Глава 2. Ингальская долина

Еще весной Леда узнала, что летняя полевая практика историков-второкурсников должна будет проходить в Ингальской долине. Интересное это место — низменность в дельте сибирских рек Исеть и Тобол, в семидесяти километрах от славного города Тюмени.

Некогда здесь располагались древние поселения и даже небольшие города, о чем до сих пор «вещают» рукотворные увалы и череда курганов-могильников, что таят в себе настоящие сокровища.

Еще русским царям воеводы тобольские докладывали, что «народишко ушлый» тащит из «татарских могил» золотые и серебряные вещицы. Так уж получилось, что первыми исследователями долины стали «бугровщики», то есть разорители древних гробниц. Прознав о кладах, зарытых в устье Исети, сибирские губернаторы грабеж старались всячески пресекать и уже поручили раскопки «государевым служащим», ученым людям.

Самому Петру Первому прислали несколько партий сибирских сокровищ, часть которых и по сей день хранится в Эрмитаже, в галерее драгоценностей «Золото скифов».

В наши дни территория Ингалы признана этнографическим памятником и природоохранной зоной. Археологические раскопки давно уже ведутся серьезно и позволяют делать поистине удивительные открытия: древние захоронения, остатки крепостных стен, городища и могильники-курганы, домашняя утварь и украшения.

Леда с бьющимся сердцем ожидала поездку в Исетский район. Слышала от знакомых, что в это же время рядом с их студенческой базой будет проходить историческая реконструкция, в которой собирается участвовать и Андрей Колосов.

На подобных мероприятиях Леда была всего лишь один раз и то не полный день, но впечатлений хватило надолго: девушки в старинных одеждах, парни в кольчугах и шеломах русских витязей, «потешные» поединки с нешуточным азартом и толпами подбадривающих зрителей, костры и походные котелки с ушицей, а в сумерках песни под гитару, дружеские беседы, россказни «бывалых».

В прошлый раз Леда с одногруппниками попала на реконструкцию эпизодов покорения Сибири Ярмаком. Проходила встреча близ Тобольска. А сейчас, говорят, в Ингальской долине собирается большая инициативная группа из Екатеринбурга. И Андрей со стороны местного студенческого совета универа будет курировать приезжих.

Однако первые дни в Ингале настолько захватили девушку, что она на время и думать забыла о делах сердечных. Студентов привели на место настоящих раскопок, о методах и задачах которых было прочитано немало увлекательных лекций. А теперь вот он — раскинулся на всеобщее обозрение древний город и его таинственные дары восхищенным потомкам: полуразрушенные дома, глиняные черепки кувшинов, наконечники стрел, остатки полусгнившей погребальной лодки из некрополя, бронзовые топоры, бусины из голубого шпинеля. Над этими бусинами профессор Матвеев особенно умилялся:

— Это же редкий минерал. Он в Индостане добывается, да еще на Шри-Ланке, как сюда-то попал, а? Ребята, это сенсация! Здесь Шелковый путь проходил, не иначе, торговцы из Китая в наши камыши захаживали.

На языке сибирских татар «Ингала» означала «камыш». А еще среди чудесных находок были статуэтки египетских богов и фаянсовый амулет Гарпократа^[1]).

— Знать кто-то из царского рода здесь похоронен, один из владык племени саргатов, что с купцов заезжих дань брали, плату за возможность по этим землям дальше двигаться.

Во время первой экскурсии на раскопки Леда ходила как завороженная, вот она — древняя быль, оживающая сказка, можно рукой коснуться. Что за народ населял родную Сибирь тысячи лет назад, чем эти люди жили — охотой, земледелием, войной… За тысячи лет до Леды ходили по этой земле, когда еще кости мамонтов и шерстистых носорогов были не так глубоко засыпаны «пылью времен» на Западно-Сибирской равнине.

Вечером первого же дня, едва студенты разместились в маленьких коттеджах исследовательской базы от Университета, Леда встретила Андрея. Случайно столкнулись у домика преподавателей.

— Приветствую совратительницу Богов! Ты Вишнягова не видела?

Именем своим девушка втайне гордилась, но сейчас подосадовала на шутку. Впрочем, этому парню Леда бы многое простила.

— Ты Сашу ищешь? Он у Матвеева сидит, разбирают серебряные бляшки, говорят, нашли целую пригоршню.

— А-а-а, ясно, до утра будут над ними трястись, ладно, тревожить не стану. Современные хлопоты подождут. А ты чего скучаешь? Пошли к нам, Ситников сейчас будет про динозавра рассказывать. Все уже собрались.

— Ого! Я думала, он только мамонтами интересуется. Особенно малышами, столько шуму было из-за «Маши», помнишь, на Ямале нашли 4-месячного мамонтенка, отлично сохранился. Я репортажи видела, так жалко…

— И кого жалко-то?

— Так сказали, он еще маминым молочком питался по своему возрасту, а так глупо погиб, провалился под лед и утонул. Жалко ведь.

Андрей с возрастающим интересом смотрел на взволнованное личико девушки, что явно перед ним трепетала.

«А она ничего… повзрослела, миленькая такая, чувствительная».

— Нет, сейчас не про то будет разговор! Представляешь, здесь, в Ингале нашли скелет ящера с крыльями.

— Птеродактиль?

— Да, вроде, нет, Ситников сказал, больше на дракона похож.

— Ага! Он еще не то расскажет, любит выдумывать. Я уже заголовки вижу: «Найдены останки первого сибирского дракона. Мировая сенсация».

— А ты что против летающих ящеров имеешь?

— Да, совершенно ничего, только это не по-нашему как-то. Драконы — это Европа, ну, Китай. А у нас всегда были змеи крылатые. Сказки же знаешь? Змей Горыныч… Змей Волос… И вообще, дурная слава ходила на Руси о подобных «динозаврах». Ты же предание о Петре и Февронии слышал? «Однажды в семье Павла случилась беда — повадился летать к его жене змий, принявший облик самого Павла. Младший брат Павла — Петр взял Агриков меч, и, выследив змея, поразил его…»

— О-о! Слишком уж вы суровы, девушка! Всех змеев богатыри у нас давным-давно истребили, даже в Красную книгу некого занести. А вот то, что в Ингале водились летающие ящеры, кажется, скоро станет научным фактом. Идешь со мной?

И зачем он такое спрашивал, Леда бы без раздумий с ним на край света пошла, а не то что в палаточный лагерь по соседству со студенческой базой.

— Я только девочкам скажу, где я, чтобы не потеряли.

— Точно-точно! А то вдруг еще какой-нибудь русский дракон до сей поры спит в одном из курганов. Услышит твой легкий шаг девичий, да проснется, чтобы в свой подземный мир утащить.

— Я под землю на хочу. А вот в облаках бы полетала…

— А Персефону никто не спрашивал! Утащил Аид под землю и сделал женой. Кстати, с Ледой Зевс тоже не церемонился, раз уж она ему приглянулась.

— Напугаешь сейчас, побоюсь идти с тобой через поле, смотри-ка, темнеет уже. А ты обратно проводишь?

— Зачем? У меня на двоих палатка, скажи подружкам, что останешься до утра.

— Хватит шутить, мне надо вернуться к полуночи.

— Та-ак, никакой кареты я не вижу, тыква и мыши нам явно не грозят, разве, что твои кроссовки превратятся… превратятся…

— Да, какая из меня Золушка! Брось чудить!

Андрей смеялся, радуясь новому развлечению, а у Леды отчаянно билось сердце. Он ведь за руку ее взял, когда девушка едва не споткнулась на неровной тропинке. И теперь идут они рядышком в сумерках по той самой древней Ингале, солнце давненько уселось на свой ночной шесток, только потягивается перед сладким сном, дразнит последними лучиками. А еще до срока выплыла на небо Луна. И Леда мысленно обратила к ней свою мольбу, с детства почитая за Покровительницу:

«Пусть не в последний раз соединятся наши руки, пусть буду мила ему и желанна, Матушка Луна, пускай же все сбудется!»

Андрей тоже был доволен. Его-то Алиса рыжекосая в городе осталась сессию пересдавать, подтягивать свои «хвосты», а здесь на игрищах все девчонки со своими парнями, ни с кем не поиграешь долго. Эти приезжие из Екатеринбурга — ребята строгие оказались, все как на подбор — крепкие, ладные парни, лихо машут топорами и стреляют из «всамделишного» лука, а подружки визжат от восторга, и на Андрея даже внимания не обращают.

Непривычно было Колосову оставаться на вторых ролях, самолюбие саднило весь день, а тут Леда… Смотрит своими блестящими, большими глазами, словно дороже Андрея и нет у нее никого. Нет, неделя должна пройти весело и с размахом! Чудесная девчонка, странно, что до сих пор одна, если бы не Алиса, пожалуй, можно бы с ней погулять чуток, а может, и не чуток. Андрей снисходительно глянул вниз и влево на каштановые завитки волос у виска, на опущенную голову и вскоре поймал в ответ восторженный ясный взгляд.

«Черт! Хорошенькая, чистенькая, только совсем наивная, все сказки на уме… На такой сразу жениться надо, а мне-то рано еще, ну, какая мне женитьба, чепуха!»

А вот Леда ни о чем таком серьезном даже не думала, просто шла рядом с парнем, о котором столько мечтала, и была счастлива. И все последующие вечера проводила с Андреем: вместе слушали у костра шутливые и вполне реальные истории из жизни ролевиков, всякие мистические байки, обсуждали новости студенческой жизни, спорт и киноиндустрию.

В эти дни Леда впервые услышала песни Хелависы и долго в себя прийти не могла, так это ей показалось близко и знакомо, аж по коже холодок и сердце щемит. Девушка из приезжих, что звалась Младой, сама отлично на гитаре играла и дивно пела, подражая интонациям Натальи О'Шей. Как завороженная сидела Леда возле исполнительницы и внимала каждому слову, быстро заучивая тексты наизусть.

— Андрюш, хорошо-то как, почему я раньше не знала, это же целый мир! Это же все наше, мое, я чувствую так…

— Да, ладно тебе, и так ясно, что красиво поет. Пойдем ко мне…

Очарованная музыкой и атмосферой теплых вечеров у леса, Леда покорно шла к палатке Андрея, принимала его жадные торопливые поцелуи и, словно во сне, позволяла большее. А потом, когда все это между ними случилось, даже не испугалась, не пожалела, а просто как должное приняла, только слова парня уж больно горькими ей показались после:

— Ты что сразу-то не сказала, я бы может, не стал… Я же не думал, что ты еще ни с кем не была. А теперь, ты скажешь, что я подлец, девочку совратил. Леда, я же не заставлял тебя? Ну, ты чего, реветь еще будешь… Прости, но не могу я тебе ничего обещать. Я сразу сказал, мы друзья просто. Алису я не готов сейчас бросить, она нервная…

Леда медленно «просыпалась», слушала Андрея со слабой улыбкой, даже погладила по руке, чуть ли не жалеючи.

— Не переживай, винить не буду, сама так хотела. Думала, люблю…

— А теперь, что же?

Странно было Леде слушать, как в голосе парня зазвучали вдруг ревнивые нотки. «Хочет сразу для всех быть дорогим. Так ведь не бывает».

— А теперь и не знаю… Андрюша, я к себе пойду. Нет, не провожай, дойду сама. И не приходи ко мне больше, не надо. Я все поняла, ни о чем не жалею. Спасибо.

— Да за что спасибо-то? Слушай, ты из меня вообще козла какого-то делаешь? Попользовался и бросил… Леда, я тебе ничего не обещал!

— Так, я ничего и не прошу. Уйти хочу.

— Эй! Я тебя сейчас одну не оставлю, ты такая… Еще чего сделаешь над собой!

— Андрюш, а взрослая девочка уже, и я маму люблю. А то, что случилось, так говорю же, у меня все было по любви, а раз тебе не нужна — навязываться не буду. Я все понимаю. У тебя подруга в городе, а со мной ты от скуки, только я и на это была согласна. Думала люблю, а теперь как-то странно…

Она очень хотела сейчас остаться одна, убежать, спрятаться и выплакаться где-то вдали от жалеющих и виноватых глаз. Смурно было в горнице ее души. И еще боялась, что не сдержится, обхватит Андрея руками и разревется на его плече, а это стыдно и вроде бы ни к чему теперь. Но и обиды на парня не было, и правда, сама ведь пришла, сама все позволила, сама осмелилась поцеловать… пару разочков всего-то.

Леда вышла от Андрея и медленно побрела к одинокому костру в поле. За полночь уже, почти все разошлись. Завтра последний день, выступления показательные, штурм крепости и много еще других интересных дел. Журналисты приедут, гости всякие, завтра большой прощальный праздник. А сейчас отдыхают ребята по своим палаткам, обнимают «боевых» подруг, предвкушая, как ладно будут поутру держать в умелых руках тяжеленькие мечи, сурово поглядывая на соперника. Все пройдет удачно, и кольчуга приятно обнимет плечи, и лук будет натянут вовремя и стрела поразит цель, а на память останется множество ярких фото и видео. Будет что вспоминать до следующих сборов. Эти «ингальские» явно удались!

Уже подходя к догорающему костру, Леда различила знакомый напев Млады. Рядом с девушкой сидел и парень ее — Ратибор, ох, нарочно для завтрашней битвы не бривший рыжую бороду уже вторую неделю.

— «По лазоревой степи ходит месяц молодой, с белой гривой до копыт, с позолоченной уздой, монистовый звон монгольских стремян, ветрами рожден и ливням пьян…»

И сами собой полились слезы. Вот оно — все рядом, испокон веков здесь было… Высится впереди высокий курган неизвестным народом на сибирской земле сложенный, дремлют в глубине насыпи тайны усопшего, а скоро придет черед подымать их на свет Божий, открывать двери в прошлое, заглядывать цепким, внимательным оком ученого. Бережно, но настойчиво придется тревожить последний причал полусгнившей лодки, где смиренно, как в колыбельке, сложив костистые длани на груди спит древний Хозяин камышовой низменности в долине Приисетья.

Так, на убывающей луне посреди темной Ингалы превратилась Леда из мечтательной девочки в женщину. Задумалась, забоялась о своей судьбе, да вскоре и смирилась. О чем тосковать, пока есть в теле сила, а в устах дыхание и ускоряется ток крови по венам при звуках любимой мелодии:

Леда долго еще сидела рядом с Младой, впервые пробуя подпевать, ибо пару дней тому назад еще выучила много песен «Мельницы» наизусть. Потом вместе со Стасом, ой, то есть с Ратибором, конечно же, вытаскивали они из золы обжигающе горячие клубни картофеля, ели даже без соли и ничего вкуснее Леда в жизни своей не пробовала, чем эта рассыпающаяся в ладонях желтая крупчатая мякоть под хрустящей черной кожурой.

И не страшило больше одиночество, не пугала неопределенность будущего, затягивались обиды и раны прошлого-настоящего. Как можно быть одиноким на родной земле, посреди людей, что на твоем же языке говорят, поют чудесные песни, улыбаются тебе светло, делят еду и на твою долю.

А когда ночь истаяла, да забрезжил рассвет Млада и Ратибор вызвались провожать девушку до студенческого поселения. Оглянувшись на вытоптанное поле, Леда заметила, что у остывающего кострища стоит Андрей, смотрит вроде пристально, но так и не решается пойти следом.

Колосов встретил девушку на следующий день, как раз в разгар праздника. Внимательно заглянул в глаза и, не встретив в них особого укора, завел разговор:

— Я вечером уезжаю в город, хотел проститься с тобой, вашу-то группу завтра отправят, правильно?

Леда кивнула, удивляясь про себя тому, что чуть дрожащий голос юноши больше не вызывает в душе знакомого трепета. Ти-ши-на.

— Обижаешься на меня, злишься? Я плохо с тобой поступил, каюсь, но ты и сама пойми…

— Мы же вчера с тобой все обсудили. Я не злюсь, Андрюш, успокойся уже. Все в порядке.

Парень нервно взъерошил пятерней свою челку, равнодушный тон девушки немного выбивал его из колеи.

— «Хоть поплакать могла бы, как-нибудь обозвать, на шее повиснуть, глядишь, я бы и пожалел, придумал чего… Алиска из-за ерунды так умеет мозг выносить, а эта тихоня только смотрит своими синими глазищами, как Святая Дева и все готова простить. Я от этого себе еще большим гадом кажусь, вот же история…»

— Андрюш, мне пора… Прощай!

У Колосова вдруг возникло неприятное ощущение, что его гонят, после того как самого будто бы использовали и бросили за ненадобностью. Странное, непривычное для бойкого парня чувство и горькая досада. Никогда еще ни одна девушка не вызывала у студента таких противоречивых эмоций. Сам от себя того не ожидая, Андрей выпалил:

— Леда, давай еще встретимся! В первый раз всегда не важно бывает, а потом… лучше.

— Не хочу! Руку отпусти, мне, правда, идти надо, меня Матвеев давно ждет.

— Стой! Подарить тебе хочу кое-что, только никому не говори, обещаешь? Слово дай!

— Ничего не надо!

— Эх, да ты не понимаешь! Я хотел в город увезти, а теперь тебе отдам, может, простишь меня, искуплю свои грехи, хоть и не кровью. Держи, это я здесь нашел, еще пару дней назад.

Андрей сам взял ладошку девушку и разомкнул стиснутые пальцы. Леда нахмурилась, но не стала у всех на виду отчаянно вырываться. А потом замерла, приоткрыв рот. В руке у нее лежала маленькая, почерневшая от времени фигурка какого-то явно мифического существа.

— Я когда нашел, сразу о тебе вспомнил, все наши разговоры… Вот тебе Русский Дракон, собственной персоной. Ну, что разве не похож?

— Похож… Только уж тогда — Змей, а не Дракон, но где же его крылья?

— Ну, вот, будто горб на спине, видишь, значит сложены. Отдыхает, гаденыш!

— Не надо его ругать! Смотри, а в передних лапах будто шар держит, что это может быть, интересно? Андрей, надо Матвееву скорей показать, и еще место, где ты это выкопал заметить точно.

— Ты не понимаешь, это я тебе дарю, но с условием, что только тебе. И совесть свою успокой, там в рассохшемся сундучке еще пара таких же, и на черепках изображения Крылатого, так что одного можешь смело себе оставить. На память. Хоть не обо мне, так о Долине. А на долю историков хватит, весна урожайная была на подобные находки. Я диплом буду писать по Ингале, меня Ситников сам будет вести, представляешь?

— Скоро Ингалу назовут Змеиной Долиной. Туристы понаеду-ут…

Впервые за этот день Леда улыбнулась, и у Андрея сердце зашлось.

«Какое чудо передо мной стоит, почему же я раньше не замечал, что она такая милая… Решено, приеду в город, с Апиской сразу поговорю, хотя она истерику мне закатит, да, надоели уже ее заморочки. Поругаемся и скажу, что устал, хватит с меня… Леда простит и примет, будем вместе, ей все понравится со мной, может, потом даже поженимся, хотя она из бедненькой семьи, мама вроде где-то полы моет, слышал об этом. Жалко, конечно, что такая „пролетарская“ родня, мои „предки“ точно не поймут. Зато девочка чистенькая, и я у нее первый, разве можно так просто от нее отказаться…»

А Леда уже об Андрее и не думала, гладила пальчиками бронзовую фигурку в руках и сердце билось чаще.

— Глянь-ка, да она будто в огне побывала, краешки вот оплавились.

— Погребальный костер, не иначе.

— Думаешь?

— Оставь мне свой телефон, я позвоню.

Но девушка не успела ответить, к Андрею подошли ребята в меховых татарских шапках, загудели басом, расспрашивая про расписание поединков. А когда Колосов решил их вопросы и обернулся к собеседнице, Леда уже исчезла, унеся с собой маленький древний артефакт.