III

В одиннадцать вечера блондинка из конторы Куэйла пришла к Феллсу. Она попросила у домовладелицы разрешения поговорить с ним и осталась ждать в прихожей.

— Добрый вечер, — поздоровалась она, увидев, что Феллс уже спускается по лестнице. — У меня для вас письмо, — сказала она ему, протягивая ярко-розовый конверт. Феллс сразу понял все. Всякий раз, как Куэйл отправлял послание в розовом конверте, это означало, что по ему одному известным причинам нельзя было связаться по телефону и что ситуация очень серьезная.

Феллс взял конверт и спросил:

— Будете дожидаться ответа? — машинально отметив про себя, что девушка очень хорошенькая.

— Нет, ответа не требуется, — ответила она. — Спокойной ночи.

Она открыла входную дверь и вышла.

Феллс вернулся в свою комнату и вскрыл конверт. Письмо было зашифровано. Если бы даже блондинку угораздило потерять его на улице, содержание письма в розовом конверте не стало бы достоянием случайного человека. Феллс устроился под лампой с четвертушкой бумаги и расшифровал послание, вписывая новый текст между машинописными строчками:

Феллс дважды прочитал инструкцию, а затем сжег ее вместе с конвертом.

Он спросил себя, кто была эта сотрудница 3. и что с ней могло произойти. Впрочем, о последнем не так уж трудно было догадаться. Уже не впервые за последние годы работы у Куэйла Феллс в условленном месте находил санитарную машину, надевал форму санитара и отправлялся за «тяжелобольным». Такое случалось уже трижды, и всякий раз повторялась одна и та же история. Кто-то сводил счеты с очередным из агентов. Вот и все.

Феллс не знал и предпочитал не знать, каким образом потом избавлялись от трупов. Это нисколько не возбуждало его любопытства. Ему достаточно было задать себе один вопрос: чья очередь в следующий раз? Не меня ли вот так же подберет где-нибудь «скорая», за рулем которой будет сидеть кто-то другой?

Он надел шляпу, вышел и быстрым шагом пошел вниз по Виктория-стрит до самой Грэйт-Смит-стрит. Гараж находился у самого поворота на главную улицу. Феллс нажал на кнопку звонка. Ему открыл человек средних лет с волосами, тронутыми сединой, и сказал:

— Добрый вечер. Вы Феллс? — Феллс в ответ кивнул.

— А я Вэйн, — представился человек. — Входите же!

Феллс вошел в гараж, оказавшийся очень просторным. Посередине стояла та самая «неотложка», принадлежавшая муниципальному совету, с уже включенным мотором. Феллс заметил, что Вэйн был одет в шоферскую форму.

Вэйн сказал:

— В машине для вас имеется санитарная форма и фуражка. Наденьте это сразу и садитесь на переднее сиденье рядом со мной.

Феллс обошел кругом машину и открыл заднюю дверцу. Внутри горел свет, а рядом с носилками сидела женщина лет сорока с приятным выражением лица. На ней был медицинский халат.

— Добрый вечер, — поздоровалась она.

— Добрый вечер, — ответил Феллс, одеваясь.

— Едем! — раздался голос Вэйна. Он подошел ко входу и стал поворачивать рычаг, открывая двухстворчатые ворота. Феллс сел на переднее сиденье. Вэйн, открыв ворота, уселся на водительское место, и машина медленно выехала из гаража.

Грили повернул на Серлз-Корт, скользнув взглядом по всему протяжению улочки. Войдя в вестибюль, он немного постоял, чутко прислушиваясь к малейшим звукам. Не услышав ничего подозрительного, он поднялся на второй этаж по винтовой лестнице. На верхней площадке он включил карманный фонарик. В разветвленном коридоре не было видно дверей. Наконец он отыскал дверь почти на ощупь. Она была заперта. Он вынул из кармана брюк небольшую связку ключей. Дверь удалось открыть почти сразу. Он вошел в темную прихожую, отыскал выключатель и зажег свет. Он удивился, почему Фоуден, уходя, погасил свет во всем доме.

Грили положил свой фонарик в карман пиджака, пересек прихожую и зажег свет в соседнем помещении. Это была гостиная.

Комната была обставлена со вкусом. На окнах поверх штор затемнения висели красивые кретоновые занавески. «Какая уютная комната, — подумал Грили. — Как раз во вкусе Зиллы».

Он посмотрел на нее. Она лежала на пушистом коврике у камина, который все еще был включен. Как справедливо заметил Фоуден, это было ужасное зрелище. Он безвольно опустил руки, не в силах сразу собраться с мыслями, и неподвижно смотрел на ее останки. Он заметил ее изящные щиколотки и красивые дорогие туфли. Она лежала на правом боку, ее левая рука была закинута за спину. Кружевные манжеты блузки ниспадали на длинные тонкие пальцы с ярко накрашенными ногтями. В ладони правой руки, вытянутой в сторону камина, был плотно зажат револьвер. Тридцать пятый или тридцать восьмой калибр, — решил Грили. Он нашел совершенно естественным положение рукоятки и курка в руке Зиллы, утверждаясь в мысли, что Фоуден сказал правду — это действительно самоубийство.

Он упорно спрашивал себя, почему все-таки она это сделала. И вдруг у него мелькнула мысль — а почему бы и нет? Что он успел угнать об этой девушке? Мало ли какие трагические обстоятельства могли возникнуть в жизни Зиллы Стивенсон, неведомые тем, кто был знаком с ней лишь поверхностно. Кто может знать, что ее подтолкнуло к такому концу? Он еще раз подумал, что тут самоубийство в чистом виде. По-видимому, она приставила револьвер вплотную к голове. Поэтому так мало осталось от ее красоты и очарования. Грили, успевший навидаться разного рода ужасных зрелищ, подумал, что в насильственной смерти женщины присутствует какая-то двойная несправедливость, особенно в смерти такой красавицы, грубо и внезапно выхваченной из жизни.

Он посмотрел на часы. Вот-вот прибудет санитарная машина, а дел еще по горло. Он снял пиджак и фуражку. И вдруг вспомнил о разговоре, который он и Зилла вели совсем недавно на углу припортовой улочки. Он чувствовал себя счастливым и верил, что будущее обещает небывалое, захватывающее любовное приключение ему, привыкшему довольствоваться малым, принимать жизнь такой, как она есть, и не требовать от нее больше, чем она может дать. Тем не менее, он горел желанием узнать, как и из-за чего разразилась эта катастрофа.

С другой стороны камина, почти в самом углу, находилась еще одна дверь. Грили обошел кругом труп, открыл дверь и заглянул внутрь. Это была спальня. Там горел электрический свет, а у низкого туалетного столика с трехстворчатым зеркалом стоял Куэйл. Он что-то внимательно рассматривал. На голове у него была шляпа из мягкого фетра, а на руках резиновые перчатки. Он выглядел очень озабоченным и заинтересованным.

— Идите-ка сюда, — подозвал он Грили. — Вам это ни о чем не говорит? — Грили взял из его рук фотографию. Это была та самая, которую ему показывал в порту Фоуден, снятая под пальмами Марокко.

— Да, я уже видел ее. Мне ее показывал Фоуден. Вот и он на снимке. Фотография сделана во время его заключения в вишистском лагере в Марокко. Как она оказалась здесь?

Куэйл ответил, пожав плечами:

— Я обнаружил ее за туалетным столиком.

— Это еще труднее понять… Вы уже смогли разобраться хоть в чем-нибудь?

Куэйл не ответил. Он молча взял карточку у Грили и сунул во внутренний карман пиджака.

— Давайте лучше примемся за дело, — сказал он вместо ответа и подошел к кровати. Грили увидел на розовой перине открытый чемодан, набитый марлей и ватой.

— Возьмите пару одеял, продолжал Куэйл. — Надо сделать так, чтобы это выглядело как очередной случай эпидемии. Через несколько минут с «неотложкой» прибудет Феллс. Он захватит носилки.

— Да, работенка не из приятных.

— Вот именно, — ответил Куэйл. — Чем скорее мы с ней покончим, тем меньше будем об этом думать, — он подхватил чемодан и они вернулись в гостиную.