I

Войско Александра отдыхало в Египте. Это были счастливые дни покоя для всех.

Александр, казалось, не спешил покидать древнюю страну, знакомясь с ее великой культурой. Но в то же время он торопился со строительством Александрии.

Наблюдать за строительством нового города Александр поручил Птолемею, великолепному знатоку культуры, истории и изящных искусств.

Птолемей делал все, чтобы Таида не могла встретиться с Александром, и, к его радости, она, не задумываясь, согласилась следовать за ним в Александрию. С одной стороны, гетера была счастлива с Птолемеем, но чувство еще не до конца выполненного долга часто омрачало безмятежные дни, проведенные в общении с ним. Он не расставался с ней ни на минуту, знакомя со своими грандиозными планами строительства города.

Проект архитектора Динократа восхитил гетеру. По замыслу архитектора, одобренного Александром и Птолемеем, в Александрии предполагалось создать центр эллинистической культуры.

– Я мечтаю построить в Александрии огромную библиотеку, где будут собраны лучшие литературные и философские произведения всех времен и народов.

– И даже персидские? – поинтересовалась Таида.

– Безусловно, для выдающихся творений не существует национальных границ. «Авеста» – величайший памятник религиозной литературы, в котором затронуты все области науки.

– На месте Александра я бы уничтожила этот памятник, – с презрением произнесла Таида.

Птолемей невольно улыбнулся:

– Эти мысли недостойны тебя…

Таида и Птолемей удобно расположились на медвежьих шкурах в большом шатре, полог которого был открыт настежь со стороны моря.

Рабы на своих бритых головах внесли в шатер подносы, уставленные серебряными блюдами и кубками, и поставили их на невысокий столик перед ложем.

Внутри шатер не блистал никакими украшениями, что было не свойственно Птолемею, ценившему роскошь.

Прекрасная голова Таиды удобно покоилась на искусно набитой голове зверя, сраженного Птолемеем во время одной из охот, устроенных Александром.

Птолемей смотрел на Таиду с любовным вниманием, словно на изысканнейшее произведение искусства, которым никогда нельзя вдоволь налюбоваться.

– Мне очень понравился проект Мусейона – задумчиво проговорила Таида. – Главную прелесть этого чуда, несомненно, составят сады, фонтаны, аллеи, статуи и ниши.

– Да, в этих садах будут собираться философы различных школ, блуждая под сенью платанов, ореховых деревьев и финиковых пальм. А в восточном фасаде будут размещены картинные галереи, скульптуры и аудитории для философов, поэтов, ученых и их учеников. – Мечтательно делился своими мыслями Птолемей.

В такие минуты лицо Птолемея было одухотворенным и прекрасным, и Таида любовалась им. Порой ей казалось, что она его любит.

– Тебя так вдохновляет строительство города, что мне кажется, что это твой город, а не Александра.

– Какое это имеет значение, чей он? Он будет принадлежать людям, которые будут жить в нем и приезжать сюда.

Птолемей внезапно замолчал и с удивлением посмотрел на Таиду. Она лежала, устремив взор на потолок шатра, и после длительного молчания заговорила:

– День – это сплошь настоящее, будущее же возникает из тьмы.

Вслед за этим Таида снова некоторое время безмолвствовала, и Птолемей спросил ее:

– Но если солнечный восход не объясняет тебе будущего, зачем ты постоянно наблюдаешь его?

– Зачем… зачем? – медленно отвечала Таида. – В школе гетер нас приучили купаться в море перед восходом солнца, чтобы зарядить тело необходимой на весь день энергией и радостно в хорошем настроении прожить день.

И, как бы говоря сама с собой, продолжила:

– Всякий, принимающий участие в жизни, есть действующее лицо на мировой сцене. Я не решаюсь высказать мысль, которая пришла мне в голову.

– Говори смело.

– Тебя скоро будут называть «божественный». Ты повелишь – и целый мир будет тебе повиноваться. А столицей твоего царства будет Александрия.

Птолемей от неожиданности поднялся с ложа, но ответить Таиде не успел.

В шатер вошел гонец со срочным посланием от Александра. Пока Птолемей читал послание царя, кровь прихлынула к его лицу, окрасив щеки пылающим пурпуром. Таида это тут же заметила и с тревогой в голосе спросила:

– Что случилось?

– Александр получил донесение о том, что Дарий снова собирает войско.

Огорченный, расстроенный предстоящей разлукой, Птолемей вышел из шатра. Таида стремительно встала и последовала за ним.

Закатное солнце, наполовину скрытое тучей, бросало длинные лучи в море. Вода казалась золотом – на черном, золотом, чуть тронутым кровавым оттенком.

Таида подошла к Птолемею, стоявшему у самой кромки воды. Солнце светило прямо ему в лицо, золотя своими лучами. Свет был ее стихией. Она слегка улыбалась, словно радуясь предстоящим битвам. «Жизнь требует движения», – вспомнила она слова Аристотеля, которые часто любил повторять Александр. Да, снова начиналась война. Снова Александр вступал в открытую борьбу с Дарием ради благополучия Эллады.

Но, назначенная афинскими жрецами и волею рока на роль заклятого врага Персии, гетера была невозмутима. Слегка прижавшись плечом к Птолемею, сплетя пальцы с его пальцами, как влюбленная девушка, она наслаждалась предвечерней прохладой. Ее голос звучал мягко, но слова, которые она говорила, не могла бы произнести ни одна обычная женщина.

– Все отлично, и иначе и быть не может.

– Наше положение достаточно надежно. Но не стоит обольщаться. Александр сообщает, что Дарий вновь собирает со всех своих сатрапий мощную армию, – задумчиво проговорил Птолемей.

– Вы непобедимы, и в предстоящих битвах будете победителями, – без тени сомнения убежденно произнесла Таида.

– Все во власти богов, – сказал Птолемей и внезапно, как всегда, ошеломляюще внезапно, улыбнулся. – Ну что ж, встретимся с заклятым врагом Эллады лицом к лицу.

– Вот это по-эллински.

Птолемей согласно кивнул. Их разговор напоминал ритуал, почти колдовство, заклинание, чтобы наворожить победу.

– Восток – это ключ. И Александр понимает это. Он нуждается в его богатствах, житницах и народах.

Птолемея изумлял и восхищал гибкий, не женский ум Таиды.

Он вспомнил свои слова, сказанные Гефестиону, когда впервые увидел ее: «Вот женщина, достойная царя!»

– Я помню тот день, когда впервые увидел тебя в Коринфе. Кто бы устоял перед тобой?

Таида засмеялась:

– А я, когда впервые увидела тебя, тут же захотела стать твоей возлюбленной.

Она улыбалась, глядя вдаль, через море.

– Признаюсь, у меня были точно такие же мысли относительно тебя.

Они одновременно рассмеялись – тепло, спокойно и весело. Такие минуты гармонии случались за последнее время не часто из-за войны, из-за срочных государственных дел, которыми был всецело поглощен Птолемей. Сегодня же вечером, в преддверии новых кровавых битв, оба были счастливы. Они любовались заходом солнца и не спешили уходить, когда над их головами одна за другой стали загораться звезды, как мерцающие гостьи на небосклоне.

Таида и Птолемей стояли крепко прижавшись друг к другу, наслаждаясь кратким мгновением счастья перед неотвратимой войной.

Вернувшись из Александрии в Мемфис, в дом Иолы, Таида застала подругу в слезах. От Иолы она узнала, что Неарх уже отплыл вместе с Александром и частью воинов к Тиру, оставив армию на Птолемея, Пармениона и Клита, которые должны были срочно следовать за царем.

Птолемей, прибыв с Таидой в Мемфис, даже не проводив ее, отправился в лагерь македонцев.

Таида пыталась успокоить подругу, как могла, но Иола была безутешна.

Мысли же Таиды пытались найти нужное решение, которое пришло к ней только ночью, когда прибыл гонец от Птолемея и сообщил, что Птолемей вместе с войском отплывает утром и чтобы Таида дождалась от него вестей в Мемфисе. Неужели Птолемей не придет? Уедет не простившись? Ведь Александр обещал взять ее с собой. Таида не на шутку рассердилась. Она долго не могла уснуть в ожидании Птолемея, все-таки веря, что он хоть на мгновение зайдет попрощаться с ней, но вдруг поняла, что он не придет. И приняла решение – сегодня же отправиться вместе с Иолой в Афины.

Едва дождавшись рассвета, Таида разбудила Фебу и приказала ей прямо сейчас начинать складывать вещи.

Иола ранним утром, войдя в покои Таиды, обнаружила, что в доме все вверх дном.

– Чем ты так занята? – поинтересовалась Иола.

– Мы сегодня же возвращаемся в Афины.

– Но на чем мы поплывем? Почему такая спешка? Что произошло?

– Мы должны возвратиться! – упрямо повторила Таида.

Неожиданно появился Птолемей.

– Я уже перестала ждать тебя, думала, что ты даже не придешь проститься, – натянутым тоном заговорила Таида.

– Но я пришел, хотя меня уже ждут. Я срочно уплываю в Тир. А вам советую ждать нас здесь.

– Нет. Мы возвращаемся в Афины.

Птолемей еще никогда не видел Таиду такой сердитой.

– Вам нет необходимости уезжать из Египта. Здесь все к вашим с Иолой услугам: надежная охрана, дом, рабы.

– Это не имеет значения.

Птолемей не понимал, что так рассердило Таиду. Несмотря на то, что его ждали, он задержался, чтобы разрядить обстановку.

– Давай-ка поговорим. Что-то произошло, так ведь?

– Ты совсем не понимаешь меня.

Таида бросилась к двери, но Птолемей преградил ей дорогу.

– Сначала объясни мне, почему ты хочешь ссоры. Ведь я сейчас уплываю, возможно надолго.

– Я не хочу ссоры. Я хочу плыть с тобой. И вы с Александром обещали мне это!

– Оставайся пока в Мемфисе, я скоро пришлю за тобой. Тогда ты отправишься к нам на одной из наших триер, что тоже немаловажно.

– Дай мне пройти, – тихо и твердо сказала она.

– Таида! – Боль в голосе Птолемея поразила ее. – Таида, моя дорогая, любимая.

Таида промолчала. Казалось, что в нее вселился демон: дух злобной, чужой, враждебной ей воли. Нужно срочно попросить прощения, сделать так, чтобы опять они стали одним целым. Ей так хотелось поплыть с ним! Вот почему она ошеломила его, вот почему выплеснула свой гнев, когда Птолемей имел все основания ждать ее любви.

Одна… Она останется на долгое время одна – только с Иолой и со своей местью.

– Но почему? – вскричала она.

– Почему? – повторил голос Птолемея.

Он оказался рядом с ней, в воинских доспехах, совершенный и законченный македонец.

– Зачем ты так мучаешь себя? – потребовал он ответа. – У тебя есть я. И я скоро снова буду с тобой.

Вдруг отчетливо Таида поняла, что больше всего на свете она желает, чтобы Птолемей и Александр остались живыми и невредимыми.

– Я хочу…

Она не успела договорить, как оказалась в крепких объятиях. И сдалась. Его руки блуждали по ее спине.

– Любимая, – прошептал он, зарываясь в прекрасные густые волосы. – О, моя любимая.

Таида откинула голову назад и, пристально глядя на Птолемея, сказала:

– Война – дело чести мужчин, и мужчинам-воинам многое прощается. Иди. Я буду молиться за тебя перед Афиной. Я буду ждать вестей от тебя в Афинах.

Она непроизвольно наполнила кубок Исиды и протянула Птолемею. Он осушил кубок до дна. Когда Таида осознала из какого кубка Птолемей выпил вино, ее охватило чувство торжества. Теперь Птолемей принадлежал только ей. Ей одной и никому больше. Это был знак богини.

Едва Птолемей ушел, перед Таидой неожиданно и отчетливо всплыло воспоминание детства, убийство матери, и она почувствовала, как в ее сердце закипает гнев.

Лицо Таиды запылало, рука невольно коснулась кубка Исиды, который только что осушил Птолемей, с которым она теперь не расставалась ни на миг, храня среди самых необходимых и любимых вещей. Перед ее мысленным взором запылал пожар. Месть! Она крепко сжала рукой кубок и почувствовала исходящую от него силу. Скоро, совсем скоро она внушит Александру мысль – не оставить камня на камне от столицы персов Персеполя.

Ей нужно возвращаться в Афины и там, а не здесь, в Мемфисе, ждать вестей от Птолемея. Он позовет ее при первой же возможности, – в этом она уже не сомневалась. Значит, она снова увидит Александра.

Таиде было необходимо обсудить многое из увиденного и услышанного со жрицей Панаей.

Она снова возвращалась в родные Афины.