Глава Х
СРЕДИ ПРИБРЕЖНЫХ ПИРАТОВ
Подул свежий ветер, когда они отошли от берега, и «Ослепительный» так сильно накренился, что подветренная его сторона зарылась в воду до самых поручней кокпита. Вывесили сторожевые огни. Фриско-Кид правил рулем, а Джо сидел возле него и размышлял над событиями этой ночи.
Сами факты говорили за себя, и обмануться в их значении было нельзя. У Джо раскрылись глаза, и в голове его зароились самые мрачные мысли. Положим, что он влопался по неведению; он боялся не столько за прошлое, сколько за будущее. Он попал в компанию воров и разбойников, в общество прибрежных пиратов, о подвигах которых он уже кое-что слышал. А теперь он и сам очутился в их компании и знает о них столько, что легко мог бы засадить их в тюрьму. Он хорошо понимал, что это заставит их держать ухо востро и что отныне они будут зорко следить, как бы он не сбежал от них. Но он все-таки улизнет при первой возможности.
На этом месте размышления его были прерваны налетевшим шквалом. «Ослепительного» сильно качнуло, и по палубе прокатилась волна. Фриско-Кид ловко повернул на бейдевинд и отпустил вместе с тем большой парус. Потом он стал брать рифы, все время работая один, так как Француз-Пит оставался внизу, а Джо не сумел бы помочь ему в этом деле.
Шквал, покачнувший «Ослепительного», продолжался недолго, но предвещал непогоду, и бурные порывы ветра стали налетать один за другим с севера. Они рвали и трепали паруса с такой силой, что казалось изорвут их в клочки. Бушующие волны подкидывали судно. Все было в смятении, однако даже неопытный глаз Джо уловил в этой суматохе какой-то порядок.
Джо заметил, что Фриско-Кид твердо знал, что и как нужно делать. Глядя на него, он постиг ту великую истину, незнание которой погубило немало людей, — он понял, как важно для каждого знать истинную меру своих сил и способностей.
Фриско-Кид знал, на что он способен, и потому действовал уверенно. Он все время сохранял полное хладнокровие и самообладание, работал быстро и четко, без малейшего промаха. Он брал рифы и основательно закреплял концы. Могли произойти другие случайности, но тех узлов, которые он завязывал, наверное, не сорвал бы никакой последующий шквал, хотя бы их было сорок.
Он позвал Джо на нос, чтобы тот помог ему расправить парус с помощью гафель-гарделя.[12] Оставалось взять риф у кливера на бушприте, но это уже было нетрудно.
По указанию товарища Джо отпустил кливер-шкот и отправился в кокпит, где ему пришлось спустить на целый фут подвижной киль.
Борьба со стихией разогнала мрачные мысли Джо. Подражая товарищу, он сохранял полное хладнокровие, толково и быстро исполнял все его приказания. Они совместно противопоставляли свои слабые силы натиску бурной стихии и совместно победили ее.
Джо вернулся к тому месту, где его товарищ стоял у румпеля, управляя рулем; он гордился им и собой. А когда он прочел в глазах Фриско-Кида молчаливое одобрение, то покраснел, как девушка, услыхавшая первый обращенный к ней комплимент. Однако тут же внезапно спохватился, что ведь перед ним стоит, собственно говоря, вор, самый обыкновенный вор, и, вспомнив об этом, он невольно попятился.
Ему еще ни разу не приходилось соприкасаться с грязной изнанкой жизни. Избранные авторы его библиотеки все наперебой прославляли честность и прямодушие и воспитывали в нем отвращение к преступности. Он отвернулся от Фриско-Кида и отошел в сторону. Но Фриско-Кид не мог заметить эту внезапную перемену его настроения — он был слишком занят своим делом.
Однако Джо удивлялся самому себе. Мысль о том, что Фриско-Кид — вор, тяготила его, но сам Фриско-Кид не внушал ему ни малейшего отвращения. Наоборот, его что-то тянуло к этому парню. Он не мог разобраться в своих чувствах. Если бы он был немного постарше, то, наверное, понял бы, что его привлекают прекрасные черты характера молодого человека — его хладнокровие, самостоятельность, мужество, отвага и вместе с тем известная мягкость и благодушие. Но он этого не понимал и винил самого себя, что не в состоянии преодолеть свою симпатию к Фриско-Киду; стыдясь своей слабости, он все более и более поддавался горячему чувству дружеского расположения к этому своеобразному юному пирату.
— Подтяните-ка ялик фута на два-три, — крикнул Фриско-Кид, который успевал следить за всем.
Ялик тащился за шлюпом на слишком длинной привязи, и ему приходилось плохо. Он то отставал, натягивая бечеву, то кидался вперед, ослабляя ее, то метался из стороны в сторону, рискуя ежеминутно зарыться носом в высокие пенистые гребни расходившихся волн. Джо перелез через барьер кокпита на скользкую корму и потянулся к битенгу, к которому был привязан ялик.
— Держись! — крикнул Кид.
В это время пронесся шквал.
— Отпустите канат, оставьте один оборот на битенге и подтягивайте!
Для новичка работа была не из легких. Джо спустил канат до последнего оборота и, ухватив одной рукой свободный конец, стал подтягивать другой рукой. Но в эту минуту ялик отбросило гребнем волны в сторону, бечеву сильно дернуло, она выскользнула из рук и стала уходить за борт. Джо схватил ее снова, но его самого потянуло вниз по покатой палубе.
— Бросьте! Отпустите! — крикнул Кид.
Джо выпустил конец и правильно сделал, а то бы и сам очутился за бортом. Ялик стал отходить от кормы. Сконфуженный Джо робко оглянулся на своего товарища, ожидая получить от него нахлобучку. Но Фриско-Кид только широко улыбнулся.
— Не беда, — сказал он. — Кости целы и ладно. Лучше расстаться с лодкой, чем с человеком, не так ли? К тому же я и сам виноват, нельзя было поручать новичку это дело. Впрочем, лодка еще от нас не ушла. Ступайте-ка, опустите киль[13] еще фута на два, а потом вернитесь сюда и делайте то, что я вам скажу. Но только не спешите. Работайте уверенно, не торопясь.
Джо опустил киль и, вернувшись на палубу, стал у кливер-шкота.
— Право на борт! — скомандовал Фриско-Кид. — Раскрепите! Вот так! Теперь сюда, дайте руку, беритесь за грот-шкот! — Рука об руку, вдвоем они подтянули зарифленный парус.
Джо стал приходить в азарт от этой работы. «Ослепительный», как породистый конь, повернулся на киле и стал носом против ветра. Паруса и снасти отчаянно затрепались и забили мелкую дробь.
— Спустите кливер-шкот!
Джо подтянул его книзу; передний парус надулся, и судно повернуло на другой галс. Вместе с тем и койку, на которой лежал пьяный капитан, повернуло с подветренной стороны на наветренную, и он растянулся на полу у дверей каюты в пьяном отупении.
Фриско-Кид взглянул на него с отвращением и пробормотал:
— Собака! Хоть ко дну пойдем, и то не очухается!
Два раза им пришлось менять галс, чтобы попасть на прежнее место. Наконец Джо различил в темноте, озаряемой одними звездами, качавшийся на волнах ялик.
— Успеем, — промолвил Фриско-Кид, направляя «Ослепительного» в эту сторону и слегка заворачивая. — Ловите!
Джо свесился за борт, поймал ныряющую бечеву и мигом накинул ее на битенг. После этого они взяли прежний курс.
Джо чувствовал себя виновником всего этого переполоха и был страшно сконфужен, но Фриско-Кид не замедлил утешить его.
— О, это сущие пустяки, — сказал он. — Со всяким случается. Только другие забывают, как им солоно приходилось вначале, и выходят из себя при малейшем промахе новичка. Раз, помню…
И начал рассказывать про свои неудачи, когда он был малышом и впервые очутился в плавании, и про то, как его строго за все наказывали. Он накинул свободный конец талрепа[14] на шейку румпеля, и они оба уселись под стенкой кокпита, тесно прижавшись плечом к плечу.
— Что это за место? — спросил Джо, когда они проносились мимо маяка, мигавшего на скалистом мысу.
— Остров Гот. На нем, по ту сторону, находится морская учебная станция для кадетов и минный склад. Там отлично ловится треска. Мы обойдем этот островок с подветренной стороны и станем на якоре под защитой острова Энджель, где находится карантин. Потом, когда Француз-Пит протрезвится, он нам укажет, куда идти, а теперь вы можете спуститься в каюту и немного вздремнуть. Я управлюсь без вас.
Джо отрицательно покачал головой. Он был слишком возбужден, чтобы спать. Да и как тут заснуть, когда «Ослепительный» ныряет, как чайка, и взбивает своим носом целые облака брызжущей пены. Платье на Джо почти высохло, и он предпочел остаться на палубе и любоваться разворачивающейся перед ним картиной.
Огни Окленда исчезли из виду, оставив лишь бледный отблеск на фоне неба, а с южной стороны показались огни Сан-Франциско, то взбирающиеся по холмам, то сбегающие в долины и растянувшиеся на много миль бесконечной вереницей.
Различив огромные здания пристани и телеграфную вышку, Джо мог уже легко ориентироваться в панораме города. Где-то там, среди этого лабиринта света и теней, затерялся отцовский дом, в котором, быть может, и сейчас вздыхают о нем и тревожатся; и там же сладко почивает его сестричка Бесси, которая, сойдя утром к чаю, удивится, что его нет. Джо вздохнул. Забрезжило утро. Потом голова его потихоньку свесилась на плечо Фриско-Кида, и он заснул крепким сном.