на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



11

Я все еще никак не избавлюсь от наваждения. Порой мне снится, как я стою на какой-то далекой планете — быть может, на необитаемой луне или на мчащемся через космос затерянном астероиде. Пыльная поверхность испещрена следами падений тысяч метеоритов. Предо мной возвышается одинокий холм, склоны его изрыты и изъедены давно отгремевшими бурями. Кругом ни души. Некогда в этом пустынном месте жили люди, я знаю это, знаю наверняка. Кости их белеют повсюду. Есть и иные следы: обрывок истлевшей ткани невдалеке, под ногами — клок черных волос. Марево встающего в дымке далекого солнца окрашивает их в красный цвет. Во сне я слышу призрачный шепот давно ушедшего народа, чувствую прикосновения рук в пыльных ветрах, что жалят лицо. Серро-де-лас-Руинас.

Мои планы поговорить со Стивом были нарушены неким небольшим происшествием на рынке, которое отметило прибытие в Кампина-Вьеха одного из самых беспринципных людей, каких я только встречала на своем веку. Мировая грязь — называл его Стив. Случайное столкновение с ошеломляющей скоростью понесло нас прямиком к катастрофе. Тогда я никак не могла понять: уводят ли меня все эти события все дальше от цели, или же, наоборот, вплетают новую нить в запутанный клубок, который я так отчаянно пытаюсь распутать. Впрочем, совершенно неважно, что я думала, — меня, как и всех остальных, с головой захлестнул бушующий поток.

Мы со Стивом и Трейси как раз были на рынке — пробирались среди высоких, в человеческий рост банановых груд в поисках авокадо. Инес взяла выходной, так что мы поехали в город запастись провизией. Трейси присоединилась к нам, чтобы в очередной раз позвонить домой (мне эти ее звонки уже начинали казаться настоящей манией, но, вероятно, я просто слегка ревновала). Мы мило болтали, как вдруг Стив остановился — да так резко, что Трейси едва не налетела на него.

— Черт! — пробормотал он, вглядываясь куда-то вдаль. — Только не говорите, что мне померещилось. Черт! Черт! Черт!

Мы с Трейси изумленно уставились на него, а он сорвался с места и потрусил прочь, бросив нам через плечо:

— Встретимся в «Эль Мо» через час.

Мы следили за тем, как он проталкивается через толпу и спускается по лестнице на нижний уровень рынка. Наконец Стив поднырнул под болтающийся за одной из палаток брезент и скрылся из виду.

— Что все это значит? — спросила я Трейси.

— Понятия не имею, — безмятежно отозвалась она.

Похоже, вывести Трейси из себя было очень непросто. Наверное, когда ты с детства наделен красотой, умом и богатством, поневоле начинаешь чувствовать себя неуязвимым.

— И что теперь будем делать? — спросила она.

— Наверное, закончим с покупками, а потом купим себе по пиву и будем ждать, — пожала плечами я. Если Трейси не волнуется, то мне-то с какой стати нервничать?

Однако в баре при ресторане «Эль Мочика», более известном под сокращением «Эль Мо», мы оказались позже, чем рассчитывали. Оставалось сделать еще довольно много покупок, а кроме того, мы несколько раз сталкивались со студентами — сегодня у всех был выходной, а потом встретили Ягуара с Пачамамой и тоже остановились поболтать. Когда мы вошли в бар, Стив уже сидел там — поник в кресле и даже головы не поднял.

Он ничего не сказал и после того, как мы заказали пиво. Трейси не выдержала:

— Стив, ну поговори же с нами! В чем дело? За чем или за кем ты гнался?

Стив устало поморщился.

— Одним словом, точнее, двумя словами: el Hombre. Тип, которого местные величают только el Hombre.

El Hombre? Человек. Неужели кто-то вздумал величать себя просто Человеком? Я чуть было не рассмеялась вслух, но что-то в выражении лица Стива меня остановило. Но не Трейси.

— Какое дурацкое прозвище! — воскликнула она. — А кто это такой на самом деле и почему решил назваться таким именем?

Стив вздохнул.

— El Hombre? Убей бог, понятия не имею. Может, не хочет, чтобы местные знали его настоящее имя, хотя с какой стати ему скрытничать, когда он делает все абсолютно у всех на виду, ума не приложу. Не знаю. Может, ему кажется, что так оно величественнее звучит. Его зовут Этьен Лафорет. Француз. Из Парижа. Он торгует произведениями искусства, держит шикарную галерею в Париже, на Левом Берегу. Мошенник первостатейный. Мировая грязь. Я не видел его здесь уже пару лет, но раньше он приезжал сюда каждый год, а иногда и по нескольку раз. Действует всегда по одному шаблону. Въезжает в город на дорогущей машине, заходит в пару баров и выставляется, швыряя деньги направо и налево. А как продемонстрирует всем и каждому, что кошелек у него набит до отказа, находит себе подходящее жилье, паркует свою пижонскую машину — в этом году золотистый «мерседес» — прямо перед входом, чтобы сразу было видно, где он живет, а сам садится, как паук в засаде, и ждет.

— Чего ждет? — удивилась я. — И не рискует ли он, так открыто демонстрируя свое богатство в этих краях? Не означает ли это самому напрашиваться на неприятности?

Стив поглядел на меня, как на наивную дурочку.

— Он не напрашивается на неприятности. Он и есть самая настоящая неприятность. С ним никто не связывается. А ждет он, разумеется, чтобы ему несли краденые древности. Так все в городе знают, что он здесь, что он готов покупать и где он живет.

— Под крадеными древностями вы подразумеваете… — начала я.

— Всевозможные предметы доколумбова периода. Он специализируется на мочика.

— Вы говорите, что он просто-напросто сидит и ждет, чтобы ему несли краденное? И даже не прячется? Сидит прямо в холле отеля?

— В доме. Как правило, он снимает себе целый дом. В этот раз — тоже. Маленький белый домик с круглым окошком на втором этаже на улице Калле, номер семь, рядом со скобяной лавкой. Я проследил за ним. Дом окружен высокой стеной, во дворе растет дерево, а с противоположной стороны улицы никаких окон — так что никто не увидит, чем он занимается во дворике или у дверей. Однако перед домом есть парковка, так что все знают, где он живет. Идеальная диспозиция.

— А куда смотрит полиция? Неужели они ничего не могут поделать?

— Наверное, могут. Но не станут. У него репутация человека безжалостного, так что все боятся с ним связываться.

— Зато продавать ему не боятся!

— Да, — вздохнул Стив. — Это точно.

— Но ведь предметы культуры мочика нельзя вывозить из страны, — продолжала горячиться я.

Стив одарил меня еще одним взглядом в стиле «ты что, с Луны свалилась?».

— Судя по всему, какие-то способы все же есть. Уверяю вас, этого типа еще ни разу ни с чем таким не поймали, когда он летит обратно в Париж.

Мы все ненадолго умолкли, задумавшись. Стив мрачно глядел в пивную кружку.

— Я-то думал, он здесь уже не объявится, — наконец произнес он. — Последние пару лет он орудовал дальше к югу, а в наших краях, насколько я слышал, ничего интересного не обнаруживали. Что же означает его появление? Пожалуй, надо будет навести справки.

Я не совсем поняла, что он подразумевает под «наведением справок», однако времени задумываться сейчас не представилось. У входа в «Эль Мочика» возникла какая-то суматоха, и Стив обернулся взглянуть.

— Давайте уйдем, — сказал он, швыряя деньги по счету на стол и так и не притронувшись к пиву. — Это место потеряло былое очарование.

Я сидела спиной ко входу и, в свою очередь, повернулась взглянуть, что так вывело Стива из себя. Краем глаза я успела заметить вырисовывающийся на фоне яркого солнца темный силуэт. El Hombre? Я повернулась к Стиву, чтобы задать вопрос, но в том не было никакой необходимости: лицо его говорило само за себя. К тому времени, как мы добрались до выхода, el Hombre уже скрылся в холле направо от бара.

Ужин в тот вечер прошел куда тише обычного. Мрачное настроение Стива перекинулось и на всех остальных. В выходные Инес, которые совпадали с перерывом в раскопках, вся компания — за исключением Пабло, проводившего эти дни с семьей в городе, и Хильды, которая весь день просиживала у себя в комнате, наверняка напиваясь там в лежку, — набивалась в кухню, чтобы вместе готовить ужин. Иногда к нам присоединялся кто-нибудь из студентов и процесс получался довольно-таки шумным.

Ральф, холостяк, любил готовить и делал это более или менее сносно. Ему поручалось главное блюдо, polio, курица, которую он запекал в пропановой печке. За способность вырубаться в самый ответственный момент Ральф эту печку иначе чем «чертовой перечницей» не величал. Мне доверяли закуску, и я пыталась воспроизвести инесову papas a la Huancaina, картошку с сыром, луком и перцем в том самом соусе, который так понравился мне в первый вечер. Трейси специализировалась на десерте и готовила пирог или крем-карамель. Стив осуществлял общее руководство, что, помимо всего прочего, подразумевало следить, чтобы стаканы поваров не пустели. И хотя произведенные нами блюда ни в какое сравнение идти не могли со стряпней Инес, мы неизменно объявляли их кулинарными шедеврами — и, в некотором смысле, так оно и было. Иногда по ходу дела выключалось электричество, а уж печка гасла почти всегда, словом, препятствий хватало, но мы браво их преодолевали. Трейси, как всегда, просила кого-нибудь из нас отнести поднос к Хильде и оставить его под дверьми спальни, однако поутру он чаще всего оставался нетронутым.

В тот вечер, когда все уже удалились ко сну, я впервые за все проведенное на гасиенде Гаруа время развернула маленького человечка мочика и снова как следует осмотрела его. И еще больше восхитилась мастерством и красотой этой маленькой вещицы. Маленькие бусины его ожерелья, все до единой — шедевры, чуть-чуть отличались друг от друга, а вместе составляли такое бесподобное зрелище, что у меня дух захватывало. Поистине я и представить себе не могла ту тщательность, внимание к деталям и то время, что понадобилось какому-то безымянному мастеру-индейцу для создания одной-единственной ушной подвески. Чье же ухо должна она была украшать? Уж верно, какой-то очень знатной персоны. Я осторожно завернула человечка в мягкий платок и спрятала в тайник за расшатавшейся доской в комоде. Неужели этот самый Этьен Лафорет и есть та связующая нить, которую я ищу?

Чуть позже снова раздался знакомый шепот. На сей раз я тихо поднялась и подошла к перилам. У двери, при свете свечи разговаривали трое. Стив, тот самый человек, которого я мельком разглядела при свете мотоциклетных фар брата Инес и третья фигура, которую мне наконец-то удалось разглядеть. К моему изумлению, это оказалась Хильда. До меня доносились лишь обрывки их разговора.

— Нельзя и дальше позволить ему этим заниматься! — горячо произнесла Хильда. И потом: — Обратитесь к Монтеро. Заставьте его поговорить с братом.

Снова невнятное бормотание. Потом Стив:

— Если понадобится, я поеду в Лиму.

Судя по всему, они о чем-то договорились, потому что тот незнакомец из павильона внезапно выскользнул за дверь, свеча погасла, а Хильда со Стивом направились к лестнице. Я проворно отступила к себе в спальню и притворила дверь, оставив лишь крохотную шелку. Через минуту-другую на галерее послышались чуть прихрамывающие шаги Хильды.

На следующее утро, совсем рано, задолго до рассвета, меня разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь и шепот:

— Ребекка, это Хильда. Быстрее одевайтесь и спускайтесь вниз.

Я, еле живая, вылезла из постели — все эти ночные шпионские страсти лишили меня законного сна, — плеснула в лицо холодной воды, натянула джинсы с футболкой и вышла на лестницу. Внизу уже сидели Стив, Хильда и Ральф, присутствовал даже Карлос Монтеро. Лишь Трейси нигде не было видно.

— Ральф, пойдете со мной, — отрывисто приказала Хильда. — Карлос привез нам второй фургончик, поедем на нем. Ребекка, вы едете со Стивом. Карлос, письмо у вас?

Монтеро кивнул и протянул Стиву конверт.

— Отлично, тогда за дело, — сказала Хильда. — Стив, захватите что-нибудь, чтобы вам с Ребеккой перекусить прямо в дороге.

Я поглядела на Стива. В еще отуманенном сном мозгу один за другим формулировались вопросы.

— Все объясню на ходу, — нетерпеливо бросил Стив, когда мы пошли к грузовику.

Через несколько минут мы уже ехали к югу по Панамериканской магистрали. Стив мчался, как ненормальный, но, на счастье, в столь ранний час на дороге почти не встречалось машин.

— Едем в Трухильо, — пояснил он. — Мне нужно быть в офисе INC к открытию.

INC. Institute National de Cultura. Все это ради визита в правительственную контору?

— Мы переезжаем, — сообщил Стив. — Раскопки, я имею в виду. Сворачиваем лавочку здесь и переезжаем на новое место примерно в миле отсюда. По крайней мере, надеюсь. Мне нужно получить credential, лицензию на новые раскопки. Карлос раздобыл нам у своего брата, мэра, письмо с поддержкой проекта, и оба они уже звонили туда, так что нас будут ждать.

Возможно, мне потребуется лететь в Лиму, в главный офис, поэтому вы со мной и поехали. Перегоните грузовик назад.

— А мне казалось, вы довольны ходом работ, — заметила я. — И с чего такая спешка?

Мы добрались до Кампина-Вьеха, и Стив чуть-чуть снизил скорость. Местные торговцы как раз начали съезжаться на рынок, так что нам пришлось лавировать среди потока телег и мотоциклов.

— У меня есть, — Стив на секунду замешкался, — ну скажем, информатор, huaquero по имени Артуро, фамилию я вам не скажу, да это и неважно. Так вот…

— Huaquero? — перебила я. — Это то, что я думаю? Расхититель гробниц?

— Именно. Именно. У инков не существовало слова, обозначающее «бог», только слово, обозначающее нечто святое — huaca, отсюда и huaqueros, грабители святынь. В этих краях — ремесло старинное и традиционное. Возможно, начало ему положили сами инки, расхищая гробницы былых культур. Здесь это семейный промысел, передается из поколения в поколение. И, надо сказать, эти huaqueros действуют весьма ловко и успешно. Знают, где и что искать, не хуже нас, а может, и получше, и все до единого — настоящие эксперты по части реставрации найденного. Пабло, наш главный рабочий, раньше и сам был huaquero. Мы переманили его на свою сторону, и для нас он настоящая находка. Пара его помощников тоже этим пробавлялись. Мы надеемся, что, дав таким людям работу и побольше рассказав об их культуре, поможем им впредь удержаться от искушения.

Весьма сомнительное предположение, подумала я.

— А что они — в смысле, huaqueros, — делают с найденным? Продают на черном рынке?

— Да, иногда. А иногда это считается вполне законным. Я хочу сказать, что в этой стране есть способы владеть древними ценностями вполне открыто, и huaqueros это только на руку.

— Но разве такое положение дел не поощряет мародерство? — удивилась я.

— Еще как поощряет. Меня это просто бесит. Но вполне понятны и причины мародерства. Страна нищая, сами видите. Если повезет, то мародерством заработаешь куда больше денег, чем ловя рыбу или возделывая землю. Хорошо нам, приехавшим из куда более благополучной страны, объяснять этим беднякам, что они, мол, должны жертвовать все найденное в музеи. Вот кого я и впрямь не выношу, так это покупателей, особенно профессиональных скупщиков. Вот кто по-настоящему поощряет все это дело и, должен добавить, вкладывает в него немалые деньги. Мерзавцы, все до единого. А Лафорет — первый. Только не давайте мне и дальше распространяться на эту тему, — сказал он с таким видом, будто и впрямь вот-вот выйдет из себя.

— Так вы говорили насчет Артуро, — напомнила я.

— Ах, да. В первый раз Артуро пришел ко мне в прошлом сезоне и принес кое-какие свои находки. Я видел, как он ошивается вокруг гасиенды, а под конец он набрался храбрости и попросил меня оценить для него несколько вещиц, чтобы хотя бы иметь представление, сколько они могут стоить.

Он показал мне две отличные керамические поделки, обе в стиле мочика. Сосуд в форме морского льва с глазами из ракушек и бокал с потрясающими рисунками. Оба настоящие. Разумеется, он добыл их мародерством — иначе ему их взять было неоткуда. Но он предложил в обмен на оценку сказать, где он их нашел. Так что я договорился, что он позволит мне несколько дней подержать у себя вазу с орнаментом и хорошенько изучить ее.

Я промолчала.

— Прекрасно понимаю, что выдумаете, — продолжал Стив. — Но мародерство я бессилен остановить. А так, по крайней мере, у меня появляется шанс изучить эти вещи прежде, чем они растворятся на черном рынке.

Я с минуту честно обдумывала услышанное. Можно было найти доводы как за, так и против подобных сделок, да и этичность их представлялась слегка сомнительной, но что я смыслила в таких вещах? В конце концов, я и сама сейчас являлась обладательницей подлинного шедевра культуры мочика и до сих пор не пожертвовала его никакому музею.

— Как бы там ни было, в этом сезоне Артуро вернулся снова и принес мне еще несколько вещей. На этот раз у него оказалась настоящая находка: медная фигурка, судя по облачению, воин, и потрясающая глиняная утка.

Этой ночью Артуро пришел, чтобы рассказать мне, что один из местных крестьян, по имени Рональд Гэрра, строит стену вокруг своего участка на границе algorrobal, рощи рожковых деревьев. Соседям он сказал, что просто-напросто хочет защитить землю от invasores, но Артуро говорит, что почти уверен: парень что-то нашел, а стену строит, чтобы никто не увидел, как он будет там все разворовывать. Самого факта, что семья Гэрра — известные huaqueros вот уж много поколений, было бы уже достаточно, а вдобавок Артуро нашел своих утку с воином примерно в тех же местах. Похоже, campesino и впрямь обнаружил что-то крупное.

— Что-то крупное?

— Гробницу. Нетронутую гробницу какого-нибудь вождя или жреца. Самая потрясающая находка, какую только можно представить. И красочное зрелище. Много лет ученые исследовали рисунки на керамике мочика, не представляя даже, что изображены там реальные сцены — какие-то произошедшие события или ритуалы. Например, на очень многих подобных рисунках изображаются пленники, приведенные к какому-то то ли богу, то ли королю-воину, то ли жрецу, который чаще всего сидит в паланкине. Перед ним стоит еще один воин, получеловек, полуптица. За ним — женщина, жрица, с чашей в руках. А за ней еще одна фигура с лицом какого-нибудь зверя, чаще всего с кошачьим.

Самое интересное, что как часто бы ни изображались подобные сцены и кем бы ни был мастер, создавший их, фигуры всегда одни и те же. Их сравнивают с Распятием или Рождеством в нашей культуре — их тоже рисовали самые разные люди и в самые разные века, но во всех картинах непременно присутствуют одни и те же легко узнаваемые персонажи и элементы. Рассуждая по аналогии, такая сцена, судя по всему, входит в какой-то очень важный для мочика ритуал, и хотя у них не было письменности и мы теперь можем только гадать, но ее обычно связывают с мотивом жертвоприношения. Жуткий ритуал: пленникам перерезают горло, а в чаше, скорее всего, налита их кровь.

На пару секунд перед глазами у меня встали непрошеные видения: Эдмунд Эдвардс на залитом кровью столе и удушенный Ящер, Рамон Сервантес. Однако я решительно прогнала образы прочь, в подсознание, и сосредоточилась на словах Стива.

— Первый воин, например, всегда облачен в головной убор в форме конуса, с полумесяцем. Из головы и плеч у него исходят лучи. В носу у него украшение в виде полумесяца, а в ушах — круглые большие подвески. Почти всегда к его ногам жмется собака.

В головной убор жрицы неизменно воткнуто два пера, а волосы заплетены в две длинные косы, заканчивающиеся змеиными головами. Головной убор четвертого воина всегда расширяется кверху и имеет зубчатый край. Ну, вы поняли общий смысл.

— И самое потрясающее, что все эти персонажи были найдены на самом деле, — с энтузиазмом продолжал Стив. — Уолтер Алва наткнулся в местечке под названием Сипан на гробницы жреца-воина и жреца-птицы. Кристофер Доннан и Луис Хайме Кастийо отыскали в Сан-Хосе-де-Моро жрицу. И все они были похоронены именно в тех облачениях, что изображены на рисунках.

— Боюсь, я не совсем понимаю, — промолвила я. — Вы говорите, что все эти нарисованные на вазах персонажи были реальными личностями? И их нашли? Тогда чего еще искать?

— Хороший вопрос. Наверняка ритуалы, изображенные на керамике, проводились в реальной жизни, и исполнялись живыми людьми. Скорее всего, все эти ритуалы существовали на протяжении многих веков. Думайте о них, как о британской монархии: король или королева в горностаевой мантии и короне, со скипетром в руках. Если бы вы прилетели на нашу планету и ничего не смыслили в местной жизни, вам бы не потребовалось много времени, чтобы понять: все эти люди, портреты которых висят на почте и в правительственных конторах — не простые люди, а особенные. Возможно, прожив здесь подольше или изучив исторические картины и фотографии, вы бы поняли даже, что эти должности поочередно занимали разные люди, но регалии у них у всех оставались одни и те же. Иными словами, корона переходит вместе с троном. А теперь представьте, что один из этих монархов умер и все его знаки власти — корону, скипетр, мантию хоронят вместе с ним. Тогда…

— Тогда для его преемника придется все делать заново! — воскликнула я.

— Именно.

— Боже праведный! Сколько же всяких золотых и серебряных побрякушек там изготовили за пять веков!

— И в самом деле, немало, — улыбнулся Стив. — А я всего-навсего хочу хоть что-нибудь из этих богатств. Не для того, чтобы оставить себе, разумеется. Но тогда наша с Хильдой репутация заметно упрочится, а у нас появится объект, который можно изучать много лет, притом никаких трудностей с выбиванием грантов уже наверняка не возникнет.

— А много осталось еще нетронутых гробниц? — спросила я. — Вы рассказали мне про huaqueros, расхитителей гробниц. Судя по вашим словам, они действуют не только очень умело, но и уже целую вечность.

— Что верно, то верно. Должно быть, тысячи гробниц мочика были расхищены еще до появления европейцев, а относительно небольшое количество, наверное, сотня-другая, были вскрыты профессионально и описаны. Они для нас, конечно, безвозвратно утеряны. Но с этого фронта поступают и добрые вести. В легендах о своем происхождении инки говорят, что до них мир был населен дикарями, которые жили в пещерах, одевались в звериные шкуры, не имели ни деревень, ни религии и так далее. Богу Солнца это очень не нравилось, и он послал одного из своих сыновей и одну из своих дочерей на землю — они появились у озера Титикака. Им велено было воткнуть прут в землю, и в какую сторону он склонится, туда им надлежало направить стопы. Они так и сделали и в результате появились в районе Куско, выстроили там город и начали учить людей возделывать землю, ткать и тому подобное, одним словом, цивилизовали их.

Верили сами инки в эту легенду или нет, однако им удалось довольно ловко убедить испанцев, что империя инков была первым государством, и что до них там жили лишь примитивные племена. Как мы теперь знаем, безусловно, все обстояло совсем не так. Задолго до инков существовало множество очень высокоразвитых цивилизаций. Однако все это значит, что испанцы не пробовали искать золото нигде за пределами городов инков. Да им оно и не требовалось. В те времена золота там было более чем достаточно. Что нам только на руку.

Теперь же развернулась самая настоящая битва со временем, и в этой битве мы, я имею в виду «хороших парней», — проигрываем, несмотря на то, что перуанское правительство запретило вывозить предметы культуры мочика из Перу, и множество стран, в том числе США, подписали соглашение. Вот мы и продолжаем искать, и подчас нам удается найти то, что упустили huaqueros. Или выпадает такой вот случай, как сейчас.

Вот почему я и еду сейчас в ИНК попытаться добыть credential или расширить полномочия уже имеющейся, чтобы начать раскопки прежде, чем стену достроят до конца. Думаю, эта находка и объясняет появление Лафорета. Должно быть, Гэрра каким-то образом связался с ним и сообщил, что нашел гробницу. И я не готов в очередной раз проигрывать какому-то мерзавцу!

— А разве вы не говорили, что на получение лицензии уходит не меньше года? — спросила я.

— Обычно — да, затем я и везу письмо мэра. Еще в городе я заеду к одному своему другу, перуанскому археологу Рикардо Рамосу. Надеюсь, он отправится со мной и поддержит мою просьбу. Хильда поехала к Карлосу, чтобы по его телефону попробовать дозвониться до Рамоса. Хорошо бы он сейчас находился в городе.

Стив на минуту умолк.

— Боже, как бы мне хотелось найти эту гробницу — ради Хильды, — снова заговорил он. — Вы не видели ее в лучшие времена — с ней бывает ужасно весело. Но в прошлом году с ней случилось несчастье — она упала с лестницы в яму, которую мы раскапывали. Сильно повредила спину. Это ее последний сезон. Не уверен, что ей вообще следовало приезжать. У нее сильные боли. Поэтому она столько и пьет. Полагаю, вы заметили, что она много пьет.

— Заметила, — подтвердила я и добавила, решив воспользоваться тем, что Стив в таком разговорчивом настроении: — Они с Трейси, кажется, не очень ладят.

— Не очень, — вздохнул он. — Трейси очень настойчива, что есть, то есть. Знает, чего хочет, и всегда получает. Возможно, в сложившихся обстоятельствах Хильде мерещится в ней какая-то угроза, иного объяснения я придумать не могу. В этом году Трейси хотела работать на раскопках, но Хильда сказала, что ее место в лаборатории. Трейси сильно разочарована и, скорее всего, высказалась прямо и резко. Только я не хочу, чтобы вы плохо думали о Хильде, как бы эта история ни выглядела со стороны. Она проделала совершенно колоссальную работу. То, что с ней случилось, — самое настоящее несчастье, именно потому мы так и надрываемся в этом году. Всем хочется напоследок раскопать для нее что-нибудь выдающееся.

Мы добрались до Трухильо в рекордные сроки, остановившись всего один раз, чтобы заправиться. Еще и девяти не было, а мы уже прогрохотали по трухильской Пласа-де-Армас с ярко раскрашенными зданиями и поразительной, непропорциональной скульптурой атлета на колонне. Стив остановился у двери темно-красного дома. В дверях уже ждал высокий угловатый мужчина с намечавшейся бородой. Увидев грузовик, он направился к нам и уселся на заднее сиденье.

— Buenos dias, — поздоровался он.

Стив обернулся и пожал ему руку.

— Вижу, Хильда уже тебя нашла. Рикардо, это Ребекка Маккримон, Ребекка, это доктор Рикардо Рамос. — Мы улыбнулись друг другу. Я немедленно прониклась к Рикардо симпатией. — Хильда уже рассказала тебе все подробности?

— Не все, но кое-что. — Рамос поглядел на часы. — Пойдемте выпьем кофе. Все равно INC раньше половины десятого не откроется. Тем временем, кстати, можешь меня просветить.

Мы нашли маленькое chifa и заказали кофе, а нам со Стивом еще и тосты с мармеладом. Стив рассказал Рамосу об Артуро — и я заметила, что Рамос не усмотрел ничего необычного в том, что руководитель археологической экспедиции якшается с huaquero. Потом Стив расстелил на столе карту.

— Гасиенда, — показал он. — Нынешний участок раскопок. А вот новый. Артуро говорит, местные называют это место Cerro de las Ruinas.

Серро де лас Руинас — холм руин. Стив вытащил из портфеля аэроснимки местности.

— Давай посмотрим поближе. Это снимали недавно, месяца два назад.

Мы все уставились на фотографию. Я нашла русло реки и скоро смогла сориентироваться, где находится гасиенда и место наших раскопок. А вот Cerro de las Ruinas нам всем пришлось еще поискать.

— Вот оно! — наконец воскликнул Рамос. — Прямо здесь.

Я поглядела на место, куда он указывал. Деревья, а рядом какая-то тень, возможно, стена. С одной стороны от нее, загороженное деревьями, темнело какое-то расплывчатое пятно. Рамос сказал, что это и есть холм. Лично мне было трудно там хоть что-то увидеть, но моих спутников учили читать аэроснимки, так что мне оставалось лишь верить им на слово. Чуть дальше, по другую сторону стены, вырисовывались крыши каких-то хибарок. Коммуна, внезапно подумала я. Так Гэрра и есть крестьянин, о котором говорил Ягуар, тот самый, который якобы отгораживается от коммуны. Должно быть, на самом деле Гэрру тревожила отнюдь не сама коммуна, а перспектива, что кто-нибудь увидит, как он достает из-под земли сокровища.

— И что ты думаешь? — спросил Стив.

— Ну, — Рамос поскреб щетину на подбородке, — по этой фотографии наверняка не скажешь, есть ли там что-то ценное. С другой стороны, ты совершенно прав насчет семьи Гэрры. Я бы не против для разнообразия подложить им свинью — мало ли они нам их подкладывали. — Он помолчал, а потом пожал плечами. — Идет!

Стив широко ухмыльнулся.

— Придется нанести превентивный удар, — добавил Рамос. — Не то эти Гэрра всей семьей перероют место вдоль и поперек и уничтожат все на своем пути.

— Тогда пойдем, — сказал Стив, бросая взгляд на часы.

Ровно в девять тридцать оба мужчины исчезли в офисе ИНК, а я осталась приглядывать за грузовиком.

Примерно через час они вышли.

— Поехали, — сказал Стив, усаживаясь за руль. — В аэропорт. Летим в Лиму! Местные власти уже позвонили туда, так что нас примут сразу по прилете.

Я чувствовала владевшее им возбуждение. В аэропорту я проводила их до ворот. Уже шла посадка на рейс.

— Возвращайтесь в Кампина-Вьеха и расскажите все Хильде, хорошо? Вечером я передам вам весточку через Монтеро. Если нет, то возвращусь сам, на автобусе. А если да, то будет дорога каждая минута и я попрошу вас встретить самолет. Договорились?

Я кивнула.

— Точно справитесь? — спросил он.

— Абсолютно. Буду в боевой готовности.

— И не говорите об этом никому, кроме Хильды, Ральфа и Трейси, ладно?

— Ну разумеется!

Стив обнял меня.

— Вы настоящее сокровище. Так или иначе, до завтра.

Он уже зашагал к самолету, но вдруг вернулся и, к моему удивлению, обнял меня еще раз. Я провожала обоих мужчин взглядом, пока они не поднялись по трапу.

До Кампина-Вьеха я вела грузовик очень осторожно, боясь недоразумений с полицией. На раскопках я оказалась первой. Хильда приехала на всех парах буквально через минуту и резко затормозила, поднимая тучи пыли. Я рассказала ей, как развивались события.

— Усиленно делаем вид, будто ничего особенного не происходит, — с иронией в голосе предупредила она. — Чтобы никто ни о чем не догадался, даже студенты. Мы им сказали, что Стиву понадобилось по делам в Трухильо и вы его отвозите, а мы с Ральфом сегодня его заменяем. Я отвезла Инес на рынок с утра, но предоставляю вам забрать ее, как обычно. Не говорите ничего за ужином, при Пабло, хорошо?

Я почувствовала, как волна всеобщего возбуждения захлестывает и меня. А как я могла устоять? Вся эта атмосфера строжайшей тайны, заговора, этот внезапный марш-бросок в Трухильо… А вот Трейси почему-то отнюдь не выглядела взволнованной, скорее наоборот, слегка подавленной. Я даже задумалась, не означает ли прощальное объятие Стива, что у этих двоих не все гладко. Мы же, все остальные, с трудом нашли в себе силы отдать должное инесовым супу, рыбе и пудингу с коричневым сахаром.

Наконец Пабло с Инес уехали по домам, и мы принялись лихорадочно планировать, как лучше всего скорее завершить старые раскопки и переместиться на новое место. Главная идея состояла в том, чтобы сунуть credential Гэрра под нос, пока он не успел сообразить, что происходит. Из какого-то суеверия мы упорно говорили, что сделаем то-то и то-то, если получим лицензию, как будто, планируя заранее, могли все испортить.

— Кажется, едет грузовик! — воскликнул Ральф. Мы все напряженно прислушались. Передняя дверь заскрипела, шаги Лучо зашаркали через двор на самой медленной скорости, какую только можно вообразить. Я заметила, что Трейси скрестила пальцы. Лучо протянул Хильде конверт.

— Мой дядя велел передать вам.

Несколько секунд мы все, включая и Хильду, молча глядели на конверт. Я чувствовала себя совсем как актер на вручении наград Академии. Наконец Хильда надорвала его, пробежала глазами письмо и победоносно вскинула кулак.

— Переезжаем!

Столовую сотряс громовой рев восторга.

Той ночью я почти не спала. Слишком уж многое надо было обдумать. Планы на завтра, само собой, но еще и появление в городе известного скупщика древностей. Проворочавшись несколько часов в постели и так и не придя ни к каким выводам, я тихо спустилась по лестнице, неся туфли в руках, и вышла за дверь. Было еще темно, около половины шестого утра. Как можно быстрее и тише я завела грузовик и развернула его. Луч фар случайно высветил в окне второго этажа Хильду. Она стояла, подняв руку благословляющим жестом. Я завела мотор. Операция «Атауальпа»[41] началась.


предыдущая глава | Цикл романов "Лара Макклинток" | cледующая глава