Хаус очень много знает по теме

Хорошие учителя должны обладать глубокими познаниями в своей дисциплине; и несмотря на то что этот принцип и является основополагающим, в школьной среде он соблюдается не всегда. Дело не только в том, что знания сами по себе — необходимое условие отличного преподавания (как можно учить, не зная — чему?), знания важны еще и потому, что они дают свободу учителю вести занятия без конспекта.

Хаус знает намного больше других но своему предмету. Кто-то скажет, что он просто очень умен. Судя по его энциклопедической памяти, по острым как бритва аналитическим способностям, обширному и точному словарному запасу и высокой мыслительной скорости, IQ Хауса — 150 или выше (Нейссер). Однако человек может быть сообразительным и не иметь глубоких знаний в конкретной области. Наш герой не только потрясающе умен, но и обладает внушительным объемом знаний по медицине. Хаус часто ведет себя так, как будто он не всегда придерживается медицинских канонов. Но в то же время он демонстрирует отличное знание медицинских прецедентов, малоизвестных способов лечения и необычных, но важных диагностических приемов. Поверхностными его знания никак не назовешь, настолько они глубоки; он так много знает, что легко видит ускользающие от других аналогии между случаями или типами лечения, которые кажутся абсолютно не связанными между собой. Он настолько хорошо ориентируется в медицинской литературе, что если надо, легко вспоминает мелкие, всеми забытые детали. Если у учителя жестко очерченный набор методик, определений и примеров, значит, у него поверхностные знания по предмету. В случае с Хаусом все наоборот.

Знания Хауса проявляются в том, например, как неожиданно быстро и к месту он умеет отличить обычное от нестандартного. Когда в клинику приходит человек с онемевшей кистью, Хаус не тратит время на составление длинного утомительного списка возможных причин или на не относящееся к делу обследование больного, а, едва взглянув, советует тому ослабить ремешок часов на руке и переходит к другому пациенту. Хаус часто прибегает к подобного рода бытовым объяснениям болезни. Так, когда Хаус удалил из носа малыша несколько крошечных игрушек: полицейского, пожарную машину, а следом пожарника, ему вдруг пришло в голову, что там может быть что-нибудь еще, и при помощи магнита он извлек маленькую игрушечную кошечку. Он догадался, что ребенок «вызвал» пожарных и полицию, чтобы спасти кошку. Он знает, в каких случаях повседневный опыт, бытовое мышление или простое объяснение полезнее, чем эзотерическая медицинская информация.

У Хауса есть способность сочетать повседневные знания с технической и редко встречающейся медицинской информацией. Когда в клинику обратился мужчина по поводу импотенции, Хаус моментально вычислил проблему, которая заключалась в нежелании этого человека, страдающего сахарным диабетом, принимать инсулин. Многие его догадки основаны на здравом смысле (сахарная пудра и салфетки, торчащие из кармана, подсказали Хаусу, что пациент, похоже, ест слишком много сахара), но вывод о том, что инсулин и импотенция связаны между собой, основан на медицинских знаниях. Эти комические эпизоды о виртуозности Хауса раскрывают два важных момента в его знаниях: Хаус столько знает, что может играть своим знанием; он настолько быстро и глубоко схватывает сугубо профессиональный аспект проблемы, что виртуозно балансирует между знанием и здравым смыслом.

Подобного рода знание играет решающую роль в преподавании; чем больше знаний у учителя, тем больше он может дать своим ученикам. Оно также является для них своего рода образцом компетентности. В серии «Тяжесть» (1–16) бригада медиков работает над десятилетней девочкой с патологическим ожирением, к тому же страдающей от высокого давления и начинающегося некроза, которые ставят под угрозу ее жизнь. Ближе к концу серии Хаус, пытаясь найти объяснение этому букету симптомов, вдруг обращает внимание на то, что девочка очень маленького роста, а оба родителя высокие. Он вслух высказывает свои соображения о том, что поскольку девочка не унаследована рост от родителей, это может быть симптомом заболевания, и, похоже, в этом случае можно поставить диагноз — синдром Кушинга. Кэмерон, Чейз и Форман возражают, указывая на то, что в медицинской литературе нигде не говорится о том, что болезнь Кушинга связана с некрозом. Но Хаус вспоминает о тех действительно редких случаях в медицине, когда при определенных условиях у больных было выявлено развитие некроза на фоне синдрома Кушинга. Как видно, Хаус постоянно следит за новинками в огромном объеме медицинской литературы, и эта эрудиция играет важную роль в его интуитивных догадках.

Хаус живое воплощение того, что Джером Брунер, американский психолог, специалист в области когнитивной психологии, назвал «тренированной» интуицией, основанной на опыте; в основе его неожиданных диагнозов и на вид скоропалительных интуитивных умозаключений лежат глубокие медицинские знания. Но, как указывал Брунер в 1959 году, а позднее было доказано соответствующими исследованиями, хорошая интуиция появляется неслучайно и не как Божий дар, а является следствием всесторонних и глубоких знаний в сфере профессиональной деятельности. Другими словами, чем выше ваш уровень квалификации, тем больше у вас оснований доверять своей интуиции. То, что со стороны в Хаусе кажется странным и причудливым, как правило, основывается на поразительном сочетании его медицинской проницательности и познаний, лежащих за пределами медицины. Хаус подкидывает йо-йо^[53] вверх-вниз, все его внимание сосредоточено на этом движении, и вдруг возникает неожиданный поворот в сознании — два разрозненных куска информации соединяются; а когда он выдает точное объяснение таинственным симптомам, создается ощущение, что его внезапное вдохновение рождается из движения этой игрушки. На самом деле оно — не только результат многолетней практики, но и следствие того, что Хаус читает огромное количество медицинских журналов, следит за новейшими достижениями в химии, фармакологии, эпидемиологии и физиологии. И когда студенты видят, как он ставит неожиданные диагнозы, когда выясняется, как часто Хаус оказывается прав, у них появляется возможность строить свою медицинскую деятельность по его образцу.

Великий учитель рассказывает о том, что лежит за пределами очевидного, с большим трудом собирая материал в единое целое, и тем самым дает то, что студенты не смогут выучить путем зазубривания большого количества информации из книг. Знания и компетентность Хауса делают его креативным, восприимчивым, достоверным, умеющим удивить, когда он делится своими знаниями со студентами. Но его основанная на опыте интуиция бесценна при преподавании еще и в другом плане — она позволяет ему выявлять способности студентов, которых он учит.

Независимо от возраста учеников, их знания часто проверяются какими-то удивительными, спонтанными, нестандартными и новыми способами. Хороший учитель так хорошо знает свою область, что распознает способного студента. Это очень важно, поскольку он замечает этот первый и подающий надежды шаг, а затем ведет студента к первому перспективному шагу в нужном направлении. Учитель с поверхностными знаниями в своей области ограничен рамками конспекта (учебника, основ программы, вводного курса, которые он сам-то только что изучил). А это приводит к тому, что ему приходится уворачиваться от вопросов учащихся, препятствовать развитию в них нестандартного мышления, того, что могло бы привести их к чему-то полезному. А порой ему приходится говорить студенту, что тот ошибается, когда дает нескладный и странный ответ, только потому, что этот ответ не совпадает с ответом в книге. Хаус основательно знает медицину и может не только передать свои знания студентам, но и по достоинству оценить их ответы, даже если сами студенты этого не осознают.