Беда

Между Прочим встретил Егорку сюрпризом. Пока «Тигр» плавал в море, кок всё своё свободное время трудился над костюмами для медвежонка. Портняжничеством раньше кок никогда не занимался. Он исколол себе все пальцы, потерял три напёрстка, но костюм вышел на славу: белые широкие брюки и белая рубашка с синим воротником.

Когда Егорку нарядили, краснофлотцы ходили за ним толпами. Между Прочим сиял.

Фордик тоже бегал за медвежонком и презабавно тявкал раз по десять подряд.

Зато Иван Кузьмич на глазах у всех прямо-таки похудел от злости. Козёл пыхтел, тряс несуществующей бородой и, спрятавшись под старую шлюпку, целые дни раздумывал о том, как бы отомстить медвежонку.

Егорка не обращал на козла никакого внимания. Он беззаботно ковылял из одного кубрика в другой, и везде его встречали смехом, ласками и гостинцами. Брюхо у медвежонка становилось тугим, как барабан…

Егорка скучал лишь тогда, когда долго не возвращался Клюев, но Между Прочим кормил медвежонка так вкусно, что и тоска-то Егоркина была сладкой от компота и сгущённого молока.

Но однажды случилось такое, от чего Егорке стало так тоскливо, что не помог ни компот, ни сахар.

Поздней ночью медвежонок был разбужен резкими звонками тревоги. Егорка соскочил с койки Клюева и выскочил наружу. Со всех сторон в ночной темноте бежали, одеваясь на ходу, краснофлотцы.

Вот отошла от стенки подводная лодка «Акула», за ней вышел в море «Казбек», Ночь была такая непроглядная, что корабли как отошли от стенки, так и растаяли в темноте, словно потонули в чернилах.

Блеял Иван Кузьмич в темноте, Фордик лаял как-то тоскливо, словно плакал. Егорка взволновался. Вдруг чьи-то руки подняли его. Медвежонок учуял знакомый запах камбуза.

— Егорушка, милый друг, беда стряслась! — зашептал Между Прочим. — Пойдём-ка, брат, в кубрик.

Кок сел на койку Клюева и рассказал Егорке о том, что произошло.

«Тигр» после боевого учения возвращался домой. Море было неспокойно, стоял густой туман. Вдруг с лодки услыхали непрерывный рёв сирены и звон судового колокола. Какой-то корабль терпел бедствие и звал на помощь. Командир повернул лодку и полным ходом пошёл к месту катастрофы.

Скоро из тумана стал вырисовываться терпящий бедствие корабль.

Это был иностранец, крепкий пароход полувоенного типа.

Заметив подводную лодку, пароход прекратил подавать сирену и звонить в рынду и вдруг, дав полный ход, круто повернул на «Тигра».

Боцман Дымба ловко отвернул «Тигра» от смертельного удара.

Всё же удар был настолько сильный, что пароход пропорол борт «Тигра». Вода ворвалась в отсек, и подводная лодка быстро погрузилась.

Семь краснофлотцев, находившихся в этом отсеке, спаслись и были подобраны миноносцем «Гневный», проходившим поблизости.

«Гневный» держался на месте аварии. Он арестовал иностранный пароход и дожидался дальнейших приказаний командования.

Раненый «Тигр» лежал на глубине десяти саженей, на плохом, илистом грунте.

Командир «Тигра» сообщил по радио о том, что семь краснофлотцев подобраны «Гневным», недостает краснофлотцев Сачкова и Бачкова, остальные живы.

— Чуешь теперь, Егорка, что произошло? — шептал Между Прочим. — Не иначе, как тот пароход нарочно таранил нашего «Тигра». Хитростью хотел взять. Я, мол, в тумане не заметил. Не нравится фашистам, что растёт наш флот, ох как не нравится! Ну ничего, от «Гневного» ему не выбраться! Притащит он сюда иностранца, а тут увидим, что к чему. А вот Сачкова и Бачкова уж никогда мы не увидим…

Между Прочим положил медвежонка на койку и сказал, вытирая ладонью мокрые щёки:

— Между прочим… ты никому не рассказывай, что я тут того… этого… Приходи утром — черносливом угощу. Штука важная!

Кок ушёл к себе. Егорка долго лежал неподвижно, потом вдруг заурчал и забился под подушку Клюева.

В кубрик вошёл дежурный командир. В другое время крепко бы попало медвежонку за беспорядок — валяться на койке с ногами, — но на этот раз командир надвинул фуражку на лоб и вышел, не сказав ни слова.

А Егорка урчал без конца. От подушки пахло, как от Клюева. От этого становилось то легче, то ещё тоскливее.

Рассветало. Тихо и печально было сегодня на базе, в кубриках краснофлотцев «Тигра». Ветер шевелил белыми скатертями на столах и тумбочках, трогал цветы на окнах, словно о чём-то спрашивая.

Егорка спрыгнул с койки и принялся ходить из кубрика в кубрик, стуча ногтями и поматывая головой.

Нигде никого не было. Тогда Егорка опрометью выбежал из кубрика и понёсся на камбуз.