Барышня в его вкусе. Молоденькая, но не очень. Одета модно, но без вызова. И лицо такое приятное, в котором нет недостатков и надменной красоты. Ведет себя сдержанно, не заискивает. Видно, без стесненных обстоятельств. В общем, Каткову она понравилась. Приказчик выразил горячее желание услужить чем может и спросил, как обращаться. Барышня назвалась баронессой фон Шталь. Катков хоть и согнулся в поклоне перед титулованной особой, но не поверил: не дотягивает до высшего сословия. Не вышла аристократкой. Хотя… Кто его знает. Баронесса осмотрела прилавки и осталась довольна. – Чего изволите? – Каткову уже показалось, что он ошибся и посетительница подыскивает что-то для себя. – У нас выбор отменный-с. – Любезный, принимаете ювелирные изделия? Катков уже знал, что последует дальше. И это немного опечалило. Бывают и у приказчиков философские чувства. – Непременно-с. Даем лучшую цену! Уж поверьте. Что у вас: наследство, столовое серебро или прочее? – Наследство, – ответила баронесса. – Перстень мне достался от моего дедушки. Хочу продать, чтобы поставить памятник на его могиле. Приказчик рад был услужить такому благородному порыву. Попросил взглянуть. Баронесса вынула руку, которую прятала в муфте, и разжала кулачок. Катков спросил разрешения взять вещицу. Дама положила драгоценность на прилавок. Приказчик нацепил ювелирный глазок и принялся неторопливо вертеть перстень, разглядывая со всех сторон и важно покрякивая, будто старательно оценивал стоимость. Он не столько тянул время, сколько прикладывал торговое умение, чтобы дама не разгадала маленький секрет: цена перстня была ясна с одного взгляда. Мало того, Катков прекрасно его знал. Оставалось только придумать, как выйти из неловкой ситуации. Он снял глазок, потер веко и тщательно проморгался, будто глаз устал. – Сколько желаете получить? – спросил он, тщательно улыбаясь. – Думаю, стоит не меньше тысячи. В голосе барышни было столько надежды! Как жаль ее разочаровать. – Что вы, мадам! – грустно ответил Катков. – Работа хорошая, но перстню от силы лет сорок. – Там брильянты. – Прошу простить, но это не брильянты – горный хрусталь. – Как жаль, – сказала она, забирая с прилавка перстень. – Раз не даете хорошую цену, попробую… – Могу предложить триста, – торопливо перебил Катков. Дама задумалась, вертя перстень в пальцах. – А больше никак нельзя? Приказчик только развел руками. – Рад бы услужить, да ведь мы ломбард. С оборота живем-с. Поверьте, из одного почтения к вам уступил. Никто такой цены не даст. Баронесса положила перстень на прилавок. – Ну, хорошо. Берите. На памятник хватит… Катков одним движением убрал его с глаз долой. – Отсчитайте крупными купюрами. – Всенепременно-с. Расчет завтра. – Как завтра? – спросила баронесса, пораженная коварством приказчика. – Сегодня никак нельзя-с. Только завтра. Непременно все до копейки. Она еще пыталась убеждать, торговаться и даже пустила слезу, но приказчик был непреклонен: деньги – завтра. Пока баронесса не сдалась. Он вежливо проводил даму к выходу, обещав подготовить все в лучшем виде. Катков остался доволен собой. Он мог рассчитывать не только на благодарность хозяина, но и на значительный кредит доверия. Мужская солидарность и выручка в таких делах дорогого стоят. Приказчик прекрасно понял, каким образом у баронессы оказался «дедушкин» перстень. И целиком одобрил вкус хозяина. Он и сам был не прочь подарить колечко такой красавице.17