19

Футболисты действительно ждали нас на товарной станции, все в форме, под моросящим дождем, среди вагонов, складов, железнодорожных путей и толстых женщин с ломами в грязно-оранжевых накидках. Радимов, выйдя из машины, пошептался о чем-то с парочкой алкашей в грязных телогрейках, те показали ему на дальний заброшенный склад, весь в лопухах и с покосившейся крышей, после чего он обратился к футболистам.

— Согласно моей последней теории, подтвержденной научными рекомендациями, общий вес команды, включая тренера и запасных, не должен превышать полутора тонн, только тогда она способна на коллективные, а также индивидуальные действия, которых вам так не хватает. У меня уже нет ни времени, ни желания снова взвешивать каждого поодиночке. Поэтому я решил использовать весы, каковыми пользуются на складах. Самые точные, как меня уверяют эти господа, на том, дальнем, заброшенном складе, где они давно не используются, а значит, не показывают приписанных килограммов, что соответствует существующей практике. Я правильно говорю?

Алкаши важно кивнули. И повели нас за собой через ржавые пути, мимо поломанных вагонов с разбитыми окнами до самого склада.

— Ломайте! — сказал им хозяин. — Я здесь за все отвечаю!

Те стали крушить кувалдами проржавевшие замки. Потом мы вошли в темное, пропахшее крысиным пометом помещение. Команда во главе с тренером беспрекословно взгромоздилась на весы. Радимов светил ручным фонариком.

— Ровно тысяча пятьсот восемьдесят! — провозгласил алкаш в телогрейке. — Как в аптеке.

— Слезайте! — сказал хозяин тренеру. — Посмотрим, как выглядит команда без вас.

— Тысяча пятьсот двадцать! — провозгласил другой алкаш и отпил из горлышка.

Радимов смотрел на команду.

— Уже лучше, — сказал он. — Завтра же я найду вам другого тренера, а пока посмотрим, что еще можно сделать.

Тренер обидчиво засопел, его обычно красное лицо обрело фиолетовые тона.

— А разве другой тренер ничего не весит? — спросил он.

— У хорошего тренера прибавляются очки, когда убывает суммарный вес команды, — туманно сказал хозяин. — Зря обижаетесь, между прочим. Я решил послать вас, нашу неизбывную надежу, в высшую тренерскую школу на два года, больше, полагаю, не надо. Надеюсь, в ваше отсутствие команда обретет наконец свое лицо, то есть свой вес… Но я, кажется, знаю, в чем тут дело. Вам, молодой человек, Полухин Валера, если не запамятовал, совсем не подходит ваш девятый номер. Вы у нас недавно, но, следя за вашей игрой, я всегда ловил себя на мысли, что вам лучше иметь номер пять. Или даже четыре.

— Но он же центральный полузащитник, — сказал тренер.

— Вы еще здесь? — удивился, повернувшись к нему, хозяин. — Я же сказал вам: завтра в бухгалтерию за расчетом. Я же не вмешивался в ваши установки? Почему вы считаете возможным вмешиваться в мои? Я в нашем Крае отвечаю за все, в то время как вы несете конкретную ответственность. Улавливаете разницу? Разумеется, Валера истинный форвард и потому должен играть, как играл до сих пор. Я говорю лишь о номере на его футболке… В то же время тебе, Коленька, — Радимов указал на нашего центрального защитника с номером четыре, — больше подойдет, я это вижу, номер девять. Поменяйтесь, и мы посмотрим…

Переглянувшись, названные игроки поменялись футболками.

— Вот и ладно, — кивнул хозяин, — а теперь все снова на весы, и проверим мои расчеты.

— Тонна четыреста семьдесят! — хором сказали алкаши. И закусили рукавом.

— Вот видите, — вздохнул хозяин, расхаживая и скрестив руки на груди. — Приходится все самому, не на кого положиться… Однако, я полагаю, есть еще неиспользованные резервы. Скрытые и не очень. Значит, номеру шесть хорошо бы поменяться футболками с номером одиннадцать, я могу ошибиться, но проверить следует. А вам, Сережа, — он остановился напротив нашего вратаря, — следует поменять фамилию.

— А чем она плохая? — удивился добродушный Сережа Парфенов. — Мне она не мешает.

— У вас прекрасная фамилия, — согласился Радимов, — но не для вратаря. Я не знаю, в чем тут дело, сам многого еще не понимаю, но чувствую, что это так. Скажем, моя фамилия совсем не годится для высшего поста в этой стране. Я никому не в силах объяснить, но это так. Вынужден подчиниться и буду стараться как-то компенсировать эту каббалистику упорным трудом. Точно так же не годятся для вратаря фамилии Николюк и Турандотов. Возможно, тут все дело в особенностях их звучания, накладываемых на нашу детскую психику. Я-то думаю, что ты, Сережа, с такой фамилией мог бы неплохо справиться с ролью полузащитника. Или заведующего пунктом «Скорой помощи». Советую попробовать. Или хотя бы взять псевдоним. Лучше всего для наших вратарей подходят фамилии, где минимум шипящих и окончание на «ин»… Ну как, готовы?

Номер шестой, уже переодетый в футболку с номером одиннадцать, посмотрел на бывшего одиннадцатого, и оба кивнули.

— Попробуем, — пожал плечами Радимов. — Я тоже могу ошибиться, но ведь попытка не пытка?

— Тонна четыреста десять! — провозгласили алкаши и сняли наконец свои грязные телогрейки.

Тренер плюнул, перекрестился и пошел прочь от склада, размахивая руками и матерно ругаясь. Игроки все еще стояли на весах и смотрели на хозяина с суеверным ужасом. Он по-прежнему прохаживался, скрестив руки на груди и что-то бормоча под нос. Наконец остановился, поманил к себе вратаря. Обнял его за плечи и стал прохаживаться с ним по складу.

— Не обижайся, Сережа, я хочу как лучше… Просто вспомнил, как в известные времена было принято у нас менять фамилии и брать псевдонимы. В результате чего пигмеи становились колоссами, а колоссы превращались в гномов. Причем некоторые драматурги, приняв псевдонимы, стали писать на удивление свежо и талантливо, так что завистники стали от них требовать, чтобы они их раскрыли… Ах, как я тебе завидую, что ты это еще сможешь! А мне уже поздно — меня слишком хорошо знают во всем мире, ты ведь слушаешь вражеские радиоголоса?

— Нет, — покраснел Сережа.

— Так вот, чтобы сделать это вполне безболезненно, тебе следует жениться на девушке с подходящей девичьей фамилией, скажем, Степина, зовут Вера, я сам смотрел ее данные в адресном бюро, прежде чем ехать к вам на встречу… Ну это ладно, это я сказал… — Он туманно посмотрел на футболистов, не смеющих сойти с весов. — А вам пора! У вас сегодня еще урок чечетки, если не ошибаюсь, а потом сауна. Кстати, до моего отъезда вам предстоит еще одна игра, и, если опять проиграете, я просто не знаю, что с вами делать.

И пошел со склада, не оглядываясь, только в воротах оглянулся на меня: ты идешь?