ГЛАВА 15

— Тебе его совсем не жалко?

— Кого?

— Тарика. Гнома. Мало того что у него все елки отобрали, так теперь ему еще и эту махину придется выносить.

— Смотрю, ты точно пришел в себя.

— Ну… да.

— Пойми, магия Вечного леса невероятно сложна. В данный момент для заклинания мне банально не хватает сил. Вот через недельку-другую…

— А если купить какой-нибудь амулет или зелье?

— Проще купить елку в другом месте.

— Н-да. Так и знал, что светлые только хвастать умеют.

Аид молчит.

— Не то что мы — темные. Если темный эльф обещал — сдохнет, но выполнит обещанное. А тут — что с бароном, что с гномом…

— У тебя ничего не выйдет. Я на провокации не ведусь.

— А я и не провоцирую. То, что ты просто над ним издевался, — и ежу понятно. Признайся, это ведь все из-за денег?

— Из-за каких денег? Ты это сейчас о чем? — спрашивает Аид с каменным лицом.

— Он заломил цену за срубленную елку. И кому? Тебе — светлому эльфу! И ты организовал несчастному подлянку, теперь гном остался и без елок, и без денег, зато с огромной сосной. Это ж была сосна? Я не ошибся?

Аид останавливается. Я, не рассчитав, в него врезаюсь.

— Эй! Ты чего? Только не говори, что я только что разбудил в тебе совесть.

— Знаешь, а ведь ты не остановишься.

— В смысле?

— Ты меня этой историей будешь доставать не один день.

— Ага. Еще и балладу сочиню о жадном гноме и хитром эльфе. Всем знакомым буду петь. А после и всему миру.

Светлого перекашивает.

— И угораздило же меня связаться с тобой!

Аид ругается, разворачивается и идет обратно.

— Ты куда? Эй, меня забыл!

Час мы бегаем по волшебным лавкам и собираем какие-то редкие ингредиенты. Кстати, редкие также означает — дорогие. А потому при каждой покупке эльф морщится, ругается и бросает в мою сторону убийственные взгляды, которые я мастерски игнорирую.

Затем возвращаемся к гному. Тот сидит рядом с сосной и смотрит в пустоту, поэтому не сразу нас замечает. А заметив, никак не реагирует, видимо, все еще пребывает в шоке от свалившегося на него «счастья». Продолжает сидеть, наблюдает, как Аид рисует вокруг дерева непонятные символы, поливает их различными растворами, что-то при этом нашептывает.

Сажусь рядом с гномом, хлопаю его по плечу:

— Не переживай, все будет хорошо.

— Знаешь, мне кажется, что уж лучше бы вы, ребята, не возвращались! — глухо рокочет бородач.

— Да ладно тебе. Новый год на носу. Неужели не хочешь поверить в чудо?

Гном наблюдает за манипуляциями светлого и молчит. Аид продолжает ходить вокруг дерева с умным видом.

— Почем ель? — уточняет низенький толстый прохожий с тросточкой в руке.

— Сто золотых! — рычит гном. — Достали уже со своими шуточками!

— Хм… дороговато, а за тридцать я бы купил.

Гном удивленно смотрит на толстячка.

— Тридцать пять.

— Согласен.

Гном оживляется.

— Мне нужна ель во дворец. Та, которая там стоит, — невысокая, хоть и пушистая. Эта же подойдет идеально. Придется, правда, чуток верхушку срезать. Э-э-э… а она и должна вот так светиться?

Смотрю на ель. Та и впрямь начала испускать ровное голубоватое свечение.

— Ох. Простите, господин. Но… деньги вперед.

— Конечно, конечно. Вот.

Небольшой, но увесистый мешочек перекочевывает из одной руки в другую. На гнома больно смотреть. На лице одновременно читаются недоверие, восхищение и счастье. Из глаз бородача медленно катятся слезы.

— Все ведь… не зря же было…

И тут ель взрывается. Мощно, разом взлетает на воздух, осыпает улицу градом иголок пополам с опилками и падает на землю изувеченным дымящимся стволом с двумя-тремя ветками, вывернутыми под неестественными углами.

Переводим взгляд на кашляющего эльфа. Он разгоняет дым рукой, ругается и явно очень злится.

У ошарашенного гнома забирают мешочек и интересуются, сможет ли он раздобыть до вечера еще одну такую же, но не взрывающуюся?

Гном медленно переводит одеревеневший взгляд на покупателя.

— А?

— Я говорю: можете ли вы доставить еще одну ель прямо ко дворцу? Сегодня.

— Конечно! — довольно усмехаюсь и хлопаю гнома по плечу. — Он вообще мастер доставки. Видели бы вы, как он эту ель волок. На себе! Практически без нашей помощи. Так что не волнуйтесь. Но! Половина оплаты вперед.

— О, конечно, конечно. Вот. Семнадцать золотых. Что же. Жду вас у дворца. Скажите, чтобы позвали Зиги. Уверен, вы не нарушите слова, иначе мои тени найдут вас где угодно, и тогда вы пожалеете, что на свет родились, — улыбается толстячок и, еще раз похлопав гнома по плечу, удаляется.

Тень, которая тянется за ним, извивается, меняет размеры и форму, как живая. С интересом смотрю на нее, вспоминая, кто такие тени и смогу ли, если что, от них убежать.

— Н-да. Все-таки магия — штука сложная. Прости, гном, но сделать из этого много елочек я уже не смогу.

Гном поворачивает голову, оживает, достает из-за пояса секиру и с диким невменяемым ревом гонится за удивленным Аидом.

Смеюсь и смотрю на этих двоих. Это все нервы. Уверен, что минут через пять Тарик отойдет, и мы снова пойдем в лес за елкой.

Короче, в лес идем, елку привозим. Гном, правда, заходит в таверну и берет взаймы у своего друга хорошие сани, тяжеловоза и пяток соплеменников — за умеренную плату в виде халявной выпивки после выполнения ответственного задания. Мы с Аидом там в принципе не нужны. Так что у ворот мы с гномами и прощаемся.

Меня греет мысль, что даже половина гонорара, обещанного гному на этот раз, превышает всю ту выручку, которую он мог бы получить, продавая свои елки сегодня и завтра — вплоть до начала Нового года. Так что надеюсь, злиться никто не станет — ни на меня, ни на балладу, которую я все-таки сочиню.

Домой вваливаемся замерзшие, но бодрые. В руках покачиваются огромные авоськи с продуктами, на которые потрачены последние деньги. Ладно. Зато этого нам должно хватить на неделю как минимум.

Я снимаю куртку, подхожу к камину и подбрасываю в него дров.

— Спички есть?

— Зажги так.

Раздаются грохот и звуки падения.

— Что там упало?

— Ничего. Не мешай. Не видишь, я пытаюсь все убрать в холодильный шкаф.

— Как скажешь.

Хм… Никогда не любил разводить огонь. Хотя… мне это всегда неплохо удавалось. Аид наконец-то пристраивает наш провиант в холодильный шкаф, подходит и садится рядом со мной на пол. Золотистые ресницы отражают свет огня, на губах играет едва заметная улыбка. Задумчиво смотрю на него, пытаюсь понять, настолько же я симпатичен, как и он? Эльфийская красота должна быть у меня в генах, так что вряд ли я в чем-то уступаю светлому. А с другой стороны… для барда — внешность не так важна. Гораздо важнее голос.

— О чем задумался?

— Да так. О ковре, к примеру.

— В смысле?

— Нужно ковер купить, а то сидеть на полу — холодно и грязно.

— Надо же, какой чистоплотный.

— У тебя набрался.

— Елку пойдем покупать?

— Денег же нет. Так что… увы.

— Завтра, перед тем как часы пробьют полночь, елки, которые не раскупили, будут валяться без всякого присмотра. Можем взять какую-нибудь бесплатно.

Усмехаюсь и подбрасываю пару полешек в огонь. Тот довольно трещит и принимается за угощение.

— Небось останутся только ободранные и неказистые.

— Ты неправ.

— Ладно. Тогда пойдем за елкой завтра. Я, кстати, слышал, что ее надо наряжать. Во всех магазинах елки наряжены странными стеклянными игрушками. Некоторые довольно симпатичные.

— Хм… У нас есть только продукты.

— Предлагаешь повесить сосиски?

— Тебе не нравится?

— Нет, почему. Оригинальная такая гирлянда получится.

Опираюсь на его плечо и зеваю.

— А на верхушку повесим рыбу.

— Вонять будет.

— Вечно ты со своим аристократизмом. Бери пример с меня. Я неприхотлив.

— Это радует. Настолько неприхотлив, что даже полы подмести тебя не заставишь.

— Я вчера подметал.

— Логично. Я вчера готовил. И мыл посуду. И пыль вытирал. И туалет устанавливал. Магический, между прочим. Чуть с магией напортачишь, и подорвемся при смыве.

Смеюсь, вспоминая его эксперимент с сосной.

— Что будем готовить?

— Яичницу. С беконом. Быстро и вкусно.

— Отлично. Я как раз проголодался.

— Кто бы сомневался.

Ночь медленно вползает в окна, стучит в двери, закрывает ставни и сворачивается клубами тумана. Жаль, что сейчас совсем не видно звезд. Но зато на подоконнике мягким светом начинают гореть кристаллы, заряжавшиеся весь день. Света, конечно, немного, но нам хватит.

— Я, кстати, вчера ходил в библиотеку, — книжку взял.

Аид закатывает глаза и хмыкает.

— Что? — обиженно смотрю на него, склонив голову набок.

— Если ты еще и читать начнешь, я точно поверю в то, что некоторые темные произошли от светлых.

— Эй-эй! Ты все же будь поосторожнее со словами-то!

— Ну и что за книжку ты взял?

Встаю, иду к кровати, хорошенько под нею порывшись, извлекаю увесистый том с кучей историй и картинок.

Светлый заинтересованно протягивает руку и, взяв книгу, говорит:

— Да это же черная магия в картинках. Для начинающих. Хм. И давно ты у нас в некромантию подался?

— Ты сначала на картинки взгляни, а потом язви.

Аид послушно распахивает книгу, тонкие пальцы с золотистыми коготками переворачивают страницу за страницей, а сам он изучает изображения умирающих или уже умерших существ в разных позах и при разных ритуалах.

— Это шедевр. Я только не совсем понял, чем он тебя-то заинтересовал. Решил меня ночью привязать к кровати и провести обряд? Учти, светлые не могут превратиться в умертвие. Нас хранит магия Вечного леса.

— Да сдался ты мне. Нет. Я просто восхищен тем, как все это нарисовано. Картинки… они как живые. Я никогда не видел так четко все органы, их строение, цвет…

— Может, тебе в лекари податься? Для начала пойти работать в похоронное бюро… Там можно петь хоть до посинения и копаться во внутренностях почти любых существ. Если уж тебе так приспичило.

— Хм… не знаю. Я не очень люблю долго находиться среди умерших.

— Н-да? — Аид удивленно поднимает золотистую бровь.

— Да! Просто… если ты с детства обучался искусству убийства, то знание расположения органов у разных рас — это весьма ценная для тебя информация.

— И вообще, ты вроде готовить собирался? — говорю я, чувствуя, что опять хочу придушить эту белобрысую сволочь.

Светлый пожимает плечами, после чего поднимается и идет к комоду, где мы храним посуду. А я продолжаю изучать свой талмуд.

— Аид, слушай. Тут есть неплохое заклинание по призыву нежити.

— Я рад! — гремя посудой, отзывается тот.

— Ты только послушай! «Он будет предан только призвавшему его властелину и исполнит любой приказ. Никогда не восстанет против хозяина. Для призыва необходимы: капля крови светлого эльфа, прядь его волос и… три капли пота…»

— А печень моя тебе не требуется? Нет? Или зуб? Может, вообще меня на запчасти разберешь? Учти…

— Нет. Тут нужен только пот. О, кстати.

Встаю, подбегаю к кровати и, встав на четвереньки, активно ищу пустой пузырек под кроватью — ведь точно был. Так… это не то, и это не оно, ну и где же… А, вот, нашел! Хватаю с таким трудом найденный предмет, и… через секунду раздаются вопли, крики, звуки ударов. Вернувшись, кладу на пол пузырек с каплями пота и крови светлого. Волосы я сжимаю в руке, поскольку выдрал у него для чистоты эксперимента аж целую прядь.

— Знаешь, твои эксперименты закончатся тем, что ты доведешь меня до белого каления, и тогда я придушу тебя во сне. — Злобно шипит Аид. — Подушкой. Или свяжу и напою зельями повиновения. Будешь у меня рабом. Первым делом я тебя побью и отведу в Вечный лес, где ты станешь петь, сидя вместо попугая в золотой клетке.

Смешиваю ингредиенты, поглядываю в рецепт и пытаюсь не обращать взимания на боль в ухе. Вот же зараза — знает, за что хвататься, чтобы причинить максимальный урон.

Так… вода — есть. Пот — есть. Кровь — есть. Пара угольков — есть. И… зуб саламандры.

— Аид. — Тишина. — Аид!

— Что?

— У тебя есть зуб?

— Целых тридцать. А тебе зачем? — спрашивает подозрительно.

— Рад за тебя. А зуб саламандры есть?

— Я тебе кто — продавец редкостей? Саламандры уже лет сто как вымерли.

— Да? Жаль.

— Ты есть будешь? Яичница готова! — интересуется белобрысый крайне вредным голосом.

— Иду. Ладно, надеюсь, подойдет твой зуб.

Что-то падает.

— Откуда у тебя мой зуб? — спрашивает Аид с крайне злым выражением лица.

Бросаю последний ингредиент в склянку и хорошенько все встряхиваю.

— Не злись. Я его в твоих вещах нашел.

— Отдай колбу.

Фыркаю и прячу ее за спину.

— Разбежался! Еще немного, и у нас появится личный домовой, который будет выполнять всю работу по дому. Или ты согласен пожизненно его заменять?

— Не дождешься! Мне просто кажется, что новичок не способен с первого раза правильно произнести заклинание.

— Не дрейфь, все будет хорошо. Ладно, тащи сюда яичницу, сначала поедим, а потом уж будем призывать.

Готовит светлый неплохо, я бы даже сказал — отлично, особенно если голоден, как сегодня. Голова уже не гудит, оказывается, что нога не сломана, а просто сильно замерла, когда мы бродили по лесу. А огонь в камине окончательно убеждает меня в том, что жизнь прекрасна.

Аид съедает свою половину и, отставив тарелку, изучает страницу с заклинанием. Колба все еще стоит рядом со мной и при этом даже не думает начинать светиться, дрожать или вести себя каким-то другим, неподобающим нормальным колбам образом.

— Тут написано, что призывающий сам должен быть магом.

— Где?

— Вот здесь, в конце заклинания, маленькими буковками написано…

— Они бы это еще на переплете написали, мелким шрифтом, видимым только избранным.

— Также здесь говорится о том, что призванные существа смогут уйти обратно только после смерти хозяина или после того, как тот отдаст им свою душу.

— Хм. А вот это уже хуже. Я не собираюсь умирать или расставаться с чем-то столь личным и явно ценным.

— Тогда предлагаю вылить эту гадость в камин и забыть о черной магии раз и навсегда.

— Погоди. А что, если обмануть заклинание?

— Опять ты со своими идеями. Лучше бы посуду помыл.

— Ты не понял. — Встаю и начинаю нервно бродить по комнате, обдумывая очередной гениальный план.

— Нет, ты только послушай. Хозяина не будет! Мы призовем домового, но защитный круг вокруг себя чертить не станем.

— Ага. И он нас съест.

— Я темный эльф, а не бомж из переулка. Отобьюсь.

— А смысл?

Чешу затылок, вздыхаю и покорно отдаю белобрысому колбу.

— Ладно. Твоя взяла. Выливай. Наверное, темная магия и впрямь не для меня.

Меня треплют по голове, называют хорошим мальчиком, прекрасно зная, как меня это бесит, и разом выливают содержимое колбы в огонь.

Пламя опадает, жидкость шипит на углях и испаряется с тихим скрежещущим звуком. После огонь взвивается вверх с утроенной силой, становится зеленым и гудит так, словно эльф плеснул масло из гномьих машин.

— Ты точно туда ничего больше не добавлял? — уточняет белобрысый.

Отрицательно качаю головой.

В дверь громко стучат.

Мы переглядываемся, уже вообще ничего не понимая.

— Ты ждешь гостей?

— Может, это Таичи?

— Она завтра вечером обещала зайти. Под Новый год. С салатом, — зачем-то уточняю я.

— Тогда иди и открывай. Может, это клиент.

В дверь снова стучат, после чего слышится тихий скрежещущий звук.

— Знаешь… поздно уже, да и голос у меня немного сел. Вряд ли сегодня смогу пойти и начать петь для кого-то рождественские песни… или заупокойные молитвы.

— Тогда пойду я.

Хватаю белобрысого за руку, сам при этом не понимаю, что творю.

— Ты что, боишься нежити? — спрашивает он удивленно.

Смотрю в его синие глаза и вижу в них свои собственные, расширенные от страха. Гхыр! Ну и на кого я стал похож?

— Я сам.

Молча встаю, отодвигаю светлого в сторону, подхожу к кровати и вынимаю из-под матраса один из парных мечей.

— Ты сначала спроси — кто там? И только потом протыкай дверь. Мало ли, может, это тот гном пришел сказать спасибо за елку.

— Не язви.

Аид только вздыхает.

Подхожу к двери, старюсь унять страх. Никого не боюсь в этом мире живых. Но нежить, да еще и призванная из нижнего мира… она как-то пугает. Никогда не знаешь, чего именно от нее стоит ждать.

— Кто?

За дверью затихают, перестают водить когтями по дереву.

— Кто там?

Главное — не приближаться к двери вплотную, тогда будет возможность отскочить в случае атаки.

— Я, — говорят глухо и тихо.

— Кто — я?

— Я друг Аида.

Кошусь на светлого.

— Имя спроси, — советует тот.

— Имя!

Ответа не слышу из-за раската грома. Отлично. Теперь еще и гроза началась. Все как в рассказах, которые мне читал на ночь отец, дабы закалить мой дух. Я потом до утра с квадратными глазами сидел и дрожал.

— Открывай, если что — я тебя спасу! — смеется светлый.

Вот ведь… и нельзя перед ним трусость показывать. На всякий случай я все же возвращаюсь к кровати и достаю второй клинок. В дверь снова бьют. Потом удары становятся чаще, дерево трещит. У меня пропадает всякое желание открывать.

Но эльф стоит, смотрит, сложив руки на груди, и явно наслаждается представлением.

Так. Ладно. Надо подойти. Взяться за прохладную ручку. Сжать эфес меча в руке, резко распахнуть дверь и приготовиться к атаке.

А на пороге… Под проливными струями дождя, сменившего сыпавший все утро снег, сидит небольшой, закутанный в грязную, местами порванную куртку гоблин и жалобно смотрит на меня несчастными глазами.

— Федя вернулся, — шепчет он, чихает, потом смотрит в комнату и, увидев Аида, счастливо вздыхает: — Федя нашел своего друга!

После чего мимо меня топают маленькие ножки, и я медленно закрываю дверь.

Когда я оборачиваюсь, понимаю — оно того стоило. Еще секунду назад гордый и самодовольный светлый теперь стоит бледный, его буквально трясет от ужаса, когда он глядит на то, что только что вошло в наш дом. А это что-то обнимает его за ногу и тихо и доверчиво обещает никогда больше не покидать друга.

— Федю все бросили. Они через три дня ушли из пещеры и забыли Федю привязанным к большому камню. Федя страдал, но шел по запаху. И Федя нашел! Дру-уга.

Кашляю в кулак, с интересом гляжу на эту сцену.

— Фтор… помоги.

Широко улыбаюсь, иду к кровати, засовываю мечи обратно под матрас.

— Да ладно тебе. Сам же хотел открыть дверь. Да и праздник скоро. Не выгонять же его.

Аид сникает и закрывает лицо ладонью. Прохожу мимо, хлопаю его по плечу и ободряюще хмыкаю:

— Да не боись. Мы его потянем — финансово. А там решим, что делать дальше.

Светлый не отвечает.

А на следующий день у нас собираются все наши друзья. И Таичи, и Генриетта с мужем, и Рей. (Девочка впервые улыбается подарку и той странной, но довольно пушистой елке, которую мы втроем притащили за два часа до наступления Нового года.) Приходит даже гном, внезапно разбогатевший на поставке огромных елей для знати. Но главное — там есть я, и мне хорошо: сижу с ними всеми за одним столом, слушаю рассказ гоблина, перемазанного салатом, смеюсь над шутками и рассказами Таичи о врачах и пациентах, чувствую рядом надежное плечо друга, который поверил в мой талант и решил сделать из меня барда.

И я им стану. Обещаю, что стану. И однажды этот город склонит предо мной колени и провозгласит меня самым лучшим бардом в мире из всех ныне живущих.

А пока… бой часов возвещает начало Нового года. Время распаковывать подарки. Чур, я первый.

…Стук в дверь. Голова раскалывается, вчерашний эль, выпитый в честь празднования Нового года, явно варили не гномы, а тролли, причем из того, что нашли у орков. А те в свою очередь и вовсе не заморачивались над тем, что пить. Лишь бы градус был повыше.

Трясу головой и, вцепившись в стену, хмуро смотрю на дверь, раздумывая: идти к ней, или все же нежданный визитер уйдет.

Открываю. Мрачно смотрю на самоубийцу в голубенькой шапочке с огромным белым помпоном.

— Вы Эзофториус?

— Я, — отвечаю ошарашенно.

— Распишитесь! — гаркает он, сует мне в одну руку перо, в другую лист бумаги с галочкой в центре.

Машинально расписываюсь.

После чего почтальон уходит.

Кошусь на Таичи, которая похрапывает на кровати в обнимку с Федей, проверяю, не разбудил ли ее шум. Уверен, девочка будет в шоке, когда проснется, а вот гоблин, напротив, будет счастлив. Это факт.

Так… ну… и кто мне пишет? Пододвигаю ногой табуретку и осторожно сажусь, пытаясь не морщиться от головной боли, ибо при каждом движении в голове просыпаются гномы, которые со всей дури бьют огромными кувалдами по мозгам.

…Громкий вопль будит всех членов небольшой компании, накануне встретивших Новый год. Их глазам предстает образ мрачного темного эльфа, впервые плюнувшего на пацифизм и явно готового начать убивать.

Аид первым замечает клочок бумаги в его руке.

— Что пишут, — осторожно спрашивает он.

Фиалковые глаза сверкают в полумраке красными искорками.

— Она едет!

— Она?

— Она.

Светлый теряется в догадках, он готов предположить самое худшее.

— Кто? Твоя смерть?

— Хуже! Моя невеста, которой я отказал! — тихо шепчет Фтор и закрывает глаза, пытаясь отгородить себя от суровых реалий окружающего его мира.

А в то время, пока друзья отпаивают эльфа оставшимся с вечера элем, в город въезжает прекрасная всадница со взглядом, наполненным жаждой мести…

1

Крайне неприличный знак у эльфов. — Здесь и далее примеч. авт .