на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 2

О, севера владыки, мы пришли

С толпою умерших,

С разбитыми сердцами…

И дом обрушился, сгорев дотла…

Вот горсть костей,

Метнем их на весы у моря серого:

Что перевесит?

Сто лет неправды, скорби

Иль час кровавого убийства и резни?

Шторм стих. Небо очистилось до яркой синевы, а море лежало спокойное, словно заводь, и только несколько разбросанных по берегу обломков деревьев молчаливо свидетельствовали о недавнем вероломстве стихий.

По прибрежной полосе скакал всадник. Шафрановый плащ развевался у него за спиной, ветер взъерошил его волосы.

Неожиданно всадник резко осадил своего горячего скакуна, так что тот встал на дыбы и захрапел. Из песчаных дюн поднялся высокий, могучий варвар.

— Кто ты, человек с мечом вождя и с ошейником раба? — спросил Всадник.

— Я — Конн, молодой господин, — ответил варвар. — Некогда изгой, потом раб, но всегда и повсюду подданный короля Бриана. Я знаю тебя. Ты — Дунланг О'Хартиган, друг Мурроха, сын Бриана, принц Даль-Каса. Скажи мне, добрый господин, идет ли здесь война?

— По правде говоря, сейчас король Бриан и король Малачи стоят в Киллмэйнхэме возле Дублина. Я выехал из лагеря сегодня утром. Со всех земель викингов король Ситрак собрал рабов, и гаэлы готовы вступить в бой. Такой битвы сам Эрлик никогда прежде не видывал.

Взгляд Конна затуманился.

— Клянусь Кроном, как раз об этом и говорил мне Седой Человек, — прошептал он как бы про себя. — Но как же он мог это узнать? Конечно, все это мне приснилось!

— Как ты попал сюда? — спросил Дунланг.

— Из Торки в Оркни я приплыл на лодке. Ее, как щепку, разбили волны прибоя. Давным-давно я убил Мета — ратника Мелаглина, и король Бриан рассердился на меня из-за нарушенного перемирия, поэтому я и бежал. Да, жизнь изгоя тяжела. Потом меня поймал Торвальд Ворон из Хибрид, когда я ослаб от голода и ран. Он надел мне этот ошейник. — Конн притронулся к тяжелому, медному кольцу, висевшему на его бычьей шее. — Потом он продал меня сыну Вульфгера Снорри в Торку. Неприятный мне достался хозяин. Я работал за троих, сражался рядом с ним, когда он ссорился с соседями. За это я получал от него лишь корки со стола, вместо постели — голый земляной пол — и глубокие шрамы на спине. Наконец я не вытерпел, набросился на него в его собственном скалли и разбил ему башку поленом. Я забрал его меч и бежал в горы, предпочитая скорее замерзнуть или умереть с голоду, чем сдохнуть под плетью… Там, в горах… — Тут в глазах Конна появилось сомнение. — Думаю, я видел сон… Я встретил высокого седого человека, говорившего о войне в Эрине. Еще я видел… валькирий, скачущих на юг по облакам… Лучше умереть в море, в добрую бурю, чем сдохнуть с голоду в горах Оркни, — продолжал Конн более уверенно. — Случайно нашел я лодку рыбака с запасом пищи и воды. На ней я и вышел в море. Клянусь Кромом! Я и сам удивлен, что все еще жив! Шторм схватил меня в свои лапы прошлой ночью. Я сражался с морем, пока лодка не затонула; потом с волнами, пока не потерял сознание. Придя в себя, я был поражен. Уже рассвело, и я увидел, что лежу на берегу, словно обломок дерева, выброшенный волнами. Так я и лежал на солнце, греясь и выгоняя из костей холод моря, пока ты не подъехал.

— Клянусь всеми святыми, Конн, ты мне нравишься, — сказал Дунланг.

— Надеюсь и королю Бриану я понравлюсь, — проворчал Конн.

— Присоединяйся к моей свите, — предложил Дунланг. — Я замолвлю за тебя словечко перед королем. У Бриана в голове сейчас дела поважней, чем какая-то кровавая распря. Как раз сегодня войска противника закончат подготовку к битве.

— А потом начнут ломать копья? — поинтересовался Конн.

— Не по воле короля Бриана, — ответил Дунланг. — Он не хочет проливать кровь в Страстную Пятницу. Но кто знает, когда язычники нападут на нас!

Конн положил руку на стремя Дунланга и зашагал рядом с неторопливо идущим конем.

— Собралась ли знать для битвы? — спросил он через некоторое время.

— Больше двадцати тысяч воинов с каждой стороны. Залив Дублина потемнел от кораблей. Из Оркни прибыл Ярл Сигурд со знаменами цвета крыла ворона. С Мэна приплыл викинг Бродир, а с ним двенадцать галер. Из Данелаха, что в Англии, приехал принц Амлафф, сын короля Норвегии с двумя тысячами воинов. Войска собрались со всех земель — из Оркни, Шетланда, Хибрид — Шотландии, Англии, Германии и из скандинавских земель… Наши шпионы донесли, что у Сигурда и Бродира по тысяче человек в стальных кольчугах с головы до пят. Они собираются сражаться, построившись клином… Далкасцам трудно будет разбить эту железную стену. Но ты, по воле бога, все превосходно угадал… А среди воинов и полководцев Анрад Берсерк, Красный Храфн, Платт из Дании, Торстен и его собрат по оружию Асмунд, Торлеф Хорди Сильный, Ателстон Сакс, Торвальд Ворон с Хибрид.

Услышав последнее имя, Конн дико оскалился, прикоснувшись к медному ошейнику.

— Большое собрание, раз прибыли Сигурд и Бродир.

— Их позвала Гормлат, — объяснил Дунланг.

— В Оркни пришла весть, что Бриан развелся с Кормаладой, — сказал Конн, невольно назвав королеву на северный лад.

— Да, и ее сердце черно от ненависти к бывшему мужу. Странно, что у красавицы с такой прекрасной фигурой душа демона.

— Бог справедлив, мой господин. А что ее брат, принц Мэлмор?

— Он и разжег пламя этой войны! — сердито воскликнул Дунланг. — Ненависть, тлевшая так долго между ним и Муррохом, наконец всполыхнула огнем и подпалила оба королевства. Оба зачинщика не правы. Может, даже Муррох больше Мэлмора. А Гормлат еще и подбивала брата. Не думаю, что король Бриан поступал мудро, отдавая почести тем, с кем раньше воевал. Нехорошо, что он женился на Гормлат и отдал свою дочь ее сыну, Ситраку из Дублина. С Гюрмлан он привез в свой дворец семена раздора и ненависти. Она распутница. Когда-то она была женой Амлаффа Горэна, датчанина, потом женой короля Малачи из Мета. Он выгнал ее из-за скверного характера.

— А что с Мелаглином? — спросил Конн.

— Кажется, он забыл про войну, когда Бриан вырвал у него корону Эрина. Два короля вместе выступят против датчан и Мэлмора.

Разговаривая, Конн и Дунланг подошли к гряде редких скал и валунов. Тут они неожиданно остановились. На одном из валунов сидела девушка, облаченная в сверкающую зеленую одежду, покрой которой так напоминал чешую, что Конн в замешательстве сначала принял ее за вышедшую из морских глубин русалку.

— Ивин! — Дунланг спрыгнул с коня, бросив Конну поводья, и поспешил взять девушку за руку. — Ты посылала за мной, и я пришел. Ты плакала!

Конн, объятый суеверным страхом, держал коня. Сейчас он почувствовал, что ему стоит отойти. Ивин, стройная, с пышными, блестящими, золотистыми волосами и глубокими таинственными глазами была непохожа ни на одну из девушек, знакомых Конну. Ее совершенная внешность отличалась по внешности от женщин севера и от гаэлок, и Конн понял, что она принадлежит к тому мистическому народу, что занимал эти земли до прихода его предков. Кое-кто из этого народа до сих пор обитал в пещерах у моря и в глуши девственных лесов. Это были де Данааны, чародеи, как говорили ирландцы, родственники фаэров.

— Дунланг! — Девушка судорожно обняла возлюбленного. — Ты не должен уходить! На мне проклятие ясновиденья. Я знаю: если ты пойдешь на войну, ты умрешь! Поехали со мной. Я спрячу тебя. Я покажу тебе скрытые пурпурным туманом пещеры, похожие на замки подводных королей, и тенистые леса, где не бывал никто, кроме моего народа. Пойдем со мной, и забудь войну и ненависть, гордость и честолюбие, которые лишь тени, нереальные и бессмысленные. Пойдем — и ты познаешь сказочное великолепие мест, где нет ни страха, ни ненависти, часы кажутся годами и время тянется бесконечно.

— Ивин, любовь моя! — взволнованно ответил Дунланг. — Ты просишь о том, что не в моей власти. Когда мой клан отправляется на войну, я должен быть рядом с Муррохом, даже если уверен, что меня ждет смерть. Я люблю тебя больше жизни, но клянусь честью своего клана, не могу уйти с тобой.

— Я боюсь. Вы — всего лишь дети, глупые, жестокие, неистовые, — убиваете друг друга в детских ссорах. Это наказание мне. Среди своего народа мне было одиноко, и я полюбила одного из вас. Твои грубые руки невольно причиняли боль моему телу, и твои грубости пусть невольно, но ранят мое сердце…

— Я никогда не обижу тебя, Ивин, — начал было огорченный Дунланг.

— Я знаю, — сказала девушка. — Руки мужчины не созданы для того, чтобы держать нежное тело женщины Темных людей. Это — моя судьба. Я люблю, и я пропала. Мое зрение — зрение смотрящих вдаль, сквозь покров и туманы жизни. Я вижу то, что позади прошлого и впереди будущего. Ты пойдешь на битву, и по тебе вскоре заплачут струны арфы, а Ивин Грэгли останется рыдать, пока не растворится в слезах и соленые слезы не смешаются с холодным, соленым морем.

Дунланг безмолвно опустил голову, а голос молодой девушки дрожал, и в нем звучала извечная печаль всех женщин. Даже грубый варвар Конн смущенно переминался поодаль.

— И все же я принесла тебе подарок, к битве. — Ивин изящно наклонилась и подняла что-то блеснувшее на солнце. — Это не может спасти тебя, прошептали духи моей душе, но я все же надеюсь…

Дунланг нерешительно взглянул на то, что она протянула ему. Конн незаметно придвинулся и вытянул шею. Он увидел кольчугу, сделанную с необычайным мастерством, и шлем, какого он не видывал прежде. Поверхность шлема была покатой, а внизу шел бортик, чтобы задержать удар меча. Шлем был без подвижного забрала. Спереди была просто прорезана щель для глаз. Ни один из живущих ныне не смог бы повторить это чудо. Работа была старинная. Такие вещички изготавливались в древности, в более цивилизованные времена.

Дунланг с подозрением и недоверием, присущим многим кельтам по отношению к доспехам, посмотрел на кольчугу и шлем. Британцы сражались без доспехов с легионами Цезаря и считали трусом того, кто надевал на себя металл. Позже ирландские кланы с таким же осуждением смотрели на закованных в броню рыцарей Стронгбоу.

— Ивин, братья засмеют меня, если я облачусь в железо, как датчанин, — сказал Дунланг. — Как человек может свободно двигаться в такой одежде? Из всех гаэлов только Турлоф Даб носит кольчугу.

— А есть ли среди гаэлов кто-то храбрее его? — пылко возразила Ивин. — Какие же вы все глупые! Веками одетые в железо датчане топчут вас, когда вы могли бы давно смести их, если бы не ваша глупая гордость.

— Гордость еще не все, Ивин, — возразил Дунланг. — Что пользы в кольчуге, когда далкасийский топор разрубает железо, как ткань?

— Кольчуга отразит мечи датчан, и даже топор О'Брайна не пробьет эти доспехи. Они долго пролежали в глубинах пещер моего народа, тщательно защищенные от ржавчины. Когда-то их носил воин Рима, до того как римские легионы ушли из Британии. В какой-то войне на границе попали они в руки моих предков, и те хранили их как сокровище, потому что их носил великий принц. Умоляю тебя, надень их, если любишь меня.

Дунланг нерешительно взял доспехи. Он не мог знать, что это доспехи гладиатора времен конца Римской империи, и не интересовался, каким образом они попали к офицеру британского легиона. Дунланг мало что знал из истории. Подобно большинству своих собратьев военачальников, он не умел ни читать, ни писать. Знания и образование нужны монахам и священникам. Воину некогда заниматься искусствами и науками. Дунланг взял доспехи и, потому что любил эту странную девушку, согласился надеть их, «если подойдут».

— Подойдут, — уверила его Ивин. — Но я все равно больше не увижу тебя живым.

Она протянула бледные руки, и молодой человек жадно обнял ее. Конн отвернулся. Затем Дунланг мягко расцепил объятия и поцеловал девушку еще раз.

Не оборачиваясь, он вскочил на коня и поскакал по берегу. Конн побежал рядом. Оглянувшись в сгущающихся сумерках, варвар увидел Ивин, стоявшую на том же месте.


Глава 1 | Сборник "Избранные произведения в 8 томах" | Глава 3