Еще совсем недавно все мы жили в великой стране СССР, имели равные жизненные условия и возможности, гордились ее историей и могуществом, при том никогда не считали это заслугой ее верховных руководителей, которые, в конце концов, доруководились до развала великой державы, доставшейся нам в наследство от наших славных предков.

В той стране большинство людей чувствовали себя достаточно уютно, считали ее своим Отечеством и никогда не называли ее «империей», а тем более – «империей зла». Надо признаться, мы в душе даже гордились имперским названием, придуманным нашими недругами за океаном, – это был явный признак их бессилия.

Созданное 17 лет тому назад из осколков бывшей державы – новоиспеченных постсоветских стран – Содружество Независимых Государств фактически сыграло роль структуры по их мирному разводу. Исход России из СССР обернулся для нее катастрофическими и невосполнимыми геополитическими, геоэкономическими и военно-стратегическими потерями. Их последствия хорошо известны нам всем. Реалии новой ситуации, несомненно, серьезно ослабили не только экономическую безопасность России, но и в целом всю систему национальной безопасности страны. Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что большинство постсоветских стран поставили стратегическую цель оторваться от Российской Федерации, в том числе за счет снижения значимости русского этнического фактора в ущерб экономическому сотрудничеству с правопреемницей бывшей державы. Такое развитие событий в постсоветском пространстве существенно ослабляет позиции России, но в то же самое время это полностью поддерживается странами Запада.

И только маленькая Белоруссия, как кость в горле у наших недоброжелателей, начиная с 1994 года, когда к власти в Минске пришел Александр Лукашенко, добровольно тянется к России и испытывает фактическую осаду со стороны евроатлантических структур за свою промосковскую ориентацию.

В чем же дело? Почему белорусский лидер подвергается беспрецедентному политическому остракизму со стороны Запада, называющего его даже диктатором? Хотя, по правде сказать, на постсоветском пространстве имеются такие лидеры, которые правят в своих странах покруче Александра Григорьевича. Дело в том, что англосаксы даже после гибели Советского Союза не добились своей конечной цели – развала славянской цивилизации. Правда, в этом замысле они частично преуспели на Балканах и теперь Россия вряд ли может считать своими союзниками, например, Сербию или Болгарию. Последняя, вступив в Североатлантический альянс, активно поддержала режим Саакашвили в развязывании недавней войны на Кавказе с помощью прямых поставок вооружений. Всем теперь ясно, что Косово – колыбель Сербии – исчезнет в ближайшие годы как часть славянской цивилизации на Балканском полуострове. Американский исследователь Самюэль Хантингтон обозначил этот современный процесс специальным термином – «балканизация»^[4] .

Процесс «балканизации», к сожалению для нас, запущен и в России. Известный геополитический «шахматист» Збигнев Бжезинский считает, что «после разрушения коммунизма единственным врагом Америки осталось русское православие». В частности, на Украине уже отмечается заметный раскол и упадок православной веры в этой славянской стране. Правящая верхушка Украины готова порвать со славянством ради интеграции в НАТО и Евросоюз. Осталось совсем немного, как вещает упомянутый заокеанский политолог: «Лишить русских их русскости, украинцев – украинности, а белорусов – белорусскости». И тогда, по его мнению, нас можно будет взять голыми руками.

Проходящий ежегодно в Москве Всемирный Русский Народный Собор убедительно показывает всем, в первую очередь Западу, что Русская православная церковь по-прежнему выполняет важную консолидирующую роль в духовном возрождении России после развала СССР и лишить нас русскости вряд ли удастся. Поэтому весь свой гнев западные страны обрушили на Белоруссию в лице ее непокорного руководства во главе с Лукашенко, который, в свою очередь, не соглашается расстаться со своей белорусскостью. С белорусскостью не хочет расставаться и белорусский народ, который проголосовал в третий раз за сохранение поста президента за нынешним лидером.

Следует признать: новая Россия так и не смогла взять на себя лидирующую роль, взвалить на себя бремя главного интегратора постсоветского мира. Ее отношения с постсоветскими странами не носят ярко выраженный интеграционный характер, а переведены на уровень выстраивания двусторонних отношений.

Слабая интегрирующая роль России привела к тому, что СНГ так и осталось «содружеством на бумаге». Параллельно с СНГ появилось еще несколько субрегиональных интеграционных группировок. Но это не привело к реинтеграции постсоветского пространства ни в формате 12-ти стран СНГ, ни в рамках ЕврАзЭС, ни в ЕЭП «Большой четверки» (Россия, Белоруссия, Казахстан, Украина), ни в российско-белорусском Союзном государстве.

Вместе с тем роль России велика в смысле поддержания жизнеспособности новоиспеченных стран, которые до сих пор так и не сформировались как самодостаточные государства из осколков бывшей державы. Взять хотя бы во внимание такие факты, как, например, неоднократное списание многомиллиардных долгов постсоветских стран, льготные цены на российские энергоносители, режим свободного перемещения граждан в пределах СНГ, в результате действия которого из России в государства Содружества мигрантами-гастарбайтерами ежегодно вывозится порядка 16–20 миллиардов долларов^[5] . Другими словами, Россия помогает снижать социально-экономическую напряженность в этих странах. При этом выгоды России от использования рабочих-мигрантов никто не подсчитывал, а вот «минусы» от их наплыва в РФ видны невооруженным взглядом. К примеру, именно наличие миллионов мигрантов из стран СНГ приводит к понижению цены рабочей силы в России и закреплению уровня низких зарплат занятых рабочих и служащих титульных наций, что ведет в конечном итоге к дальнейшему усилению социального расслоения народа Российской Федерации и росту социально-этнического напряжения в стране.

Процессы дезинтеграции постсоветского пространства, к сожалению, еще не закончились. Они закончатся только тогда, когда Россия сможет проводить продуманную и целеустремленную политику, направленную на объединение хотя бы ключевых государств СНГ, чтобы выйти на качественно новый уровень экономического развития и совместно противостоять вызовам глобализации. А страны Содружества, в свою очередь, начнут осознавать, что в условиях глобализирующегося мира сохранить фактическую независимость они смогут лишь организовавшись вместе с Россией в реально действующее и эффективное интеграционное сообщество.

Период сепаратного существования России и других бывших союзных республик после развала СССР четко подразделяется на два этапа – равных по времени, но отличающиеся по подходам России к постсоветской интеграции. Первые 8 лет (1991–1999 годы) – это была эпоха первого президента РФ Бориса Ельцина, которую следует характеризовать как период безудержной дезинтеграции и ускоренного размежевания образовавшихся новых суверенных государств. Вторая восьмилетка (1999–2008 годы) связана с приходом в Кремль Владимира Путина, который внес существенные коррективы во взаимоотношения со странами СНГ в рамках провозглашенного им нового внешнего курса с названием «стратегическое партнерство».

Российское руководство во главе с В.В.Путиным еще в 1999 году обозначило основные принципы «стратегического партнерства» в развитии отношений с другими странами, в том числе в пространстве СНГ. Новый подход предусматривал новую динамику торгово-экономических, политических, гуманитарных и других направлений сотрудничества и в перспективе интегрирование России в целостную мирохозяйственную систему на основе учета непосредственно национальных интересов каждого участника такого сотрудничества. Это означало отказ Москвы от неоправданного альтруизма в отношениях с партнерами по СНГ, что было особенно характерно для эпохи Ельцина, и проведение прагматической политики, главным образом, в выстраивании двусторонних отношений с бывшими союзными республиками, а не в интеграционных группировках, в которых участвует Россия вместе с ними.

Согласно такому подходу к развитию взаимоотношений, страны СНГ официально были объявлены первостепенными приоритетными партнерами во внешней политике России.

В действительности, например, в главной, торгово-экономической сфере, они таковыми так и не стали. Тем не менее, именно при президенте В.В.Путине в России стал доминировать стратегический подход в сотрудничестве с внешним миром: если при взаимодействии с дальним зарубежьем Российская Федерация стремится в первую очередь достичь экономическую эффективность и извлечь выгоды от участия в международном разделении труда, то в постсоветском пространстве Россия обязана исходить из двух критериев: экономической эффективности и геополитической целесообразности.

Несмотря на неудачи в воссоздании единого экономического пространства на новой институциональной и правовой основе, следует констатировать, что между странами СНГ по-прежнему сохраняется достаточно глубокая экономическая взаимозависимость, игнорировать которую было бы большой ошибкой. Содружество при всей своей аморфности оказывается очень нужным как для Российской Федерации, так и для других бывших советских республик (создание единого оборонного, экономического и гуманитарного пространства). Постсоветские государства нуждаются не только в энергоресурсах из России (особенно Украина, Белоруссия, Армения, Молдавия), но и в российском емком рынке для своих товаров, в первую очередь сельскохозяйственной продукции. Через российскую территорию и транспортные пути осуществляется транзит грузопотоков с «дальним зарубежьем». Во многом и Россия заинтересована сохранять торгово-экономические связи со своими ближними и традиционными партнерами. По имеющимся оценкам, 102 отрасли экономики Российской Федерации напрямую зависят от кооперационных связей в странах Содружества (в том числе в военно-промышленном комплексе, машиностроении, легкой и химической промышленности и др.).

Для России как одной из мировых держав пространство СНГ является ключевой зоной ее геополитических интересов. Поэтому совсем не случайно в июле 2004 года на заседании Совета безопасности РФ В.В.Путин высказал свою озабоченность состоянием интеграции постсоветского экономического и политического пространства: «Мы подошли к определенному рубежу в развитии СНГ и, по сути, находимся перед альтернативой. Либо мы добьемся качественного укрепления Содружества, создадим структуру, либо нас неизбежно ждет размывание этого геополитического пространства и, как следствие, окончательное падение интереса к работе в СНГ среди его государств-участников».

Следует иметь в виду, что геополитика в настоящее время стоит очень дорого. И если Россия не хочет окончательно потерять геополитические позиции и отказаться от защиты своих интересов в ближнем зарубежье, то, исходя из логического рассуждения президента РФ и полностью поддерживая поставленные им задачи, мы обязаны наращивать свое присутствие в зоне СНГ.

Период развала СССР и последовавший за этим процесс дезинтеграции постсоветского экономического пространства одновременно проходил на фоне возрастающей глобализации и активизации экономической интеграции в других частях нашей планеты. Мировое хозяйство растет количественно и меняется качественно. А что же мы наблюдаем в постсоветском пространстве? Какие количественные и качественные характеристики мы можем дать участию России как наследницы СССР в интеграционных процессах на пространстве бывшей державы? Оправдал ли себя путинский курс «стратегического партнерства» в отношении указанных стран? Какие внутренние факторы и международные вызовы противодействуют его эффективной реализации?

В.В.Путин не раз открыто заявлял, что Россия сталкивается в зоне СНГ с растущей политической и экономической конкуренцией со стороны Евросоюза, США, Японии и Китая. Следует признать, что наша страна все больше проигрывает в этом жестком противоборстве. Равновесие сил на экономическом и политическом пространстве СНГ заметно разрушается под воздействием напора мировых центров сил и влияния не в пользу России.

Настоящей пробой сил и реальным противодействием такой политике, проводимой США и странами Евросоюза на пространстве СНГ, явился адекватный ответ России на нападение Грузии на Южную Осетию и угрозу ее вторжения в Абхазию.

Новый российский президент Д.А.Медведев впервые за время существования новой России во всеуслышание предупредил ее недругов, что российское руководство не позволит создавать реальные угрозы национальной безопасности нашей страны по всему периметру ее внешних границ. Это явилось прямым предупреждением Соединенных Штатов и их союзников на Западе, которые сегодня, как известно, создают реальные военные угрозы непосредственно на южных и западных рубежах нашего Отечества путем втягивания Грузии и Украины в военно-политический блок НАТО, навязывают размещение элементов системы ПРО первоначально в Европе, а затем, во всей вероятности, по всему периметру западных и южных границ России.

Новый геополитический расклад сил, возникший в ходе принуждения Грузии к миру и ее мирному сосуществованию со своими соседями, определил странам Запада очевидную геополитическую реальность: зона СНГ является жизненно важным пространством для Российской Федерации и уступать его наша страна не собирается ни Соединенным Штатам, ни их сателлитам на Западе.

Таким образом, если последние 17 лет Россия «сосредотачивалась», и зачастую отказывалась от защиты своих интересов в ближнем зарубежье (особенно это наблюдалось в эпоху правления Б.Н.Ельцина), то сейчас наступило время реальной политики, для того, чтобы полностью поддержать поставленные задачи Д.А. Медведевым и В.В. Путиным перед Россией в сфере укрепления ее национальной безопасности и начать наращивать свое присутствие в зоне СНГ, в том числе через государственные ассигнования мероприятий по усилению национальной внешней политики в ближнем зарубежье.

Чтобы российская внешняя политика носила системный и действенно-эффективный характер, нынешнему руководству страны потребуется ускорить разработку внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии России в новых геополитических условиях – после признания независимости Южной Осетии и Абхазии. Только в этом случае наша страна сможет адекватно отвечать на реальные внешние угрозы, в том числе в результате наращивания военно-технической помощи режиму Саакашвили со стороны членов Североатлантического альянса, а также ввиду угрозы отлучения РФ от ВТО и ее наказания путем предполагаемого изгнания из так называемой «восьмерки».

До недавнего времени основная ставка российского руководства, делавшаяся на формирование ЕЭП «Большой четверки», так и не привела к существенным позитивным результатам, а принесла одни разочарования и экономический проигрыш для России. Ведь Москва проявила добрую волю и сняла многие возражения, в том числе согласилась на применение практики взимания НДС по принципу страны-получателя, а не страны-производителя, во имя всемерного стимулирования интеграционных процессов. В данном случае Россия проявила готовность идти на существенные финансовые потери ради общего дела. Эти ежегодные потери российскому бюджету составляют только в торговле с Украиной, как объявил В.В.Путин, сумму в 800 миллионов долларов. На самом деле, по нашим оценкам, они насчитывают порядка 2–3 миллиарда долларов в год. Соответствующие и немалые по стоимости уступки Российская Федерация согласилась предоставить и другим участникам ЕЭП – Казахстану и Белоруссии. Как оказалось на практике, Украина пожелала участвовать в ЕЭП только на стадии формирования зоны свободной торговли, чтобы получать российские энергоносители по субсидированным, то есть низким ценам. Процесс формирования ЕЭП зашел в тупик.

В связи с этой неудачей вновь резко увеличивалось влияние ЕврАзЭС, в рамках которого в конце 2007 года был совершен самый настоящий таможенный прорыв, сопоставимый по своей значимости с первыми шагами Евросоюза. Россия, Белоруссия и Казахстан договорились о создании к 2010 году таможенного союза, который позволит осуществить идею В.В.Путина, высказанную на упомянутом заседании Совета безопасности РФ.

С момента возникновения СНГ мы ежегодно наблюдаем падение объемов товарооборота во взаимной торговле входящих в него стран (как правило, на 10–15 % по сравнению с предыдущим годом). За 1992–2007 годы он сократился более чем в 4 раза. А ведь увеличение товарооборота – основной принятый в мировой практике показатель эффективности интеграционных процессов. Удельный вес торговли стран Содружества между собой на протяжении последних лет составлял только около трети общего объема внешней торговли СНГ, тогда как в 1991 году этот показатель равнялся 60 %, когда еще Россия была главным связующим звеном в этом процессе.

В настоящее время экономическая и интеграционная роль России в постсоветском пространстве снизилась до 15 % – такова доля стран СНГ в совокупном российском внешнеторговом товарообороте. Для сравнения, удельный вес внешней торговли РФ со странами Евросоюза вырос за последние годы до 53 % и имеет тенденцию к дальнейшему росту. В этой связи, следует особо подчеркнуть, что усиление подобного перекоса во внешней торговле Российской Федерации ведет, с одной стороны, к повышению внешнеэкономической зависимости ее национального хозяйства от более сильных и сплоченных западно-европейских торговых партнеров, а с другой – к сжатию интеграции постсоветского экономического пространства. В конечном итоге, в данном внешнеторговом дисбалансе проявляется превышение пороговых значений экономической безопасности страны и подрыв ее основ. Следовательно, в нынешних условиях шансы на реализацию плана расширения постсоветского экономического пространства по-прежнему продолжают снижаться.

На этом фоне, на наш взгляд, по-новому высвечивается и проблема неинтегрируемости постсоветских стран, имеющая для сегодняшней России особое значение. Мировой опыт, практика Евросоюза, и других межгосударственных альянсов интеграционной направленности свидетельствует: реальное интегрирование той или иной группы стран становится возможным лишь тогда, когда эти страны достигают необходимого уровня интеграционной зрелости. В экономике – это достаточно высокий уровень развития обрабатывающей промышленности, обеспечивающий широкую диверсификацию экспортно-импортных операций страны и глубокую вовлеченность ее в международное разделение производственного процесса, и хорошо развитая финансовая инфраструктура. В политике – прочно устоявшаяся демократия с четким разделением властей и верховенством закона, что делает предсказуемым поведение страны на международной арене и обеспечивает ей необходимую степень доверия со стороны партнеров по сотрудничеству.

Как известно, Евросоюз является наиболее ярким примером достижения высокого уровня интеграционной зрелости. Страны СНГ не имеют подобной зрелости ни в экономике, ни в политике. Новоиспеченные государства имеют пока лишь предпосылки для вызревания реальной экономической интеграции, которые только по прошествии известного периода внутриэкономической и политической трансформации могут перерасти в необходимые условия.

Поэтому следует солидаризироваться с компетентным мнением известного исследователя Ю.В.Шишкова из Института мировой экономики и международных отношений РАН: « Не достигшие экономической и политической зрелости страны не в состоянии реально интегрироваться, как бы ни стремились к этому их руководители, какие бы соглашения они ни заключали, какие бы межгосударственные организации с этой целью ни создавали»^[7] .

Превращение России в топливно-сырьевой придаток развитых стран и постепенное закрепление этой роли в системе международной кооперации и международного разделения труда ведет к дальнейшей деиндустриализации страны. Все эти факторы серьезно затрудняют и, в конечном итоге, не позволят в перспективе участвовать России в субрегиональной интеграции в качестве, например, интеграционного ядра в постсоветском пространстве, а что самое главное, делают невозможным в перспективе интегрирование РФ в Евросоюз или любые другие продвинутые интеграционные группировки без потери национального суверенитета. Естественно, перечисленные факторы резко снижают интерес стран СНГ к формированию развитых форм интеграции с Россией.

Пример Украины красноречиво подтверждает данный вывод.

Усилия стран Запада по сдерживанию России во внешнеполитической и внешнеэкономической сферах послевоенного конфликта на Кавказе способны временно нанести некоторый ущерб российским интересам. Однако действия наших недругов вряд ли смогут создать серьезные проблемы для национальной экономики и внешнеэкономических связей страны в условиях глобализирующегося мира. В этих непростых условиях России при разработке внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии в отношении стран СНГ и всего постсоветского пространства необходимо более конкретно определиться:

во-первых, с более четкой иерархией интеграционных приоритетов РФ на постсоветском пространстве, чтобы отказаться от множественности, порой совсем неэффективных (как, например, ЕЭП "Большой «четверки»), и перекрывающих друг друга интеграционных проектов с участием России в СНГ;

во-вторых, прекратить непродуктивные заигрывания со странами СНГ и выработать дееспособные сценарии развития интеграционных процессов в ближнем зарубежье;

в-третьих, необходимо ликвидировать значительные финансовые потери (прямые и косвенные), которые продолжает нести Россия в связи с льготными ценами на энергоносители, поставляемые, прежде всего, недружественным по отношению к нашей стране соседям по СНГ. Например, до сих пор российский природный газ поставляется в Грузию по 110 долл. за тысячу кубов. Недружественный режим Ющенко на Украине за счет низкой газовой цены (179,5 долл. за тысячу кубов) на поставляемый из России природный газ фактически укрепляется за счет того, что льготная газовая цена серьезно усиливает конкурентоспособность украинской продукции (черные металлы, удобрения, химическая продукция), которая конкурирует с аналогичной российской продукцией на рынках третьих стран;

в-четвертых, государственная политика должна быть сосредоточена на усилении позиций России как инвестора в разработку природных ресурсов стран СНГ на фоне растущей активности компаний развитых стран, Китая, государств Юго-Восточной и Южной Азии в данном регионе;

в-пятых, как представляется, основная причина слабых успехов России в интегрировании СНГ связана с особенностями ее внутренней экономики, ее непрогрессивной структуры с точки зрения мирохозяйственных тенденций. Топливно-энергетическая направленность российского экспорта вследствие пока сохраняющейся благоприятной конъюнктуры мирового рынка на основные его статьи является серьезным сдерживающим фактором в развитии передовых отраслей машиностроения, обрабатывающей и перерабатывающей промышленности, что ведет, с одной стороны, к дальнейшей деиндустриализации РФ, а с другой – к потере интереса стран СНГ к формированию продвинутых форм интеграции с Россией;

в-шестых, по нашему мнению, самое главное препятствие на пути хозяйственного прогресса России и, соответственно, расширения ее возможностей участвовать в субрегиональной интеграции заключается в следовании с 1992 года непродуктивной для нее неолиберальной монетаристской экономической модели реформирования национального хозяйства. По мнению нобелевского лауреата в области экономики 2001 года Джозефа Стиглица, «это экстремистская стратегия проведения реформ, столь позорно провалившаяся в России», так и не доказала свои преимущества по сравнению, например, с китайским опытом формирования рыночной экономики. Экономическая модель, в соответствии с которой в России происходит формирование рыночных отношений, реализуется на основе не оправдавшего себя в переходный период принципа: «Меньше государства в экономике».

В результате непродуманного сокращения регулирующих функций государства в ущерб национальным интересам России, ускоренный уход государства из реального сектора экономики в результате варварской и криминальной приватизации ключевых отраслей привели в совокупности к существенному сокращению возможностей высшей исполнительной и законодательной власти в РФ реализовывать эффективную национально-ориентированную внешнюю политику, сохранять и поддерживать реальный суверенитет, подтверждать свои державные признаки;

в-седьмых, если Российская Федерация стремится остаться державой и проводить суверенную внешнюю политику, она должна сохранять базовые рычаги влияния, прежде всего, в своей экономической сфере. Неоправданный переход нефтяных ресурсов, электроэнергетики и почти 50 % газодобычи и газораспределения в частные руки в результате недавней либерализации рынка акций «Газпрома», без всякого сомнения, привело и будет дальше приводить к постепенной потере Россией державных признаков и реального суверенитета.

Таким образом, мировой интеграционный опыт и сравнительно короткое по времени участие России в интеграционных процессах в постсоветском пространстве в рамках продекларированного В.В.Путиным и поддержанного новым президентом Д.А.Медведевым курса на развитие стратегического партнерства со странами СНГ пока лишь нацеливают высшее руководство нашего государства на дальнейшее совершенствование и диверсификацию интеграционных усилий РФ в ближнем зарубежье.

Исходя из перечисленных выше факторов и внешнеполитических условий, сложившихся в зоне СНГ после признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии, сегодня наша страна как никогда должна быть заинтересована в благоприятном внешнем окружении и во внешнеполитических союзниках. Без всякого сомнения, на первом месте в списке союзников России должна стоять Белоруссия.

По данным социологического опроса ВЦИОМ, на заданный российским гражданам вопрос: «Как вы считаете, отвечает ли победа Александра Лукашенко на выборах главы республики национальным интересам России», ответили «да» – 45 процентов, затруднились ответить – 38 процентов, ответили «нет» – 17 процентов^[8] . Итоги опроса выявили примечательный факт: практически половина россиян оценивает итоги президентских выборов в Белоруссии в марте 2006 года как геополитическую победу России. И только шестая часть респондентов – абсолютное меньшинство российских граждан – категорически отрицают победу нынешнего белорусского лидера на пользу РФ. Политические силы, которые представляют указанное меньшинство населения страны, обычно выступают – не открыто, а завуалированно, – против усиления геополитических, геоэкономических и военно-стратегических позиций России на ее западных границах и, в первую очередь, за счет укрепления союзнических отношений с Республикой Беларусь. Ведь в сегодняшних условиях – в условиях так называемого мирного наступления НАТО и Евросоюза на постсоветское пространство – способствование ослаблению позиций России на западных рубежах равносильно коллаборационизму с Западом! Первоначально это ярко проявилось во времена правления Горбачева и Ельцина, когда России был навязан – не без помощи Запада – одновекторный внутриэкономический и внешнеполитический ориентир на западные либеральные ценности. Тем не менее, правящие верхи в России всегда вынуждены считаться с тем абсолютным фактом, что большинство россиян по-прежнему считают Североатлантический альянс агрессивным военно-политическим блоком, выступают против навязывания англосаксонских стандартов в ущерб отечественным ценностям и хотели бы для России иметь собственный цивилизацион-ный путь развития, учитывающий, естественно, опыт передовых держав.

Какие же преимущества имеет Россия от тесных союзнических отношений с Белоруссией?

В геополитическом плане

В условиях значительного ослабления мирополитической и мирохозяйственной роли России как правопреемницы СССР, а также в связи с активным продвижением НАТО и Евросоюза на восток Белоруссия играет исключительно важную роль буфера на пути евроатлантических структур, действующих с дальним прицелом в отношении России. В долгосрочном плане Белоруссия – единственный и надежный союзник на западных границах России, если исходить из колеблющейся позиции Украины и откровенной неприязни и даже враждебности со стороны Литвы, Латвии и Эстонии.

С одной стороны, Запад не устраивает жесткое противодействие Минска навязыванию так называемых западных ценностей в противовес сохранению ценностей славянской цивилизации как основы духовного развития страны. С другой стороны, промосковская ориентация нашего союзника не позволяет замкнуть санитарный кордон из недружественных стран на западных границах России, которую евроатлантисты, по-прежнему, опасаются. Об этом ярко свидетельствует, в частности, доминирование военно-политической составляющей линии в их стратегии при продвижении НАТО и Евросоюза на восток.

Следует особо отметить, что продвижение евроатлантических структур на постсоветское пространство серьезно тормозится рядом военно-технических факторов, которые определяет именно Белоруссия.

Во-первых, это связано с наличием у республики современных вооруженных сил. Белорусская армия рассматривается западными экспертами как одна из сильнейших в Европе, которая – единственная из армий стран СНГ – способна помочь Российской армии в трудную минуту.

Во-вторых, Белоруссия содержит сложную и дорогостоящую военно-техническую инфраструктуру, которая, по большому счету, не нужна маленькой республике, но в ней очень заинтересована Россия. Речь идет о военных аэродромах, в том числе для приема бомбардировщиков стратегического назначения, радиолокационной станции (РЛС) под Барановичами, пункте управления подводными лодками в городе Вилейка. Создание подобных аналогов на российской территории потребует, по оценкам военных специалистов, от 21 до 25 миллиардов долларов^[9] . Добавьте сюда еще содержание границы Белоруссии от Бреста до Псковской области. Естественно, в случае смены политического вектора в Минске военная и пограничная инфраструктуры Белоруссии перестанут обслуживать стратегические интересы России. Кстати, ликвидация в начале 1990-х годов РЛС в латвийском поселке Скрунде под напором США в обмен на скорейшее принятие Латвии в НАТО и Евросоюз означала потерю Россией самой мощной РЛС бывшей Советской Армии на западных границах страны, стоимостью порядка 2 миллиардов долларов.

В-третьих, военно-стратегические планы США разместить элементы ПРО на территории Чехии и Польши, которые будут служить якобы для предотвращения ракетных ударов Ирана против Европы, но в то же время ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что эти элементы будут направлены против России. В этих непростых условиях ключевую роль может сыграть именно Белоруссия. По мнению российских военных специалистов, установка на территории союзной республики противоракетных комплексов С-400 способна нейтрализовать потенциальную американскую угрозу. На возможность такого хода развития событий и адекватного ответа американцам недвусмысленно дал понять белорусский президент во время встречи с журналистами российских региональных СМИ 12 октября 2007 года в Минске^[10] . Это еще раз было подтверждено нашим союзником 14 декабря 2007 года в Минске на заседании Высшего государственного совета Союзного государства, на котором А.Г.Лукашенко, в частности, заявил: «Белоруссия готова сыграть свою роль в вопросе предполагаемого размещения в Европе элементов системы ПРО США». В соответствии с данными обязательствами на встрече 19 августа 2008 года в Сочи Д.А.Медведев и А.Г.Лукашенко договорились до конца 2008 года оформить де-юре Договор о совместной системе ПВО, которая, как известно, уже существует де-факто. Белоруссия также намерена координировать действия с Российской Федерацией по адаптации Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и в рамках ОДКБ. Все это, по словам белорусского лидера, необходимо, чтобы «не только вместе выстоять в мире новых угроз и вызовов, но и усилить наше внешнеполитическое влияние, нарастить общий экономический потенциал»^[11] .

Гипотетическая потеря союзника в лице Минска автоматически приведет к потере стратегически важного российского форпоста на западном направлении, непосредственно примыкающего к территории России. В этом случае можно не сомневаться, что НАТО подойдет вплотную к Смоленску, Пскову и Санкт-Петербургу, а Калининградский анклав еще более отдалится от РФ, его судьба станет совсем уже неопределенной в условиях экономической экспансии Запада.

Несмотря на жесткую критику и предпринимаемые изоляционистские политические меры в отношении руководства Белоруссии, страны Евросоюза в последние годы стали активнее использовать методы именно экономической экспансии в экономику республики. На сегодняшний день на долю стран ЕС приходится половина белорусского экспорта и 75 % прямых инвестиций в экономику Белоруссии^[12] . По признанию профессора Института международной политики, политики безопасности, оборонного и международного права в Университете Бундесвера в Мюнхене Михаэля Штаакка, «эта страна представляет собой потенциальное место для размещения ориентированного на российский рынок производства»^[13] .

Естественно, в современных условиях жесткой конкуренции и фактического противостояния Запад просто не заинтересован в существовании российско-белорусского союза.

В экономическом плане

Белоруссия – один из главных внешнеторговых партнеров России. В 2008 году торговый оборот между двумя странами прогнозируется порядка 30 миллиардов долларов, что на 20 % выше показателя 2007 года. Например, внешняя торговля России с США составляет 12 миллиардов долларов. По объему товарооборота Белоруссия занимает 6 место в торговле Российской Федерации с зарубежными странами после Германии, Нидерландов, Италии, Китая и Украины^[14] .

Основа нынешних торгово-производственных связей между Россией и Белоруссией сложилась еще во времена СССР, когда две союзные республики входили в состав единой державы, а их экономики являлись составными частями единого народнохозяйственного комплекса. В Советском Союзе на долю России вместе с Украиной приходилось более трех четвертей общесоюзного национального дохода; вклад Белоруссии, Казахстана и Узбекистана составлял примерно по 4 %, а у каждой из остальных республик этот показатель не превышал одного процента. По удельному весу промышленности в ВВП лидировала Белоруссия – 39,2 %, за ней шли Россия – 37,8 %, Украина – 36 %, Казахстан – 20,3 %. Белоруссия и Россия выделялись среди других республик наиболее развитым машиностроением. В 1990 году удельный вес машиностроительной продукции в их промышленном производстве составлял соответственно 34,2 % и 30,3 %. Приведенные показатели со всей очевидностью свидетельствуют о лидирующих позициях Белоруссии, которые она занимала в индустриальном развитии СССР. Ежегодно в союзный бюджет республика перечисляла свою немалую долю, насчитывавшую в стоимостном эквиваленте более 3 миллиардов долларов США.

Белоруссия находится на пересечении железнодорожных и автомобильных магистралей, систем нефте-, газо– и продуктопроводов, систем связи, водных и воздушных путей сообщения между промышленно развитой Западной Европой и богатой природными ресурсами Азией, что благоприятствует развитию в республике различных отраслей промышленности, производственной и социальной инфраструктуры.

Основу национальной экономики Белоруссии – главный стабилизирующий фактор экономической безопасности страны – составляет ее промышленный комплекс, который и сегодня является одним из самых развитых производственных потенциалов на территории бывшего Советского Союза. На его долю приходится почти половина всех основных производственных фондов республики, выпуск около 30 % валового внутреннего продукта и более 27 % занятых в национальной экономике.

Советская Белоруссия была «сборочным цехом» СССР, а Республика Беларусь осталась «сборочным цехом» России. Еще в составе СССР в Белоруссии получили развитие ряд отраслей народного хозяйства, до сих пор обеспечивающие своей продукцией все бывшие советские, а ныне независимые республики (включая Россию), а также многие зарубежные страны: тракторы «Беларусь», большегрузные автомобили, электронно-вычислительная техника. В республике развиты машиностроение и металлообработка, производство строительных материалов и конструкций, радиоэлектроника, химическая и нефтехимическая промышленность, деревообработка, текстильная, трикотажная, обувная промышленность, сельское хозяйство.

В течение последних лет Россия непосредственно поддерживала машиностроение Белоруссии с помощью реализации совместных программ и размещения заказов своего ВПК. В оборонном производстве России доля поставок из Белоруссии достигает 17 процентов. Главным образом это средства спутниковой и космической связи, оборудование для радиостанций, радионавигационные устройства и другая продукция наукоемких технологий. В случае «ухода» республики на Запад, российский ВПК и система военной обороны РФ понесут серьезные дополнительные военно-технические, материальные и финансовые затраты.

Белоруссия вывозит в страны СНГ, главным образом в Россию, до 80 % своей машиностроительной продукции, причем критически значимой для российской экономики. Некоторые виды этой продукции занимают ведущие позиции на российском рынке. Так, до сих пор 80 % тракторного парка в РФ составляют машины, выпускаемые Минским тракторным заводом, а в горнодобывающей промышленности России 49 % грузов вывозится автомобилями, сделанными Белорусским автомобильным заводом (БелАЗ).

Более 8 тыс. российских и белорусских предприятий нуждаются во взаимных поставках. Порядка трех миллионов рабочих мест в России обеспечивает производственно-кооперационное сотрудничество с Белоруссией.

По белорусским транспортным путям Россия осуществляет до 70 % экспорта в страны Европейского союза и примерно столько же российского импорта из этих стран. А ведь на долю ЕС приходится 53 % российского внешнеторгового оборота.

Россия осуществляет через территорию Белоруссии беспрепятственный транзит экспортных энергоресурсов в Европу.

В духовно-историческом плане

Духовно-историческое единение – важный фактор, который часто недооценивается или даже игнорируется при рассмотрении вопроса единения Белоруссии и России.

По культуре, языку и историческим судьбам русские и белорусы – родственные народы. На бытовом уровне белорусы считают себя с русскими единым народом и у них напрочь отсутствует «комплекс младшего брата», присущий значительной части украинского народа. Поэтому неслучайно белорусы первыми предложили вновь объединиться с россиянами.

Исторически судьбы русского и белорусского народов были всегда тесно связаны и до недавнего времени казались неразделимыми. Несмотря на заметное влияние со стороны Польши и Литвы, основное значение для развития культуры и всей общественной жизни Белоруссии имела именно Россия. Общей является и религия (православие), которую исповедует большинство верующих в обеих странах. Русский язык наряду с белорусским имеет широкое распространение в республике. Можно сказать, что в стране уже давно установилось двуязычие. Статья 17 Конституции Республики Беларусь гласит, что государственными языками являются белорусский и русский.

Белоруссия – давний и верный союзник России. Еще на заре становления своей народности, в 1Х-Х1 веках, белорусы входили в состав Киевской Руси. С конца Х1-Х11 веков они составляли основной этнический массив Турово-Пинского и Полоцкого княжеств. В XIV веке белорусские земли были включены в состав Великого Княжества Литовского, а с 1569 года – Речи Посполитой. Лишь воссоединение в XVIII веке со своими русскими собратьями избавило белорусский народ от насильственного окатоличивания и ассимиляции.

Однако тяга к «попечительству» над белорусами у поляков отнюдь не отпала. Уже в апреле 1919 года, едва обретя независимость от России, Польша устами своего тогдашнего главы Юзефа Пилсудского объявляет о намерении вернуться к границам 1772 года, то есть включить в состав Польского государства Белоруссию, Литву, часть Украины и часть Латвии. Через два года, пользуясь слабостью Советской России, Варшаве частично удается реализовать этот план. По условиям Рижского мирного договора к Польше в 1921 году отошли Западная Белоруссия и Западная Украина. Лишь 18 лет спустя белорусам удалось вернуть незаконно отторгнутые у них территории.

Таким образом, история свидетельствует, что ослабление позиций Москвы в данном регионе автоматически вело к установлению господства Польши. И наоборот, лишь тесный союз с Россией позволял белорусам сохранить свою национальную самобытность.

Во время Великой отечественной войны Белоруссия, защищая общее Отечество, потеряла свыше 2,2 миллиона человек – четверть всего населения.

Так что и по культуре, и по языку, и по историческим судьбам русские и белорусы – близко родственные народы.

Договор о создании Союзного государства еще раз подтвердил неразрывность судеб Белоруссии и России. У многих, однако, возникает вопрос: возможно ли представить, что и Украина войдет в него хотя бы в перспективе, чтобы образовать «Союз трех» и вместе с Россией и Белоруссией составить «славянский треугольник», остаться оплотом восточнославянской цивилизации? Как представляется, именно «Союз трех» должен служить тем интеграционным ядром, которое составит первооснову для запуска механизма реальной постсоветской интеграции.

Однако специфическое участие Украины в интеграции постсоветского пространства в рамках СНГ, определяемое ее руководителями в качестве ассоциированного члена Экономического союза СНГ, ярко продемонстрировало другим странам-членам этой интеграционной группировки откровенную роль «троянского коня» со стороны Киева в постсоветской истории. Торпедирующая деятельность украинских руководителей проявляется и в формировании другого интеграционного объединения – ЕЭП «Большой четверки», которому Кремль до недавнего времени уделял первостепенное внимание, можно оказать, в ущерб российско-белорусскому союзу. Выходит, что даже при отсутствии должной лояльности и искреннего желания со стороны Киева выстраивать интеграционные отношения с Россией, Москва где-то надеялась, что руководство современной Украины согласится в конце концов по серьезному относиться к интеграции с Россией и с Белоруссией. Ведь существующие в Европе геополитические и внутриэкономические факторы свидетельствуют о необходимости укрепления современной восточнославянской цивилизации в рамках «Союза трех». Такой вывод подтверждается рядом обстоятельств.

Не следует забывать, что в ближнем зарубежье Белоруссия и Украина являются ключевыми партнерами России в СНГ.

Среди главных целей и задач внешней политики Российской Федерации – не допустить или, по крайней мере, оттянуть на дальнюю перспективу вступление Украины в НАТО и не потерять своего реального и фактически единственного союзника – Белоруссию. Главным инструментом и внешнеполитическим рычагом России в сохранении нынешнего «статус-кво» с этими двумя странами являются торгово-экономические и производственно-кооперационные связи. И Украина, и Белоруссия крайне заинтересованы в получении из России топливно-энергетических и других природных ресурсов, а также в емком российском рынке.

Россия должна выработать в отношении Украины долговременную стратегию двустороннего сотрудничества, учитывая тот факт, что большая часть украинской экспортной продукции недостаточно конкурентоспособна на мировом рынке и находит спрос (и, по нашим оценкам, еще долго будет продолжаться такая ситуация) на непритязательном российском рынке. Кроме того, украинская экономика не способна существовать без российских энергоресурсов, поставляемых на Украину по ценам, ниже среднеевропейского уровня.

Вместе с тем и Россия крайне заинтересована в развитии прежде всего производственно-кооперационных связей с Украиной, в сохранении ее научно-производственного потенциала в высокотехнологических отраслях военно-промышленного комплекса, так как российский ВПК по кооперации сотрудничает с 33 украинскими предприятиями-монополистами по 3200 номенклатурным позициям. Россия также сильно заинтересована в сохранении и развитии «сборочного цеха» Белоруссии. С белорусским ВПК РФ имеет производственную и научно-техническую кооперацию со 120 заводами – также монополистами – и КБ по 1600 видам продукции военно-технического назначения.

Как известно, вступление бывших социалистических стран Центральной и Восточной Европы в НАТО привело к свертыванию кооперации с Россией именно в производстве военно-технической продукции. В результате РФ потеряла существенные прямые и косвенные дивиденды от сотрудничества с постсоциалистическими странами.

Следует иметь в виду, что США и Евросоюз стремятся оторвать Белоруссию от России любыми способами, в том числе путем введения экономических и политических санкций в отношении Минска.

Российский природный газ, поставляемый пока на Украину и в Белоруссию по ценам ниже среднеевропейского уровня, является не только донорской помощью экономикам этих стран, но и помогает поддерживать высокую конкурентоспособность их экспортной продукции, поставляемой в третьи страны. Значительная доля стоимости этой продукции заложена на российских предприятиях, связанных кооперационными связями с белорусскими и украинскими предприятиями-партнерами.

По нашему мнению, выдвижение запредельных требований по цене на природный газ нашему союзнику – Белоруссии, несомненно, скажется бумерангом на российских предприятиях – смежниках. Ведь снижение конкурентоспособности белорусской экспортной продукции в конечном итоге может привести к потере нашим союзником рынков третьих стран и, как следствие, – к невостребованности российской части этой продукции в виде комплектующих деталей. В конце концов, все это может привести к потере рабочих мест и росту безработицы в России.

Что касается Украины, во главе которой сегодня стоит прозападный режим Ющенко, то при подобных обстоятельствах России следовало бы проводить дифференцированный подход к установлению экспортных цен на свои энергоносители, когда в Киеве правит очередной недружественный президент.

Как представляется, если Россия себя считает одной из мировых держав, то она должна подтверждать свои державные признаки и заботиться о лояльности своих соседей, в том числе с помощью экономических рычагов. Держава должна оказывать всестороннюю поддержку своим союзникам, которым, по мере финансовых возможностей следует предоставлять экономическую помощь в обмен на геополитические и военно-стратегические выгоды. Однако нынешняя Россия не всегда следует этой прописной истине. А в результате мы видим ее явный проигрыш в «нефтегазовых войнах» с союзной Белоруссией, а постоянное «тыкание в нос» официального Минска, приговаривая при этом, что мы «кормим и поим» Белоруссию, наносит непоправимый ущерб российско-белорусским отношениям, вызывает недоверие у значительной части россиян и большинства белорусов к кремлевскому курсу на сближение и объединение со страной – самым верным союзником России. Подобная политика вызывает также серьезные опасения в отношении так называемой союзнической политики Москвы у стран-соседей по СНГ.

Мировая практика свидетельствует, что державные функции в реализации взаимоотношений с другими странами никогда не должны подменяться сиюминутными экономическими выигрышами любого национального хозяйствующего субъекта даже с таким названием как «Газпром». Ведь для внешнеторговых операторов, в том числе для государственно-корпоративного российского газового монополиста, придерживающихся жестких рыночных принципов экономической выгоды в своей деятельности, вопросы укрепления геополитических позиций России, обеспечения ее национальной безопасности – это дело третьестепенное, и как мы все давно уже убедились, топ-менеджмент российской газовой компании мало интересует судьба Союзного государства.

Россия, Украина и Белоруссия переживают особый период сепаратного становления своих национальных экономик, до недавнего времени составлявших самую развитую часть единого народнохозяйственного комплекса бывшего СССР. Фактически сегодня в каждой из стран решается вопрос выбора национальной экономической стратегии, в том числе определяется уровень и масштаб их взаимодействия в торгово-экономической и производственной сферах.

Несмотря на раздающиеся время от времени в Москве, Киеве и Минске политические заявления о необходимости укрепления экономической интеграции в так называемом «славянском треугольнике», в действительности преобладает тенденция к ослаблению экономических связей между нашими странами. Наибольший их спад наблюдается во взаимоотношениях России с Украиной. Так, за период с 1995 по 2000 год объем российского экспорта на Украину сократился почти на 30 %, а его доля в общем экспорте России в страны СНГ снизилась с 50 % до 37 %. Доля импорта из Украины в общем объеме российского импорта также сократилась за этот период с 49 % до 30 %. Удельный вес России во внешнеторговом обороте Украины также претерпел значительное снижение.

Подобная ситуация в указанный период наблюдалась и в украинско-белорусской торговле. Например, только за 1999 год объем их взаимного товарообмена снизился на 40 %.

Уровень хозяйственных связей России и Белоруссии за 1990-е годы претерпел фактически четырехкратное сокращение. Так, накануне развала Советского Союза в 1991 году товарооборот между ними составлял 28,7 миллиарда долларов. В самом благоприятном для двух экономик 1997 году этот показатель оценивался в 9,5 миллиарда долларов. В дальнейшем, вследствие, главным образом негативного воздействия российского финансового дефолта (в августе 1998 года) произошло снижение взаимного товарооборота до 7 миллиардов долларов в 1999 году. В 2000 и 2001 годах отмеченный показатель с большим трудом восстановился до «дефолтового» уровня – соответственно, 9,2 и 9,5 миллиарда долларов.

В 2001–2008 годах товарооборот России во внешней торговле как с Украиной, так и Белоруссией не имел сколь-нибудь значимых изменений в структуре, но показал значительный рост в основном за счет значительного повышения экспортных цен на российские энергоносители (газ, нефть и нефтепродукты) и в меньшей степени на природное сырье, поставляемые на украинский и белорусский рынки.

Какие причины сдерживают развитие экономической интеграции в так называемом «славянском треугольнике»? Отметим некоторые из них – наиболее важные, на наш взгляд.

Нынешний этап интернационализации хозяйственной жизни, именуемый глобализацией мировой экономики, меняет соотношение внутренних и внешних факторов развития. Если на ранних стадиях отмеченного процесса решающая роль принадлежала внутренним факторам, то по мере вовлечения национально-хозяйственных комплексов в мировую экономику внешнее воздействие становится все более решающим в выборе экономической стратегии. Это означает, что Россия, Украина и Белоруссия в нынешних условиях все чаще вынуждены регулировать хозяйственную жизнь внутри страны с учетом процессов, происходящих в мировом хозяйстве, где главную «скрипку» играют ведущие индустриальные державы.

Итоги постсоветского периода явственно показали, что ни в Америке, ни в Европе не хотят усиления России путем ее тесного сближения с Белоруссией и Украиной, историческими и естественными союзниками. Совокупный ВВП трех стран составляет порядка 90 % в объеме СНГ (доля России – 73 %, Украины – 9,4 % и Белоруссии – 3,5 %). В трех государствах проживают более 200 миллионов человек. Запад весьма озабочен возможным формированием партнерских отношений в «треугольнике»: Россия – Белоруссия – Украина, так как это привело бы к новому геополитическому и геоэкономическому раскладу, при котором ни у кого уже не будет возникать вопрос о подлинном месте России в Европе и в мире в целом.

Относясь весьма настороженно к интеграционным процессам России с Белоруссией и стремясь вырвать Украину из традиционного «славянского треугольника», евроатлантические структуры, в том числе преследуют цель: ограничить эффективность их машиностроительного комплекса, сформировавшегося как единое целое еще в ХIХ-ХХ веках. Этот комплекс составляет основу ВПК трех стран и, несмотря на развал СССР, представляет собой сильного конкурента западным компаниям на рынках военной техники и оружия, является бельмом на глазу у Запада. Кроме того, совместный ВПК трех стран – это одна из основных опор системы национальной безопасности России, Белоруссии и Украины, то есть это, можно сказать, единственно пока сохранившийся от наследства великой державы материально-технический фактор, сдерживающий агрессивное наступление НАТО на Восток и «продавливание» Евросоюза неэкономическими методами в постсоветское пространство.

Неблагоприятное развитие взаимных хозяйственных связей в «славянском треугольнике» следует рассматривать как реальную угрозу национальным интересам трех стран. В западных столицах понимают, чтобы установить контроль над Украиной, необходимо в первую очередь посеять и поддерживать раскол между Киевом и Москвой. Невооруженным глазом видно, что евроатлантические структуры не приемлют даже конъюнктурно звучащие время от времени заверения украинских лидеров при их личных встречах с российскими руководителями «о стремлении Киева в Европу вместе с Россией», открыто делая ставку на прозападных украинских политиков.

В дальнейшей перспективе евроатлантический патернализм в отношении Киева, по нашему убеждению, и дальше будет предопределять цель Запада в данной сфере – повышение роли Украины в постсоветском пространстве в качестве противовеса России. Политика Запада всемерно и усиленно направляется на закрепление евроатлантического вектора в интеграционных планах Киева. Поэтому не случайно, на всех выборах в Верховную Раду евроатлантические структуры всячески поддерживают те политические блоки, в составе которых нет ни одной партии, ориентированной на сотрудничество с Россией.

Тем не менее, многие специалисты и в Киеве, и в Москве считают, что украинская политика дистанцирования от интеграционных процессов с Россией и на постсоветском пространстве в целом не может быть компенсирована развитием экономических связей на западном направлении, что порождает в этом регионе геоэкономический вакуум. По мнению ряда украинских экспертов, в таких условиях стратегию вхождения Украины в мировое хозяйство необходимо скорректировать, опираясь на совместные усилия с Россией, а также с другими государствами СНГ, Восточной и Центральной Европы.

Что касается Белоруссии, то ее руководство никак не желает поддаваться грубому нажиму со стороны Запада, граничащему «с политическим и экономическим остракизмом», в ущерб национальным интересам. Сохранение отечественного машиностроительного комплекса Минск упорно отстаивает и не мыслит без тесного сотрудничества с Москвой. Небезынтересно отметить, что за свое «упорство» в промосковской ориентации Белоруссия все-таки добилась определенных успехов и награды, заставив евроатлантические структуры в конце концов сменить тактику в отношении Минска. После уверенной победы А.Г.Лукашенко на вторых президентских выборах в сентябре 2001 года Запад, очевидно, потерял надежду на быструю перемену власти в стране с помощью белорусской оппозиции и начал исподволь «наводить мосты» с белорусским руководством. В начале 2002 года Всемирный банк возобновил кредитование Белоруссии после шестилетнего перерыва. Программа кредитования на 20022004 годы предусматривала выделение 260 миллионов долларов. Появились признаки того, что отличавшийся своей непримиримостью Международный валютный фонд также начал смягчать свою позицию. В заключении спецкомиссии МВФ, посетившей Белоруссию в конце 2001 года, отмечалось, что страна частично пошла навстречу требованиям Фонда и проводит рыночные реформы. Следуя наметившейся – положительной для Белоруссии тенденции, Европейский банк реконструкции развития (ЕБРР) выделил 2 миллиона долларов малому и среднему белорусскому бизнесу.

Победа Александра Лукашенко на президентских выборах в третий раз в марте 2006 года радикально изменила подход Запада к сотрудничеству с Белоруссией. Если во внешнеполитической сфере белорусский лидер и его команда по-прежнему считаются персонами «non gratas», то во внешнеэкономическом взаимодействии наметился явный прогресс в сторону увеличения потока белорусских товаров в страны Евросоюза и роста объемов западных инвестиций в белорусскую экономику. Примечательно, что в российско-белорусском нефтегазовом конфликте Запад поддержал Белоруссию в пику России.

Ослабление экономических связей в «славянском треугольнике» является самым критическим проявлением в дезинтеграции постсоветского экономического пространства.

На взгляд многих российских экспертов, важнейшим макроструктурным препятствием интеграционному процессу России с Украиной, Белоруссией и другими постсоветскими странами следует считать топливно-сырьевую ориентацию российской экономики. При сохранении подобной экономической стратегии никакая экономическая интеграция ни в рамках «славянского треугольника», ни в постсоветском пространстве в целом, если судить объективно, России не нужна. Продукция топливно-сырьевых отраслей будет всегда востребована мировым хозяйством и сегодня она обеспечивает устойчивый доход экспортерам сырья и топлива. В то же время обрабатывающие отрасли, и, в частности, машиностроительная отрасль, в странах с подобной направленностью обречены конъюнктурой мирового рынка на вымирание.

Дальнейшее сохранение топливно-сырьевой ориентации в национальной экономической стратегии России способно привести в конечном итоге к разрушению отечественного машиностроения РФ и окончательной потере его связей с машиностроительными комплексами (и, соответственно, с ВПК) Украины и Белоруссии. Какая судьба может ожидать указанные комплексы, по-видимому, не требует пространного ответа, если брать во внимание высокую степень интеграции промышленности наших трех наиболее экономически развитых – бывших союзных республик. Еще в рамках СССР 80 % предприятий Украины не имели законченного производственного цикла, а Советская Белоруссия, как известно, получила по этой причине название «сборочного цеха СССР». Все это обусловило даже после развала державы высокую степень зависимости украинской и белорусской экономик от внешних поставок и производственно-кооперационных связей – в первую очередь с Россией.

По расчетам украинских специалистов, если бы Украина гипотетически полностью прекратила товарный обмен с Россией и другими странами СНГ, то она имела бы возможность обеспечить производство только 15 % своего ВВП. В свою очередь и нынешняя Белоруссия, по оценке ее руководства, зависит от экономики России на 85 %. Правда, Российская Федерация не так уязвима: в ситуации прекращения товарообмена в «славянском треугольнике» России удалось бы сохранить возможности для производства как минимум 65 % конечного продукта.

Таким образом, приведенные выше аргументы, на наш взгляд, вполне достаточны, чтобы убедить даже непосвященного читателя в том, что набирающая силу тенденция развала функционирующего пока машиностроительного комплекса в «славянском треугольнике» адекватна социально-экономическому упадку наших стран и закреплению их в роли аутсайдеров мирового рынка. По-видимому, в эпоху глобализации, с точки зрения самосохранения и выживаемости России, Украины и Белоруссии, именно ключевые аспекты трехстороннего экономического взаимодействия должны быть в центре внимания наших лидеров, правительств, парламентариев и политиков.

Когда речь идет о сотрудничестве хозяйствующих субъектов двух стран, как политикам, так и предпринимателям не следует забывать, что Россия и Белоруссия занимают особое место в интеграционных процессах на просторах СНГ. Это определяется, прежде всего, отличием их интеграционного объединения от других субрегиональных группировок. Оно заключается в том, что при образовании последних, речь идет, как правило, только об экономической интеграции. А при формировании российско-белорусского союза стороны продекларировали о единении двух стран и заключили 8 декабря 1999 года Договор о создании Союзного государства.

Интеграционное взаимодействие России и Белоруссии носит в значительной мере отпечаток специфической ситуации переходного периода, который переживают страны-союзницы с начала 1990-х годов. Нестабильное состояние их экономик, отмечавшееся в течение большей части этого периода, не обеспечивало их национальную экономическую безопасность и во многом создавало реальные угрозы двустороннему интеграционному объединению на этапе строительства Союзного государства.

Унаследованная от прошлого структурная деформированность экономики, усугубившаяся последствиями недостаточно эффективной приватизации жизнеобеспечивающих отраслей производства в России, рассматривается мной как одна из серьезнейших угроз экономической безопасности союзных стран и их межгосударственной интеграции. Речь идет о неблагоприятном перекосе народнохозяйственных структур наших стран.

От бывшего СССР России и Белоруссии досталось доминирование предприятий ТЭК, ВПК и базовых отраслей промышленности при отсталом состоянии сфер производства товаров и услуг, направленных на непосредственное удовлетворение потребностей и нужд человека. Белоруссия унаследовала структуру промышленного производства единого народнохозяйственного комплекса бывшей державы. Односторонне развитый производственный комплекс превышал в несколько раз собственно белорусские потребности. Поэтому порядка 80 % промышленной продукции экспортировалось из Белоруссии в другие союзные республики, а сюда ввозился, главным образом из России, примерно такой же процент энергоресурсов, сырья и полуфабрикатов. Другими словами, достоинства общесоюзного разделения труда и специализации в рамках бывшего СССР превратились в серьезную угрозу для суверенной экономики Белоруссии.

После развала Советского Союза и распада системы единого экономического пространства в промышленности Белоруссии началось обвальное сокращение объемов производства. Наибольший спад произошел в нефтеперерабатывающей промышленности, полностью зависящей от импорта нефти, а также в электроэнергетике.

Как оказалось впоследствии, именно исключительно высокая зависимость Белоруссии от поставок топливно-энергетических ресурсов из России стала основной причиной обострения взаимоотношений двух союзных стран на высшем политическом уровне, начиная с 1999 года, то есть после российского финансового дефолта 1998 года, когда Москва стала повышать цены на нефть и газ при поставках даже своему первому стратегическому союзнику и партнеру. Эта мера незамедлительно сказалась на резком увеличении дефицита торгового баланса Белоруссии с Россией с 530 миллионов долларов в 1999 году до 1,3 миллиарда долларов в 2003 году. Эта тенденция сохраняется и поныне. Белоруссия покрывает свой импорт энергоресурсов из России поставками экспортной продукции на 84 %.

Несомненно, сложившаяся ситуация на топливно-энергетическом рынке Белоруссии серьезно дестабилизирует ход строительства Союзного государства, т. к. в данной ситуации Россия вынуждена фактически кредитовать белорусскую экономику. Как уже отмечалось, геополитические выгоды и защита национальных интересов России на западном направлении требуют затрат «больших денег» и адекватного понимания со стороны Москвы проблем союзника. В противном случае перед РФ встанет другая проблема – быть или не быть Союзному государству. По второму варианту Москва простимулирует вынужденный «дрейф» Минска в сторону евроатлантических структур.

Кроме интеграционного проекта под названием «создание Союзного государства», Белоруссия вместе с Россией участвует в развитии Евразийского Экономического Сообщества (ЕврАзЭС) и в формировании Таможенного союза «Большой тройки» (Россия, Белоруссия и Казахстан). Несмотря на то, что Белоруссия уступает по макроэкономическим параметрам другим странам «Большой тройки», тем не менее, ее производственное сотрудничество с Россией развивается быстрее, чем взаимодействие РФ с другими партнерами по СНГ в целом, и с Казахстаном и даже Украиной, в частности. Этот феномен объясняется рядом обстоятельств.

Вследствие относительного отставания Белоруссии по сравнению с Россией в проведении рыночных преобразований руководители ее государственных предприятий всегда стремились любой ценой сохранить традиционную межотраслевую и внутриотраслевую специализацию и кооперацию с российскими партнерами. При этом белорусское государство де-факто гарантировало выполнение обязательств по двустороннему обмену товаров и услуг, что заметно облегчало положение российского бизнеса, завершавшего формирование новых отношений собственности и рыночного механизма у себя в России. В итоге развитие торговых, а затем и инвестиционных связей между двумя странами приобрело устойчивый характер. Россия стала для Белоруссии основным рынком сбыта и главным источником поставок ресурсов при постепенном уменьшении роли других основных партнеров – Казахстана и Украины.

Так, доли Казахстана и Украины в российском экспорте за 1995–2003 годах снизились соответственно с 3,3 % до 2,7 % и с 9,1 % до 5,7 %, а в импорте – с 5,7 % до 4,3 % и с 14,2 % до 7,7 %. В то же самое время доля Белоруссии в экспорте в РФ увеличилась с 3,8 % до 5,6 % и в импорте – с 4,6 % до 8,5 %. Среди торговых партнеров России в СНГ Белоруссия заняла первое место: за 1995–2004 годах товарооборот вырос с 4,9 до 17,6 миллиарда долларов, оттеснив с лидерства Украину (сокращение с 13,8 до 12 миллиардов долларов), и существенно опередив Казахстан (при незначительном увеличении с 5,23 до 5,75 миллиарда долларов).

Правда, в 2006 году Украина вновь заняла лидирующее место среди торговых партнеров России в СНГ за счет скупки российскими олигархическими структурами пяти украинских нефтеперерабатывающих заводов, что повлекло увеличение поставок нефти на Украину.

Как отмечалось выше, между Россией и Белоруссией по-прежнему остается серьезной проблемой общая несбалансированность их взаимной торговли, вытекающая из сложившейся структуры российско-белорусского торгового обмена. На сырую нефть, природный газ, электроэнергию и черные металлы приходится почти половина российского экспорта в Белоруссию, а на машины и транспортные средства, химическую продукцию, продовольствие, текстиль, текстильные изделия и обувь – почти 74 % импорта из нее. Как представляется, массированные закупки в России топливно-энергетических ресурсов и технологически простых полуфабрикатов непропорционально велики для страны с таким промышленным потенциалом, как Белоруссия. Начиная с 2002 года, республика получает 21 % всей российской сырой нефти, поставляемой странам СНГ, 33 % природного газа, 31 % целлюлозы, 35 % необработанных лесоматериалов, 38 % переделочного чугуна и 99 % фосфата кальция, используемого для производства минеральных удобрений.

Что же касается машинотехнической, химической, продовольственной и другой продукции – более высокой степени обработки, то по этим позициям Белоруссия имеет в двустороннем обмене стабильное положительное сальдо.

Сложившаяся тесная взаимозависимость экономик России и Белоруссии определяет императивы дальнейшей реинтеграции как на двусторонней основе, так и в рамках интеграционных объединений, в которых участвуют обе союзные страны.

Отношения России и Белоруссии следует характеризовать, строго говоря, как развивающиеся не в рамках декларированного Союзного государства, (до которого еще очень далеко, да и то – при самом оптимистичном сценарии), а как обычные партнерские двусторонние отношения, имеющиеся у России с любой другой страной СНГ.

По мнению специалистов по российско-белорусским отношениям – сторонников единения двух родственных народов, двенадцать лет декларируемой двусторонней интеграции следует считать периодом дальнейшего размежевания России и Белоруссии. Среди причин, предопределяющих именно такое развитие событий, следует выделить несколько главных:

Во-первых, сохраняется разобщенность политических сил, ратующих за объединение двух стран в единое государство.

Во-вторых, политические силы внутри России, совершившие развал «империи зла», до сих пор имеют сильные позиции в эшелонах российской власти и всячески саботируют реализацию интеграционных договоренностей двух стран.

В-третьих, существуют серьезные различия в российской и белорусской моделях перехода к рынку. В России с 1992 года внедряется модель радикальной шоковой экономической либерализации. Сторонники единения и белорусское руководство во главе с Александром Лукашенко считают нынешний экономический курс российского правительства вторым изданием гайдаровских реформ. Позиция белорусского руководства: эволюционный путь перехода к рынку с опорой на государственное регулирование экономики, сохранение значительного государственного сектора – необходимого противовеса формирующейся рыночной стихии, социальная направленность экономики.

В-четвертых, в России сложился единый фронт из части предпринимателей, чиновников и интеллигенции, ориентирующихся на компрадорский и зависимый путь развития, готовых в обмен на поддержку со стороны евроатлантических структур и дальше удерживать РФ на периферии в качестве сырьевого и энергетического придатка. И, естественно, не допускать ни в какой форме союза с Белоруссией.

В-пятых, российское общество остается расколотым: менее 1 % населения в результате приватизации стали владеть бывшей общенародной собственностью и, по существу, определяют корпоративную направленность рыночных реформ, а 70–80 % населения оказались в нищете и бедности, испытывают социальную растерянность и дезориентацию, не понимают предлагаемые сверху реформы. Нарастающее имущественное расслоение в российском обществе заставляет большинство россиян думать каждый день о «куске хлеба», а не об интеграции, в том числе с Белоруссией.

В-шестых, действия российской и белорусской оппозиций в отношении строительства Союзного государства созвучны и направлены против всякого союза Москвы и Минска. Лидеры оппозиции считают невозможным и нецелесообразным скрещивать «медведя» с «зубром».

В-седьмых, действия противников Союзного государства активно поддерживают лидеры и национальные элиты в этнических административных образованиях внутри России (татары, башкиры, ингуши и др.), обвиняющие русских и белорусов в панславизме, заявляя при этом: «Мол, что нам делать в славянском Союзном государстве?».

В-восьмых, Запад также не желает усиления славянского фактора в Европе, а евроатлантические структуры всеми способами противодействуют усилению России (в том числе за счет объединения с Белоруссией) на западном направлении.

В-девятых, почти все страны СНГ, и особенно Украина, с подачи Запада и в обмен на финансовую помощь всячески критикуют «союз двух», как якобы ломающий отработанные интеграционные схемы на постсоветском пространстве. Тем самым, блокируется создание его положительного имиджа в странах Содружества.

В-десятых, российско-белорусское интеграционное объединение с самого начала испытывает перманентный системный кризис, основными причинами которого следует считать превалирование политики над экономикой, а в рыночных условиях должно быть все наоборот. По определению академика РАН Никиты Моисеева, «системный кризис проявляется тогда, когда государственный аппарат не имеет целей обеспечить благополучие и развитие государства, а стремится лишь обеспечить собственную стабильность»^[15] .

В течение интеграционного периода наблюдается явное преобладание личных целей чиновничьей номенклатуры, стремящейся любыми способами остаться во власти. Особенно рельефно кризисные черты проявились в периоды подготовки и заключения Договора о Союзе Беларуси и России (2 апреля 1997 года) и Договора о создании Союзного государства (8 декабря 1999 года), когда под жестким прессингом либеральных реформаторов из основополагающих интеграционных документов целенаправленно выхолащивался нормативно-правовой стержень государственного единения двух народов. Правда, в эти годы Россия фактически выпадала из интеграционных процессов на всем постсоветском пространстве. В результате за двенадцать лет мы имеем фактически военно-политический союз двух стран и одни лишь предпосылки к формированию экономического союза – основы единого Союзного государства.

В-одиннадцатых, после расширения Евросоюза и принятия в его члены Польши, которая играла до последнего времени роль главного отстойника незаконных мигрантов в ЕС, эту роль Запад хотел бы теперь навязать России и Белоруссии. Однако жесткая позиция белорусского руководства в отношении подобных миграционных планов, в отличие от мягкотелой позиции РФ, нарушает задумки западноевропейских «интеграторов».

В-двенадцатых, политические силы, которые могли бы прийти к власти в Белоруссии на волне критики нынешнего белорусского руководства и при обильной финансовой помощи со стороны ЕС и США, – последовательно антироссийские, прозападные силы. Белорусская оппозиция (преимущественно польская по своей родословной) настраивает страну на другой вектор развития, по которому уже идет Украина. Результаты известны. Что касается непосредственно дальнейшей судьбы Республики Беларусь, оппозиционные силы не имеют никакой реальной альтернативной программы действий нынешнему социально-экономическому курсу команды Лукашенко, безосновательно обвиняя последнего в узурпации верховной власти в корыстных целях. Это явственно проявилось во время встреч лидера белорусских оппозиционеров Александра Милинкевича с российскими политиками в Москве накануне последних президентских выборов в Белоруссии в марте 2006 года. Хотя, надо заметить, политическое кредо того же Милинкевича заключается в первую очередь в изменении внешнеполитического вектора республики и проведении белорусской экономической реформы в интересах тех, кто субсидирует его оппозиционную деятельность.

Россия и Белоруссия осуществляют рыночную трансформацию в рамках смешанной экономики, однако, между ними сохраняются существенные различия. В странах-союзницах внедряются разные экономические модели: в РФ делается упор на экономический либерализм, а в Белоруссии – на государственное регулирование экономики. Обе модели опираются на реально существующие современные императивы, которые по-разному понимаются в Москве и Минске.

При переходе от директивной плановой к рыночной экономике трансформация охватывает большое количество областей – от отношений собственности до менталитета населения, однако, центральное место в большинстве моделей перехода занимают изменения отношений собственности (прежде всего через приватизацию), создание рыночной среды, где центральное место занимает либерализация ценообразования и реформирование внешнеэкономической сферы, в ходе которой разрушается государственная монополия внешней торговли и осуществляется переход на рыночный инструментарий регулирования внешнеэкономических отношений. Реформирование может проводиться радикальным образом («шоковая терапия») или постепенным, эволюционным способом с разной широтой и глубиной охвата реформируемых областей.

В экономической литературе за радикальным подходом закрепился термин «либеральный» (или «либерально-монетаристский»), что с научной точки зрения является не совсем точным, поскольку и либерализм, и монетаризм возникли уже давно и не как типы экономической политики перехода к рынку от административно-командной системы, а как типы политики «внутри» рыночной экономики, направленной на минимизацию государственного вмешательства в экономику (либерализм) и перенос центра тяжести регулирования на денежные рычаги (монетаризм). Однако, на наш взгляд, большого «греха» в таком смешении понятий нет, поскольку концепция уменьшения государственного вмешательства в экономику предполагает более быстрый отказ от государственной формы собственности и от других инструментов, типичных для административно-командной системы, т. е. она в основном совпадает с радикальной моделью трансформации этой системы в отличие от модели, сохраняющей большую роль государства в экономике. Поэтому мы и используем данные термины как аналоги моделей перехода.

Интеграция союзных стран в рамках создания Союзного государства происходит в условиях взаимодействия двух взаимопереплетающихся и не всегда совместимых стратегий и моделей развития. Белоруссия ориентируется на максимальную мобилизацию с помощью государства имеющихся в стране ресурсов, на сохранение крупных предприятий в собственности государства, достаточно серьезный контроль за ценообразованием, банковской системой, валютными потоками во внешнеэкономической области при сохранении крупных расходов на поддержание социальной сферы. В России исходят из неолиберального понимания механизма рыночной экономики, используют принцип «шоковой терапии», упраздняют многие ключевые функции государства в экономической и социальной сферах, которые переориентируются на принципы свободного функционирования в условиях стихии рынка. При этом предполагается, что частный капитал берет на себя ответственность за судьбу общества.

В России структурные реформы, основанные на этих принципах, привели к сильнейшему социально-экономическому расслоению общества, усилению сырьевой специализации промышленности и, соответственно, структуры отечественного экспорта, к чрезмерной импортной зависимости внутреннего рынка, угрожающему росту сначала государственного, а теперь государственно-корпоративного внешнего долга, сопровождающемуся неконтролируемой утечкой российского капитала за рубеж. Рыночная трансформация проводится в течение уже шестнадцати лет при полном игнорировании рекомендаций авторитетных экономистов Российской академии наук. Этот курс получил название «Вашингтонский консенсус». Его изначальные параметры имеют схожие черты с монетаристской теорией, в соответствии с которой функции государства ограничиваются, главным образом, регулированием денежной сферы, то есть сферой обращения.

Искусственно противопоставляя себя рынку, государство в России фактически ушло с начала 1992 года из сферы регулирования основы экономики – реального сектора; были проведены ускоренное разгосударствление и приватизация собственности без учета эффективности приватизируемых предприятий, осуществлена непродуманная либерализация внешней торговли и валютных отношений, жизненный уровень большей части населения страны при этом резко понизился. Аргументируя тем, что в России недостаточно своих внутренних ресурсов, радикальные реформаторы объявили важнейшим источником ее экономического роста привлечение иностранного капитала. И это при том, что, по различным оценкам, только за 1990-е годы из России было вывезено за границу более 400 миллиардов долларов.

Теперь, по прошествии шестнадцати лет российских реформ, всем ясно и на Западе, и в России, что большие заимствования ссудного капитала за рубежом привели к чрезмерной долговой зависимости, способствовали неоправданному росту импорта потребительских товаров, лишили отечественную промышленность стимулов и внутренних рынков сбыта и в конце концов посадили страну на «нефтяную иглу». Общие объемы производства в 1990-х годах снизились почти в 2 раза и произошла частичная деиндустриализация страны. Возрастание подобных угроз экономической безопасности в новой России сравнимо по своим последствиям с открытой военной агрессией.

После 2000 года правительство РФ («Фрадкова-Зубкова») продолжило старый курс проведения экономической реформы и стало, якобы борясь с окаянной инфляцией, вывозить из страны и изымать из национальной экономики свыше 100 миллиардов долларов в год в виде «лишних» нефтегазовых доходов, складируя их за рубежом в виде Стабилизационного фонда (с января 2008 года – в Резервном фонде и Фонде будущих поколений) и в валютных резервах.

Как известно, сторонники экономического либерализма не обращают внимания на интересы работников наемного труда. Поэтому неслучайно Всемирный банк (МБРР) в своих ежегодных отчетах неоднократно отмечал большое число людей в России, живущих «в бедности и исключительной бедности». Сейчас их – больше половины населения^[16] . Сохраняющийся и фактически поддерживаемый правительством РФ низкий уровень цены рабочей силы по сравнению с ценами на большинство товаров и услуг (т. е. по сравнению со стоимостью ее воспроизводства) является самым серьезным тормозом роста производительности труда и расширения внутреннего рынка из-за отсутствия надлежащего платежеспособного спроса у большинства населения России. Доля доходов лиц наемного труда в России – менее 20 % ВВП. Для сравнения, доля заработной платы в ВВП стран Евросоюза составляет в среднем 73 %, в США – 73 %, в Японии – 75 %^[17] . В Белоруссии – 56 %^[18] .

Если сравнивать воззрения российских реформаторов, определяющих экономическую политику России, и подходы Минска к реформированию белорусской экономики, то различия видны, как говорится, невооруженным глазом. Речь идет в конечном счете о разном понимании роли государства в реформаторском процессе и в экономике в целом, а также в социальной ориентации реформ. Признание ключевого значения государства – одна из основных характеристик белорусской модели. В России, к примеру, некоторые обозначают ее как командно-административную, вкладывая в это понятие негативный смысл, чтобы опорочить экономический и социально-политический курс нынешнего руководства в Минске. Таким образом, ставится знак равенства между существующим в Белоруссии экономическим механизмом и директивной плановой экономикой советского образца. Это неверное утверждение. Белорусский экономический механизм – это механизм переходной экономики, как и в России. Но модели перехода – разные, с серьезными отличиями.

По нашему мнению, белорусская экономическая модель вобрала во многом в себя черты развития неоиндустриальных развивающихся стран региона Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии – от Индии до Южной Кореи. Как известно, в 1970-х-1980-х годах эти страны активно включились в мировой трансформационный процесс благодаря высоким темпам экономического роста и индустриализации, осуществлению коренных структурных сдвигов и прорывов на мировые рынки. Указанная группа развивающихся стран имеет три отличительные черты.

Во-первых, у них наблюдается относительно высокий уровень валового внутреннего продукта на душу населения по сравнению с другими развивающимися странами.

Во-вторых, для данной группы стран характерна в основном промышленная, не сырьевая структура экспорта.

В-третьих, в ходе форсированного и индустриального развития эти страны использовали специфические механизмы государственного экономического регулирования, и прежде всего меры эффективной промышленной политики, направленной на поддержку отраслей, находящихся на основных направлениях научно-технического прогресса и обеспечивающих экспортную ориентацию национальной экономики.

Ускоренная модернизация стран Южно– и Восточно-Азиатского региона стала возможной благодаря органическому соединению современных форм организации хозяйства с социальными институтами этих стран, основанных на национальных традициях и оказавшимися восприимчивыми к общемировым тенденциям социально-экономического прогресса. Разрабатывая и реализуя долгосрочную экономическую стратегию и целенаправленную промышленную политику, государственный аппарат смог обеспечить такие темпы накопления капитала, технологического прогресса, структурных изменений и в конечном счете роста производительности труда, какие невозможно было достичь за относительно короткий исторический срок (двух-трех десятилетий), базируясь только на рыночных механизмах.

Следует отметить, что вторая группа развивающихся стран из указанного региона (Индонезия, Тайланд, Малайзия) использовала более либеральную политику, в которой акцент делался не столько на систему мер прямого государственного вмешательства, сколько на методы макроэкономической, финансовой и кредитно-денежной политики, либерализацию торговли и прямые иностранные инвестиции. В конечном итоге эти страны отстали по времени в темпе трансформации и добились меньших успехов на пути национальной экономической модернизации по сравнению с достижениями первой группы развивающихся стран данного региона.

Как представляется, Белоруссия в значительной мере использовала опыт экономической модели рыночной модернизации передовых стран Восточно-Азиатского региона. С приходом к власти Александра Лукашенко экономические реформы в республике дополняются мерами социальной политики, направленными на рост реальной заработной платы, развитие социальной сферы, где достигнуты успехи в борьбе с инфляцией с помощью развития реального сектора экономики, наполнения внутреннего рынка товарами отечественного производства, постоянного роста платежеспособного спроса населения, стабильного национального согласия, предотвращения вопиющего социального расслоения народа, которое по-прежнему усугубляется в России.

Жесткие методы государственного регулирования белорусское руководство вынуждено порой применять в интересах национальной безопасности и выживания страны в условиях фактической блокады Белоруссии во внешнеэкономической и внешнеполитической сферах со стороны Запада за самостоятельный курс Минска и его стратегическую ориентацию на Москву.

Другая причина выбора Белоруссией нынешней модели перехода к рыночной экономике – результаты российской модели развития. Россия как безусловный лидер среди стран СНГ не может не оказывать своим примером большого влияния на выбор стратегии рыночной трансформации экономики и общества, особенно в то время, когда страны СНГ еще не накопили достаточного опыта собственной государственности. Как известно, результаты российских реформ, мягко говоря, оставляют желать лучшего и вряд ли могут служить образцом для подражания. Глубокое падение производства и очень высокая социальная цена реформ являются очевидными фактами. И это при огромных природных ресурсах и большом экспортном потенциале России на базе топлива и сырья, что давало возможность смягчать негативные последствия социально-экономических катаклизмов. Таких ресурсов у Белоруссии нет. В первой половине 1990-х годов страна в целом следовала в фарватере реформ российского типа с еще более тяжелыми последствиями, чем в России. Поэтому белорусское руководство было вынуждено сменить модель трансформации после прихода А.Лукашенко к власти.

С учетом современных тенденций мирового экономического развития в Белоруссии была разработана стратегия устойчивого развития, в основу которой положена модель социально ориентированной рыночной экономики. Ее основными принципами являются:

– многоукладность национальной экономики, устойчивое функционирование производственного сектора;

– эффективное государственное регулирование с сохранением социальной направленности в приоритетах;

– гарантии прав, свобод и личных интересов граждан;

– свобода предпринимательства, равенство всех форм собственности;

– обеспечение зависимости благосостояния работника от результатов его труда;

– социальная защита нетрудоспособных и других социально уязвимых слоев населения^[19] .

При всей противоречивости и неоднозначности белорусского социально-экономического развития за последние 13 лет (1995–2008 гг.) его результаты следует все же признать более благоприятными, чем в России: по темпам роста ВВП, промышленности, сельского хозяйства, капиталовложений, ситуации на рынке труда, уровню социальной защищенности населения. Они хуже с точки зрения финансовой стабильности и состояния торгового баланса, но все же плюсы в сфере реального производства и социального развития, на наш взгляд, перевешивают указанные серьезные минусы белорусской экономики.

Что же из себя представляет нынешняя белорусская экономическая модель с научной точки зрения? В переходных экономиках, в том числе в России, Белоруссии и других странах СНГ, в которых еще не полностью сформировались первичные элементы рыночного механизма саморегулирования, роль государства имеет ключевое значение. В Белоруссии трансформируют экономику в соответствии с данной установкой, несмотря на мощное давление Запада и международных финансовых организаций, проповедующих максимальный либерализм, который они навязывают странам, получающим от них кредиты. В республике решительно отвергают принцип: «Чем меньше государства, тем лучше», который является ключевым у российских реформаторов.

Белорусское руководство исходит из целесообразности значительной регулирующей роли государства в производстве и распределении национального дохода, особенно с учетом положения, в котором оказалась Белоруссия. Она необходима не только для экономического роста, но для осуществления программ социального развития, на которые делается основной акцент в белорусской экономической модели.

В Программе социально-экономического развития Республики Беларусь на 2006–2010 годы определены следующие приоритеты:

– всестороннее гармоничное развитие человека, формирование эффективной системы здравоохранения;

– инновационное развитие национальной экономики, энерго– и ресурсосбережение;

– наращивание экспортного потенциала страны;

– развитие аграрно-промышленного комплекса и сопряженных отраслей, социальной сферы села;

– развитие малых и средних городов;

– жилищное строительство^[20] .

Экономическая политика, ориентированная на стимулирование инноваций, невозможна без развития главного ресурса экономики – человека. Во всех развитых странах растут затраты на образование, здравоохранение, социальное обеспечение. Если брать длительную историческую тенденцию, то, несмотря на колебания в отдельные периоды, роль государства в экономике в целом увеличивалась. Передовые страны используют государственное регулирование экономики в соответствии с «концепцией эффективного государства».

В большинстве развитых стран государственные расходы за период 1960–2005 годов достигли в среднем с 35–40 % ВВП. Через бюджет федерального правительства США, который является главным инструментом экономического регулирования и перераспределения ВВП, проходит примерно 22 % ВВП и даже 33 % при учете перераспределительной функции. Расходы правительства Белоруссии составляют порядка 34 % ВВП республики, что сопоставимо с усредненными показателями государственных расходов развитых стран.

Государственное распределение ВВП в развитых странах стимулирует рост производства и повышение потребления на душу населения. По этому показателю Россия отстает в десятки раз от Соединенных Штатов. Доходы и, соответственно, расходы нашего федерального центра не превышают 18 % ВВП, то есть их удельный вес намного меньше, чем в США, и втрое уступает другим развитым странам.

Если считать по доходам и расходам консолидированного бюджета и включая внебюджетные фонды, эта доля в России повышается в два с лишним раза, но она все равно существенно ниже, чем в развитых странах. Низкий уровень государственного потребления вследствие реализации монетаристской модели не дает возможности государству выполнять элементарные функции. Это мы наблюдаем и испытываем на себе с начала 1990-х годов, когда в результате деятельности отечественных либералов произошло резкое снижение жизненного уровня населения.

По мнению экспертов Института экономики РАН, нынешний объем финансирования самых острых социально-экономических проблем в России крайне недостаточен. Так, на финансирование четырех приоритетных национальных проектов, являющихся сейчас предметом особого внимания правительства и общественности, было выделено в 2007 году 238,6 миллиарда рублей, т. е. один процент от заложенных в федеральном бюджете финансовых ресурсов, в том числе на систему образования – 48,9 миллиарда рублей, здравоохранения -107,7 миллиарда рублей, АПК – 23,4 миллиарда рублей и доступное жилье – 26,3 миллиарда рублей. Все суммы по сравнению с имеющимися финансовыми ресурсами мизерные. Кроме того, еще на стимулирование рождаемости выделено 32,3 миллиарда рублей. Даже если добавить инвестиционный фонд, то все эти так сильно рекламируемые расходы составили 1,8 % от всех финансовых ресурсов^[21] .

Экспертов Института экономики РАН особенно настораживает тот факт, что не ясно, к каким конкретным результатам намерена прийти верховная власть в ходе реализации национальных проектов. Например, Счетная палата РФ уже обратила внимание на существенное сокращение ассигнований на социальные нужды сразу же после предвыборного 2007 года. Так, уже в 2008 году по сравнению с 2007 годом расходы по нацпроектам сократятся на 5,6 миллиарда рублей (или на 2,4 %), в 2009 году предусмотрено увеличить по сравнению с 2008 годом на 10,5 %, а в 2010 и 2011 годах планируется сокращение по сравнению с предыдущим годом на 18,8 % и 31,6 % соответственно^[22] .

В Белоруссии роль государства в экономике проявляется как в непосредственном контроле над средствами производства, так и через механизм ее регулирования. Одна из ключевых целей регулирования экономики – сохранение рабочих мест. На это направлена система профтехобразования для молодежи. В РФ она почти разрушена. У нашего союзника не стоит так остро вопрос, кто завтра на заводах и фабриках встанет к станку; в результате социальной ориентированности рыночной реформы при жестком контроле со стороны государства, практически нет, в отличие от России, бомжей и детей-беспризорников, по числу сравнимых с временами Гражданской войны.

В экономической сфере белорусское государство решает такие ключевые задачи, как определение национальной стратегии, регулирование кредитно-финансовых отношений и отношений собственности в многоукладной экономике, развитие экономической инфраструктуры, обеспечение правовых основ деятельности общества и укрепление национальной безопасности. Наряду с главной целью государственного регулирования – укреплением национальной экономической системы – белорусское руководство ставит перед страной конкретные задачи: стимулирование экономического роста, решение проблемы занятости, оздоровление платежного баланса, борьба с инфляцией, совершенствование хозяйственной структуры. Основные объекты регулирования – это производственный цикл, отраслевая и территориальная структура хозяйства, научно-техническая и промышленная политика, внешнеэкономические связи и социальные отношения.

Активное использование комплекса мер государственного регулирования национальной экономики в переходный период позволяет нашему стратегическому союзнику и партнеру добиваться и поддерживать один из самых высоких темпов экономического роста среди стран СНГ: по ВВП – 9-10 %, промышленного производства – 11–12 % ежегодно.

При реформировании экономики белорусское руководство подходит к процессу приватизации не как к политическому, а в первую очередь как к экономическому вопросу. Оно исповедует принципы эффективности, рациональности, постепенности, добровольности и учета мнений трудовых коллективов приватизируемых предприятий и ни в коем случае не в ущерб национальной безопасности и социальным гарантиям своих граждан. Следует отметить, что в Белоруссии при трансформации экономики «не гонят лошадей» и не занимаются приватизацией ради приватизации.

Каковы же результаты реализации отличающихся экономических моделей России и Белоруссии?

ВВП России только лишь к концу 2006 года почти достиг 100 % от уровня 1991 года, промышленное производство – 78 %, реальная зарплата – 72 %. В Белоруссии современные показатели превышают уровень 1990 года по ВВП на 41 %, по промышленной продукции – в 1,4 раза, по уровню реальной зарплаты – на 72 %. Урожайность зерновых в России – 18,5 центнеров, а в Белоруссии – 28 центнеров с гектара. Потребление мяса и мясопродуктов на душу населения в России – 49 килограммов в год, в Белоруссии – 59 килограммов в год, соответственно, молока и молочных продуктов в России – 233 килограмма, в Белоруссии – 246 килограммов. На 100 семей в России приходится 33 собственных легковых автомобиля, в Белоруссии – 53. В расчете на 10 тысяч жителей в России строится в год 33 квартиры, в Белоруссии – 41 квартира. В Белоруссии более благоприятные демографические показатели. В России уровень смертности на одну тысячу человек населения – 16,8 человека, в Белоруссии -14,5. Средняя продолжительность жизни в России – 65 лет, в Белоруссии – 69 лет. В Белоруссии существенно ниже уровень преступности. Если в России на 10 тыс. чел. приходится 248 преступлений в год, то в Белоруссии – 197. При этом уровень тяжких преступлений в Белоруссии в 3,5 раза ниже, чем в России. В России на одну тысячу жителей приходится 75 тяжких преступлений, в Белоруссии – 21. По оценкам экспертов ООН, в Белоруссии уровень так называемого индекса развития человеческого потенциала (показатель, учитывающий душевой уровень производства ВВП, уровень образования и продолжительность жизни) заметно выше, чем в России^[23] .

В Белоруссии наблюдается один из самых низких уровней имущественного расслоения населения. Доходы 10 % самых богатых превышают доходы 10 % самых бедных всего в четыре раза, а в России – более чем в 20 раз^[24] .

Таким образом, белорусская экономическая модель по всем основным показателям демонстрирует свои неоспоримые преимущества перед российской неолиберальной монетаристской системой, которая несмотря на имеющиеся у России громадные сырьевые и топливно-энергетические ресурсы, не способна вывести нашу страну на уровень, которого достигла маленькая Белоруссия. Тупиковость и пагубность нынешней либеральной рыночной системы, существующей в России, становится все более очевидной для большинства россиян. Для нас, российских специалистов по российско-белорусской интеграции также очевидно, что эта система в значительной степени блокирует усилия по созданию Союзного государства.

Сравнительный анализ экономических моделей России и Белоруссии заставляет любого исследователя задаться непростым вопросом: по какому же сценарию возможна конвергенция двух стран в Союзное государство? Политики под всяким предлогом избегают давать конкретные ответы на этот вопрос, волнующий многих. До сих пор не предложена модель слияния хозяйственных систем и создания Союзного государства. И в этом одна из причин пробуксовки реализации этого проекта.

Совершенно очевидно, что в России слишком много социальных контрастов, чтобы Белоруссия захотела объединяться на московских условиях. Тем более следует иметь в виду, что Белоруссия до прихода к власти А.Лукашенко уже испытала определенный опыт внедрения модели экономической либерализации в результате которого республика за несколько лет пришла к экономическому краху (1991–1994 годы). По логике вещей, самой России необходимо тянуться до уровня Белоруссии по социальной защищенности населения. Как уже не раз заявляли высшие руководители в Минске, создание Союзного государства не может и не должно привести к ухудшению социально-экономической обстановки в их стране.

Отмеченные факторы, естественно, не способствуют стыковке белорусской экономической модели с российской моделью, для которой, как было отмечено, характерно доминирование элементов экономического либерализма. И в России, и в Белоруссии в целом представляют конечные цели реализации каждой из моделей и какие последствия могут ожидать ту или иную страну – союзницу. В Минске осознают замедленность темпов проведения рыночных преобразований. Однако белорусское руководство с полным основанием опасается, что в условиях сильной зависимости от экономики РФ следование курсом ускоренной либерализации национального хозяйства, включая разгосударствление крупных промышленных предприятий, ликвидацию сохраняющихся с советских времен кооперативных форм ведения сельского хозяйства – как это настойчиво рекомендуют в Москве – будет на практике означать поглощение Белоруссии Россией и переход белорусского общества к испытаниям «шоковой терапии» по российскому варианту.

Республика не располагает богатой ресурсной базой, как Россия. И поэтому для нее согласие на такой вариант реформы эквивалентно самоубийству.

В какой же мере различия в белорусской и российской моделях формирования рыночной экономики препятствуют экономической интеграции обеих стран, «интеграции снизу»? Нередко можно слышать утверждения, что эти различия делают российско-белорусскую экономическую интеграцию в принципе невозможной, что предварительно необходимо радикально сблизить обе модели (разумеется, это предлагается сделать по российскому образцу).

Мировой опыт свидетельствует, что столь категорическое утверждение неправомерно. Ведь даже существующее положение позволяет значительное расширение взаимных экономических и прочих связей. Однако сохранение принципиальных расхождений в хозяйственных механизмах обеих стран делает невозможным достижение высшей ступени интеграции – конвергенции социально-экономических систем и создание единого Союзного государства.

Экономическая интеграция охватывает три важнейшие сферы: движение товаров и услуг, рабочей силы, капиталов. Каким было положение в этих трех сферах в отношениях между обеими странами?

Несмотря на все различия в моделях, объем российско-белорусской торговли рос весьма значительными темпами и пока не видно, что потенциал дальнейшего роста подходит к концу даже при сохранении нынешней базы.

Конечно, меньшая самостоятельность белорусских предприятий по сравнению с российскими нередко добавляет сложности в их торговых отношениях, но в то же время белорусские предприятия могут рассчитывать на большую господдержку. Таким образом, в сфере движения товаров системные различия между российским и белорусским экономическими механизмами являются существенными, но преодолимыми препятствиями, о чем свидетельствует положительная динамика взаимной торговли.

Это подтверждает и опыт внешнеторговых отношений СССР и других социалистических стран со странами рыночной экономики, когда эти различия были намного большими. Доля внешней торговли в ВВП СССР в 1980-е годы составляла около 10 % (примерно, как в США), а в таких небольших социалистических странах, как Чехословакия, ГДР, Венгрия эта доля была выше, чем даже в ФРГ и Великобритании.

В области движения рабочей силы различия в моделях также не являлись серьезным препятствием. Отсутствие языкового барьера, близкие образовательные стандарты облегчали взаимные контакты, хотя усилившиеся в последнее время расхождения в трудовом законодательстве в дальнейшем могут увеличить трудности при миграции рабочей силы.

Существующие правовые рамки предоставляют также широкие возможности для развития культурных, научных, спортивных и прочих связей, которые очень важны при создании Союзного государства.

Однако было бы неправильным утверждать, что различия между экономическими механизмами в России и Белоруссии вообще не играют заметной роли как препятствия «интеграции снизу» между обеими странами. Они, безусловно, сказываются, особенно в сфере движения капиталов, налаживании кооперационного сотрудничества между предприятиями, что нередко связано с переходом права собственности. Конечно, между частными и государственными предприятиями различных стран возможны самые разнообразные хозяйственные отношения и формы сотрудничества, о чем, в частности, говорит опыт советского периода, уже не говоря о нынешнем времени, когда госпредприятия пользуются неизмеримо большей самостоятельностью, чем раньше. Однако возможности этих отношений, когда хозяйствующие субъекты имеют различный круг полномочий, существенно меньше, особенно в том случае, когда возникает потребность в изменении отношений собственности. Поэтому перелив капиталов всегда затруднен, если в нем участвуют предприятия с различной формой собственности. Это можно видеть и в отношениях между российскими и белорусскими предприятиями.

Таким образом, можно сделать общий вывод о том, что потенциал российско-белорусской экономической «интеграции снизу» еще далеко не исчерпан даже при сохранении существующих ныне различий между экономическими механизмами в обеих странах, однако, глубокая конвергенция возможна лишь при их серьезном сближении.

Белоруссия, без сомнения, нуждается в значительном росте частного сектора с целью стимулирования интеграции с Россией и повышения эффективности народного хозяйства. Развивать частный сектор можно двумя путями – с помощью приватизации и саморазвития частных предприятий. Почему-то в России, как правило, доминирует и имеется в виду первый путь (приватизация) при игнорировании возможностей самостоятельного роста частных предприятий. Второй путь стал главным способом развития частного сектора в Китае и Вьетнаме в отличие от остальных стран с переходной экономикой, которые, в том числе и в России, сделали раздел прежней государственной собственности основным способом «фабрикации предпринимателей». Эти отличия и были одной из главных причин разительных расхождений в результатах экономического развития двух групп стран. Несмотря на сохранение полной политической власти в руках компартий и командных высот в экономике за госсектором, китайское и вьетнамское руководство стремилось к созданию благоприятных условий для роста частных предприятий, что дало возможность быстрого развития частнокапиталистического сектора.

Поскольку в условиях Белоруссии широкая приватизация крупных госпредприятий могла бы иметь весьма опасные последствия, активное развитие частного сектора за счет создания и роста частных предприятий по китайскому и вьетнамскому примерам представляется наиболее приемлемым. Преимуществом такого пути является его гарантированная эффективность. Частные и государственные предприятия конкурируют друг с другом и в конечном счете побеждают более эффективные конкурентоспособные предприятия. Общество выигрывает в любом случае. Не происходит того, что произошло при приватизации в России и других странах с переходной экономикой, когда существенно снизилась эффективность большинства приватизированных предприятий.

Однако при таком подходе в Белоруссии должны быть существенно улучшены условия работы для частных предприятий, которые пока остаются далеко не самыми благоприятными. Как показывает практика, частное предпринимательство наиболее чувствительно к уровню налогообложения, чрезмерному административному вмешательству и воздействию криминала. Условия для деятельности частных предприятий в Белоруссии пока можно считать приемлемыми только с точки зрения уровня криминализации. Он является умеренным по российским стандартам. Что же касается тяжести налогообложения и административного регулирования, то их следует оценить как чрезмерные, явно препятствующие успешному развитию частного предпринимательства. На мой взгляд, здесь целесообразны существенные реформы.

В 2000–2008 годах в Белоруссии уже имели место изменения, направленные на определенное сближение с российским экономическим механизмом и экономической политикой. Была заметно ужесточена кредитно-денежная и бюджетная политика. Стали реже использоваться кредиты Национального банка для финансирования бюджетных расходов и инвестиций, были повышены ставки кредитов в коммерческих банках, множественный валютный курс заменен единым, снижен перечень «социально-значимых товаров и услуг», по которым действует прямое госрегулирование цен, введен весьма либеральный инвестиционный кодекс для иностранного капитала, сужен круг лицензируемых видов деятельности. В результате за эти годы существенно ослабли инфляционные процессы, но увеличилось число нерентабельных предприятий.

Анализ экономических механизмов, существующих в России и Белоруссии, свидетельствует о различиях принципиального характера. Тем не менее, практика и теория говорят о том, что эти различия не исключают достаточно широкого развития взаимных экономических связей, «интеграции снизу», в различных формах. В качестве позитивного примера служит успешное сотрудничество Белорусской калийной компании и российского «Уралкалия» – крупнейших в мире поставщиков калийных удобрений. Успеху белорусских и российских производителей этих удобрений ничуть не мешает принадлежность предприятий разным формам собственности. Как известно, «Беларуськалий» – государственное, а «Уралкалий» – исключительно частное предприятие. Они прекрасно уживаются и вместе добиваются высоких показателей рентабельности, так как имеют единые цели и обоюдную готовность к выстраиванию плодотворных партнерских отношений.

Однако, несмотря на имеющиеся положительные примеры «интеграции снизу» и на наличие объективных предпосылок экономической интеграции России и Белоруссии, достижение конвергенции – высшей ступени интеграции – и конечной стратегической цели – создания Союзного государства – будет невозможным в случае сохранения принципиальных различий в экономических механизмах, которые возникли в ходе проведения системных реформ по различным моделям. Успешная межгосударственная конвергенция возможна только при интеграции стран с однородной социально-экономической системой.

Интеграция хозяйственных систем возможна лишь в том случае, если Россия и Белоруссия используют согласованную систему реформирования своих национальных экономик, включая положительный опыт государственного регулирования и либерализации, с целью совмещения хозяйственных механизмов. Союзным странам следует де-факто привести в порядок свои законы и синхронизировать ход экономических реформ, чтобы обеспечить баланс экономических интересов. Как показал опыт двусторонней интеграции, от этого напрямую зависит успешное взаимодействие их национально-хозяйственных комплексов, создание единого экономического пространства.

Москва и Минск не должны игнорировать закономерности интеграционного процесса, подтвержденные мировой практикой, и теоретические рекомендации и воззрения российских ученых-специалистов в этой области.

Принятая ранее «Программа синхронизации реформ в Белоруссии и России» реализуется трудно и противоречиво с неясными перспективами, однако, было бы неправильным утверждать, что этот процесс вообще не идет.

Пока не видно никаких встречных шагов со стороны России по сближению хозяйственных механизмов. На наш взгляд, для России был бы целесообразен переход к большей социализации экономической политики, большему учету социальных потребностей широких слоев населения, что, несомненно, способствовало бы сближению социально-экономических механизмов обеих стран. Разумеется, целью таких преобразований было бы не столько это сближение, сколько потребности самого российского населения. Однако достижение этих целей возможно только при переходе России на другую экономическую модель с усилением роли национального государства в экономике и социальной сфере. Чтобы ускорить процесс конвергенции хозяйственных систем союзных стран, российским управленцам в Кремле следовало бы повнимательнее присмотреться к опыту формирования рыночной экономики своего союзника, взять самое лучшее и применить у себя в стране, чтобы, наконец, переломить тенденцию усугубляющегося социального неравенства, могущего привести к социальному взрыву и новым непредсказуемым катаклизмам непосредственно в России.

Мировой опыт свидетельствует, что межгосударственные интеграционные объединения с участием стран с различным уровнем экономического и политического развития, как правило, ограничиваются самой простой формой экономической интеграции – созданием Зоны свободной торговли (ЗСТ) для перемещения товаров, услуг и движения капиталов. Яркий пример такого объединения – Североамериканское соглашение о свободной торговле, которое образовали США, Канада и Мексика в 1992 году.

Сообщества государств с близкой политической системой и сопоставимым уровнем экономического развития формируют, как правило, экономические союзы. Так, Европейский Союз (ЕС) объединил 27 стран Европы, имеющих во многом совпадающее институциональное оформление политических и экономических систем. Евросоюз практически завершил создание единого рынка и системы государственного управления. ЕС призван содействовать экономическому и социальному прогрессу путём создания пространства без внутренних границ и усиления экономического и социального сближения государств – участников. Задачи экономического характера признаются приоритетными по сравнению с политическими, а главной целью провозглашено достижение сбалансированного и устойчивого экономического роста при повышении экономической, политической и социальной конвергенции стран – членов ЕС, которые вплотную подошли к окончательному оформлению экономического, валютного и политического союзов. Процесс окончательной конвергенции завершится после одобрения всеми странами – участницами общеевропейской Конституции.

Критерием интеграционного взаимодействия государств – участников объединения следует считать степень законченности институционального оформления каждого этапа интеграции, чтобы двигаться дальше – к более высоким уровням интеграции. При этом необходимо соблюдать последовательность в выстраивании системы экономической интеграции: начиная с развития самого простого вида интеграционного объединения – Зоны свободной торговли и двигаясь через институциональное оформление Таможенного союза, Платежного союза, Валютного (денежного) союза, Общего рынка к самой развитой форме – Экономическому союзу. Нарушение указанной последовательности, как показывает мировая практика, и особенно малопродуктивный опыт СНГ и других постсоветских субрегиональных объединений, ведет к большим материальным, финансовым и духовным издержкам, а в итоге – эффективность интеграционных усилий многократно снижается.

В рамках российско-белорусской интеграции также наблюдается нарушение целесообразной интеграционной схемы. Первоначальный курс на форсированное создание Таможенного союза двух государств (1996–1999 гг.) в качестве первого интеграционного шага, а не Зоны свободной торговли, по-видимому, явился плодом часто встречающейся некомпетентности высших чиновников и их советников, которые не владеют азами рыночной экономики, поскольку, видимо, имеют базовое образование и опыт только по планово-социалистической экономике и знакомы с рыночной философией лишь понаслышке. Кстати, по нашим наблюдениям, это одна из самых серьезных причин, тормозящих институциональное формирование рыночной инфраструктуры в новых странах и сдерживающих интеграционные процессы в постсоветском пространстве.

Какой же путь должна пройти российско-белорусская интеграция до заключения Валютного союза, т. е. до перехода двух стран к единой валюте?

Рыночная экономика требует в качестве первого эволюционного шага в экономической интеграции, как уже нами отмечалось, формирование Зоны свободной торговли. Сначала государства-участники переходят к режиму взаимной торговли без применения импортных и экспортных таможенных пошлин, а затем постепенно отменяют меры нетарифного регулирования. Таким образом, создается режим свободной торговли без изъятий и ограничений на территории формируемой зоны.

В настоящее время у России и Белоруссии уже действует режим свободной торговли; подписаны соответствующие документы о введении такого режима, однако ряд некоторых ограничений по-прежнему остается. Инструменты внешнеторговой политики также до сих пор остаются различными.

Второй этап экономической интеграции – создание Таможенного союза. В первую очередь он предполагает введение идентичных систем регулирования внешних экономических связей, унифицированное внешнеторговое законодательство. Во вторую очередь осуществляется замена национальных таможенных территорий государств-участников единой таможенной территорией с единым порядком регулирования внешнеторговой деятельности и решается вопрос о международной правосубъектности Таможенного союза.

По мере его формирования создаются благоприятные условия для приоритетного развития торговли товарами национального происхождения между государствами-участниками. В конечном итоге, полнокровный Таможенный союз становится ключевым шагом к созданию общего рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы.

В формировании Таможенного союза двух стран работа еще также пока не закончена.

Важнейшим этапом экономического объединения стран является формирование Платежного союза, который призван углубить уровень интеграции, достигнутый созданием Таможенного союза. В рамках Платежного союза действует единый денежно-расчетный и валютно-финансовый механизм, регулируется принцип свободной взаимной конвертации национальных валют, колебание курсов которых происходит в заданных пределах, функционируют финансовые и валютные наднациональные институты.

Следовательно, Платежный союз служит целям обеспечения бесперебойности расчетов между странами-участницами интеграции, их субъектами хозяйствования в режиме взаимной конвертируемости национальных валют и формирования на этой основе платежной системы.

Создание Платежного союза основывается на признании национального валютного суверенитета и роли центральных (национальных) банков стран-членов объединения как эмиссионных центров и органов денежно-кредитного и валютного регулирования на их территории. В каждом из членов Платежного союза не допускаются никакие ограничение по приему и использованию национальных валют остальных участников союза в качестве платежных средств по торговым и неторговым операциям, предусмотренным в контрактах.

В Платежном союзе устанавливаются правила государственного внешнеторгового и валютного регулирования, способствующие развитию на территории каждого члена союза полноценного (ликвидного) валютного рынка по операциям купли-продажи национальной валюты за национальные валюты других членов союза и за иные валюты. Государство-участник Платежного союза обеспечивает гарантированную конвертацию национальной валюты всех остальных членов союза.

В Платежном союзе не допускаются административные ограничения в части определения валюты платежей при заключении контрактов между хозяйствующими субъектами стран-членов союза. Государства Платежного союза предоставляют нерезидентам возможность владения национальной валютой и использования ее для оплаты товаров и услуг, а также платежей неторгового характера в границах союза.

Участниками платежной системы являются:

– правительства государств – членов Платежного союза по заключенным между ними двусторонним и многосторонним соглашениям;

– центральные (национальные) банки этих государств, обеспечивающие функционирование платежной системы, сближение норм и правил валютного регулирования;

– коммерческие банки, уполномоченные центральными (национальными) банками осуществлять операции в иностранной валюте;

– межгосударственный банк членов союза, осуществляющий расчеты между центральными (национальными) банками на основе многостороннего клиринга;

– хозяйствующие субъекты – юридические лица и предприниматели, осуществляющие свою деятельность без образования юридического лица;

– физические лица – резиденты государств – членов Союза при осуществлении неторговых операций.

По мере развития Платежного союза поэтапно осуществляется переход расчетов от поливалютной к моновалютной системе с введением в обращение межгосударственной валютной единицы (объединенного курса).

Отметим, что Россия и Белоруссия уже проводят определенную работу по интегрированию своих платежных систем. В частности, подготовлены и реализуются мероприятия по унификации законодательства, регулирующего безналичные расчеты между странами.

Платежный союз последовательно трансформируется в Валютный (денежный) союз, основывающийся на общей (резервной) валюте.

Валютный союз является более совершенной формой валютной интеграции. Он обеспечивает координацию валютной политики, формирования национального механизма валютного регулирования, создание межгосударственных валютно-кредитных и финансовых организаций.

Валютная интеграция обусловлена следующими основными императивами:

– необходимость валютной стабилизации в каждом государстве-участнике интеграционного процесса для либерализации движения товаров, капиталов, рабочей силы;

– ограждение участников Валютного союза от дестабилизирующих внешних факторов путем создания зоны валютной стабильности;

– финансовая защита экономик участников объединения от воздействия свободно конвертируемых валют промышленно развитых стран Запада.

Механизм валютной интеграции включает совокупность валютных методов регулирования, посредством которых осуществляется сближение и взаимное приспособление национальных хозяйств и валютных систем. Постепенное создание условий для валютной гармонизации включает: во-первых, сближение структур национальных валютных систем и методов валютной политики; во-вторых, согласование целей валютной политики путем совместных консультаций и других мероприятий; в-третьих, проведение единой валютной политики.

По первоначальной договоренности между Россией и Белоруссией, процесс перехода на единую систему предполагалось начать с 1 января 2005 года. Единой денежной единицей должен был стать российский рубль с единым эмиссионным центром – Банком России. Еще через три года – с 1 января 2008 г. – должна быть введена некая новая общая денежная единица. Стороны обязались провести поэтапные преобразования в экономической, финансовой и денежно-кредитной сферах каждой страны, необходимые для введения единой денежной единицы Союзного государства.

Среди намеченных первоочередных мер – снятие ограничений на проведение расчетов в национальных валютах между российскими и белорусскими резидентами по текущим операциям, унификация принципов и механизмов установления обменных курсов белорусского рубля и российского рубля к иностранным валютам, переход к политике привязки белорусской валюты к российской.

Здесь следует выделить очевидные преимущества внедрения единой валюты в экономику двух стран.

Во-первых, значительно снизится доля бартерных операций во взаимной торговле.

Во-вторых, повысится активность предпринимательских структур России и Белоруссии, что приведет к увеличению товарооборота между ними. Введение единой валюты позволит расширить участие предпринимательских структур Белоруссии в выполнении работ (в частности, по строительству, разработке полезных ископаемых и т. д.) и предоставлению услуг в России и, наоборот, активизирует деятельность российских бизнесменов в Белоруссии.

В-третьих, создаются условия для привлечения российских инвестиций в экономику Белоруссии, а также создания совместных предприятий с участием белорусского капитала в России и наоборот.

Преимущества Валютного союза двух стран заключаются также в их экономической интеграции в пределах общего валютного пространства, ликвидации комиссионных сборов и разницы между курсами продажи и покупки валюты, снижении требований к уровню обязательных резервов. В этом случае, например, в Белоруссии отпадет необходимость конвертации своих рублей в российские, что сократит значительные издержки белорусских предприятий, вызванных сложившейся системой курсообразования.

Однако, чтобы двум союзным странам совершить переход к единой валюте и образовать Валютный союз, им придется не только завершить институциональное оформление перечисленных нами интеграционных этапов, но также создать необходимые политические, экономические и социальные условия, в обеих странах, при которых у россиян и белорусов отпадает главный вопрос: почему при наличии благоприятных предпосылок для единения двух родственных народов за двенадцать лет удалось так мало сделать в интересах двусторонней экономической интеграции?

Главная субъективная причина торможения экономического взаимодействия России и Белоруссии, не слишком внушительных успехов в их двусторонней интеграции заключается в следующем: как и в случае, имеющем место в Содружестве Независимых Государств, российско-белорусское интеграционное объединение с самого начала проходило в условиях перманентного системного кризиса.

Комплексный анализ российско-белорусской межгосударственной интеграции показывает, что продекларированные цели единения по-прежнему слишком далеки от их исполнения. В этом и заключается главный ответ на все выше поставленные ключевые вопросы.

После развала СССР интересы Москвы в отношении независимой Республики Беларусь сильно эволюционировали. На начальном этапе (с декабря 1991 года до прихода к власти в 1994 году Александра Лукашенко) Кремль был поглощен внутренними проблемами. Для радикально-реформаторских политиков, задававших тогда тон в России, Белоруссия особого интереса не представляла. Вопреки заявлениям об укреплении дружбы с белорусским народом на деле стремились дистанцироваться от Минска, отдавая предпочтение прозападной политике.

В 1994–1999 годах (до отставки Бориса Ельцина) интерес России к сотрудничеству с Белоруссией заметно вырос. Александр Лукашенко стал главой государства под лозунгом единения с Россией и недвусмысленно развернул свою страну на Восток. Эта радикальная переориентация внешней политики объяснялась среди прочего резким ухудшением состояния белорусской экономики, сильно пострадавшей от разрыва кооперационных связей с Россией. Референдум 14 мая 1995 года зафиксировал волю белорусского народа к всестороннему сближению с Российской Федерацией. В ответ усилились интеграционные настроения и в самой России. В 1997 году в Москве за объединение высказалось 92 % респондентов, а в Белоруссии – более 80 %. Начавшееся сближение было закреплено рядом договоров: о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, о создании Сообщества двух государств, о Союзе Беларуси и России и, наконец, о создании Союзного государства.

Но одновременно возникли значительные трудности. Радикальные реформаторы, возражавшие против создания Союзного государства, обладали сильными позициями в исполнительной власти, в то время как левые и левоцентристские силы, поддержавшие российско-белорусскую интеграцию, пытались оказывать давление на Ельцина и его администрацию через парламентское большинство. Ельцин все время лавировал и сдерживал радикальные инициативы Лукашенко.

Ретроспективный анализ российско-белорусских отношений за прошедшие двенадцать лет позволяет констатировать, что интеграционное взаимодействие России и Белоруссии проходило на фоне нелегкого процесса согласования интересов двух стран в совместной хозяйственной деятельности. Причем поведение белорусской стороны и воззрения Минска на модель интеграции с Россией после ухода с политической сцены одряхлевшего Б.Н. Ельцина и прихода ему на смену молодого российского лидера В.В. Путина кардинально изменились. Если во времена правления Бориса Николаевича двустороннюю интеграционную идею все время, порой по-славянски нахраписто, инициировал Александр Григорьевич, то с приходом к власти прагматичного Владимира Владимировича владение «мячом интеграционного процесса» перешло к Кремлю. Это стало ясно после того как Москва предложила Минску три известных сценария межгосударственного объединения на основе принципа «отделения мух от котлет» и получила в свой адрес адекватный «любезный» ответ. После этого интеграционное взаимодействие фактически зашло в тупик и до сих пор переживает очередную фазу системного кризиса. «Процесс строительства Союзного государства на сегодняшний день застопорился» – именно такой диагноз поставил белорусский президент 12 октября 2007 года в Минске на встрече с российскими журналистами^[25] . 8 сентября 2008 г. на пресс-конференции с журналистами из регионов России белорусский лидер как Председатель Высшего Государственного Совета Союзного государства еще раз констатировал, что нынешний этап в союзном строительстве следует назвать «замороженным этапом»Sclex_NotesFromBrackets_20.

Россия поставила Белоруссию перед альтернативой: либо полное объединение, либо ничего. Путин фактически предложил Минску закончить играть в псевдосоюз и объединиться в единое государство, то есть Белоруссия должна влиться в состав России. Лукашенко же настаивает на равных правах для своей страны в рамках Союзного государства. Этот вариант, в свою очередь, не устраивает Кремль из опасения превратиться из федерации в конфедерацию с непредсказуемыми политическими последствиями для судьбы России.

Иными словами, Россия приняла окончательное решение в отношении Белоруссии: либо объединение в одно государство, либо новые отношения с Белоруссией – не как с союзником, а как с любым другим иностранным государством, без особых поблажек и преференций. Были отменены «специальные условия» в торговле с Минском, в отношении которого Москва заняла сугубо прагматичную рыночную позицию: «Утром деньги – вечером стулья». Хотя в принципе Россия не очень-то и нуждается в тех дополнительных рублях, которые платят белорусы за поставки российских энергоносителей по новым ценам.

Судя по всему, белорусское руководство не рассчитывало на такой стремительный пересмотр отношений. Как объяснил А.Лукашенко, «текущие проблемы в белорусско-российских взаимоотношениях – это не более чем неприятный эпизод в великой истории двух братских народов»^[26] . Конечно, хотелось бы согласиться с подобным заявлением белорусского лидера. Однако обстоятельства, когда на карту поставлена судьба российско-белорусского союза, заставляют нас анализировать данную проблему далеко неоднозначно не столь оптимистичным образом и сделать другой вывод.

Следует признать, что интеграционное взаимодействие России и Белоруссии определяются двумя главными действующими политиками: нашими президентами. Если до выборной кампании в пятую Государственную Думу РФ В.В.Путин был президентом всех россиян – надпартийным лидером страны, то во время данной кампании (3 ноября – 2 декабря 2007 года) он стал фактически лидером политической партии власти – партии «Единой России». Следовательно, его деятельность на посту президента Российской Федерации следует рассматривать и научно анализировать, в том числе по проведению внешней политики в отношении Белоруссии, только с позиции «Realpolitik», реальной политики.

Являясь представителем интересов крупного российского капитала, Путин за восемь лет управления страной стремился проводить либерально-монетаристскую политику. Отдавая приоритет в своих симпатиях западноевропейским ценностям, российский президент пользовался сначала немалой политической поддержкой со стороны руководителей стран Запада, рассчитывавших на закрепление России в качестве сырьевого и топливно-энергетического придатка Евросоюза и финансового стабилизатора экономики США за счет складирования за океаном Стабилизационного фонда и валютных резервов нашей страны.

Однако многие пришли к выводу, что социально-экономическая система, существующая в России, несмотря на громадные природные богатства, не способна использовать эти, Богом данные преимущества, на благо большинства народа и в интересах укрепления системы национальной безопасности. Наоборот, белорусская экономическая модель убедительно продемонстрировала свои неоспоримые преимущества перед российской либерально-монетаристской рыночной системой при отсутствии в стране сколь-нибудь значимых природных ресурсов. В результате для многих идеологов российского капитализма Белоруссия стала бельмом на глазу.

По-видимому, чтобы избежать сравнения неэффективности существующей в России социально-экономической системы с белорусской, часть российских правящих кругов в жесткой форме продемонстрировала стремление «удушить» Белоруссию, угодив заодно своим западным партнерам. Такая политика недальновидна, так как направлена против национально-государственных интересов России. Подрывая союз с Белоруссией, она способствует разрушению постсоветского пространства и ослабляет нашу восточнославянскую цивилизацию. Следует согласиться с мнением известного немецкого политолога Александра Рара, который считает, что невосприятие белорусского лидера со стороны Кремля заключается в том, что «у Лукашенко очень глубокие корни в славянской психологии, которую он хорошо понимает». Он ее понимает, по заключению политолога, «даже лучше, чем лидеры соседних славянских государств России и Украины»^[27] .

Таким образом, если принять во внимание подрывной курс правящих кругов Украины по отношению к духовным славянским ценностям и пренебрежение этими ценностями со стороны правящей российской «элиты», то выходит на поверку, что главным знаменосцем этой цивилизации сейчас стала маленькая Белоруссия, а ее истинным защитником – Александр Лукашенко. При таком политическом раскладе, по-видимому, можно ставить «крест» на создании Союзного государства, пока в Белоруссии у власти находится неугодный Кремлю лидер, а в России у руля стоит политическая партия «Единая Россия». Поясним, в чем же дело.

Казалось бы, в нынешних условиях Белоруссия для России остается единственным доверенным партнером и самым надежным союзником. Так считает, по крайней мере, почти половина россиян, согласно упомянутого выше опроса ВЦИОМ, но далеко не все представители российской власти, которая в целом, по нашим наблюдениям, занимает в отношении Минска позицию, своего рода, вынужденного нейтралитета. Политическое руководство Российской Федерации вынуждено принимать во внимание нескрываемые симпатии многих россиян к Лукашенко (это показал, например, известный и нашумевший опрос общественного мнения, проведенный в 2006 году на радиостанции «Эхо Москвы», когда 85 % опрошенных россиян хотели бы видеть белорусского лидера в качестве будущего главы Союзного государства) за его крепость духа и политическую волю в отстаивании национально-государственных интересов своей маленькой республики в противостоянии Западу и защите славянства.

Особо выделим и подчеркнем, что, по нашим наблюдениям, искреннюю поддержку сегодняшней Белоруссии оказывают главным образом те россияне, и те политические партии, которые не разделяют точку зрения Кремля и его партии «Единая Россия» в отношении нашего союзника в Минске. Это особенно ярко высветилось, когда наши делегированные депутаты в ПАСЕ, главным образом, представители от партии власти во главе с «единоросом» и председателем Комитета Государственной Думы по международным делам К.И.Косачевым во время заседания Парламентской Ассамблеи 13 апреля 2006 года в Брюсселе, ничтоже сумнящеся, самоустранились от обсуждения антибелорусской резолюции по результатам выборов президента в Белоруссии и скромно воздержались от голосования, хотя должны были, учитывая мнение своих российских избирателей и позицию президента В.В.Путина, поддержавшего в своей телеграмме на имя Лукашенко результаты выборов в Белоруссии, проголосовать против данной резолюции, осуждающей «жульнические выборы» в стране-союзнице. Выходит, наши депутаты фактически осудили официальный Минск. Кроме того, они своим «воздержанием» дезавуировали «де-юре» и «де-факто» решение тех российских депутатов, которые были международными наблюдателями на выборах президента Республики Беларусь (среди которых, между прочим, были и от «Единой России») и признали результаты выборов легитимными.

Действия российского руководства и, соответственно, ответные демарши официального Минска, которые мы наблюдаем последние 12 лет, исходят из одного единственного обстоятельства: высшее руководство двух стран как не имело, так и сегодня не имеет элементарного доверия друг к другу. Об этом, в частности, откровенно сетует Лукашенко, что «руководство России просто не готово к нормальным, равноправным союзническим отношениям»^[28] . Как представляется многим специалистам по российско-белорусскому союзу, союзнические доверительные отношения должны быть выстроены в кратчайшие сроки, если мы не хотим дальнейшего осложнения жизни России в современном глобализирующемся мире – особенно после обострения отношений Запада с Россией после ее акции на Кавказе по принуждению Грузии к миру с ее соседями.

«Смена караула» в Кремле 8 мая 2008 года и приход Д.А.Медведева на президентский пост в России внушают определенные надежды у россиян и белоруссов на позитивные перемены в нашем союзном строительстве. Об этом, в частности, откровенно заявил Александр Лукашенко на упомянутой пресс-конференции для российских журналистов 8 сентября 2008 года в Минске.

Следует заметить, что доверительных отношений не наблюдается также и между российским крупным бизнесом и руководством Белоруссии по ведению предпринимательской деятельности на территории республики. Белорусская экономическая модель никак не стыкуется, например, с предложениями российских олигархов по приватизации крупной госсобственности республики по чубайсовскому варианту, т. е. за бесценок. Например, за приватизацию Минского автомобильного завода (известного МАЗа) автохолдинг «Русавтопром», принадлежащий бизнес-группе «Базовый элемент», предложил всего 50 миллионов долларов. Если учесть, что в Белоруссии таких предприятий-гигантов насчитывается порядка 30, то, следовательно, весь белорусский «сборочный цех» оценивается упомянутыми олигархами в сумме 1,5 миллиарда долларов, то есть это составляет продажную цену самой мелкой нефтяной компании России.

Российские противники в лице правых («СПС») и правоцентристских сил («Единая Россия» и ЛДПР), а также олигархических структур в отношении нынешнего официального Минска выступают на словах «за союз с Белоруссией, но без Лукашенко». Однако дело заключается не в самой фигуре белорусского лидера.

Чтобы сейчас ни говорили в Москве или в Брюсселе о неприятии фигуры и образа Лукашенко, его «сдача» означала бы окончательный крах объединительной идеи двух родственных народов и торжество белорусской оппозиции, которая в случае своей победы развернула бы страну на 1800, прочь от России. Таким образом, ситуация, продолжающаяся вот уже более двенадцати лет, такова, что открытая (со стороны российских правых и правоцентристских сил и крупного капитала) и скрытая (в исполнительной и законодательной властях) неприязнь к белорусскому президенту многократно укрепляет шансы белорусской оппозиции на последующих выборах главы белорусского государства, дает Западу знак одобрения на травлю Лукашенко и его команды. Все это наносит огромный ущерб российским интересам.

Антилукашенковская кампания, поддерживаемая российской открытой и скрытой оппозицией официальному Минску, противоестественна с точки зрения обеспечения национальной безопасности России. Следовательно, немногочисленные, но влиятельные политические силы в РФ своими действиями против избранного белорусским народом главы республики фактически закрывают нам белорусское «окно в Европу», подрывают систему национальной безопасности, под какими бы лозунгами это ни преподносилось в отношении союза с Белоруссией.

Белоруссия в отличие от России имеет очень мало топливно-энергетических ресурсов. Собственными энергетическими ресурсами республика способна обеспечить себя лишь на 13–15 %. Нынешний уровень внутренней добычи нефти удовлетворяет потребности Белоруссии лишь на 20 %. Если сейчас добывается примерно 1,8 миллиона тонн в год, то, по прогнозам, к 2015 году объем добычи нефти в Белоруссии снизится наполовину. Как и большинство постсоветских стран республика крайне заинтересована в развитии интеграционных связей с нашей страной в топливно-энергетической сфере.

Белоруссия импортирует из России 85 % энергоносителей и практически весь объем газа. До 1 января 2007 года на покупку энергоресурсов Белоруссия ежегодно тратила порядка 4,4 миллиарда долларов, что составляло 40 % стоимости общего импорта из России. В этой ситуации импорт энергоресурсов ложится тяжелым бременем на экономику страны, тем самым ставя под угрозу энергетическую безопасность республики.

Нефтеперерабатывающая отрасль Белоруссии представлена двумя НПЗ – Мозырским и Новополоцким (ПО «НАФТАН»). Их производственные мощности рассчитаны на переработку соответственно 16 миллионов тонн и 24 миллионов тонн нефти в год. Оба завода привязаны к магистральным трубопроводам, по которым на предприятия без перевалки подается сырая нефть. Продукты переработки перекачиваются по продуктопроводам, соединяющим НПЗ с балтийским побережьем. Перед развалом СССР два белорусских НПЗ были самыми передовыми по своему техническому и технологическому оснащению на всей территории бывшей державы. И сегодня глубина переработки нефти здесь не отстает от западного уровня. Для ее повышения предприятия постоянно проводят реконструкцию с привлечением иностранных инвестиций. Так, ведется строительство комплекса каталитического крекинга на Мозырском нефтеперерабатывающем заводе, а на «НАФТАНе» осваивают технологию виброкрекинга.

От поставок природного газа из России зависит производство 95 % белорусской электроэнергии. В структуре потребления топлива белорусской энергосистемы природный газ составляет 74 %. В год страна импортирует около 21 миллиарда кубов газа и 20 миллионов тонн нефти.

Значительная часть оборудования, установленного в электроэнергетическом секторе Белоруссии российского происхождения. В России сегодня сосредоточены основные научно-технические центры и производственные мощности такого профиля. Учитывая это обстоятельство, есть все основания полагать, что российско-белорусское сотрудничество в разработке и производстве новых образцов энергосебергающей техники имеет хорошие перспективы.

Россия имеет по территории Белоруссии беспрепятственный транзит экспортных энергоресурсов в Европу. Предприятия концерна «Белнефтехим» ежегодно перекачивают в европейские страны 85 миллионов тонн российской нефти. Гомельское и Новополоцкое предприятия, как звенья нефтепровода «Дружба» обеспечивают до 80 % экспорта российской нефти в Германию, Польшу, Прибалтику, Украину^[30] . Когда во время газового и нефтяного кризиса (декабрь 2006 года – январь 2007 года) в российско-белорусских отношениях тогдашний президент компании по транспортировке нефти «Транснефть» С.М.Вайншток заявил, что Россия будет переориентировать экспортные потоки в обход Белоруссии, то объективные специалисты расценили это, как мелкий шантаж в отношении нашего союзника, поскольку это подрывает национально-государственные интересы России на западном направлении.

«Газпром» прокачивает через Белоруссию около 30 % экспортных объемов газа. И эта доля, по мнению наших белорусских союзников и партнеров, может быть увеличена до 50 %. Такое предложение создает для России выгодную альтернативу транзитному пути через Украину, где с каждым годом все более ужесточаются условия транзита российских товаров.

Как и в советские времена, Россия по-прежнему более 80 % валютной выручки от продажи энергоносителей в Европу получает от поставок через коммуникации Украины. Половина газохранилищ бывшего Советского Союза также находится на ее территории. Учитывая сложные взаимоотношения России и Украины, подобное положение весьма уязвимо с точки зрения национальной безопасности нашей страны.

России необходимо диверсифицировать свои экспортные поставки и прежде всего ослабить украинский монополизм в транспортировке газа, в том числе за счет более активного использования белорусской газопроводящей инфраструктуры, чтобы существенно понизить экономические риски, вызванные явной геостратегической ориентацией правящей элиты Украины на евроатлантические структуры. Ликвидация или хотя бы понижение уровня подобных угроз – одна из главных задач российской внешнеэкономической политики. К примеру, страны Евросоюза при постоянном росте газовых поставок из России в натуральном выражении никогда не превышают одной трети общего импорта газа в ЕС, то есть из одного источника.

Следовательно, увеличение доли Белоруссии в транзите российских топливно-энергетических ресурсов – это следование мировым тенденциям рыночной экономики в условиях интенсификации процессов интернационализации хозяйственной жизни, чтобы успешнее использовать субрегиональные конкурентные возможности и укреплять тем самым внешнеэкономическую безопасность как России, так и ее первого стратегического союзника и партнера. Как представляется, в ближайшее десятилетие значимость белорусской газопроводящей инфраструктуры для России сохранится даже после введения в эксплуатацию газопровода «Южный поток» (через Балканы – в Европу) и строительства газопровода по дну Балтийского моря. Ведь после введения в эксплуатацию «Голубого потока» по дну Черного моря с выходом в Турцию мы не наблюдаем снижения объемов перекачки российского природного газа по традиционным транзитным путям через Украину, Молдавию, а также Белоруссию. Белоруссия, судя по неоднократным заявлениям Лукашенко, готова к строительству второй нитки газопровода через белорусскую территорию по маршруту Ямал-Западная Европа.

Главными операторами на газовом рынке Белоруссии являются два государственных предприятия: ОАО «Белтрансгаз» и «Белтопгаз».

Как известно, первоначально российский «Газпром» предложил белорусской стороне продать ОАО «Белтрансгаз», который осуществляет транзит российского газа на Запад, за 500 миллионов долларов. Предложение «Газпрома» связано с тем, что российская газовая компания хотела бы сократить количество посредников в транзитной газовой системе на пути к потребителям стран Евросоюза, которым она ежегодно платит за транзитные услуги 4,2 миллиарда долларов. Однако белорусское руководство не соглашалось до 31 декабря 2006 года ни с одним коммерческим предложением «Газпрома», считая их неприемлемыми для интересов страны. Минск исходил, в частности, из того факта, что, например, Чехия в 2002 году продала свой транзитный газопровод, который короче белорусского, за 8 миллиардов долларов, что до сих пор остается крупнейшей сделкой в регионе. В ходе долгих переговоров по газовой цене и объемам поставок природного газа в Белоруссию Минск согласился снизить цену «Белтрансгаза» с 17 миллиардов долларов до 5 миллиардов долларов и допустить «Газпром» к участию в акционировании белорусской транзитной системы^[31] . В рамках этой сделки официальный Минск пытался заручиться у российской стороны поддержкой предложения Белоруссии участвовать в совместной разработке месторождений и добыче природного газа на территории России, но Москва не пошла навстречу своему союзнику.

Известно, что геополитические интересы страны и проблемы национальной безопасности в понимании частного предпринимателя или топ-менеджера обычно занимают второстепенное место. Поэтому забота о подобных категориях, например, в промышленно-развитых странах полностью находится в компетенции государства. В Соединенных Штатах правительство не только оказывает всемерную поддержку «своим» компаниям и фирмам за рубежом, но и регулирует географическую направленность их деятельности в соответствии с доктриной национальной безопасности. Кроме того, США всегда соотносят экономическую помощь, выделяемую отдельным государствам, со своей внешней политикой.

В России такого подхода к регулированию внешнеэкономической сферы, в том числе деятельности ее внешнеторговых операторов, не наблюдается. В результате фактического самоустранения российского государства от процесса коррекции деятельности даже тех компаний, в акционерном капитале которых преобладает государственная доля, страдают геополитические интересы нашей страны.

Когда Россия решила использовать энергетический ресурс в качестве действенного инструмента с целью ужесточения своих позиций в зоне ближнего зарубежья, то почему-то «пробным камнем» стала Белоруссия. Разногласия двух стран в энергетической сфере достигли максимальной остроты в ходе так называемых газовых войн.

В июле 2003 года началась и длилась почти целый год «первая газовая война». Цена на российский газ, поставлявшийся в Белоруссию, с 1 января 2004 года возросла с 30 до 46,68 доллара за тысячу кубов.

Предпосылкой «второй газовой войны» между Москвой и Минском стало объявление «Газпромом» в ноябре 2006 года о намерении с 1 января 2007 года вновь повысить цену на поставляемый в Белоруссию газ, приблизив ее к тогдашней среднеевропейской цене (216,5 доллара за тысячу кубов).

Конечно, стремление «Газпрома» обеспечить причитающуюся ему прибыль от экспорта газа воспринимается всеми как аксиома. Однако возникает законный вопрос: почему первой «газовой атаке» со стороны России подверглась Республика Беларусь – наш главный стратегический союзник и ключевой по значимости внешнеторговый партнер, а не, скажем, такие «ближние» соседи – страны, вообще неплатежеспособные и даже враждебно настроенные к нам, – как Грузия, Молдавия, а также вечно подворовывающая наш газ Украина? Особенно вызывает недоумение тот факт, что Грузия по-прежнему получает российский природный газ по самой низкой цене в СНГ (как и Армения) – по 110 долларов за тысячу кубометров – даже после ее разрыва дипломатических отношений с Россией, после акции принуждения Тбилиси к миру.

В контексте нашего вопроса следует вспомнить следующий показательный эпизод, связанный с тем, насколько эффективно используется наше «национальное достояние». Когда топ-менеджеры «Газпрома» потерпели фиаско в переговорах с Турцией по ценам на газ в рамках уже реализованного проекта под названием «Голубой поток» и Россия понесла миллиардные потери (в американских долларах) от провала их управленческой работы, никто из них не был наказан и никто не ушел добровольно в отставку^[32] . По-видимому, чтобы восполнить потери от убыточного «Голубого потока», топ-менеджмент газовой компании наметил Белоруссию в качестве жертвы, за которой не стоят – как за Турцией – НАТО и Евросоюз.

Из исторического экскурса известно: сначала Москва сама приучила Минск к дешевому газу, как многие справедливо считают – к иждивенчеству, и долгое время использовала дешевые поставки газа в республику как «пряник». Правда, в связи с исключительно высокой степенью взаимозависимости по линии производственной кооперации в «белорусском сборочном цехе» это устраивало и российскую сторону, до тех пор пока реализация совместного проекта под названием «создание Союзного государства» не вступила в решающую стадию. Теперь, когда Белоруссия упрямо не желает объединяться с Россией в рамках Союзного государства на московских условиях (ускоренное введение единой валюты – российского рубля, стремление Москвы определять и контролировать внутреннюю кредитно-денежную, приватизационную и социально-экономическую политику нашего союзника, причем на основе не самой успешной российской экономической модели и принципах «шоковой терапии»), республику решили «уломать» с помощью «газовой атаки».

Кстати, запланированный и уже начавшийся рост цен на газ на российском внутреннем рынке до уровня цен мирового рынка – это одно из ключевых требований к России со стороны индустриально развитых стран при ее вступлении в ВТО.

Конечно, с точки зрения возмещения нарастающих с каждым годом издержек добычи и транспортировки газа назревшее повышение цен «Газпромом» никто не оспаривает. Однако масштабы повышения цен в отношении Белоруссии отвечают в значительной степени лишь узким экономическим интересам газовой компании, которая по-прежнему, как и во времена правления В.С.Черномырдина и Р.И.Вяхирева, руководствуется в своей деятельности только принципом рыночной экономики – получением прибыли и защитой своих корпоративных интересов.

Но, спрашивается, если в «Газпроме», к счастью для нас, еще пока сохраняется значительная доля «национального достояния» и если Россия как держава претендует на особую роль в постсоветском пространстве, то как оценивать нынешнюю жесткость «газовой политики» отечественного монополиста в двойном контексте? Во-первых, с точки зрения геополитических, геоэкономических и военно-стратегических интересов России в европейском пространстве в связи с расширением НАТО и экономической экспансией Евросоюза на Восток. И, во-вторых, какова стратегическая целесообразность, а главное – своевременность «газовой атаки» России в отношении Белоруссии, если сама Россия стоит перед нарастающими на наших глазах угрозами, надвигающимися с Запада, – намерениями США и дальше продвигаться в постсоветское пространство (Украина, Грузия, Азербайджан, Центральная Азия), а также размещать системы ПРО под боком у России и расширять состав Евросоюза? Данные угрозы со стороны евроатлантических структур представляют серьезный вызов для России и с точки зрения обеспечения и укрепления ее национальной безопасности требуют от российского руководства принятия определенных адекватных контрмер.

Белоруссия играет исключительно важную роль буфера на пути евроатлантических структур, действующих с дальним прицелом в отношении нашей страны.

На основе перечисленного расклада сил России и Запада у здравомыслящих российских аналитиков возникает сильное сомнение в том, что Москва правильно избрала субъект и момент для пробного испытания в постсоветском пространстве сильнодействующего внешнеторгового инструмента, способного серьезно дестабилизировать белорусскую экономику и, в свою очередь, привести к обострению внутренней социально-экономической ситуации в стране.

В связи с этим возникают и другие опасения. Например, не вынуждаем ли мы Белоруссию – в самый неподходящий и переломный момент наших взаимоотношений с Западом – в конечном итоге встать перед дилеммой и решать кардинальный вопрос: с кем быть? Ведь почти закончившаяся многовековая дружба со славянской Болгарией, которая недавно стала членом НАТО и открыла свою территорию для американских военных баз, о многом говорит.

В складывающихся непростых отношениях России и Белоруссии обращает внимание аналитиков такой факт, как возрастание в последнее время психологической усталости белорусов, особенно молодежи, от «забалтывания» нашего союза на высшем властном уровне. Об этом, в частности, свидетельствует итог недавно проведенного социологического опроса в одном из ведущих вузов города Минска: почти 80 процентов студентов высказались за интеграцию своей республики с Западной Европой и совсем немного – за союз с Россией. Поскольку оплот сил политической оппозиции режиму А. Лукашенко находится в Минске, а оппозиция опирается главным образом на молодежь, то, по моему мнению, в случае резкого ухудшения социально-экономической обстановки в Белоруссии вследствие ценовой акции «Газпрома» может способствовать сценарию смены власти в республике по грузинскому варианту.

Российский природный газ, поставлявшийся в Белоруссию до 1 января 2007 года по низкой цене (46,68 долларов за тысячу кубов) являлся не только донорской помощью экономике этой страны, но и помогал поддерживать высокую конкурентоспособность её экспортной продукции, поставляемой в третьи страны. Уже говорилось ранее о той особенности нашего хозяйственного взаимодействия с Белоруссией, что в экспортной продукции республики, поставляемой как в Россию, так и в третьи страны, значительная доля стоимости заложена на российских предприятиях, связанных кооперационными связями с белорусскими предприятиями-партнерами. Среди стран СНГ такая же ситуация в производственно-кооперационной сфере и тесная взаимозависимость национальных экономик, хотя и в меньшем масштабе, наблюдается у России и с Украиной.

Следовательно, как для России, с одной стороны, так и для Белоруссии и Украины – с другой, исключительно важной сферой экономического сотрудничества является достижение баланса интересов в топливно-энергетической сфере и прежде всего в согласованной выработке ценовой политики на поставляемый из России природный газ. Оптовая цена на российский газ является одним из ключевых факторов в формировании уровня конкурентоспособности отдельных предприятий и целых отраслей экономики Белоруссии и Украины в мировом хозяйстве.

За упрочнением отношений между Россией и Белоруссией стоят долговременные экономические интересы двух стран. И даже в случае успешного формирования ЕврАзЭС и Таможенного союза «Большой тройки» прочность российско-белорусских торгово-экономических связей может только усилиться, так как данные интеграционные группировки, по всем признакам, могут быть еще одним дополнительным фактором укрепления интересов российского бизнеса в Белоруссии, в том числе в ТЭКе и реэкспорте газа, нефти и электроэнергии в страны ЕС.

По всей видимости, так и не реализованный до конца потенциал российско-белорусского сотрудничества в рамках создания Союзного государства из-за политики России вполне может «раствориться» в приоритетных на сегодняшний день для РФ интеграционных проектах ЕврАзЭС и Таможенного союза «Трех». Веским основанием для подобного вывода являются два ключевых события, которые произошли в топливно-энергетической сфере и которые изменили российский курс на интеграцию с Белоруссией.

Первое событие связано с упразднением взаимовыгодных договоренностей по кооперационному взаимодействию союзных стран в ТЭКе. Ведь до последнего времени их сотрудничество реализовывалось на основе единого баланса топливно-энергетических ресурсов, впервые разработанного в 1996 году. Такой баланс важен для функционирования каждой из национальных экономик. В Белоруссии он создавал необходимые условия для функционирования промышленных предприятий, для энерго– и топливоснабжения. В свою очередь, российская сторона имела доступ к белорусским нефтеперерабатывающим заводам, что обеспечивало потребности в нефтепродуктах в приграничных регионах Российской Федерации (Смоленской, Псковской, Московской, Брянской, Орловской областях) по приемлемым ценам.

Негласное дезавуирование ключевых статей российско-белорусского соглашения по сотрудничеству в рамках совместного топливно-энергетического баланса полностью изменило картину. Белорусы теперь покупают нефть по мировым ценам у российских частных нефтяных компаний на границе Смоленской области, перерабатывают ее на своих двух заводах в высококачественный бензин и другие нефтепродукты, а затем продают их (по информации руководства Новополоцкого нефтеперерабатывающего завода) на Запад^[33] .

Преследуя свои корпоративные интересы, российское нефтяное лобби сделало все, чтобы подобного взаимовыгодного топливно-энергетического баланса двух стран не было, так как этот баланс являлся действенным инструментом государственного регулирования географического направления потоков нефти и нефтепродуктов и интеграционных взаимоотношений двух стран в рамках Союзного государства. Баланс ограничивал сверхприбыли отечественных нефтяных компаний. А в результате россияне – владельцы недр по Конституции РФ – покупают бензин для своих автомобилей по ценам выше нью-йоркских.

Второе событие – это упразднение в 2006 году «втихую» договоренности о продаже природного газа Белоруссии по оптовой цене на уровне пятого ценового пояса Российской Федерации – на уровне приграничной Смоленской области. Данное одностороннее решение России развязало руки «Газпрому», который первоначально объявил Минску о поставках природного газа с 1 января 2007 года по запредельным ценам. «По оптовым ценам выше, чем для побежденной нашими общими усилиями Германии», – как высказался на этот счет Александр Лукашенко.

Выход России из двух указанных межгосударственных соглашений с Белоруссией означает разрушение важных звеньев союзного экономического пространства, формируемого с превеликим трудом, и, таким образом, фактическое признание Кремлем бесперспективности реализации проекта Союзного государства в современных условиях. Его коррекция по московскому сценарию предполагает «выкручивание рук» несговорчивому Минску, чтобы в конце концов решить проблему контроля «Белтрансгаза».

Непрозрачная ценовая политика «Газпрома» в отношении Украины и особенно выдвижение завышенных требований по цене природного газа нашему союзнику – Белоруссии – могут привести к невосполнимым геополитическим потерям России: к уходу Минска и Киева из зоны российского влияния и подтолкнуть наших ключевых партнеров в политике и экономике в объятия НАТО. А снижение конкурентоспособности белорусской и украинской экспортной продукции машиностроительных отраслей будет способствовать утрате рынков третьих стран и, как следствие – снижению спроса на российские комплектующие детали, используемых при производстве этой продукции. В конечном итоге, как уже говорилось выше, это может негативно сказаться на доходной части российского бюджета, а также на утрате соответствующих рабочих мест и росте безработицы в России.

«Геополитически неоправданный пересмотр газовой цены может подорвать Союзное государство и лишить Москву верного союзника» – так считают сторонники единения России и Белоруссии.

Таким образом, ослабление государственного, экономического, политического начала в решении проблем интеграции и перевод их на уровень коммерческих взаимоотношений хозяйствующих субъектов сопряжены с серьезными рисками для судьбы страны, ее безопасного существования. Чтобы остаться сильной державой и проводить независимую внешнюю политику, Российская Федерация должна сохранять базовые рычаги влияния, прежде всего, в экономической сфере. Нецелесообразный переход в частные руки нефтяных ресурсов, электроэнергетики, а также почти 50 % газодобычи и газораспределения, без всякого сомнения, привело и дальше будет приводить к ущербу для государственного суверенитета России.

Руководство Белоруссии крайне заинтересовано в получении по приемлемым ценам российских энергоресурсов, доходах от их транзита в Европу и экспорта части продуктов переработки. Все это – критически важные условия функционирования белорусской экономики. Например, первоначальный резкий пересмотр цен на российский газ в 2004 году повлек за собой, по подсчетам белорусского правительства, дополнительные затраты в сумме около 250 миллионов долларов. Это автоматически привело к сокращению налоговых поступлений в национальный бюджет на 30 % и значительному увеличению дефицита внешнеторгового баланса Белоруссии. В дальнейшем эти потери намного возросли.

Новая газовая политика России, встреченная официальным Минском в штыки, в совокупности стала обходиться республике в 2004–2006 годах примерно в 750 миллионов долларов в год (сюда включаются прямые потери бюджета и необходимые издержки, связанные с переориентацией финансовых источников на осуществление тех проектов, которые финансировались за счет дешевого газа). Так называемая эпоха газовых войн союзников, которая началась в июле 2003 года и пока, по нашим наблюдениям, далека от завершения, еще раз продемонстрировала критическую зависимость ТЭКа Белоруссии от Москвы, «слабое звено» республики в системе национальной экономической безопасности. И даже повышение транзитных тарифов за прокачку нефти (с 0,58 до 0,89 доллара за тонну нефти на расстояние 100 километров) и газа (с 0,55 до 1,09 доллара за тысячу кубов газа (как для Украины) по белорусской территории – было явно недостаточно для компенсации затрат на закупку газа по новой цене. Поэтому Россия в то время согласилась выделить Минску кредит в 200 миллионов долларов для оплаты подорожавшего газа. Тем самым Москва, проявив дальновидность в отношении Минска, вновь поддержала жизнеспособность белорусской экономики и выполнила союзнические обязательства уже в новых рыночных условиях.

В начале 2007 года Белоруссия обратилась к России с просьбой о предоставлении нового кредита в размере 1,5 миллиарда долларов, чтобы рассчитаться с «Газпромом». Однако российское руководство откликнулось на просьбу союзника только через год – 14 декабря 2007 года во время заседания Высшего Государственного Совета Союзного государства в Минске.

В конце 2005 – начале 2006 годов «Газпром» начал пиар-кампанию по подготовке стран СНГ и Прибалтики к повышению оптовых цен на поставляемый им из России природный газ. Эта кампания развернулась после того, как 9 декабря 2005 года Государственная Дума приняла в третьем и окончательном чтении закон "О внесении изменения в статью 15 Федерального закона «О газоснабжении в Российской Федерации» с целью либерализации рынка акций «Газпрома». Данный закон был принят с помощью «контрольного пакета» депутатских голосов фракции «Единая Россия» и при поддержке депутатов от ЛДПР на основе двух ключевых аргументов. Первый аргумент не вызывает сомнения. Он утверждает необходимость курса на консолидацию контрольного пакета акций в руках государства (до 50 % обыкновенных акций плюс одна акция). Второй аргумент сводится к тому, что «Газпром» реально недооценен по стоимости мировым сообществом. Поэтому необходимо открыть рынок его акций для иностранных инвесторов, чтобы таким образом повысить капитализацию газовой компании. В связи с этим новый закон снимал ограничение в 20 % предельной доли акций, которая может принадлежать иностранным гражданам или организациям, а также частным лицам и устанавливал новый предел владения акциями для иностранцев и частных лиц – 50 % обыкновенных акций минус одна акция.

Либерализация рынка акций «Газпрома» по данному варианту вызвала резкую негативную оценку у многих российских экспертов, стоящих на позициях приоритета национальных государственных интересов. Ведь, хотя контрольный пакет акций «Газпрома» остается в руках государства, новый закон создает возможность получения иностранными компаниями блокирующего пакета акций (в соответствии с акционерным правом – это обычно 25 % акций плюс одна голосующая акция), что будет накладывать определенные ограничения на выработку и проведение политики правлением «Газпрома», прежде всего, стратегического характера. Так, частные акционеры могут и не согласиться с политикой главного акционера – государства – при формировании ценообразования на внешних рынках и уж точно будут тормозить с помощью блокирующего пакета акций стремление России использовать «Газпром» в качестве геополитического орудия в проведении своей внешней политики. Например, при попытке Москвы заставить недружественный режим Ющенко в Киеве платить за газ по мировым ценам, чтобы заблокировать постоянный шантаж последнего по вопросу пребывания российского Черноморского флота в Севастополе или, наоборот, в случае оказания экономической помощи Минску в виде дешевого газа – как главному стратегическому союзнику России.

Такие прогнозы полностью оправдались уже в 2006 году во время «газовой войны», как говорили шутники, на «Первом Украинском и Втором Белорусском фронтах». Фаза обострения обозначилась 10 ноября 2007 года, когда Лукашенко приехал в Москву на встречу с Путиным, чтобы лично с ним договориться о газовой цене для Белоруссии. Однако российский президент, как и в случае с Украиной, «перевел стрелки» по решению данного вопроса на руководство «Газпрома». В результатах многоходовок, во многом непонятных не только экспертам-специалистам, но и даже депутатам Государственной Думы, Украина выторговала у «Газпрома» поставки природного газа с 1 января 2007 года по цене 135 долларов, а Белоруссия стала получать по 100 долларов за тысячу кубов. Россия обязалась платить за транзит своего природного газа по территориям двух стран по 1,45 долларов за тысячу кубов на расстояние 100 километров.

Как известно, в тот период времени «Газпром» согласился на установление самой низкой газовой цены в СНГ для Белоруссии в обмен на согласие последней продать 50 % акций «Белтрансгаза», который стороны, как уже упоминалось выше, оценили, в конечном итоге, в 5 миллиардов долларов.

Вторая «газовая война» с Белоруссией, продолжавшаяся почти весь 2006 год, сопровождалась резкими демаршами «союзников» по поводу экспортной пошлины на российскую нефть. Российская сторона согласилась снизить эту пошлину с 180 долларов до 53 долларов за тонну нефти, а белорусское руководство пообещало снять ограничения на участие российского бизнеса в проектах в Республике Беларусь, что позволяло вложить в белорусскую экономику дополнительно инвестиции в объеме полмиллиарда долларов.

По словам Владимира Путина, в результате уступок со стороны России в ходе разрешения газового и нефтяного кризисов с Белоруссией экономическая помощь Минску в 2007 году составила в сумме 5,8 миллиарда долларов, в том числе 3,3 миллиарда долларов в связи с поставками природного газа по цене ниже мирового уровня и 2,5 миллиарда долларов – за счет снижения экспортной пошлины за поставки российской нефти. Однако президент не пояснил, почему Россия, действуя как топливно-энергетический монополист на постсоветском пространстве и выстраивая внешнеторговые отношения со странами СНГ на жестких рыночных принципах, все-таки готова проявить альтруизм в адрес Белоруссии и оказать ей в очередной раз многомиллиардную экономическую помощь. По-видимому, этого и не требуется, так как очевидно, что подобный объем экономической помощи отражает значимость Белоруссии для системы национальной безопасности России^[34] . Размер экономической помощи в 2007 году соответствовал той ценовой разнице (3,3–3,6 миллиарда долларов) в торговле газом с Белоруссией, которую недополучил «Газпром» в 2006 году, если исходить в расчете из тогдашней среднеевропейской газовой цены, равной 216,5 доллар а за тысячу кубов^[35] . По словам белорусского лидера. геополитическое положение Белоруссии – это ее «национальное достояние», такое же, как «национальное достояние» России в виде нефти и газа^[36] . Таким образом, экономическая помощь Белоруссии со стороны России и использование последней стратегического положения своего союзника осуществляются, можно сказать, в рамках Союзного государства на паритетных основах.

Неоднозначные выводы из случившейся во взаимоотношениях высшего руководства России и Белоруссии кризисной ситуации заставляют говорить все-таки об обоюдном проигрыше двух государств. Если, конечно, брать во внимание не столько коммерческий выигрыш «Газпрома», а сколько пострадавшие геополитические, геоэкономические и военно-стратегические интересы Российской Федерации как державы, а также преобладающее негативное мнение российского и белорусского народов по поводу «политического поведения» правящих верхов обеих стран в ходе «второй газовой войны».

Необходимо особо отметить, что постоянное повышение цены на импортируемый российский газ приводит к росту издержек производства и, соответственно, к понижению не только конкурентоспособности белорусского «сборочного цеха», но и к серьезному снижению уровня национальной конкурентоспособности Белоруссии как страны – активного члена глобального рынка. Естественно, негативные тенденции, которые приходится переживать нашему стратегическому торгово-экономическому партнеру и союзнику, бумерангом отражаются на состоянии кооперационных связей российских предприятий обрабатывающих и машиностроительной отраслей. Кроме того, российские розничные покупатели, потреблявшие более дешевые белорусские товары ширпотреба и продовольствие по сравнению с товарами из других стран, начиная с 2007 года уже почувствовали рост цен на полюбившуюся импортную продукцию из союзной страны. Ведь в Белоруссии по-прежнему сохраняют рецепты по производству натуральных конфет, колбас, мясо-молочных и других продовольственных товаров.

По словам Александра Лукашенко, при росте цен на энергоносители «самое страшное – не сам рост цен, а то, что таким образом мы – белорусы можем быть вытолкнуты с торгово-экономического поля России». При разных ценах на энергоносители в Белоруссии и в России «как можно конкурировать на российском рынке белорусским товарам?» – задается вопросом Председатель Высшего Государственного Совета Союзного государства, одна из забот которого является формирование единого экономического пространства союзных стран на основе обеспечения равных условий для экономической деятельности их хозяйствующих субъектов.

Своего рода «черная метка» Кремля, направленная официальному Минску по поводу перспективного сотрудничества в топливно-энергетической сфере – это еще один шаг к разрушению единого экономического пространства двух стран, к их дальнейшему размежеванию и дезинтеграции. В этой связи у многих экспертов возникают опасения, что все это может привести к окончательной потере Москвой и Минском всякого доверия друг к другу в реализации какого-либо совместного интеграционного проекта.

Странам-союзницам следовало бы совместными усилиями искать пути снижения издержек добычи газа и его транспортировки, активнее внедрять энерго– и газосберегающие технологии, делать упор на более дешевые альтернативные виды топлива. Кроме того, России и Белоруссии при установлении цен на газ было бы полезно достигать баланса интересов за счет сотрудничества в других областях, например, путем установления более низких транспортных тарифов, в том числе за транзит газа, нефти и других российских товаров по белорусской территории.

Резко повышая цену на поставки Белоруссии природного газа с 1 января 2007 года, российская сторона, к сожалению, не учла печальные итоги первой «газовой атаки» (в 2003–2004 годах) на своего партнера по строительству Союзного государства.

Следует особо подчеркнуть, что первая по счету «газовая перепалка» в резких формах между Москвой и Минском нанесла ущерб, в конечном итоге, не только Белоруссии, но и России. В результате этого конфликта нарушилось снабжение газом Калининградской области, ухудшилась международная репутация «Газпрома», от которого Евросоюз потребовал гарантии бесперебойного снабжения газом.

Значимо и то, что в результате «газовых войн» резко ухудшилось отношение белорусов к объединению с Россией. По данным социологических опросов, доля сторонников объединения упала в Белоруссии с 25 % до 13 %^[37] .

Несмотря на кризисное состояние отношений России и Белоруссии, императивы их хозяйственного взаимодействия дают все основания рассчитывать на интенсификацию интеграционных процессов между ними как в рамках создания Союзного государства (его никто не отменял), так и в составе ЕврАзЭС и при формировании Таможенного союза «Большой тройки». Однако следует признать, что в стратегическом плане ситуация не до конца ясна.

При отсутствии доверительно-союзнических отношений с Москвой белорусский президент, надо отдать должное его прагматизму, постепенно переместил акцент в интеграции с Россией с Центра на региональный уровень (Белоруссия – регионы России) и добился в этом немалого успеха. В Москве, правда, смещения интеграционного вектора в российско-белорусских отношениях до сих пор так никто и не заметил. А зря! Ведь интеграция на высшем межгосударственном уровне дала бы настоящий синергетический эффект, когда общая сумма определенных величин (то есть обеих экономик) оказывается всегда большей, чем сумма национальных величин. Иначе говоря, 1+1 больше, чем просто 2.

Несмотря на отмеченные выше сомнения и опасения, сторонникам союза двух стран абсолютно ясно, что преодоление опасных тенденций в топливно-энергетической сфере Белоруссии, создающих серьезную угрозу ее экономической безопасности, возможно только при тесном сотрудничестве с союзной Россией. В Кремле должны осознать, что Москва может реально утратить Белоруссию в качестве союзника. Ущерб национальной безопасности России в таком случае не поддается подсчету. По мнению большинства серьезных российских экспертов, нельзя рисковать будущим России.

Продвижение НАТО и Евросоюза на восток, а также американские планы по размещению систем ПРО в Чехии и Польше, заставляют считать союз с Белоруссией ключевым звеном в обеспечении национальной безопасности России на западных границах. Что необходимо предпринять Кремлю, чтобы вернуть доверие официального Минска и прежде всего доверие белорусского народа?

Первое. Провести инвентаризацию национальных государственных интересов России и Белоруссии и совместно достичь баланса при их реализации.

Второе. Москва должна исходить из основополагающего кредо: «Белоруссия нам больше нужна, чем мы Белоруссии». Именно РФ, превосходящая своего союзника по всем параметрам и показателям, должна проявить инициативу и предложить Минску такую модель союза, которая оптимально соответствовала бы национальным интересам обеих стран с учетом существующих различий в рыночных идеологиях. Например, выстраивать союз по сценарию уже сложившихся взаимоотношений США и Великобритании, которые понимают геополитическую значимость друг для друга.

Третье. Стратегическая цель взаимоприемлемой конвергенции России и Белоруссии – создание экономически эффективного и политически жизнеспособного, признанного во всем мире межгосударственного объединения. То есть построение такой союзной государственности, при которой ни одна из сторон не была бы заинтересована разрушить этот союз под воздействием внутри– и внешнеполитической ситуации, включая смену президентов.

Четвертое. Москва обязана активно включиться в разработку идеологии, концепции и стратегии Союзного государства по ключевым составляющим межгосударственного единения, чтобы наконец прекратить заниматься мифотворчеством. Если до 1999 года стратегической инициативой в генерировании интеграционных идей владел Александр Лукашенко, то сейчас наступило благоприятное время, когда российский президент может стать во главе интеграционного процесса, исходя из двух соображений.

Во-первых, идея единения с Белоруссией в России не угасла и поддерживается абсолютным большинством российского народа, несмотря на разобщенность российского общества.

Во-вторых, реализация практических акций не на словах, а на деле в отношении реальной интеграции с Белоруссией, несомненно, повысит авторитет российского лидера не только у россиян и белорусов, но и среди всех бывших граждан СССР, большинство которых теперь сожалеет о его развале.

Пятое. Предстоит огромный объем работы. В этой связи было бы полезным создать при президенте РФ аналитическую группу во главе со специальным советником по вопросам интеграции. Подобная структура может быть востребована и эффективна лишь при условии, что в Кремле будет преодолена инерция мышления и проявлена политическая воля к строительству Союзного государства с Белоруссией и углублению общей интеграции на постсоветском пространстве.

Шестое. Потребуется привлечение к делу квалифицированных кадров из числа сторонников постсоветской интеграции. Союзное государство состоится только в том случае, если его строительство будет поручено специалистам, искренне верящим в необходимость объединения двух братских народов и осознающих свою ответственность за его результаты.

Седьмое. Российская власть обязана отмежеваться от коалиции политических сил, находящихся в оппозиции к нынешнему белорусскому руководству.

Восьмое. Пора прекратить все разговоры о том, что мы «кормим» Белоруссию. Чтобы остаться в числе мировых держав, России придется подтверждать это в числе прочего и путем оказания экономической помощи своим геополитическим союзникам. Безусловно, такая политика стоит денег и требует понимания проблем партнеров.

Например, США в целях обеспечения своих геополитических интересов на Ближнем Востоке оказывают экономическую помощь как Израилю, так и Египту. Каждому из них ежегодно выделяется почти 3 миллиарда долларов. Другой пример: Великобритания как ключевой внешнеполитический партнер США до сих пор пользуется льготным режимом выплаты долга по ленд-лизу за военные поставки в годы Второй мировой войны. При этом никто не слышал, чтобы американцы попрекали своих союзников за предоставленную им экономическую помощь.

Девятое. Россия не должна отдавать государственные интересы на откуп хозяйствующим субъектам (даже таким как «Газпром»). Получив сиюминутную коммерческую выгоду, мы при этом можем серьезно проиграть в геополитическом и военно-стратегическом отношениях.

Десятое. В дипломатической практике следует активнее использовать Минск в качестве политического противовеса антироссийской, прозападной позиции некоторых бывших советских республик. На переговорах с Западом стоит более четко поддерживать своего союзника в случае проведения недружественных акций в отношении Минска.