейчас — нитка межстанционной телефонной связи. Правда, она не везде задействована, на лоховских станциях связи нет…

Ребята надели обычные армейские каски, мне же дали строительную. Оранжевую. Да и ладно, хорошо, что не пилотку. Кормовую фару-искатель велено пока не включать, от станции до передового заслона идёт самый безопасный участок пути. Большой фонарь с дужкой-ручкой я поставил рядом с собой. Маленький, что примотал к стволу «калаша», уже сбился, светит криво. По-моему, не самая лучшая идея: при стрельбе ствол автомата нагреется, скотч поплавится, отдирай его потом… Подумал и решил перемотать фонарик, прилепив его сбоку, может, так будет лучше.

Теперь настало время познакомиться с оснащением транспортного средства.

Агрегат получился размером с большой джипарь. Впереди капот, позади ёмкий багажник. Два ряда примитивных, но мягких сидений. Передвигается на рельсовых колёсах меньшего размера, чем те, что стоят на электропоездах. Есть и пневмошины, они устанавливаются при необходимости, можно выезжать на поверхность. Пока что авторезина служит обвеской: два колеса висят на корме, два по бокам. Это мне нравится, дополнительная защита!

Особое внимание привлекала кормовая картечница на турели, сделанная из двух толстостенных стволов. Калибр добрый, без опоры не постреляешь. Используются стандартные патроны от ракетницы, набитые крупными шариками свинца. Два патрона уже в стволах, ещё шесть в запасе. Не густо… Впереди — такая же стреляющая беда, ею управляет Огонёк.

Исследование прервал крик Зины:

— Заслонцы семафорят «стоп»! Боб, тормози!

Водитель с матом начал останавливать тачанку.

— Разборки какие-то у них, ближе подъезжать нельзя, — пояснила девица.

Потянулись минуты ожидания. Впереди кто-то покрикивал, ругаясь, потом что-то громыхало, по стенам плясали световые лучи. Чёрт, мне уже страшновато! Остальной экипаж вынужденную остановку воспринимал весьма спокойно, Боб даже продолжил рассказ об огромном московском подземелье.

— Единую карту до сих пор не составили. Это и правительственные ветки Метро-2, дубль-системы, объекты дренажа, самые разные бункера, комплексы Минобороны и многих других сооружений. Ниже начинаются пещеры и подземное Московское море в гигантских карстовых полостях. Картину путают остатки экспериментальных проектов непонятного назначения — протяжённые штольни и глубокие вертикальные стволы… А закрытые станции? Станции-призраки, их четыре: «Советская» на Замоскворецкой линии, «Первомайская» на Арбатско-Покровской, «Калужская» в здании депо на Калужско-Рижской ветке и «Волоколамская» на Таганско-Краснопресненской. Некоторые находились в частичной эксплуатации, а вот пассажиров там не бывало.

— В Метро-2 доводилось побывать?

— А как же! Каждый новичок хочет туда попасть! Что, и тебе неймётся? Не советую, а впрочем, вольному воля, это мой принцип… Сами станции там специфические, а вот тоннели мало чем отличаются от обычных. По бокам на всём протяжении идут две асфальтированные дорожки, а между рельсами — специальный деревянный настил, можно ехать на обычном авто.

Наконец караульные посигналили зелёным.

— Проезжайте! — после беглого осмотра офицер дал добро. — Только внимательней, час назад на перегоне был замечен взрослый крыс.

— Твою мать! — расстроилась Зинка.

— Нормально! — даже обрадовался Боб Адамс. — Давненько я крыса не сшибал!

— Ну-ну, смелые какие, — офицеру бахвальство Боба не понравилось. — С вами пресса, так что думайте головой! Сами себя угробите, так на здоровьице — это ваше дело! За утерю журналиста с вас три шкуры спустят, учтите.

Заслон представлял собой четыре массивные клети из сваренных уголков и двутавров, заполненные мешками с песком, по секции у стены. Справа между клетями виднеется врезанная в тюбинг железная дверь, особый схрон на случай полного «П». Посередине — проезд с откатными трубчатыми воротами. Несколько мощных прожекторов, шесть бойцов, все с нарезным оружием, и пулемёт наверху.

Тачанка медленно поползла вперёд, и, к моему огромному удовольствию, налёт показной бравады с нашего командира частично слетел.

— Кормовой, Зинуля, врубайте фары. Гунн, постоянно контролируй тылы! Смотреть в оба глаза, камрады, и слушать, как кошки! Поеду быстро, в случае чего не медлить, но патроны расходовать бережно. Гунн, тупо из картечницы не пали, боеприпас к ней очень дорог, а мне не выдают. Больше целься, меньше…

Тут я не выдержал:

— Ты поучи меня, как метко стрелять да как с монстрами воевать! Я в таких местах бывал, куда ты никогда не доберёшься! По сути говори, хорош выпендриваться! Или тебе заплатить за патроны? Так я могу.

— Ладушки-шоколадушки, камрад, уяснил, — просто проговорил Боб, поддавая газку.

И снова потянулись ряды толстых кабелей по бокам, околодки, навеки потухшие фонари, металлоконструкции, выступы и проёмы непонятного назначения, электрошкафы, гладкие стены и уходящие в сторону каменные ступени. Вспомогательных помещений было много, даже не ожидал. Двери с замками. Обычные и с длинными ручками, утопленные и штурвалы-кремальеры, чего тут только нет! Иногда попадались боковые ответвления; завидев их, Боб кричал нам одну и ту же команду: «Внимание!»

Что за крыс такой страшный?

— Тут крысы особо крупные? — осторожно спросил я.

Огонёк заливисто засмеялась:

— Боб, его никто не инструктировал!

— Зинуль, чё ты хочешь, оболтусы кругом, бросили журналиста, как есть…

— Обычных крыс под землёй теперь не встретишь, ушли на поверхность, там для них в разы больше пищи, чем здесь, — начала девушка. — Ты слушай, да не отвлекайся! Гунн, я тебе говорю, не мотай фарой, так ничего не засечёшь! Держи ровно, чуть покачивай! Ага… Местные крысы Смотрящими сделаны. Не просто огромные…

У меня нервная дрожь пробежала по телу. Сразу показалось, что позади в луче прожектора мелькнул тёмный четырёхлапый силуэт.

— Точных данных, откуда они взялись, нет, они не программные…

Проклятье, да тут такая же картина, что и в Зомбятнике! Самогенерация новых монстров!

— В первый раз их встретили неожиданно — в тоннелях, расположенных под зоопарком. Наткнулись ребята с «Беговой», по легенде их в группе пятеро было, назад вернулись двое… Все охренели! Новые грызуны без шипастого хвоста достигали более двух метров в длину, а в холке ростом с телёнка, прикинь к носу! Сначала выжившим никто не поверил, тогда в Метро и штатных монстров хватало… А потом крысы истребили почти всех прочих тварей. Очень быстро бегают, прыгают на двадцать метров, особо крупные экземпляры летят на тридцать.

— Зато их бить можно, особой крепости на рану нет! — Боб попытался смягчить информационный удар. — И мясо отменное, деликатес. Выгодная тема.

— И у нас мясо отменное, — скептически бросила Огонёк, поворачиваясь вперёд. — Крыс так думает. Так что смотри, Гунн, смотри…

И я смотрел. До боли в глазах.

Первая станция прошла мимо башки. В смысле, незаметно для журналистики.

На здешнем жиденьком заслоне нас даже тормозить не стали, обошлись световыми сигналами. Я настолько пригрузился грызунами-монстрами, что не смог прийти в себя даже тогда, когда тачанка замерла у перрона. Даже названием не поинтересовался.

Станция — полный антипод «Новокузнецкой».

Кирпича почти нет, сплошь фанера, доски, шифер и тонкая оцинковка. В центральном проходе горят несколько костров, запахи разномастной готовки смешиваются с ароматами подгнившего дерева и характерным амбре тоннелей… Гниль отходов шибает в нос. Боб быстро отдал подскочившему посыльному два пакета с пятнами сургуча, выгрузил три небольшие картонные коробки, прихваченные для местных торгашей, взамен же мы не погрузили ничего. Какой-то нагловатый хмырь пытался напроситься в попутчики, экипаж просьбу бродяги категорически отверг.

Жестяной бесплатный фильм «Прибытие тачанки» сбежалось посмотреть почти всё население станции, из чего я сделал вывод, что с занятостью трудоспособного населения здесь большие проблемы.

В дальнейшем пути Боб то и дело сворачивал в «боковушки», так он называл отходящие в стороны вспомогательные ветки, хитро перескакивая с линии на линию. А я всё пялился назад… Теперь тачанка не внушала! Что им стоило смонтировать на корпусе сплошную броню, как это сделано на большинстве «зээмок»? По сути, мы сидели в клетке, я заметил, что в Метро вообще любят решётчатые конструкции.

— Нужен хороший обзор, это очень важно, Гунн! Важней, чем сплошная защита, — рассказывал Боб. — Если увидишь, что со стены течёт вода, сразу сообщай Огоньку, она проверит и занесёт в журнал наблюдений! Журналы по итогам рейса сдаются начальству для проверки, составляется сводка для путевых обходчиков и ремонтных бригад. Надо следить за дверями тоннеля — и оттуда могут выскочить, суки! Под колёса порой бросаются, представляешь! Слетишь с рельс — и будешь лежать, как в банке, пока не доберутся.

Адамс не стал уточнять, кто именно доберётся.

— Кроме того, двигатели на небольших тачанках используются маломощные, с возможно минимальным расходом топлива. Так что полный броневик с таким весом будет тащиться, как черепаха.

— Ребята, а как же стандартные твари? Те, что из книжек и игр? Библиотекари и демоны, бестии и всеразличные упыри, даже гальванические, как помню, встречались такие… И особенно эти, зараза, Чёрные, или Тёмные, что бормочут что-то типа: «Мы хотим помочь. Мы хотим мира»… Гуманоиды, потомки людей, переживших ядерный апокалипсис.

— Хрен там! — радостно ответил Боб. — Просчитались мечтатели, и я в том числе! Библиотекарей не было вообще, нынешний молодняк книжки почти не читает, глупо ожидать, что они потащатся в Ленинку! Бестий, то есть летучих крыс, тоже никто не видел, упыри встречаются, это очень опасные противники, именно они чаще всего нападают на заслоны и опорные пункты. Мясо несъедобно, вонючее и горькое. Вроде бы поначалу Тёмные появились на «ВДНХ», но по какой-то причине дальше по ветке не пошли. Отсекли тоннель гермодверью, и всё, не беспокоят. Говорят, что позже всех Тёмных выкосил крыс.

Станция метро «ВДНХ»… Ёлки, там же мой дом совсем рядом! Вот бы посмотреть!

— Ребята, а квартиры на поверхности в каком состоянии? Набиты полезным ништяком или пустые коробки? Насколько точно проведено моделирование наземного жилья?

— Коробки в основном, — первой ответила Огонёк. — Только те квартиры полны, владельцы которых нынче торчат на Рассаднике и живы до сих пор. А что, есть предложения?

— Да у меня хата рядом со станцией «ВДНХ»…

— Это мило! — прощебетала Огонёк. — Можно и заскочить, свои хаты мы давно посетили. Что у тебя там ценного завалялось?

Я задумался.

— Консервы, инструмент, лекарства, оружие и снаряжение, — подсказал Боб.

Облическая тоска овладела мной… Как я жил?

— Ничего толкового нет, братцы… Тлен и труха. Грязное бельё, куча пакетов с мусором, сломанная мебель и техника.

— Понимаем, закономерно, — грустно вздохнул Боб Адамс. — Мы же в пузырях сюда прибываем, а не в космических кораблях. Тогда поехали дальше.

И опять потянулись километры тоннелей.

Я сидел на дешёвом дерматине, подсвечивал подозрительные места фарой, в поисках цели двигал тяжёлыми стволами картечницы. Экспериментировал. В ячею решётки мой кулак не пролазит, можно надеяться, что и монстрячья лапа не пролезет. Решётка тачанки сделана не из арматурных прутьев, а из полос металла, всё на заклёпках. Кроме откидных дверей, есть закрывающиеся верхние люки, три штуки. Мои напарники, вернее, компаньоны, то и дело высовываются по пояс. Я так не рискую, не вижу смысла.

Надо же, Боб Адамс работал путевым обходчиком…

Суть работы состоит в том, чтобы в одиночестве по ночам идти по тоннелю и светить фонариком на рельсы, проверять, целы ли они, не упала ли на пути какая-нибудь хрень, выявлять трещины в тюбингах, ставить на них маркеры. Вовремя замечать протечки — с оперативной оценкой степени опасности. Обходчик может что-то убрать или исправить самостоятельно, в любом случае — доложить бригадиру или мастеру. Тут и без монстров с поперечины можно спрыгнуть… Представляю, каково это — идти в тёмном тоннеле одному с тусклым фонариком и постоянно заниматься аутотренингом: я не боюсь, я справлюсь, меня так просто не возьмёшь! Бр-р…

Задержись я в подземке на пару-тройку дней, наслушался бы местных кулстори, тут есть кому на несколько часов запилить ужастиков.

Живность всё не попадалась, чему я только радовался.

Никакой мистики пока не заметил.

По-моему, все вызревающие в облаке собственной фантазии ужастики объясняются своеобразной обстановкой подземки, давящей атмосферой тоннеля. Если ты перед визитом сюда начитался или наслушался жутко-кульного, то будет кисло. У неуравновешенных в психическом отношении людей начинает съезжать колпак. В реале пока здесь более прикольно, чем страшно, хотя сам бы я вряд ли побродил в одиночку с удовольствием. На фиг, на фиг!

Потом мы проскочили станцию, аналогичную последней, такой же бардак, костры, вонь и мусор. Следующая платформа была абсолютно пуста.

— Станция-призрак?! — крикнул я.

— Нет! Просто люди не прижились, не сложилась община! — перекрикивая отражённый от тюбингов шум мотора и свист тачанки, ответил Адамс. — Кстати, ты, Гунн, напрасно на нищебродских станциях нос воротишь! Там интере-есно… Кабачки разные, притоны, можно купить что хочешь, до наркоты включительно. Криминал, конечно, имеется, зато живенько, остренько. И подходящие девочки в доступе!

В принципе действительно интересно. В другой раз. Если из этого раза выберусь…

Через несколько минут показался ещё один приют подземников. Это была станция «Курская», и она оказалась вполне на уровне — всё грамотно отстроено, чувствуется достаток, дисциплина и основательность. Как же иначе, важный узел, настоящий хаб! На местном заслоне нас промурыжили по полной, однако и там тачанка не задержалась — для ускорения я показал «открывашку» и служебное удостоверение.

Всё, братцы! Впереди финишный участок, прямой, без перескоков по вспомогательным тоннелям. Скоро появится «Партизанская». Экипаж приободрился, близится конец весьма и весьма нервного путешествия. Во всяком случае, его первой половины.

Отсюда и начались неприятности, по нарастающей. Чёрт, я ведь заранее почувствовал… Не знаю как. Может, интуицию подогревал опыт Зоны и Зомбятника, может, адаптировался с обострением всех чувств. Подозревал, короче!

Но ничего сделать не мог, не останавливаться же!

Боб ехал спокойно, его подруга тоже не показывала страха, вот и попёрлись.

Если честно, мы сами виноваты. Все, даже я.

— Упыри по курсу, жирные, трое! — заорала Огонёк. — Не гони, дай прицелиться!

У меня сразу захолодели ступни и занемели предплечья, привык уже к такой реакции на страх. Топнув по днищу сразу двумя ногами, я очнулся, сжал кисти до хруста и перехватил автомат поудобней. Бляха, чуть не закемарил в этой мерной качке!

— Гунн, гляди ещё и вперёд, подстрахуй, если что, но лепи только после нас! — рявкнул Боб.

Подожди… А как же тылы? Нет уж, азартные вы мои, как хотите, а я в такой ситуации не собираюсь по-обловски подставлять спину пустоте.

— Ща вмажем! — запальчиво пообещал Адамс, высовываясь вслед за Огоньком в люк.

Тачанка покатила совсем медленно.

— Внимание… Зинка, пали!

Загрохотали стволы: гладкий и СКС.

Я мельком оглянулся и успел заметить три антропоморфных силуэта, быстро бегущих в нашу сторону. Бенц! Бенц! Один монстр, раззявив зубастую пасть, немыслимым образом прыгнул на стену и понесся к тачанке прямо по тюбингам! Бенц! Бенц! Картечь саданула по стене, упырь-скалолаз свалился, получив пару зарядов, а второй упырь, не успев показать подобный цирк, захромал раньше прыжка. Извиваясь на рельсах, он истошно заверещал с ультразвуком, присел и снова выпрямился, хватая свинец.

Что-то почуяв за спиной, я резко повернулся к корме — и очень вовремя!

Откуда-то сбоку выскочили ещё две твари! Сладкая парочка бежала стремительно, не утруждая себя лазаньем по стенам. Нелепо изогнутые задние конечности, которые язык не поворачивается назвать лапами, быстро вылетали вперёд, с каждым мгновением сокращая расстояние. Господи, кто вам придумал такие рожи?!

Собрав всю свою выдержку, я дождался, когда они подвалят ближе, и выпалил сразу из двух стволов, отпуская на разбор ситуации целую тучу горячего свинца — от мощной отдачи турель дёрнулась назад. Попал, сука! Тут же, хватая автомат, добавил прямо в дымку пару коротких очередей.

— Чё!!! — синхронно заорали напарники.

— Через плечо! — взъярился я, торопливо добивая магазин до полного вытащенными из кармана патронами. — От подстрахуя слышу! Хорошо, что не послушался!

У меня появилось острое желание врезать Бобу.

— Так и молодец, Гунн, жму руку за правильное решение! — беззаботный кубический обл Боб Адамс отнёсся к случившемуся очень просто.

Получилось и получилось.

Зинка Огонёк смачно выругалась. В наступившей тишине я слышал непонятные стоны, слабый треск, похожий на электроразряд, и странный мистический шёпот. Млять, ну вот, началась чертовщина, держи мозги двумя руками, Стёпа! Стены тоннеля просто давили, мне ещё только клаустрофобии не хватало…

— Уши надо бы отрезать. У всех.

Меня опять замутило.

— Что за блажь! Зачем, Боб?

— Из них станционные лекари лекарство делают. Сильнейшее кровоостанавливающее средство, уши хороших денег стоят. Пойдёшь?

— Да ну вас в задницу и передницу. Поехали дальше, а?

— Как хочешь, родной, как хочешь… Тогда прикрывай без своей доли за ништяк. Зина, бери тесак и спрыгивай, режем, пока тёплые. Старайся отхватить вместе с куском скальпа и не повреди хрящ, меньше заплатят. Я одного левого лекаря знаю на «Соколе»…

Мне ничего не оставалось делать, как перезарядить стволы картечницы и вновь начать наблюдать за тоннелем. В люк я высовываться не стал, подсвечивал фарами изнутри. Не знаю, что они там делали, только вонять стало почти сразу, кислым и гнилостным. Фу, гадость какая, да я умру, не буду таким снадобьем пользоваться!

— Кровь — чистый гной!

— Ты хоть руки обмой, Боб!

— Нормально, Гунн, воды мало, не хочу тратить. Найдём течь, там и остановимся.

Глаза у афериста были бешеные от азарта. У его кожаной подруги тоже. С такими буркалами люди и совершают глупые поступки.

Станция «Бауманская» была уничтожена давним пожаром, почерневшие перроны и обугленные остатки жилых боксов до сих пор источали тревожную вонь.

— Знаешь, почему они сгорели, Гунн? От окурка вспыхнуло, прикинь! Станцию сожгли, уроды, даже смародёрить не получится. Не хрен курить, где попало, никакой дисциплины! Ка-азлы… — заявила Зинка.

Давно знаю, нет большего ханжи, чем бывшая проститутка.

А Боб всего час назад мне хвастался, что недавно бросил курить! Признаюсь, такое сообщество уже не просто тяготило, мне хотелось, чтобы в руках оказалась тяжёлая чугунная сковородка. Да по башке обоим! Пошептавшись о чём-то, аферюги решили ехать медленно, рассчитывая добыть ещё монстрячьего ништяка. Я не спорил, бесполезно. Господи, быстрей бы приехать на «Партизанскую»! Неужели мне с ними и назад катиться?

Рельсы зашли в очередной поворот. Было видно, что движение на участке редкое. От сырости рельсы успевают покрыться бурой ржавчиной, больше немаркированных трещин на стенах, чаще встречаются протечки.

Пожалуй, я первым почувствовал, как завибрировал воздух.

Шестое чувство. Предвиденье.

Впереди показалась развилка, правый технологический тоннель был небрежно заколочен обрезной доской, левый тёмен, мрачен…

— Внимание! — внезапно крикнул я, продолжая контролировать пройденный участок. — Кто-то есть, чую! Вперёд смотрите!

— Смотри-ка, Зинуль, у нас своя Ванга завелась, вот удачка! — хмыкнул Боб. — Держи трусы сухими, журналист, всё нормальком!

Однако подруга его веселье разделять не собиралась.

— Точно он говорит, Боб, кто-то есть, я тоже… Млять! Ох! Млять! Смотри-смотри! Да остановись же ты, баран!

— Кто там?

— Крыс! Огромный, доходный, — последнее слово девушка произнесла уже шёпотом.

— Хренас-се! — выдохнул Боб. — Гунн, повернись, зацени няшку!

— Про поход в задницу помнишь? — зло бросил я за спину. — Чего остановились, саданите по нему, и рвём когти!

— Вот уж нет! Столько мяса!

Придурков не остановить.

Обзор у меня был отвратительный, поворот позволял видеть метров пятьдесят. Воздух гудел, над рельсами стояла мерцающая дымка, тюбинги словно раскачивались. Неужели крыс умеет бить по мозгам?

— Да повернись ты хоть на секунду!

Чёрт с тобой, я повернулся. В сотне метров на рельсах без движения лежал… бегемот! Словно поняв, что к наблюдению подключилась ещё одна пара глаз, крыс решил показать себя в полный рост и приподнялся. А потом подпрыгнул на месте, подлетев метра на три!

— Наш будет, — просипел Боб. — Зин, полезли… Спусковой шнур не забудь, задрыга ты моя сладкая!

— Вам что, в клетке места мало? — простонал я.

— В клетке адреналина мало! — ухарски бросил придурок.

Да пропадите вы… Подтянув автомат, я продолжал смотреть назад.

Ба-бах! Крепко картечница бьёт.

— Ещё, Боб!

Загрохотали ружейные стволы. Что-то глухо бумкнуло, тачанка слегка содрогнулась.

— Есть киска, говорил же, что наша будет! — орал Адамс.

На меня навалилась бесконечная усталость. Падла, тут всего пару станций пролететь, а мы всякой хренью маемся… Я больше не хотел караулить, наблюдать, прикрывать и готовиться к встрече с очередными страшилами. Всего словно выполоскало: вместо позитивного просветления, рождённого накопленным опытом, всё чаще мнится всякая мистическая дурь. Пристрелить их, что ли?

И тут мой взгляд упал на левую сторону тоннеля. Ёлки-палки, объект необычный!

Три двери выходят на короткую и узкую пандус-площадку, средняя дверь на кремальере. Их почти не было видно, в темноте ниша почти сливалась со стеной. Сбоку на площадку поднимаются выщербленные бетонные ступеньки, шесть штук. Висит какая-то выцветшая табличка под лампой в защитном коконе из проволоки, блок кнопок вызова на стене, распределительный щит, рядом — дощатый пожарный с топором, багром и ведром-конусом.

— Боб, вы же разделывать будете?

— Конечно! Столько мяса. И член! Прикинь, у крыса член длинный, а внутри не одна косточка, а целых две. Из этой косточки приготовляют снадобье, которое…

— Слушай, избавь, а? Ты сюда посмотри, — я посветил даденным ручным фонарём.

Увидев объект, Боб опять возбудился.

— Сегодня наш день, камрады! Скорее всего, это закрытый санитарный узел на случай ЧС. Обязательно надо ломануть, вдруг лекарств подрежем?!

Я представил картину…

Вот по всем средствам оповещения прошёл сигнал «Атом».

Новая мировая война, удары по мегаполисам, последующее заражение местности. Избранные козлы — вожди и вождишки средней руки, не допущенные в нормальные правительственные бункеры, спускаются в метротоннели. Командующие процессом эвакуации командиры из МЧС дёргают огромные рубильники на стенах, массивные гермозатворы медленно ползут по направляющим, намертво запечатывая тоннель. С гулом поочерёдно включаются созданные ещё в прошлом веке системы жизнеобеспечения…

Те, кто не успел попасть сюда до последнего предупреждения эмчеэсника, подлетают к затворам, пытаются сверху пролезть в вентшахты, невзрачные будки которых спрятаны по дворам и скверам. Молотят изнеженными ручонками по прочной стали, разбивая кулаки в кровь, беспомощно вопят… Вождям, сидящим внутри, всё по фиг! Они давно привыкли относиться к электорату, как к безмолвному стаду оболтусов. Постапокалиптический золотой миллиард сидит тихонечко, старясь не вслушиваться в вопли и стуки. Тем более что они становятся всё тише и тише.

— Пойду, посмотрю, пока вы тут возитесь. Может, открою, — решил я.

— Давай-давай, фонарь возьми и оружие, — бросил Адамс, отмахиваясь словом.

Что бы я без тебя делал, Бобка…

С площадки вниз опускался ещё и металлический трап. Забрав всё необходимое, я тщательно закрыл верхний люк и вылез через боковой. Секунды, и я стоял наверху, отряхивая руки от ржавчины. Надпись на табличке не разобрать. И что предпримем? Братва, орудуя большими ножами, уже препарировала дичь. Рискну! Средняя дверь не подвела, кремальера крутилась с усилием, но вполне поддавалась. Раздался противный скрежет дверных петель, давно забывших, что такое смазка.

Ну, входим!

Открыв дверь, я присел, одной рукой удерживая автомат, левой быстро поставил фонарь внутрь и тут же спрятался за угол. Тихо…

Э, нет, тут не санчасть была.

Бункер рассчитан на три десятка человек, имеет три комнаты, герметичные бронедвери с задрайками, как их называют на «Новокузнецкой», разветвлённую внешнюю электропроводку на серых керамических катушечках, настенные крючки и типовые шкафчики для спецодежды. Дешёвые столы, металлические табуреты, в двух помещениях — откидные нары без матрацев.

А это что? Неужели подставки для оружия, как их там, — пирамиды, вот!

Примерив «калаш», я увидел, что автомат становится в пирамиду, как влитой. Бункер предназначен для вояк. Именно и только. Жить тут можно, если привыкнешь. А куда ты денешься! Три больших паука, спасаясь от света фонаря, поползли со стен и потолка, норовя быстрей скрыться в норах. Под ногами постоянно что-то трещало и хрустело. Мусор, тут и там лежащий на полу, представлял собой остатки сгнившей деревянной обшивки поверхностей. В левой спальне я обнаружил следы ночёвки. Откуда тут классические бомжи? Скорее всего, здесь какое-то время жил станционный изгой или сумасшедший. А может, выживалец?

Свежих запахов дыма или готовки я не почувствовал, поэтому вёл себя достаточно спокойно. Прикинув оставшееся время, пошёл дальше. В небольшом коридорчике нашёл туалет «для горных орлов» на четыре кабинки. Под очками чернела полость, ещё одна — в стороне, прикрыта решёткой, там какие-то коммуникации и насосы. В стене душевой было овальное отверстие, в которое можно протиснуться только на корточках или ползком. Нагнулся и заглянул. Ещё одно помещение, пустое, с сильным эхом… Мусоросборник? Карцер?

Невесёлое местечко.

Находки несущественные, поживиться тут нечем, так и скажу.

Побродив ещё немного, решил выбираться — управились, поди, живорезы. Открывая дверь, я услышал лязг замка багажника, братва грузила мясо. Прямо мне под нос!

— Готовченко, Степан! — гаркнул на весь тоннель Бобка. — Мясца гребанули прилично! Как дела у тебя? Поживился?

Я молча мотнул головой.

На этот раз добыча не воняла кислятиной или гноем — доносился тяжёлый запах свежей крови. Жрут крыса… Интересно, кто-нибудь в Попадонецке уже рискнул попробовать на вкус волжского крокодила? Вдруг и они мутировали до вкуса баранины?

Тень я заметил краем глаза.

Было так: раздельщики уже сидели и ковырялись в машине, помахивая через решётку руками, чтобы я поторапливался. Направо, где на рельсах только что была эта самая… анатомичка, я старался голову не поворачивать, и всё равно не удержался, почему-то человека часто тянет посмотреть на всякое дерьмо… Сладкая парочка опять выстроилась в люках, победно оглядывая жутковато притихший тоннель. Неожиданно Боб вытянул в мою сторону руки и показал две красные тряпочки. Мама дорогая, это же куски сырого мяса!

— Зинка, соль тащи!

— Вы что, эту мерзость есть собираетесь?

— Гуннчик, конечно! Это же вкуснятина, почти карпаччо! — С этими словами она скрылась внизу и хлопнула крышкой бардачка в поисках солонки.

Точно, они ненормальные, меня сейчас вырвет!

Я опустил голову вниз и тут же увидел мелькнувшую справа тень. Подняв фонарь, на самом краю светового пятна я навечно запечатлел в памяти белое лицо Боба Адамса с округлившимися от ужаса глазами. Почти сразу раздался даже не вскрик, а что-то типа всхлипа, вслед за ним — глухой мягкий удар.

Квоч! Огромная тень пролетела над тачанкой и скрылась за капотом.

Авантюрист, вынесенный за борт по пояс, свесился в мою сторону, но уже без головы!

Второй крыс в длинном прыжке легко откусил ему башку и полетел дальше по тоннелю! Ещё работающее сердце толчками сбрасывало тёмную кровь на рельсы. От такого седеют виски даже у молодых. Беспомощное тело невольного зрителя бьют инфаркты и инсульты.

Уже поставив ногу на ступеньку трапа, я захрипел от шока, автомат чуть не выскользнул из рук.

— Серёженька!!! — дикий вопль потряс подземелье.

Зина Огонёк обхватила безголовое тело и рывком потянула его наверх.

— Серёжа, потерпи!

Дикий сюрреализм сцены не позволял реагировать быстро.

Уже проверенным способом всадив кулак в железо, обрёл способность хотя бы шевелить руками. Всё происходило настолько быстро, что детали я восстанавливал много позже… Зинка почти успела вытащить обезглавленное и обескровленное тело Боба на крышу тачанки.

Где этот крыс?!

Прислонившись к стене тоннеля, я стал светить в обе стороны, пытаясь понять, что же происходит, падла! Ствол автомата развернулся налево.

Раздался ухающий звук, глухой удар мощного толчка и свист. Опять прыгает!

— Вниз!

— Серёженька!!!

Квоч!

— Дура!

Во второй попытке крыс тоже не оплошал — забрав в прыжке повыше, он схватил передними лапами Зинку за плечи и буквально вынес во тьму. Та, в предсмертном спазме сжимая руки любимого, не отпустила Боба и теперь, его тело свалилось где-то за кормой. Стрелять надо! Куда, мать твою?!

Перекинув ствол, я всадил полный магазин, в два приёма разбросав пули по тоннелю.

Раздался хриплый рёв. Даже не заметил, как в правой руке оказался хаудах.

Ба-бах! Ба-бах! После попадания картечи тварь взревела ещё громче и тут же заклокотала, забулькала, словно захлёбываясь, теперь уже кровью собственной. Попал? Сука, я попал или нет?

Меня колотило так, что я не мог утопить пустые стволы «Хадсона» в самодельную кобуру-петлю из широких тканых ремней, которую мне соорудил Блогбастер.

— Амбец, приехали! — выдохнул в темноту.

Так попал или нет? Вроде всё стихло.

Бздынь! От сильного удара старое железо трапа вздрогнуло и противно задребезжало. Этот раздирающий уши скрежет оживил мышцы ног — я резко отпрянул назад, вновь хватаясь за кремальеру. Ни один подводник не крутил спасительное колесо с такой скоростью! Над бетоном возникла вытянутая усатая морда размером с бочонок, красные глаза бегло осмотрели площадку и сфокусировались на мне. Третий! Значит, в засаде, кроме убитого на мясо первого, сидели ещё два крыса! Тварь дёрнулась, и меня спасло лишь то, что нечисть зацепилась за почти оторванный трап.

Хлоп! Дверь с лязгом закрылась, скрежет колеса перерос в визг. Всё, закупорился!

Не сожрал! Не сожрал!

Чудовищу это не понравилось, по двери сильно стукнули лапы. Что, падла, упорхнула птичка?

— Давай-давай, жми… Хрен тебе!

Прислонился спиной к стене, стараясь успокоить бешеное сердце, заторопился прийти в себя. Бляха, фонарь наружи оставил! Так чудо-часы включай, дурак!

Как только я понял, что теперь и сам оказался в полной заднице, куда совсем недавно посылал напарников, на меня обрушился уже не просто страх, а животный ужас. Тут с моими расшатанными за последний час нервами случился совсем уж кабздец…

От стены потянуло незримой энергетической волной, прямо в затылок ударило горячим смрадным воздухом, как будто тварь сумела выдохнуть смрад через бетон! Чего быть не может, учитывая толщину стены… Да о чём ты думаешь, идиот! Через стену, толщина бетона… Соберись, он тебя гипнозом пытается подавить! Я дополнительно включил подствольный LED-фонарик. Отлично, теперь вполне хватает.

— Повоевать хочешь, сволочь? Давай повоюем, покажу, что значит связываться со свободной прессой! — пообещал я через дверь.

В ответ монстр задумчиво поскрёбся о стену ещё раз.

Нет, выродок драный, не взять тебе советский военный объект. Что дальше делать будем, Стёпа? Дверь соседнего помещения была на простой мощной щеколде, снаружи её открыть невозможно. Впрочем, сейчас меня интересовал не запор, а большой круглый глазок, прикрытый тяжёлой заслонкой. Готовая бойница!

— Кыс-кыс…

Я постучал по двери, крыс моментально передислоцировался и начал с интересом обнюхивать новую закрытую норку, за которой спрятался вкусный обл обыкновенный. Мало тебе добытого… Скрипнув, поднялась заслонка, которую я закрепил наверху специальным крючком. И почти сразу к отверстию прильнуло исчадие ада.

— Ближе, макака, ближе! У-тю-тю…

Примерив хаудах, выяснил, что спаренные стволы в глазок не пролазят. Пока думал, как поудобней пристроить к бойнице автомат, зверь в нетерпении приложил выпуклый глаз. Представляете, каких-нибудь двадцать сантиметров!

А угощение из старого доброго револьвера попробовать не хочешь?

Боевая машинка конструкции гениальных Смита и Вессона успела выпустить три тяжёлые пули калибра.44-100 Russian. После первого оглушительного выстрела глазная жидкость чудовища прыснула прямо в лицо, хорошо, револьвер прикрыл… Попадание было настолько удачным, что туша просто зависла перед дверью, и я спокойно раскроил черепушку крыса ещё двумя точными попаданиями.

Шмяк! Долбаный ты кусок парного мяса…

Зверь явно был мёртв, и всё-таки я ещё полчаса высматривал и выслушивал, прежде чем выйти наружу.

По тоннелю летел лёгкий сквозняк. Я бросил в обе стороны по прихваченной жестянке из-под каких-то консервов. Они дружно зазвенели. Реакции сил Тьмы не последовало.

Мистический зелёный свет ночника сильно раздражал, я и повернул лимб. Фары-искатели светят, куда попало, надо поправить, ничего толком не видно! Вертя головой в обе стороны, медленно спустился на рельсы и крадучись пошёл к корме. С неудовольствием опять включил амулет, мир вновь стал зелёным. Но и фонарь не выключал!

Страх никуда не делся, рождая новые страхи. Ступая осторожно, я постоянно слышал позади шорохи. Остановился, назад подсветил на автомате — никого… Только двинулся с места, и опять услышал. Надо ведь посмотреть, что с ребятами! Нет, так не пойдёт. Забравшись в машину, я правильно развернул фары, проверил картечницы, закинул разбитый крысом фонарь Боба. Через минуту снова стоял в тоннеле и пялился в подсвеченную часть тоннеля. Казалось, что из темноты на меня кто-то смотрит! Четвёртый! Брось, Гунн, никого тут нет, все участники схватки мертвы.

— Кроме тебя, Гунн, — сказал сам себе.

Вот и следы крови на шпалах.

Безголовый Боб Адамс, он же Сергей, как выяснилось в последний момент, лежал поперёк путей, вытянув ноги. Центр перекушенного пополам туловища — прямо на рельсе, будто по нему прокатился метропоезд! Головы поблизости не было. Труп второго монстра, крепко побитый пулями, лежал чуть дальше, когтистые крысиные лапы всё ещё обнимали то, что осталось от Зинки: тварь успела оторвать обе руки и одну ногу, вспорола живот… Подсветил фонарём, поддавая зелени, и меня сразу вырвало. Думал, вроде бы и нечем! Торопливо вытер лицо и выкинул платок.

В этот момент я ничего не соображал — тело тряслось в спазмах. Глубоко подышал, пытаясь отвлечься от мистического шороха вокруг. «Надо срочно выбираться отсюда!» — вот и все мысли.

— Посмотри, что впереди, — приказал сам себе.

Хорошо авантюристы разобрали первую жертву, одни внутренности, шкура и кости. Вроде и опытные были ребята, да не во всём.

Здесь я увидел голову Боба Адамса — крыс бросил добычу, готовясь к новому прыжку. Такому же удачному. Застывшая в гримасе ужаса голова Боба смотрела в сторону бункера, разинув рот в так и не случившемся крике. Хватит!

Охренев от пережитого, бросился к тачанке, споткнулся о какой-то кабель и упал, больно ударившись о калёную сталь коленкой. Быстро перевернувшись, вытянул перед собой автомат, луч света отразился от параллели заблестевших рельс. Мрак подземелья отступил, впереди опасности не было. Встал, не обращая внимания на боль в ноге, и тут же опять услышал шёпот, насмешливый такой… Крутясь юлой, я начал пятиться назад, полосуя тоннель тоненьким направленным лучом.

— Вали, мля!

Запрыгнув в тачанку, первым делом надёжно закрыл и запер все двери и люки.

Сидели бы вы в клетке, камрады, ничего бы и не случилось! Запустил дизель на прогрев, проверил курсовую картечницу — пуста… Молодец, Зинуля, всё всем показала и свою крутость оправдала. Жалко их… В то же время я понимал: случившееся было лишь вопросом времени. Левая курсовая фара вдребезги, поэтому фару-искатель развернул чуть в сторону.

Так. Управление вроде нехитрое. К задней картечнице дотягиваюсь? Да не автомобиль это, тачанка по рельсам бежит, в случае чего можно и в корму прыгнуть. Поехали.

Машина тронулась с места и, набирая скорость, плавно заскользила по рельсам.

Вдобавок к шёпоту со всех сторон начал раздаваться ещё и скрежет. Я прибавил скорость, торопясь выскочить из страшной зоны. С водительского места зеркала заднего вида позволяли хоть как-то контролировать пройденный участок. Показалось, или ещё один силуэт мелькнул? Страх куда-то пропал, спокойно переполз назад и вжарил из автомата двумя короткими. Чисто на всякий случай.

Чтобы помнили.

Я не предполагал, что «Семёновская» так близко.

На убогом заслоне станции пятеро бойцов, высунув головы над мешками с песком, напряжённо всматривались в темноту, люди были напуганы доносившимися выстрелами и рёвом дерущихся крыс. Старший поста отреагировал в самый последний момент. Увидев приближающийся свет фар, он заорал в мегафон и только потом вскочил, лично бросаясь к пулемёту. Ни объясняться с рядовыми-молодыми, ни рассказывать я не стал — молча протянул «открывашку», правила проезда одинаковы для всех секторов.

Опять толпа неряшливо одетых людей, отблики костров, запах дыма и немытых тел…

Позвали старосту.

Мужик средних лет, неопрятный, лысый, как бильярдный шар, но давно небритый, протиснулся сквозь строй любопытных.

— Ты команду дай… В тоннеле лежат два неразобранных крыса. Большие, мясные. Примерно с километр. Меньше шести бойцов не посылай, могут ещё бегать. Пусть моих людей похоронят. И вот что, распорядись, чтобы забрали мясо из багажника, целая туша… Взамен прошу шланг с тёплой водой, тачанку помыть бы надо.

— Всё понял, — торопливо кивнул тот. — Сейчас девчата помоют… Карпин, готовь людей на выход! Товарищ журналист, может, чайку? С ликёрчиком вишнёвым, а? Новости послушаю, свои соображения выскажу. Проходьте в контору, значицца! Перегон впереди безопасный, там партизаны патрулируют. А за мясо отдельное спасибо, у нас ведь нет сил на крыса охотиться… Так что, пойдём, иль сразу для восстановления из фляжечки?

Нет уж, хрен тебя знает, что ты за пойло там держишь.

Я кивнул, показывая в глубь перрона. Пойдём. Передохнуть надо, хоть часок.

Хорошо впечатлений отхватил. Тут и на книгу хватит.

Глава 12

Возвращение. Окончательный анализ

Путь по аллее к выходу из парка к «Партизанской» дался мне легко. Психологически. Не успел я проникнуться подземкой и её штампами. Не привык за короткое время просмотра метроужастиков бояться враждебного в секторе открытого пространства — для меня оно по-прежнему доброе и милое. Как в Попадонецке.

И всё же… Жим-жим. Есть мандраж. Ощущаю.

Два угрюмых спутника Зондера шли настороженно. Телохранители по совместимости? Парни пристроились по бокам с тылу, изредка поводя стволами импортных штурмовых винтовок. Богачи! Сам Зондер, подтянутый мускулистый парень с обесцвеченным гидропиритом ёжиком жёстких волос и с чёрными усиками под Гитлера, привычно бодрился, показывая заезжему журналюге, что местный альфа-барс плевать хотел на все опасности поверхности Метрозоны.

Деревья-то как разрослись без техногенного воздействия! Измайловский парк и раньше впечатлял, ныне же тут — вообще чащоба из сказки. Давненько я в этом районе Москвы не бывал, пожалуй, придётся довольствоваться устаревшими школьными воспоминаниями. Здесь можно было покрутиться на колесе обозрения, взять напрокат ролики, велосипед, прокатиться на лошадке… Лодочная станция на прудах… Зимой, помню, в парке работало малое колесо обозрения, каток и лыжная база. В снежные зимы детей катали на упряжках. Намёрзнешься — можно было похавать в многочисленных кафешках.

Теперь тут Дикий Мир.

Ещё помню знаменитый Черкизон, но это чуть дальше.

У Зондера на том самом трёхточечном ремне висит чёрного цвета «Калашников», обвешанный и обклёпанный разными шнягами так, что опознать исходник невозможно. Не знаю, как к этому украшательству относиться. А спросить неудобно, я же не ремба… Как-то раз имел беседу с Герцогом, тогда и ребята подключились, высказались. Именно Герцог прошивал мне мозг откровениями про цацки.

— Вот представь, ты весь вырядился. Не для МХТ или клубняка, а для похода. Но очень дорого экипировался, очень круто и офигеть как красиво. Или для пальбы — освоил всё, что втюхивают рекламные оружейные сайты… Пока всё чистенько, статично и кинематографично — нормалёк. Но вот пошёл жёсткий реал! Сможешь ли ты походя задеть стволом угол дома? На бегу! Пусть даже нечаянно? А в грязь упасть, вязкую, густую? Не тогда, когда со стороны врага пульки полетели, тогда каждый сможет, со всей прытью… А заранее, постоянно, через каждые двадцать метров, потому что командир требует? Вводная: ты не миллионер, легко замену не купишь. Сложно это, брат, дорогое гробить без видимого результата… Психология человеческая — психология добытчика. Мародёрская психология. Все хотят накопить и сохранить притыренное, во что бы то ни стало. Современному же человеку надо ещё и про инвестиционную составляющую помнить, чтобы потом продать с выгодой — модный тренд! Поэтому в походе такой чел всегда будет беречь дорогое имущество. Не по-хозяйски, а по-глупому, от каждой сосны отстраняться начнёт, дабы смолой не извозюкать драгоценную мембрану — она ж все свойства потеряет! Рюкзачок пятнами окрасится! Тут много всего… Доложу тебе, что в скоротечном бою процентов на восемьдесят всё зависит именно от удачи, от Богов Войны. Удивился, смотрю? Вот эту удачу — личную — и надо воспитывать, богов ублажать. А не ствол… Спец? Тогда тебе вообще другое оружие потребуется, да не одно… А обычный АК увешивать — только портить. И вес, и габариты, и эта самая психология… Инженер, нет? Ну да, ну да, аберрационный анализ, вспомнил. Так ты вот что вкури: любая лишняя деталь или узел сразу и существенно снижает надёжность агрегата в целом! Так что не мудри, Стёпа, не выпендривайся планками да прицелами, лишь бы твой автомат стрелял в любых условиях. Понимаешь? В любых! Даже после удара об осину! Лучше учись быстро бить по направлению, этого вполне хватит. Остальное — удача поединка.

Вот такие были базары…

Так что, выходит, Зондер не профессионал? Очень сомневаюсь.

И у меня фонарик на скотче примотан, кстати, пора бы поправить этот колхоз.

Действительно, сложен стрелковый мир облов, много в нём чудаков и знатоков ярких…

Вот только реальных победителей-выживших мало. На тихом заднем дворике, где у Аризоны оборудовано небольшое стрельбище, все удальцы на загляденье, даже подходить стыдно! Только я уже видел, и не раз, как реально ведут себя люди, когда на них монстр налетает или бандит из-за угла прыгает. Цепенеют многие, теряются от ужаса…

В парк меня провели бегом, ничего не замечал. Ничего, сейчас всё рассмотрю.

Впереди, среди зелени, где за липами спрятался невзрачный павильон периферийной станции «Партизанская», показались высоченные бетонные корпуса гостиничного комплекса «Измайловский». Внушительно! Туда я в мирное время не хаживал, знаю лишь, что названы башни как-то хитро, по алфавиту. Вот где, наверное, ништяка невпроворот! Сколько ресторанов и кафе, сколько баров, складов и магазинчиков!

— На промысел в башни наведываетесь? — деловито спросил я у альфы. Станция была уже совсем близко, так что смелости в голосе стало ещё больше.

— В «Альфу» пробовали влезть, — словно услышав, как я его назвал, Зондер показал на ближнюю. — Не получается грабить, методы пока не придумали… Там много пряников… Парни, второе звено отзвонилось?

Один из сопровождающих подтвердил. Ага! А личико у бойца напряжённое, наверное, впереди опасность!

— Что так?

— Да слизняки мешают, Степан. Кишат буквально, сволочи мясистые, по этажам, ЛК и лифтовым шахтам ползают. Почти бесшумно.

Я насторожился, вглядываясь в гладкую поверхность корпусов внимательней.

— А снаружи?

— Никогда, это же внутрянки! Есть летуны, есть наземники разные, есть внутрянки. Ты что, инструкцию не читал?

— У нас особая. Спецгриф, особый протокол, пять томов, там только про женщин Рассадника столько написано… Поди прочитай всё! — вот так теперь отвечать буду, затрахали вы меня со своими инструкциями!

— Пять томов! Про баб! — то ли ужаснулся, то ли позавидовал Зондер. — Хорошо вас жмут! Вообще-то, слизняки эти — редкостная мразь… Щас немного постоим, если захочешь, и сам их увидишь, насладишься, гы-гы… Прикинь: как только закат, они из выбитых окон номеров лезут, так, чуть-чуть, метра на полтора. На небо пялятся! И все башни становятся похожи на адские кактусы с шевелящимися под закатными лучами мясистыми розовыми отростками! Хочешь посмотреть?

Представив этот шик, я торопливо отвернулся, пряча гримасу отвращения.

— Вот видишь, и ты… Традиционная мародёрка в комплексе пока отменяется, — вздохнул мой новый знакомый.

Молодая поросль вздыбила асфальт аллеи, тяжёлые серые плиты с антрацитовыми зернистыми краями на изломе перегородили путь, вся группа отступила левей, прижавшись к плотной стене деревьев. И тут же позади раздался громкий мат.

— Что там такое, бляха?! — недовольно зарычал Зондер, резко разворачиваясь.

Вот и сбылось… Один из телохранителей озабоченно осматривал драгоценную штурмовую винтовку, второй участливо стоял рядом, трогая металл пальцем в перчатке.

— Стволом задел, прикинь, на! Саданулся, когда поскользнулся! Срубить давно пора всё к чёртовой матери! — заорал владелец дорогой штурмовухи. — Теперь опять чистить, поправлять, пристреливать!

На самом деле, как мне показалось, проблема не стоила и выеденного яйца.

— Как бы не к мастеру, ты ведь и фонарь смолой забил, — заметил напарник. — А царапину видишь?

— Да иди ты… Это ж сколько денег возьмёт!

Может, всё-таки посмотреть на фантастический кактус? На розовых десятиметровых слизней, которые, пульсируя складками, ползают в опустевшем отеле. Настоящий журналист ко всему привычен и привычно же циничен.

Хоть что-то новенькое.

А то всё облы и облы.

— Стой! — тихо скомандовал командир группы.

Тропу пересекала просека со ржавыми, утопленными в просевшие каменные плиты трамвайными рельсами. Пути начинались из ниоткуда и уходили в никуда. Токонесущую систему, поперечины и распорки, провода и подвесы почти полностью скрыли кроны деревьев — словно страшный Туннель Забвения возник перед нами. Сбоку ещё виден выглядывающий из кустарника семафорчик, вдали — непонятный треугольный знак, косо висящий на провисшем тросе. Жёлтый, с красной каёмочкой.

Какая фактурная картинка! Стоит только представить, как из глубины перспективы внезапно покажется зловещий чёрный трамвай без кондуктора и, громыхая на стыках, медленно поползёт к нам… А в нём…

— Наблюдать!

— Эти, как их, наземники? — Я тоже поднял автомат.

— Вряд ли, давно не было. — Зондер всё ещё внимательно смотрел в провалы зелёного туннеля. Потом глянул наверх. — В принципе, молодой сможет пролететь.

— Ты про дракона? — догадался я.

— А про кого же? Группа! Бегом! Быстро-быстро! Под ветки!

Простучав тяжёлыми башмаками по плитам, четыре бодрых мужика, вертя головами и оружием, махом перенеслись на другую сторону аллеи.

— Конец маршрута, можно сказать, что пришли, — выдохнул тот обл, что покорябал дорогое оружие.

— Зондер, а почему наземники спокойны?

— Нет биологически-программного смысла, в Департаменте это быстро поняли. Территория Измайловского парка огромна, жаль, что не можем подняться на «Альфу» или «Вегу», оценил бы с крыши… Хотя, знаешь, есть на примете одна лесенка, используем изредка для разведцелей, можно попробовать по стене. Ты как, готов? Ну, ладно. На всей территории работают всего две охотбригады общей численностью по десять человек каждая, согласно конвенции, то есть по здешним понятиям. Партизанщики наверх вообще не поднимаются, у них психологический надрыв, сидят на всём готовом, мы и кормим. Бездельники… Запустили станцию, даже бани нормальной нет! И ведь воды навалом, пруды какие! Сидят, как пни. Зачем Департаменту наземников плодить? Только ресурс тратить.

— А драконы?

Зондер рассмеялся:

— Напугали тебя красными драконами?

Я неопределённо пошевелил пальцами. Что спрашивать, ясно же.

— Драконы — твари серьёзные. Только не могут они среди столь высоких деревьев порхать. Вот мы и пользуемся. Да и… больше разговоров! У дракона огнесмеси, между прочим, всего на три импульса по три секунды каждый, и перерыв на подкачку давления требуется! А на рану дракон слаб. Вот лось местный — это да, это моща… Мамонт, а не лось.

— Давай подробней! Не про лося, — настойчиво потребовал я. — Для статьи. Я сам видел места, где дракон вполне сможет пролететь по аллее!

— Не вполне! — Зондер нагло показал мне большую дулю. — Заденет, падла, на то и расчёт!

— Ну и что? — Я уже начал психовать.

— Порвёт себе всё! Он что, по-твоему, из волшебного мифрила сделан? Дракон кожаный, лайковый. Точно! Достаточно тонкая красная лайка. Ты представляешь, что такое авиационный дюралюминий? Возьми ножик да попробуй проткнуть! И что, скажи, бывает, когда самолёт крылом такие вот деревья задевает на скорости, а? Говорю же, на то и расчёт! Деревья вдоль тропы стараемся поливать, чтобы кроны пожирней… Да повлажней. Пыхнёт порой, а мы ему очередями в ответ! Между прочим, среди драконов тоже облов навалом! Лупанёт, тупень, по густой мокрой кроне, а струя и отразится. Две штуки так сгорело, жаль, жрать их нельзя, противные, как гады морские.

— Свиньи жрут, — напомнил я. — Может, и люди некоторые. Свинари.

— Кого? Драконов? Ты что, рехнулся?

— Гадов жрут. Морских.

— А… Рыбоеды-гадогрызы? Вот пусть они сами на это летающее дерьмо и охотятся, а я северный волк, с детства привык к большим кускам свежего мяса! Рыба — в виде сельдей пряного посола, и только под водочку! — отрезал Зондер.

— Слушай, а прежние аттракционы ещё стоят?

— Стоят. Вот только соваться туда не советую, как раз там дракоша и может появиться. Честно сказать? Люблю я их, красивые они.

Я сразу заинтересовался.

Вот и отшельник проявлял своеобразную любовь к вонючим питомцам Зомбятника. Странные вещи творятся на Рассаднике в последнее время…

— Кожа на крыльях у них… просто прелесть! Сапоги можно пошить женские! Или крутой плащ.

Вспомнив о своих планах, пусть пока и смутных, я спросил наудачу:

— Зондер, а возможно добыть кусочек такой кожи?

Главохотник довольно заржал:

— Зазнобе подарить решил?

— А чё, нормально…

— Более чем нормально! Шикарный подарок будет, любая баба позавидует! На станции ко мне зайдём, выберем отрезок. Тебе сколько дэцелов?

Вот и пришли уже.

Местные говорят, что «Партизанская» не вполне отвечает стандартам метростроя. Три пути — два по краям и один в центре. Свод опирается на два ряда колонн, каждый из которых находится на отдельной платформе. Сразу за станцией расположено депо «Измайлово», сейчас там завал старой техники, бытовки и склады заготовителей. Через единственный вестибюль можно попасть к Измайловскому парку, Измайловскому шоссе и Народному проспекту. Рядом расположены остановки маршрутных автобусов, троллейбусов и трамваев. Самый ужас в том, что ржавая техника всё ещё стоит в ожидании пассажиров…

Так и не посмотрел я на краснокожего красавца.

Вот же времена и нравы!

Уже и драконы стали другими…

…Хорошенько напарившись в уютной баньке охотников, мы с Зондером вышли на перрон станции, где народ под чутким руководством старшины так и не закончил погрузку пластиковых тюков и бочонков с заготовленным сырьём. Спутнику промежуточный результат не понравился, и он принялся раздавать команды и тычки. Я в процесс не вмешивался, всё ещё пребывая в расслабленном состоянии. Напарился до одури… Заготовщики отгородили себе спецсектор в бывшем депо, где обустроили всё необходимое для труда и отдыха. Чисто для себя. Короче, хрен кто из местных в эту баньку попадёт.

— В прудах твои ребята не пробовали купаться, Гоша? — спросил я на выходе из парной, удивляясь количеству чистой воды в бассейне.

— Ни разу, — ответил банщик.

— То есть никто не знает, водится ли в местных водоемах нечисть?

— И знать не желает, прямо удивляюсь! Не любопытный обл ныне пошёл! — улыбнулся однорукий парень, сам из бывших.

Пострадал он во время охоты… Промысловики мужика в беде не бросили, пристроили к делу. Новокузнецкие вообще молодцы. Дружные, цепкие.

Почти всё пространство доставшейся мне по наследству тачанки была заставлено ценным грузом, поэтому оперировать картечницами стало невозможно.

Зондер сразу сказал, что поедем на его тачке.

— Твою прицепим к корме, у меня мотор мощный, вольвовский дизель, зверь! Ты не против? Кстати, по всем понятиям теперь имеешь на агрегат полные права. Я посмотрел, пневматика целая, так что сможешь выгнать машинку на поверхность, правда, с небольшой геморятиной, и доставить в Попадонецк. Или же выгодно продать в «Новокузнецкой», рубанёшь капусты.

— Подумать надо.

Работа кипела.

Лысый староста, наградить которого вслух гордым званием начальника станции язык не поворачивался, раздражал безумно!

Во-первых, у меня возникло впечатление, что в недавнем земном прошлом он занимался не руководством сложными коллективами, а дирижированием в народном хоре или вообще сольным пением в фольклорном ансамбле. Бегая вдоль перрона, он постоянно двигал руками, и эта нелепая пластика напоминала пританцовывания в фольклорных коллективах, когда они этак ручонками помахивают — с растопыренными пальцами…

А еще он бесконечно проверял мешковатую одежду: не свалились ли штанцы, не перекосило ли куртон, и всё нащупывал что-то в карманах — через ткань. Споёт очередную песню про берёзоньку, и охорашивается. Может быть, у него так невроз проявляется? Не знаю… Представьте, с каким тщанием исполняли его распоряжения подчинённые? На редкость безалаберная станция. Сразу видно: реальную власть на «Партизанской» имеют заготовители, и только благодаря им станция ещё держится.

Ничего, всё нормально: я наблюдал, Зондер орал и сам перетягивал крепления, лысый пританцовывал, народ привычно опухал от непривычной суеты. И это одновременно! Просто дурдом какой-то! Слишком много облов в одном месте, слишком много…

Вскоре выяснилось, что подлежащее вывозу добытое мясо в два наших экипажа не лезет. Зондер распсиховался окончательно и велел прикатить платформу. Самодельная повозка длиной в шесть метров дополнительных пневмоколёс не имела, чисто грузовой вариант. С матами и уговорами груз из моей тачанки перекочевал на неё…

Наконец справились.

Самобеглая тележка Зондера явно выходила за ранг простых тачанок.

Дикая вещь, в крайнем случае это чудище вполне способно заменить бронепоезд. Тачанище! В два раза больше моей ласточки. В остальном — всё те же переплетения клёпаных пластин и полос, фары и дробеплюйки.

— Гунн, хорош колом стоять! Обе своих картечницы разверни назад и зафиксируй, там барашки есть. Будешь кормовым.

Кормовым так кормовым, уже привык.

— Как стрелять-то? Не дотянусь, я же с тобой поеду.

— А мы тросики внутрь протянем! — тут же предложил изобретательный руководитель состава. — Дёрнешь, в случае чего, за колечко, они и пальнут…

Мне уже было всё равно. Тупо хотелось убраться подальше от этого бардака.

Да и вообще — что-то я накатался по подземельям.

Задумчиво оглядев состав, Зондер тяжело вздохнул, оглушительно рявкнул самой настоящей сиреной, и маленький поезд двинулся в обратный путь. Жидкий заслон помахал нам руками, опять потянулись стыки тюбингов, бетонные выемки и ниши, непонятные ящики и двери. Несмотря на заявленную мощность, тащились мы еле-еле. Да и пути в неважнецком состоянии.

Я с интересом посмотрел, как Зондер заботливо спрятал свой дорогущий автомат в мягкий чехол, взамен вытащив две двустволки и обычный АКМ, который тут же пристроил на турель, нацелив прямо по курсу.

— Пусть пока полежит, красавчик, — ничуть не смутился он. — Того и гляди за решётку зацепишь.

Ну да, зрителей же нет…

Вскоре мы проехали место страшной битвы. Практически никаких следов, местные уже всё прибрали. Обратив внимание Зондера на необычный объект, сам я остался в машине — буду прикрывать, не могу, дрожь пробирает, как только посмотрю на выцветшую табличку под лампой в коконе из проволоки. Вспомнить страшно, сразу подташнивает!

Охотник не сильно удивился.

— Интересно, почти под носом. Разве сам всё высмотришь, а местные ленивы, как тюлени. Тут столько понатыкано по всему Метро…

Он поднялся по выщербленным бетонным ступенькам, внимательно осмотрел три двери, узкий пандус-площадку, заглянул внутрь.

— Повезло тебе, брат, вовремя норка подвернулась, — констатировал он, вернувшись в кабину.

— Я знаю.

Изредка Зондер останавливал состав, быстро выходил, подключал странную гарнитуру к спрятанному на стене тоннеля штепселю и быстро с кем-то переговаривался, то ли докладывая, то ли выясняя обстановку.

Какое-то время мы ехали молча.

Только многократно отражённый от изогнутых стен рокот дизеля, стук железных колёс и погромыхивающие на стыках сцепки…

Пару станций я просидел, не обращая внимания ни на что вокруг — задумался о будущих отношениях с Верочкой Уизерли из игрового Ривет-Сити, словно Элли, перенесённой в мир Рассадника. Как хозяйка гостиницы отреагирует на необычный кожаный подарок? Закрутится ли колёсико? Вот в чём не специалист, так это в ухаживаниях.

Изредка приходящие ко мне земные матильды всегда были просты, как гайки, ни на что не претендовали, продолжения либо укрепления отношений не требовали. Я плыл по течению. Тут же требуется нечто другое… Закутался в куртку, ещё и брезент сверху накинул. Погрузился в мечты, можно сказать. Поэтому неожиданный вопрос Зондера пропустил, как новичок хороший хук опытного боксёра.

— Стёпа, ты ведь оконечник? — спросил он после того, как позади остался очередной перрон.

— Не понял вопроса? Что имеешь в виду?

— Ну как что… Детей нет? На тебе всё кончается?

Вот тут я потерялся. Завис реально.

Нет, конечно же, я думал о том, что у меня нет детей!

Очень вяло в земной жизни, гораздо чаще здесь, на Рассаднике, раз уж почти всё вокруг этой темы крутится… Но не так же! Безжалостно. Ёмко. В лоб, как снарядом по танку… Придумавший столь чудовищный термин был настоящим садистом, не иначе. Раньше слышал словцо только в контексте чего-то электрического, последний раз его произносил Костя Рашпиль, когда рассказывал об очередном ремонте, который мне был абсолютно пофиг.

У меня, как, впрочем, и у всех тридцатилетних, были ровесники и старшие друзья, имеющие детей. Среди них попадались и такие лузеры, что рожали только девочек. Помню, как переживали они: фамилия, видите ли, заканчивается, нет, бляха, наследника. Ха! Велика беда, какая разница! Насмехался… урод.

Но разве сравнить это, тоже незнакомое мне чувство, с полной, сука, оконечностью?

То есть именно так, как и произнёс Зондер — на тебе всё и заканчивается.

Сейчас мне стало страшно. И обидно до изумления.

Даже не столько от слов Зондера — от собственной бестолковости. Нет, конечно же, я себе настоящую цену знаю, после пузырения планку ставлю правильно. Но, как и почти всем остальным людям, мне кажется, что я человек умный, адаптивный, способный к обучению. Вижу чужие глупые поступки, могу оценивать свои. Набираюсь новых знаний и умений…

Почему так? Ведь ты всю жизнь инстинктивно барахтаешься, карабкаешься, тормозишь и удачно рвёшься вверх, растёшь… прокачиваешься! Так звучит лучше, понятней, по-игровому! А потом хлоп, яркий тоннель, чёрное пятно, и всё. Всё? Значит, твои телодвижения были напрасны, значит, ты не ошибался, когда говорил себе и друзьям, что в современном информационном мире всем на всех положить? Как же тогда совершенствование генетических данных, накопленный в клетках опыт?

Некому его передать. Ты просто труп.

Тупой, ненужный даже самой Природе окончательный труп, и она использует тебя только в качестве удобрения, большего недостоин, и да идёт в задницу твой генетический материал! Без наследства, Без продолжения.

Забраковано! Но кем? Получается, что самим собой?

Тогда зачем всё это было заряжено изначально?

Дабы просто жрать, работая живым придатком к унитазу?

Что-то почувствовав, Зондер не стал переспрашивать, только оглянулся и внимательно посмотрел мне в лицо.

— Стёпа, ты назад-таки посматривай… Начинаются сложные места, скоро будем уходить с главной.

— Оконечник, — подтвердил я невпопад, приподнимаясь повыше и разворачиваясь к корме. — А ты это к чему спросил?

Надо проглотить… Запомнить и потом вызнать, кто это придумал. Колоссальное слово! И Арбузу его на стол, жирными заглавными буквами. В коллекцию! Пусть будет.

— Ты понимаешь, что уже в схеме?

Мля, он что, доконать меня решил своими намёками?

Впереди замаячил свет, потихоньку состав подходил к очередной станции. Она была частично освещена, где-то гудел трансформатор, сбоку в огромной нише периодически включался и замолкал движок насоса, откачивающего воду. Как всегда, на перрон выходили люди, ожидая нашей остановки. Мы шли напрямик, на секунды тормозясь лишь на заслонах.

— Понимаю, что в схеме, но не понимаю в какой, — я нехотя продолжил странный разговор.

— Вот и я не могу догнать… Ты оконечник, а тебя по какой-то причине привлекли на общий сбор, позволили получать закрытую, между прочим, информацию. Значит, взяли в схему… Странно всё это, Степан.

— И что тут самое странное, на твой взгляд? — практика клятого аберрационного анализа даром не пропала.

— Что-то необычное произошло. Настолько значимое… Чрезвычайное! На моей памяти общий сбор добровольцев объявляется впервые. Сам-то что думаешь?

— Думаю, действительно случилось ЧП. Недаром Елисей с небес сошёл.

— Елисей? — изумился он. — Бляха медная, да иди ты!

— Некуда идти, везде достанет.

— Точно знаешь, ничего не напутал?

Я усмехнулся с редким для себя чувством превосходства.

— Чего тут путать, Зондер, если лично куратора видел… Даже поговорили немного. В Зомбятнике дело было, после этого сюда и загнали.

Никогда бы не подумал, что особо маститый ветеран Метро способен настолько удивляться. Обычно эти парни, хотят они или нет, в общении с простыми смертными облами автоматически полагаются на достаточно выразительную актерскую игру. Отработанное поведение, даже в случае опасности держат масть, сохраняют лицо.

Сейчас Зондер был похож на мальчишку.

Продолжить увлекательный обмен недоумениями нам не удалось.

Пялясь согласно боевому расписанию в темноту остающегося позади метротоннеля, я остался недоволен освещением и включил чудо-часы. Благодаря им и заметил вовремя мелькнувшую в свете кормовых фар зловещую тень.

— Зондер, нас крыс догоняет!

— Сколько? — не обернувшись, немедленно уточнил он.

— Пока один… Сука, два! Три, ёлки!

— Да и пусть бегут, дальше состава не выбегут… Готовься косить.

Наверное, он был прав в своём спокойствии — что они могут нам сделать? Клетка головной машины настолько крепка, что и бегемот не развалит.

— А мясо на платформе?

— Мясо? Чёрт, ты прав, сожрут, сволочи хвостатые! — теперь и он разволновался. — Так! Прибавляем ход, сейчас будет ветка направо, остановимся.

— Ты с ума сошёл?!

— Стёпа, ты стволы готовь, а?! Всё будет пучком. Там отражать удобно, въезд узкий… Бока прикроем, чтобы не окружили на бегу.

Дизель взревел, состав с грохотом пошёл быстрей. Почти помчался! Хорошо, что выхлопная труба дрезины выведена наверх, не приходится дышать завихрениями вредного выхлопа. Зомбятник — среда экологически чистая, лёгкие давно освободились от копоти, поэтому всякие диоксины, газы и гарь чувствуешь сразу, а реагируешь очень болезненно.

Твари догоняли.

Дело плохо… Это даже не стая, настоящая толпа крыс гналась за составом!

— Не меньше двенадцати!

Зондер громко выматерился и неожиданно начал снижать скорость. Я опомнится не успел, как он, на ходу вытянув в сторону железный крюк, за что-то дёрнул. Тепловозик, звякнув на стрелке, резко нырнул направо, забиваясь в узкий вспомогательный туннель, и почти сразу остановился. Двигатель затарахтел на холостых.

— Видишь их?!

Я не смог ответить, с холодящим душу изумлением глядя, как группа здоровенных крыс проносилась по основному тоннелю мимо, не обращая на нас ни малейшего внимания. Чёрные, размытые в заполошном беге силуэты — цепочкой…

— Они мимо пролетели, прикинь!

— Что-о?! Твою ты мать… Выходи из машины! Пулей!

В этот момент я подумал — вот и смерть пришла. Сейчас выйду, и мне откусят башку. Однако Зондер показал пример, выскочив первым.

— За мной, один не справлюсь!

Массивные створки решётчатых ворот впереди были без особых хитростей прикручены друг к другу на два болта… С обратной стороны имелись две здоровенные щеколды, сейчас открытые. Свет фар тачанки высвечивал пугающую сероватую пустоту, ожидающую нас в непонятном тоннеле. В лицо тянул слабый ветерок.

— Крути, мля, брат, как самый главный болт в жизни!

Протянув мне два большущих гаечных ключа, он метнулся назад, выглядывая в основной тоннель, и тут же вернулся, с яростью начав откручивать второй болт. Я тоже старался, неумело орудуя непривычным инструментом, ругаясь сквозь зубы и до крови сбивая костяшки пальцев.

— Ещё одна стая прёт! Зверьё в шоке! — выдохнул он, вытирая пот с лица. — Всё очень плохо, очень…

Да что же там такое?

— Там червь?!

— Какой в задницу, червь, откуда он здесь возьмётся… Открываем, и в машину!

Навалились на дверь. Открыли!

От страха я был готов толкать состав руками! Зондер втянул состав в незнакомый тоннель, но створки закрывать не стал.

— Пошли, глянем…

— Смерти нашей хочешь? — зло бросил я.

— Убедиться надо! Станции предупредить! — рявкнул он. — Стаи нас не тронут, им не до людей!

В главном тоннеле было пусто.

По моим прикидкам, за время нашей возни возле ворот не меньше четырёх крупных банд хвостатых монстров пронеслись мимо. Я уже собирался, плюнув на указание старшего, возвращаться в спасительную клетку, как почувствовал в тоннеле чье-то постороннее присутствие. Где-то неподалёку послышался поначалу тихий шорох, словно огромная наждачка обдирала бетонные стены. По стене прошла короткая вибрация. Потом ещё раз.

Мы светили двумя большими ручными фонарями и ждали. Зондер автомат не поднимал, я, поняв, что толку от него не будет, тоже.

Не могу даже передать свои жуткие ощущения, когда я увидел Это…

Просто к горлу подкатила тошнота, словно меня насильно перекормили сладким, потом подступила желчная горечь. Ноги стали ватными.

По тоннелю на четырёх огромных лапах бежало Чудовище.

Я попробовал его разглядеть — в глазах всё расплывалось… В расплывчатом силуэте, в страшной морде, закрывающей в проёме половину площади, можно было различить обезьяньи черты. Кинг-Конг!

Ему было тесно в тоннеле, в прыжках косматая спина чуть ли не задевала свод.

Существо внезапно остановилось, сгорбившись, выхватило лапой тушу задавленного в бегстве крыса и в одну секунду обсосало добычу! Содрав зубами шкуру с мёртвой твари, оно сунуло добычу в зубастый рот. Затем, тряхнув длинными косматыми волосами, обильно покрывавшими морду, с шумом промышленного вентилятора обнюхало пространство перед собой, будто учуяв пищу поинтересней. На свет существо не обращало совершенно никакого внимания… На месте гигантских глаз сверкнули два красных прожектора.

Я почувствовал, как в душу закрадывается невероятный, животный страх.

Кричать было бесполезно, поэтому мы, не сговариваясь, приняли единственно верное решение — бросились наутек. Существо начало движение. Гигантская горилла, несмотря на размеры, обладала приличной сноровкой. Быстрей, Стёпа! Как назло, получалось медленно, хотя я изо всех сил старался шевелить руками и ногами с возможной бодростью…

— Закрывай щеколды!

Лязг! Лязг!

Два толстых куска металла надёжно заперли ворота, Зондер тут же законтрил их двумя штырями.

Страшная тень пронеслась мимо, и тут тоннель вздрогнул. Остановилась!

— Хрен тебе, макака драная, не развернёшься!

Она и не могла развернуться, поэтому начала пятится назад, выискивая новую добычу.

— И не пролезешь!

Так оно и вышло… Свирепая морда еле-еле просунулась в наш тоннель и сразу же уткнулась мордой в решётку.

— Не смотри на неё, дурень, загипнотизирует, ты что, инструкцию не читал?! Дверь видишь? Туда!

Метнувшись за ним, я почувствовал, как что-то, разрывая штанину, зацепило меня за ногу, однако боли — видимо, из-за сковывающего ужаса — не ощутил.

Дверь была затянута на проволоку. Раскрутив её, мы оказались в помещении, посреди которого стояла турбина — элемент системы вентиляции, цилиндр длиной пять метров и диаметром около трёх. Внутри цилиндра — много лопастей, за ними просматривалась вертикальная вентиляционная шахта, через которую, теоретически, конечно, можно было выбраться ближе к поверхности, а следовательно, и к спасению…

Охотник подсветил стены фонарём и быстро нашёл искомое.

— Есть контакт!

Ещё один штепсель подземной связи…

Зондер два раза вжал красную кнопку на жёлтом блоке, подавая сигнал вызова.

— Джеб! Джеб, ты меня слышишь?

Наконец дежурный по станции, с которой была связь, откликнулся, и Зондер тут же сообщил:

— Джеб, у нас гамуму! Шухеритесь! Сообщи по цепочке!

— Зондер, ты, что ли? У девятого входа в «дэшку»?

— Догадливый! Джеб, не тупи, объявляй тревогу и мобилизацию по первому уровню!

Вытащив гарнитуру, Зондер несколько успокоился.

— Хорошо, что успели предупредить…

Я и успокоиться не мог, и не понимал ничего.

— Господи, Зондер, что за гамуму? Откуда эта тварь взялась?

— Не знаешь? Ну, брат… Гамуму — это огромная островная горилла из мультфильма про трёх богатырей, что оказались на дальних берегах… Мучила местных, богатыри гамуме ввалили.

— Мультик? — изумился я. — Откуда мне знать?

— Что, тоже телевизор на помойку выкинул? — прищурился напарник. — Давай без звиздежа. Были бы у тебя дети, знал бы про гамумку.

— Не нуди! — не выдержал я. — Не было — значит, будут!

— Во как… Что ж, уважаю!

— Как он вообще здесь оказался?

— Загадка подземелья номер прима! Дело в том, что в первоначальном раскладе никаких гамум у нас тут не было… Недавно почковаться начали, сами собой. Скорее всего, система управления даёт сбой, моделируя воображаемое. Типа материализации ярких воспоминаний облов, и не только.

«Точно! Вот где собака порылась! Вот потому-то ранее невыездной инспектор Елисей Палыч и спустился на грешный Зомбятник, Стёпа… — осенило меня внезапно. — По всем секторам начали плодиться новые монстры, непрограммируемые и неуправляемые. Доигрались сволочные девки из Департамента-11, в рот им ноги!»

Позади продолжал грызть решётку ворот огромный кровожадный зверь.

— Пальнуть, что ли, по козлине…

— Не трать патроны, Гунн, скоро сам уйдёт.

Мы тихо беседовали под козырьком небольшого навеса, под которым во вполне рабочем беспорядке лежали детали какого-то агрегата.

— Тогда расскажи, куда мы попали и что теперь делать будем, если по линиям гамумка бегает… Вкратце. И о планах. Кстати, а о какой «дэшке» ты упоминал в донесении?

Зондер словно ждал вопроса, с увлечением принявшись рассказывать мне о подземной транспортной системе, созданной в Москве для связи правительственных и военных командных пунктов и бункеров. То самое Метро-2, названное с легкой руки журналажников из желтяшного журнала «Огонёк». Типа, изначально система именовалась в правительственных документах «Д-6». Переходы к секретным линиям существуют возле многих станций обычного метро, для того имеются ответвления, типа нашего, многочисленные двери и переходы.

Конечно же, большинство из сказанного Зондером я и сам знал. Слушал, желая выгадать время, успокоиться. Стоял и думал, как получилось, что я опять по-обловски оказался в очередном тупике, если не в ловушке?

А напарник продолжал вещать, как экскурсовод, на автомате:

— Целый подземный город — Центральный командный пункт войск ПВО — строили ускоренными темпами. Суперништяк! Там сделано всё, чтобы пережить конец света: собственные энергетические установки, системы пожаротушения, очистки воды и воздуха, канализация, запасы продовольствия. Всё найти не можем…

Гамуму перестал долбиться о металл и ушёл восвояси.

Подождите, граждане. А здесь что, он появиться не может?

— Система Метро-2 находилась в ведомстве пятнадцатого управления КГБ, позже Д-6 отдали Службе Спецобъектов. Д-6 никогда не была правительственным метро, в мирное время вожди по ней не раскатывали. Поддерживали в готовности на случай глобальной войны, грузы всякие возили… В тоннелях Д-6 нового поколения между внешними чугунными тюбингами и внутренней металлической отделкой имеется метровый слой пенобетона… Ну, что ещё сказать? Система однопутная, в случае чего поток вождей будет направлен в одну сторону. В вентшахтах часто встречаются эвакуационные лифты, сейчас ни один не работает. Контактного рельса вообще нет. Видишь? Рельсы утоплены в бетонные плиты, типа как на трамвайных, поэтому, кроме рельсового, здесь могли использоваться микроавтобусы.

Так и есть, мне ещё покойный Боб Адамс рассказывал. А ещё по бокам тоннеля внизу имеются металлические бордюры.

В целом: чистенько, пустенько, страшненько.

— Станции Д-6 специфические: узкие платформы. Никакого дизайна или отделки.

— Ништяка много? — знаю, о чём спросить!

— Да ни фигища! — расстроенно ответил Зондер. — Что было, уже выгребли, а главные бункеры, если они есть, конечно, всё ещё не найдены. Здесь и люди не живут, только придурки проникают, местные ненормальные, изгои. Долго не протянешь, еды не найти, с водой и энергией проблемы… Мы Д-6 редко используем. Вот в таких случаях, например, когда центральная ветка временно заблокирована.

— Временно? — усмехнулся я.

— Справятся, не впервой! — Зондер уверенно махнул рукой. — Пара хороших залпов, и гамумке кабздец. Главное, успеть снять заслоны и встретить падлу косматую на станции, из надёжных каменных укрытий.

И вновь обманчивая тишина окутала нас. Господи, как я устал от подземелья!

Только сейчас я заметил небольшую дверь в том месте, где подключался Зондер. Сквозь щель виднелась вполне обжитая подземная комнатка, снова без хозяина…

— Поехали, что ли?

— Поехали, Гунн. Сейчас быстро домчим.

Тут я вспомнил свои страхи.

— А монстры?

— В Д-6 их нет. Воистину вымершие ветки…

— Проходы надёжно закрыты или не респавнятся?

— Как тебе сказать, коллега… Пролезть всегда можно, большинство переходов найдены и взломаны. Просто боятся зверюги, запах чуют.

У меня опять похолодело под сердцем.

— Запах чего? — спросил я, пару раз икнув.

— Червяка! Описывать не буду, ты же сам рассказывал, что видел его на поверхности. Они только по Д-6 ползают.

— Мамочки мои…

— Пока всё спокойно, брат, приближение червя ты почувствуешь за километр, он воздух перед собой гонит, словно поршень. И вероятность не высока — мы засекли всего три особи, линия протяжённая, а червь чаще всего ниже глубины залегания тоннелей землю роет, ищет что-то… Говорят, где-то там есть супердлинный тоннель, идущий аж на Урал!

Каким же извращённым умом нужно было обладать, чтобы нафантазировать всю эту бредятину! Да нет, тут налицо групповое творчество масс — что наваяли на бумаге, то и воплотили работники Департамента-11.

Кто же знал, что самим придётся расхлёбывать!

Давления воздуха не чувствовалось, и вскоре я совсем успокоился.

Ради моего репортёрского интереса Зондер остановился на одной из правительственных станций. Тихо поднявшись на маленький перрон, мы прошли вперёд. Времени для исследований не было, и я опять слушал рассказ напарника о том, что прелюбопытных помещений здесь было найдено немало — половину станции занимали скрытые комнатки. Под перроном, по его словам, находятся ещё два метра вспомогательного этажа. Время всё сильнее наступало на пятки, и мы поехали дальше.

За время оставшегося до «Новокузнецкой» перегона нам встретилось только одно ответвление с подстанцией по откачке подземных вод, к тоннелю были протянуты толстенные шланги. Сбоку в нише лежал старый скелет в тряпье.

— Вот тебе и один из придурков, Гунн, полюбуйся. Пытался подключиться к проводам, убило током. С электриками и у нормальных облов хреново…

Сил у меня не оставалось. Ни физических, ни моральных.

Слышишь меня, Арбузина? Не знаю, что тебе нужно будет сделать, чтобы отправить меня в Метро ещё раз. Лучше уж сто раз в Зомбятник.

Там есть небо над головой. Оказывается, это очень важно. Очень.

Никогда об этом не задумывался, месяцами и годами безвылазно сидя в душных офисных каморках и прокуренных хатах. Никогда не думал о важности дневного света, каждый вечер создавая искусственное затемнение в единственной комнате своей квартирки…

…Поразмыслив, я не стал забирать тачанку с собой, продав её администрации, чему Григорий Николаевич только обрадовался. Заплатил он мне столько, сколько заплатил — я не торговался, не спорил, оставив о себе добрую память. И так денег получил прилично. На поверхности подземная холера ни к чему: движок у аппарата слабый, габариты дурные, дорожный просвет минимален. Если переделывать, то надо капитально вкладываться. Оно мне надо?

Была и ещё одна причина — я не хотел оставаться в подземелье ни минуты, а предстоящая возня с перегоном рельсовой техники до ближайшего выхода на поверхность энтузиазма не вызывала.

На поверхности было тихо.

Мы подошли к выходу из павильона и осторожно посмотрели наружу.

Здравствуй, воля!

Какая красота! Всё то же безмятежное голубое небо с белыми барашками облаков… Сентиментальная пастораль, спокойное ласковое небо средней полосы. Я так обрадовался, что был согласен на любой пейзаж, пусть даже на мертвенные багровые небеса с прожилками черноты и всполохами молний.

Сопровождавший нас Демешин понимающе крякнул. На этот раз пулемётный ствол левой башни не дрогнул — овальные двери подались вперёд и отползли в сторону. Не скрипят, смазали! Надо же, и часовые те же самые!

— Привет, Зондер, тыщу лет не виделись, рад видеть живым! — крикнул боец. — Ну что, журналист-спецназер, как тебе командировка под землю, удачно?

— Вполне, — ответил я со спокойной улыбкой и повернулся к напарнику.

Тот внимательно смотрел, ожидая распоряжений. Ах, да! Здесь же я старший!

— Выгоняем мою ласточку из ангара и валим. Стремительно! Давай на заднее сиденье, брат, будешь кормовым.

По тоннелю безопасного прохода я летел, не замечая ничего вокруг — что мне наземные монстры после чудищ подземных? После ужасающей, бляха, гумумы?

— А как голимый мусор отличить от старины, коей стоит гордиться? — спросил я у Зондера, продолжая интересный базар.

— Тяжело, согласен… Но как-то можно, наверное. Многие из мусора делают предмет гордости, посмотри, как гордятся некоторые южные страны ветхостью построек. Вбивают туристу в голову, и ты уже восхищаешься. А потом думаешь — а где ваше новое, как в Гонконге, например, или в Дубае? Сколько можно показывать руины, и ничего более? Я это к тому, что нельзя всё воспринимать однозначно. Вот говорят: облы то, облы сё, мусор, мол… А может, мы не мусор? Может, именно мы и нужны для развития?

— Парадоксальные слова.

— Есть такое дело, — подтвердил он. — Но мне всегда противно смотреть на особо правильных. Всё-то у них ладно, всё логично, выверено! Только скучно до смерти, движения вперёд нет, пусть даже дурного, на рывке. Умные без облов угасать будут, вот что я думаю, Гунн…

— То есть я могу собой гордиться?

— Так и я тоже, на пару! Думаешь, раз дети есть, значит, ты автоматически выскочил из облячьего? Да хрен! Ты вот скажи, смогли бы вдумчивые да прилежные освоить нынешний Рассадник?

— Очень сомневаюсь! — засмеялся я. — Они, скорее всего, вытравили бы всю планету дустом, потом запустили бы компьютерный вирус…

— И ещё неизвестно, что получилось бы в оконцовочке! — подхватил Зондер. — А мы живём в гармонии со средой. Уж какая есть, с такой и в гармонии. Так что…

— Понял, понял. Мы нужны живой природе.

— Так точно! — крякнул он.

В Сафонове нас тормознул на дорожном посту Натоптыш, издалека заметив знакомую машину, быстро скатился по лестнице.

— Зондер, родной! Вот уж кого не ожидал увидеть!

Они обнялись.

— Слышь, журналист, прикинь и запиши в свою книжечку: именно он спас меня от верной смерти! И вместе с остальными ребятами помог мне перевестись сюда!

Я вспомнил, что в Метро Натоптыш влип в какую-то жуткую историю… Да, тесен стал мир Рассадника!

Хорошие люди. Они есть везде.

Хорошо, когда хороших людей много! И они рядом с тобой.

Вот бы собрать их всех в одном месте! Нет, ты, конечно, и в обыденной жизни знаешь, что они есть на белом свете: вон там стоит хороший, и чуть дальше тоже… Два шага на север — ещё один хороший человек, на юге таких тоже хватает. Многих ты знаешь, но редко видишь, ещё реже общаешься. Всё размыто, энергия добра теряется среди напряжённого поля повседневной суеты. А вот если собрать…

Я даже зажмурился, представив себе такую картину.

И вспомнил всех сразу: Колю Полкаша, Володю Вудстока и, конечно же, Герцога… Веру Уизерли (может, колесико таки закрутится?), Аризону и Костю Рашпиля. Славного сталкера Ранта, коллегу Димона… Вспомнил лейтенанта-порнографа Игумнова и смелых ребят рейдеров, уникального отшельника Блогбастера, начстанции Григория Николаевича. Вот и Зондер ещё… Многие из них были мне напарниками.

Многих я ещё не знаю.

Но, как выясняется, надо не так уж много, чтобы сделать из обла нормального человека! Стоит только окунуть его в подходящую среду.

— Гунн, ты что там прибалдел, словно травки правильной дунул, а? — бесцеремонно прервал мои сладкие грёзы метроохотник. — Слышишь, что Натоптыш говорит?

— А?

— Говорю, спецоперация впереди идёт! — повторил караульщик. — В Попадонецк караван пошёл, а следом Игумнов с Блогбастером, торопились очень. А в лесочке выживатели окопались, напали на караван! Придурки… Теперь их выкуривают, гоняют по лесу. Так что, ребята, вы уж поосторожней там.

У меня аж ладони зачесались.

Сразу вспомнилось, как мы с Димоном протряслись, когда высоченные дубы-колдуны с густыми тёмными кронами обступили медленно ехавшую по лесной грунтовке машину. Маньячное местечко, что и говорить. Стволы толстенные, сучья… Солнечного света мало, по бокам плотным тёмно-зелёным рядом, словно два забора, стоят кусты, из-за которых в любой момент может выскочить неведомое чудовище. И оно появилось! Здоровенный мужик с окладистой чёрной бородой, смотревший на нас в бинокль. Выживальщик-людоед!

Наглый, уверенный в себе. Ещё махнул нам небрежно: поживите пока! Гад.

Значит, выживальцы опять решились на вылазку?

— Самый амбец в том, что эти выживальщики есть во всех секторах, — сообщил Зондер.

— Даже у вас?

— Даже в Эльфятнике, — кивнул напарник. — Гунн, скажи, мазь-реппелент, что ты мне дал, реально действует?

— Мазь? Сам не мажусь, не беспокоят. Так что не уверен.

— Что значит «не уверен»? — возмущённо спросил Зондер, уже изрядно покоцанный комарами. — Эти суки меня чуть не съели, а ты теперь не уверен?

— Я ж не виноват, что нормальные комары падки на свеженькое! У тебя просто тело разадаптировалось под землёй! Завели бы себе в Измайлове для тренировки!

— Спасибочки, мля…

— Не переживай, скоро привыкнешь. Погнали, поможем нашим!

Вскоре после проезда ключевого перекрёстка с правой стороны показались знакомые постройки — два наполовину сгоревших деревенских дома и колодец под крышей. На холме темнел зловещий выживальческий лес. Надо бы поосторожней…

— Смотрим в оба! — скомандовал я. — Как бы не нарваться.

— Нарываться не стоит. — После этих слов Зондер принялся распаковывать свой рюкзак и вскоре достал оттуда чёрную коробочку радиостанции. — Смотрю я на тебя, Гунн, и удивляюсь: как ты по таким страшным дорогам с неисправной рацией ездишь? Вроде бы умный мужик…

Кто-нибудь может мне объяснить, почему я не починил рацию в Выживске? Два часа дел!

Пш-ш-ш…

— Здесь Зондер, сектор Метро. Вызываю все группы к югу от нас по трассе.

Через минуту рация зашипела и откликнулась знакомым голосом:

— Говорит Игумнов, сектор Зомбятник. С какой целью интересуетесь?

— Следуем на юг вместе с прессой, старший экипажа Стёпа Гунн. Интересуемся обстановкой впереди, в связи с проведением спецоперации.

Эфир молчал ещё минуту, после чего Игумнов вышел на связь и потребовал:

— Зондер, передай рацию Гунну для подтверждения.

Я торопливо схватил трансивер.

— Стёпа, ты?

— Я, товарищ лейтенант. Приветствую!

— Обнимаю, журналист, рад слышать! Что ж ты, порнограф такой, сам на связь не выходишь, а? Проезжайте через лес спокойно, спецоперация закончена, группа ушла в сторону Попадонецка, я уже подъезжаю к Зоне сталкеров. Глумов нет. Как понял, приём.

— Всё понял, проезжаем!

Радостная улыбка не сходила с моего лица до того момента, когда мы, проехав половину чащобы, увидели отработанные объекты специальной операции рейдеров. На том самом дубовом суку, длинном и причудливо изогнутом, с помощью которого традиционно вершится местное правосудие, висели три свежих трупа.

— Твою мать-перемать! Круто вы с ними, кхе-кхе! — Зондер от волнения закашлялся. — Хлоп! Прямо за шею, и капец! Изверги.

— А вы как со своими выживателями поступаете?

— Палачей-висельщиков у нас нет! — гордо объявил приосанившийся охотник. — Мы не варвары какие-нибудь! Просто приковываем пойманного к рельсам в «дэшке», и через пару деньков его червяк слизывает. Гуманно и без ломания шеи.

Я чуть в кювет не влетел. Хренас-се, гуманисты!

Страшный лес остался позади, впереди ждала хорошо знакомая дорога домой.

— Гунн, давно хотел спросить… Продай мне свой хаудах! Дорого заплачу!

— Ты уже восьмой, кто мне это предложил. Вот ты продай мне свой автомат!

— Э, нет! Ты уже двадцатый! — рассмеялся Зондер.

За разговорами мы и не заметили, как погода испортилась. Небо заволокло тучами, по крыше и стёклам машины застучали первые капли дождя. Как же хорошо!

— У нас в Измайлово, даже когда дождик идёт, небо всегда ясное, прикинь! Я совсем забыл, что такое дождевые облака. Даже неуютно стало. Ещё комары эти сраные…

— Ничего, дождь — это хорошо. Лишь бы выброса не случилось, — успокоил я друга.

— Что?! У вас ещё и выбросы бывают?! — встревоженно заорал Зондер. — Да как вы тут вообще жить можете!

Вот уж каждому своё!

Пш-ш-ш…

— Говорит Игнат Хромченко, старший прапорщик КПП Зоны… Вызываю автомобиль прессы!

На этот раз я сразу взял рацию.

— Слушаю, Игнат!

— О-о! Степан, приветствую от всего сердца! Тут такое дело ить есть… Вы попутчика до Попадонецка не прихватите? Федю Башмакова, сиречь Ранта. Его зачем-то в город срочно вызвали. Сальца передам, как водится…

— Принял, Игнат. Скоро подъедем к КПП, пусть готовится. За сало заранее спасибо!

Интересные дела…

— Что за Рант? — поинтересовался Зондер.

— В том-то и дело, брат. Хороший боец, правильный чел. Но обычный обл.

— Значит, не совсем обычный, от це чо, — цыкнул зубом напарник.

— Ничего, недолго осталось ждать, скоро всё прояснится.

Действительно. До города отсюда и пешком дойти можно. Если ты дурной, конечно.

В одиночку здесь не ходят.

* * *

Совещание началось в «Постбанке».

Ничего так, пафосно. Самое крутое здание, какое только есть в городке, даже фасад обновлён в корпоративных цветах: синем и зелёном. Логотип на баннере вечером и ночью теперь подсвечен неоном — крутящаяся на ребре монета в узнаваемом коконе модуля переноса сияет зелёным светом. Напротив — гостиница «Рэдиссон-Фронтир», самая приличная во всём Донецке. Пятачок крутости.

— Для начала я всех приветствую! — наконец-то начал Елисей Палыч. — Спасибо хозяину заведения за тёплый приём. Олег, то есть Орка, как вы видите, постарался на славу. Даже кондиционер имеется…

Куча народу сидела тут и там прямо в помещении операционного центра. За двойными стеклянными дверями с глазками видеокамер стояли двое охранников.

— Дык мы ж люди с понятиями, статус почтенного собрания просекаем! — пробасил хозяин банка из мягкого коричневого кресла, лопатообразной лапой с наколками на пальцах приглаживая назад редкие чёрные волосы. — Самое высокотехнологичное место в городе, бронированные стёкла, охрана, все дела!

Куратор глухо кашлянул, остальные промолчали.

Орка немного сдулся — не тот контингент собрался в помещении, чтобы покупаться на понты. И коренастого охранника-корейца что-то не видно…

Большинство из присутствующих были мне знакомы. Многие лично, часть — заочно. Кого только нет! Со всех секторов! Сбылась твоя мечта, Стёпа? Сразу столько хороших людей собрались вместе! Некоторых лиц я не увидел. Димона, например.

— Мы уже немного поговорили, дожидаясь прибытия остальных, и немного устали. В связи с этим возник насущный вопрос более удобного размещения. Тихо, господа, тихо! Дело в том, что наше совещание по факту является конференцией, и за один день нам не управиться. Не успеем, знаете ли, решить все вопросы, да…

— Щас скажу, оборудование подвинут, ещё стульев добавим! — предложил финансист. — А отобедать можно будет во «Фронтире», уже договорился.

Куратор кашлянул опять.

— Поясню. Дело очень серьёзное, думаю, многие об этом догадались, не так ли?

Народ возбуждённо загудел, сидящий рядом Вудсток возбуждённо ткнул меня в бок локтем. Герцог положил ему руку на плечо.

— До момента истины, то есть до часа X, осталось всего три дня. Нам надо принять необходимые организационные решения за два… Желательно, чтобы на всё время проведения чрезвычайной конференции все её участники находились в закрытой зоне, не выходя для контактов с остальными жителями. Согласись, Олег, что здесь мы просто не выдержим столь напряжённого режима работы.

Орка смутился и развёл руками.

— А можно сразу сообщить суть?! — с места выкрикнул Рашпиль. Все сразу развернулись на стульях и посмотрели на смельчака.

— Можно и нужно, — улыбнулся куратор. — Однако перед этим надо решить вопрос с более удачным размещением участников.

Давненько я не слышал такого славного канцелярита! Аж на сердце тепло стало, прям как в старые добрые офисные времена аберрационного анализа!

И тут я неожиданно поднял руку вверх.

— Говорите, Степан, — предложил модератор.

— Есть предложение перебраться в ДФД, то есть в комплекс «Домик в Деревне». Большая закрытая территория с надёжным периметром, есть несколько бунгало, центральный корпус, просторная столовая… Подальше от посторонних глаз и ушей.

Собравшиеся опять загудели, зашептались. Однако я, поборов смущение, сдаваться не собирался. Сбоку поддакнули Герцог и Арбуз. Шериф кивнул. Сидевший в противоположном углу Бастер еле заметно улыбнулся и показал мне большой палец.

— Вера Уизерли — девушка серьёзная, независимая, — задумчиво прокомментировал Аризона. — С ней ещё договориться надо на такой шалман.

— Он договорится! — с уверенностью в голосе выкрикнул Зондер.

— Конечно, какие-то усилия потребуются… Опять же Джика убрать куда-то надо, вряд ли у хозяйки найдётся столько колец-амулетов, — я продолжал гнуть свою линию.

— С ним схожу! — предложил Герцог. — Гунн прав, для такой конференции ДФД — идеальное местечко. Орка, ты сможешь перекинуть охрану? Пока договариваемся, можно пообедать, чтобы время не терять.

— Какие вопросы, брателло! Ещё пехоты подтяну. И бабло на питание участников перекину на её карман, пусть «Фронтир» подожмётся! — Судя по виду банкира, ему такой расклад нравился, банк есть банк, место сакральное, а тут столько народу сразу…

— Что нам скажут участники из Попадонецка? — спросил Елисей. — Вам видней, вы свой город знаете.

Наши даже совещаться не стали, быстро одобрив моё предложение.

— Ну что же, принимается! Я всегда знал, Стёпа, что ты на Рассаднике лишним не будешь… Ой, прости! Имел в виду, что проявишь себя с лучшей стороны, да… А вот теперь, товарищ Рашпиль, я выполню твою просьбу! Даю вводную, для начала сжато, так сказать, тезисно… Учтите, господа-товарищи собравшиеся, что после получения сверхсекретной информации от каждого из вас потребуется индивидуальное решение для того, чтобы определиться, насколько вы сами…

Куратор закашлялся, окончательно запутавшись в казённом языке.

— По вписке, как я понял? — бросил Игумнов.

— Именно! — обрадовался Елисей. — Решим, кто будет согласен участвовать в проекте.

— После получения сведений все мы оказываемся взаперти? — уточнил кто-то из ребят Эльфятника.

— До окончания конференции.

— Несогласных мочат наглушняк? — спросивший слева здоровенный кабан из сектора Исторички оптимизмом явно не отличался.

— Ну зачем же так радикально! — возмутился Елисей. — На крайний случай просто сотрём событие из памяти.

Судя по реакции публики, такое предложение куратора ей не понравилось.

— Потише! Итак! Как я уже говорил, для начала коротко. Всё дело в том, что ровно через три дня мы отключаем программу управления планетой. Система сбоит.

Народ загудел с новой силой.

— Даже больше, чем сбоит, с каждым часом её работы хаос на Рассаднике только нарастает, и даже самые лучшие специалисты Департамента ничего не могут сделать! Они просто ничего не понимают! Многие из вас заметили перемены последних месяцев… Всё началось с того, что выбросы неожиданно переместились из сталкерской Зоны и начали накрывать Попадонецк. В последующее время на планете началась внеплановая генерация новых монстров, программно не управляемых, их тоже все видели, да… Сейчас ситуация обострилась до предела. Зомби проникают за периметр, зафиксировано уже три случая, когда программа не смогла отключить даже простых мертвяков, не говоря уже о торках, которые вот-вот тоже начнут проникать, если не принять срочные меры, правильно я говорю, товарищ Игумнов? Собственно, вопрос проникновения в нейтральные земли этих тварей — дело недели. Волжские крокодилы подходят к Выживску, кровососы из Зоны лезут в Эльфятник, а новая фэнтези-нечисть разбредается к границам смежных секторов.

— То есть и наши черви скоро полезут наружу? — взволновался Зондер.

— Прошу не перебивать! — поднял руку куратор. — Полезут. И, скорее всего, черви новые, сгенерированные непонятным образом. Особо крупные. Да ещё и гамумка этот ваш, вот ведь страсть какая… Одним словом, чем больше работает программа управления, тем хуже становится. Выяснилось, что даже мы не можем извне управлять сложнейшим комплексом целой планеты! Чтобы не допустить катастрофы, внешнее воздействие будет снято.

— И респавн закончится? — крикнул кто-то из глубины зала.

— Закончится. С этого момента Рассадник переводится из разряда моделей в разряд обычных планет. И вам придётся справляться с проблемами самостоятельно. Ну, конечно, не без нашей материальной помощи… Но только материальной! В каждом секторе необходимо создать свой Штаб и выбрать представителей в Штаб объединённый. Надо будет заново избрать мэров городов, посёлков, старшин деревень и станций. При этом нельзя допускать преждевременной утечки информации во избежание всеобщей паники населения.

— Ничего себе бомба! — выдохнул Орка.

— Партизанская война с монстрами на уничтожение, — мечтательно промолвил Полкаш.

— Тем не менее, согласно ранее предъявленным условиям, мы сохраняем прежние льготы, — продолжил докладчик. — Все попадающие под неизменный критерий смогут по собственной воле вернуться на Землю.

— А что с Землёй? — спросил Блогбастер.

Елисей Палыч поморщился.

— Честно скажу, и там эксперимент спасения европеоидной расы не удался. Оставшиеся либо слишком сыты для активных действий, либо обладают столь выраженными преступными наклонностями, что неспособны к созданию нормального цивилизационного поля. Земля будет переведена в статус планет доживания… Отныне ставка на развитие человечества, как разумной сущности, будет сделана именно на эту планету.

— Детей оттуда можно будет забрать? — Блог всё не мог успокоиться. Многие его тут же поддержали.

— Вариант возможен, — подтвердил докладчик.

Информация меня потрясла. Да и не только меня!

Это что ж теперь: мы будем главными землянами? Всё с ноля?

— Многие уже обратили внимание, что с нами нет мэра города… Грядущее обязывает к более тщательному подбору кадров. Надеюсь, все теперь понимают, насколько важно за два дня принять все нужные решения? Собранные здесь станут своеобразным орденом, если хотите — партией, костяком нового строительства. У меня всё. Прошу пока без вопросов. А теперь — главный тест на цельность личности и системность мышления. Прошу подходить к столу и расписываться напротив фамилии. Тех, кто согласен с предварительными условиями.

Дикое состояние!

Волнение сменилось волной приятного тепла.

Можно было догадаться? Можно, хотя бы в малой части. Я и размышлял о чём-то подобном! Ведь всё достаточно ожидаемо! Неожиданным стало лишь то, как много хороших людей собрались вместе — главная моя радость. Наверно, никогда в жизни я не был так спокоен: возникло реальное ощущение собственной нужности. Но опять появился страх собственной неполноценности — я по-прежнему простой обл… Но ведь пригласили же! Значит, это уже вопрос не ко мне. Возьмут — пойду. Напрашиваться не стану. Помогу в любом случае, чем могу, пусть потом стирают память… Я не буду принимать позу лузера, которого ссадили с поезда, а он кричит вдогонку: «Без меня вы пропадёте!» Не пропадут. Ребята и без меня прекрасно справятся, и штабы создадут, и структуры, планы выработают, действовать начнут… Я хоть и обл, но не идиот.

Сбоку меня опять кто-то толкнул локтем.

Это был Герцог.

— Гунн, у тебя что, заморозка конечностей случилась? Вали давай, подписывай, и идём к Вере, время дорого!

— Товарищ Гунов, подходите смелей! — крикнул от стола Елисей Палыч. — Или вы против своего участия в новом деле?

Меня затрясло. Взяли! Берут! Да я… Да мы! Да-да, надо подписать. Где? В глазах всё поплыло от слёз радости.

Что-то твёрдое оказалось в руке. И толчок в спину.

— Ручку держи, не урони, — прошептал Полкаш и для чего-то добавил: — Я её из пулемётного патрона сделал.

Стол передо мной.

Стопка листов бумаги с подписями. Возбуждённые лица товарищей.

— Подписывай, Стёпа, не задерживай, — поторопил Елисей.

Всего один шаг. И к Вере.

В Будущее.