33

Хантеру удалось урвать всего три с половиной часа сна. Хотя был на ногах с половины пятого, в кабинет он вошел только после восьми. Гарсия за своим столом читал один из дневников отца Фабиана. Глаза у него были покрасневшими, и под ними виднелись темные круги.

— С которого часа ты здесь? — спросил Хантер, прикрывая за собой дверь.

Гарсия положил блокнот на стол, откинулся на спинку стула и стал массировать онемевшую шею.

— С половины восьмого, но я полночи читал.

Хантер кивнул:

— Я тоже.

Гарсия заметил, что у него под мышкой было два блокнота.

— Далеко ли продвинулся? — Он кивнул на дневники.

— Я прочел оба. — Хантер положил их на стол.

— Ты одолел за ночь четыреста страниц? — Гарсия не мог скрыть удивления.

— Я читал быстро и почти не спал.

— Нашел что-нибудь?

— Ничего из того, что может помочь в расследовании. Но отец Фабиан жил в состоянии беспокойства. — Хантер прислонился к своему столу и засунул руки глубоко в карманы. — Он думал о самоубийстве — дважды.

Гарсия кончиками пальцев протер глаза.

— У меня уже косоглазие. Но я ничего не нашел. Есть что-нибудь толковое в донесениях?

Каждый вечер перед уходом Хантер лично проверял все звонки и сообщения, которые собирала специальная команда.

— Ничего. Пока больше двухсот звонков, и все — полная чущь.

Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — отозвался Хантер.

В кабинет вошел Хопкинс, неся синюю пластиковую папку. У него тоже был усталый вид.

— У меня есть кое-какие предварительные результаты по тому поиску, который вы мне поручили, — сказал он Хантеру, но тот, подняв руку, остановил его.

— Я думаю, что мы должны сделать перерыв и расстаться с офисом и компьютерными экранами. Стоит неплохой день. Что вы скажете, если мы попьем кофе в Литл-Токио? Смена декораций пойдет нам на пользу.

— Я за, — поднял руку Гарсия.

— Конечно. Мне нравится это место, — кивнул Хопкинс.

Литл-Токио — это маленький район в деловой части Лос-Анджелеса, как раз через дорогу от Паркер-центра и их отделения. Он представлял собой один из трех официальных японских городков в Соединенных Штатах, и, если вам нравилась японская кухня, здесь она была лучшей в Лос-Анджелесе.

Хопкинс предложил кофейню Поппи, на южной стороне Литл-Токио. Он ел тут много раз и считал здешний кофе лучшим.

Несмотря на ранний час, кафе было заполнено. Все они заказали черный кофе, а Хопкинс к тому же орехи в шоколаде.

— Вы, ребята, должны попробовать хоть один такой орешек, — сказал Хопкинс, когда они заняли последний свободный столик у дверей. — Они такие сытные, что ими можно питаться.

— Я за, — сказал Гарсия, поднимая правую руку.

— Ты себя прикончишь. — Хантер улыбнулся и тут же нахмурился, глядя, как Хопкинс кидает в свой кофе четыре куска сахара. — Так что ты выяснил? — спросил он.

— Немного, — разочарованно ответил Хопкинс. — Я изучил все, что вы просили. Все документы о насилии против церквей за последние пять лет. — Он вынул несколько листов из своего досье и стал просматривать их. — Я все выяснил о вандализме, граффити, о нескольких разбитых окнах, об украденных предметах, о нескольких попытках поджога — но нигде не было ни намека на физическое насилие против священников. Тем не менее имелось несколько случаев изнасилования монахинь.

— Это не попадает в ту категорию, которую мы ищем. — Хантер слишком быстро отпил кофе и обжег себе нёбо.

— Я знаю, но тем не менее это черт знает что. — Хопкинс разжевал свой орех и вытер губы зеленой бумажной салфеткой. — Второе, о чем вы попросили узнать: убийства, сопряженные с ритуалом и пытками. Список довольно длинный.

Хантер предполагал, что так и должно быть.

— Я отфильтровал результаты исходя из критериев, которые вы мне дали. Первый — преступники, которые еще не пойманы, и второй — использование каких-либо животных.

— И что удалось выяснить?

— Попадалось много убийц, склонных к обильному кровопролитию. Многие из них имели отношение к бандам, к войнам из-за территорий и наркотиков. Но у остальных, если не считать крови, не было никаких ритуальных характеристик.

— Что относительно животных? — спросил Хантер, дуя на свой кофе.

— Собачьей головы не было. По сути дела, в единственном за пять лет из найденных мною случаев на месте преступления была оставлена голова животного — голова лошади.

— Итальянская мафия, — сказал Хантер.

— Это теория, — согласился Хопкинс. — Дело так и не было раскрыто.

— Так какие другие животные использовались в преступлениях? — спросил Гарсия, когда Хопкинс сунул в рот другой орех.

Они не стали ждать, пока он прожует и проглотит его.

— Некоторые. Крысы, свиньи, голуби, кошки… Но больше всего было цыплят. Особенно их кровь. Немало их использовалось в черной магии вуду. Больше всего этим занимались выходцы с Ямайки и…

— Бразильцы, — кивнул Гарсия.

— Бразильцы? — повернулся к партнеру Хантер.

— В Бразилии это называется макумба. Что-то бразильцы унаследовали от рабов, которых привозили из Африки. — Гарсия покачал головой, давая понять, что не хочет вдаваться в исторические подробности. — У них было много ритуалов, и они включали жертвоприношение цыплят и использование их крови.

— Я часами лазал по Сети, — сказал Хопкинс, — пытаясь найти хоть какой-то намек, когда чью-то голову заменяли собачьей, — и ничего. Как вы просили, — повернулся он к Хантеру, — я проверил все агентства помощи животным в Лос-Анджелесе. Не было найдено ни одного тела пропавшей уличной собаки без головы. Я продолжаю проверять, но на данный момент мы в тупике.

Хантер обеими руками растер лицо. Сегодня утром он не побрился, и однодневная щетина колола ему ладони.

— Кроме того, я связался с детективами во всех бюро, как вы и просили меня, — продолжил Хопкинс. — Об обезглавливании, о собачьей голове или о номере на теле — ничего. Если у киллера на счету две предыдущие жертвы, ни одна из них еще не найдена.