I

Беллами проснулся в начале седьмого. Он лежал на спине, заложив руки за голову и разглядывая тени, отбрасываемые на потолок электрокамином. Настроение у него было вполне мирное, он был всем доволен.

Выбравшись из постели, подошел к окну. Был грустный вечер. С противоположной стороны улицы Полумесяца дул холодный восточный ветер и его завывание было весьма подходящим звуковым сопровождением темноте вечера, казавшейся гуще обычной.

Отойдя от окна и что-то тихонько насвистывая, он постоял в своей тонкой шелковой пижаме у камина, согревая ноги.

Потом начал искать сигареты. Случайно нашел одну в гостиной, закурил, пошел в ванную и пустил воду. Долго лежал в ванне, прокручивая в голове события последних дней.

В спальне зазвонил телефон. Поначалу Беллами не обратил на него внимания, но телефон настойчиво продолжал звонить и у Беллами не выдержали нервы. Кто бы это мог быть? Он подумал, что это – Кэрола, но тут же прогнал эту мысль: Кэрола была слишком умна, чтобы звонить ему на квартиру, если только это не было дело чрезвычайной срочности.

А почему бы и нет? Он вспомнил о Ферди Мотте, его путешествии в Париж и бодро выругался по его адресу. Быстро выскочив из ванны и завернувшись в полотенце, он побежал в спальню. Но когда он туда прибежал, телефон уже смолк. Вернувшись в ванную, Беллами вытерся, побрился, а потом пошел в спальню одеваться. Он надел вечерний костюм, который оставил наверху, когда паковал вещи накануне, затем позвонил и послал рассыльного за сигаретами. В ожидании его возвращения Беллами сидел на кровати. Рассыльный принес сигареты, и в тот же момент снова зазвонил телефон.

Беллами взглянул на часы – четверть восьмого. Это была барменша из "Малайского клуба".

– У меня для вас сообщение, – проговорила она. – Звонила миссис Рок. Я уже пыталась связаться с вами. Ей нужно вас видеть. Она сказала, что это очень срочно. Вы назначили ей свидание здесь попозже, но она была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы могли прийти прямо сейчас. Она будет здесь с минуты на минуту.

– Хорошо, блонди, – сказал Беллами. – Когда она появится, предупредите ее, что я уже еду.

– О'кей, – весело откликнулась блондинка. – Надеюсь, у вас есть новые байки?

– Куча, – заверил ее Беллами. – Но я никогда не рассказываю их по телефону. Видишь ли, блонди, они много теряют, если не подкреплены обаянием моего зрительного образа.

– Понимаю, – ответила она. – Вы – просто чудак.

– Видит Бог, да, – согласился Беллами весело и повесил трубку.

Выждав пару минут, он снова снял ее набрал номер Уайтхолла.

– Это Беллами, – сказал он. – Я буду минут через сорок пять. Предупредите сэра Юстаса.

Повесив трубку, он закурил, потом набрал номер отдела "Ц" и попросил мистера Вэнинга.

– Привет, Филип, – сказал он. – Мне нужно вас видеть. Все идет хорошо. Я все узнал от Марча. Теперь он у нас в кармане. Но нам нужно повидаться.

– Хорошо, Ники, – ответил Вэнинг. – Я буду дома в половине девятого. Можете прийти в это время?

– Да, буду, – ответил Беллами.

Походив с минуту по комнате, он позвонил Ванессе.

– Ну, Ники, – спросила она, – вы сделали то, что я вам посоветовала? Сходили в Скотленд-Ярд и рассказали им все?

– Да, – заверил ее Беллами. – Я донага разоблачил перед ними свою душу. Я интеллектуально обнажился. Рассказал им все, что знал. Сообщил, что у вас самые красивые ноги во всем западном полушарии и что, когда вы идете, у меня остается лишь одно желание – следовать за вами и наблюдать восхитительное покачивание ваших прелестных бедер. Я сказал…

– Вы – безумец, – перебила она своим низким голосом. – Вы способны говорить хоть о чем-нибудь серьезно? Или вы им сказали всю правду, идиот вы эдакий?

– Сказал ли я правду? – изумился Беллами. – Но вы же слышали, – ложь легко слетала с его языка, – я сказал им все, что знал об этом деле. Они собираются арестовать Харкота.

– Я так и думала, – сказала Ванесса. – Это будет для меня ужасно.

– Не берите в голову, детка, – успокоил ее Беллами. – У вас ведь останусь я. Я вас обожаю и сделаю для вас практически все, что угодно. Я сплю в пижаме, внутри которой пришит ваш портрет.

– Хватит валять дурака. И скажите, что вам нужно.

– Божественное создание, я звоню вам потому, что виделся вчера вечером с Кэролой, точнее, уже сегодня утром, и сказал ей, что мы с вами встретимся сегодня около восьми за коктейлем. Я думал, она вам сообщила это по телефону перед тем, как отправиться в свадебное путешествие. Я звоню, чтобы сказать, что могу заехать только в половине десятого. Это не слишком поздно?

– Для вас, Ники, никогда не бывает поздно, – пошутила Ванесса. – Я все равно ужинаю дома. Буду ждать. Приезжайте и взбодрите меня, чудак вы мой.

– Будет сделано, – ответил Беллами и ухмыльнулся в трубку. – Пока, радость моя.

Повесив трубку, он подошел к письменному столу, отпер верхний ящик и достал автоматический пистолет "кольт" 32-го калибра. Вынув из него пустую обойму, он зарядил в нее два патрона, вставил обойму обратно, взвел курок, чтобы патрон встал в казенник, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в карман брюк.

Надев шляпу и пальто на меху, Беллами спустился в вестибюль, нажал кнопку вызова домоправительницы и сказал ей:

– Я уезжаю. Вещи собраны, кто-нибудь за ними завтра заедет. Я загляну, быть может, около полудня, чтобы забрать почту, тогда увидимся. Доброй ночи, – и вышел.

На Пикадилли взял такси и велел ехать в "Малайский клуб".

Фенелла Рок сидела за тем самым столиком, за которым она сидела с Харкотом и Ланселотом в вечер их знакомства – в дальнем конце зала.

Беллами окинул его взглядом. В конце стойки мирно беседовали что-то потягивая два посетителя. Блондинка была занята – смешивала коктейли.

Беллами подошел к стойке и весело обратился к ней:

– Блонди, сделай-ка два очень сухих мартини и принеси их вон за тот столик.

Потом подошел и сел напротив Фенеллы Рок.

– Что случилось, Фенелла? – спросил он.

Она посмотрела на него угрюмо. Под глазами ее пролегли глубокие тени, лицо было напряженное, без кровинки.

– Харкот мертв, – сказала она.

Беллами вынул портсигар, блондинка принесла два мартини.

Беллами взял сигарету, поднес ее к губам Фенеллы, дал ей прикурить, закурил сам. Блондинка вернулась за стойку.

– Не принимайте этого близко к сердцу, Фенелла, – посоветовал он. – Это очень жестоко, но такова жизнь. Что с ним случилось? Он не…

– Нет, – прервала она, – он этого не сделал сам… Он так повеселел после нашего с ним разговора сегодня днем. Пошел в клуб Мотта. Ушел оттуда в начале седьмого, и не был особенно пьян. Его сбила машина возле Аллеи акаций. Что это была за машина, неизвестно. Водитель скрылся в темноте. Харкот был страшно изуродован. Должно быть, он скончался сразу же… О, Боже!…

– Зачем он пошел в клуб Мотта? – спросил Беллами.

– Кто-то позвонил ему и передал сообщение, оставленное для него Ферди Моттом. Некто хотел с ним встретиться и, судя по всему, срочно. Он мне не сказал, по какому поводу.

– Вам было бы легче, если бы вы поплакали, – сказал Беллами. – Почему вы не плачете?

– У меня нет слез, – ответила она. – Я словно окаменела. Не хочу больше жить. Устала от всего. Уже давно. Потом вдруг появился Харкот и ощущение усталости от жизни прошло. Теперь оно вернулось и не отпускает ни на миг, это невыносимо.

– Выпейте, – он пододвинул ей стакан, – вам станет легче. И помните, Фенелла, что бы ни случилось, все не так страшно, как кажется. Всегда есть надежда впереди. Боюсь, это – слабое утешение для вас, но должен вам сказать, что для Харкота это – лучший выход.

– Разве смерть может быть благом для кого бы то ни было? – удивилась она.

Он слегка пожал плечами.

– Для Харкота в настоящее время – да. Он был замешан в очень плохой истории. Не умел ни думать, ни жить, ни пить. Кроме того, через пару дней вы узнали бы о нем правду и, поверьте, вам бы она очень не понравилась. Это – гнусная правда. А теперь вам не нужно ее знать. Вы можете продолжать думать о нем хорошо.

– Все действительно так плохо? – спросила она.

– Очень плохо, – ответил он. – Не думаю, чтобы ваше чувство к Харкоту сохранилось надолго. Эта автокатастрофа уберегла вас от страшного разочарования.

Тень слабой улыбки мелькнула на ее лице.

– Вы бываете страшно милый порой, Ники. Вы утешаете меня. Как ни странно, я почти верю в то, что вы говорите о Харкоте.

– Вы не любили его на самом деле, дорогая, – с улыбкой сказал Беллами. – Вы думали, что любите его. Вам нужно было любить кого-нибудь или что-нибудь, потому что у вас слишком доброе сердце, чтобы просто ходить по Вест-энду среди этих подонков, околачивающихся в барах и так называемых клубах, и приводить их к Мотту играть в железку, фаро или рулетку.

И когда появился Харкот с его жалобным видом, вы были уже готовы влюбиться. Вот вы и влюбились в него. Тем более, что вам казалось, будто я стараюсь спровадить его в тюрьму за убийство или что-нибудь еще.

– Может, вы и правы, Ники, – согласилась она. – Но я все же чувствую себя ужасно.

– Все время от времени мы так себя чувствуем, – улыбнулся он ей. – Что-то случается или не случается помимо нашей воли. Ставишь на красное, выпадает черное. Сейчас вам выпало черное, вот и все. В следующий раз, когда вы поставите на красное, может быть, красное и выпадет. У жизни ведь две стороны. Нужно лишь относиться ко всему спокойнее и уметь расслабляться. Больше просто ничего не остается.

Фенелла снова взглянула на Беллами, в глазах ее забрезжил слабый свет.

– Хотелось бы, чтобы так оно и было, Ники, – тоскливо произнесла она.

Беллами сунул руку во внутренний карман пиджака и достал десять десятифунтовых банкнот.

– У меня идея, – сказал он. – Это сотня, которую я обещал Харкоту. Теперь она ваша. Уезжайте куда-нибудь – в деревню где-нибудь в Девоншире или Сомерсете, где нет коктейль-баров и где люди здороваются со всеми, даже с незнакомыми.

Поезжайте куда-нибудь, где вы сможете есть простую пищу, много спать, гулять по полям. Забудьте Пикадилли и Харкота и все эти грязные притоны и прочие здешние дешевые приманки. Единственное, что вам нужно, девочка моя, – это привести себя в порядок. Через месяц вы сами себя не узнаете.

Он подтолкнул к ней деньги.

– Спасибо, Ники, вы действительно очень великодушны. Может быть, я именно так и поступлю. Если да… то где я вас найду… когда-нибудь… снова?

– Я сам вас найду, – пообещал Беллами.

Он улыбнулся ей, взял шляпу и вышел из клуба.

Когда он ушел, она положила деньги в сумочку и начала пудрить носик.