Глава 6. Суд стервятников

На следующее утро Коркоран проснулся от криков и шума, доносившихся с улицы. В эту ночь он ночевал в здании тюрьмы, не доверяя дружкам Брента. Однако с их стороны пока не последовало никаких неприятностей… Рывком вскочив со своего импровизированного ложа, стрелок натянул башмаки и вместе с Мак Бридом выскочил на улицу узнать, что случилось.

Несмотря на ранний час — солнце ещё не встало, — на улице толпились люди. Они окружили здоровенного детину в одежде старателя, прибывшего в Вапетон, видимо, только что и верхом: тощая лошаденка, шкура которой потемнела от пота, завтракала придорожной травкой. Приезжий выразительно вращал глазами, совал всем желающим под нос свою помятую шляпу, и без умолку сыпал комментариями о ее содержимом.

— Только посмотрите! — кричал он. — Самородки размером с куриное яйцо! Я откопал их час назад в песке у ручья. Их там полно! Это самое богатое месторождение, что я видел среди холмов!

— Где это? — взревела сотня голосов.

— Ну, я уже застолбил тот участок, — гордо возвестил старатель. — Так что нет смысла от вас скрывать. Это в двадцати милях отсюда, маленький каньон, мимо которого вы не раз проезжали — Заячье ущелье! Ручей переполнен золотым песком, а на берегах полно самородков.

Услышав это, разгоряченная толпа взвыла и неожиданно стала редеть: мужчины бросились по своим лачугам за инструментом.

— Новое месторождение, — завистливо вздохнул Мак Брид. — Весь город бросится в Заячье ущелье. Хотел бы и я туда отправиться.

— Обещай, что вернешься и предстанешь перед судом. Тогда можешь идти, — великодушно объявил Коркоран. Старатель только головой покачал.

— Не пойду я никуда, пока меня полностью не оправдают. В любом случае только горстка везунчиков получит хоть что-то. Остальные завтра вернутся в Вапетон не солоно хлебавши. Слишком много народу. Только единицы успеют застолбить участок.

«Золотой телец» поманил всех — и бедных, и богатых. К стрелку и его подопечному подбежали полковник Хопкинс и его компаньон, Дик Бисли.

— Мы отложили суд до окончания этой суматохи, Джек, — крикнул полковник, задыхаясь. — Мы собирались устроить все сегодня, но сейчас мы в Вапетоне не соберем достаточно присяжных! Жаль, что вы не участвуете в этой гонке. Если мы с Диком сможем, то застолбим участок и для тебя!

— Спасибо, полковник! — Мак Брид улыбнулся.

— Не стоит благодарности! Все жители Вапетона обязаны тебе за то, что ты избавил их от мерзавца Брента. Коркоран, мы можем и тебе участок застолбить.

— Нет, спасибо, — с подчеркнутой медлительностью ответил стрелок. — Добывать золото из ручья — слишком тяжелая работа. Я стану добывать золото прямо тут, в Вапетоне, и мне не придется слишком напрягать свои невеликие силы!

Старатели рассмеялись этому замечанию, а потом Бисли напомнил Хопкинсу, что нужно торопиться.

— Точно! Ты небось зарабатываешь столько же, сколько получал бы, будь у тебя жила Комстока! Но ты все это заработал, это уж точно!

Когда дорожная пыль, взметенная до небес самыми резвыми или наиболее жадными золотоискателями, почти осела, мимо Коркорана проследовал Джо Уиллоугби. Одной рукой он тянул за поводья ослика, на которого нагрузил кирку, лопату, сковородку, чайник и другие предметы, необходимые всякому профессиональному старателю, другая же была занята кувшином с выпивкой, к которой, судя по походке, торговец уже хорошенько приложился.

— Ж-ж-жахнем за новое местор-р-рождение! — завопил он, подняв свой кувшин в приветствии Коркорану и Мак Бриду. — Пошли, шакалы! Еще до наступления ночи я накопаю самородков больше, чем влезет в этот кувшин!.. Если ноги меня не подведут и не откажут до того, как я туда доберусь!

— А если доберется, то свалится в какую-нибудь канаву и утром проснется, держа по пятьдесят унций самородков в каждой руке, — заметил Мак Брид. — Удачливый сукин сын! И, к тому же, хорошо обращается с пистолетом и великолепный следопыт.

— Пойду-ка я лучше и съем яичницу с беконом! — объявил Коркоран. — Хочешь пойдем со мной, позавтракаем, или станешь ждать, пока Пит Дэйли принесет тебе поесть?

— Поем в тюрьме, — решил Мак Брид. — Останусь здесь до решения суда. Тогда никто не станет обвинять меня в том, что я пытался подкупить людей шерифа или судей.

— Хорошо, — Коркоран отыскал глазами пьяницу-тюремщика, жестом приказал ему приготовить еду для заключенного и отправился завтракать. Далеко ходить нужды не было: почти напротив тюрьмы располагался самый престижный ресторан Вапетона, владелец которого богател прямо на глазах, несмотря на ужасную стоимость мяса, овощей и прочих привозных продуктов, из которых готовили блюда в его заведении…

Техасец уже заканчивал трапезу, когда в дверях ресторана неожиданно возник шериф. Он торопливо преодолел расстояние, отделявшее его от подчиненного, склонился над ним, положив руку на плечо, и тихо прошептал в самое ухо Коркорана:

— Только что ветерок принес новость о том, что старый Джо Брокман под предлогом переезда на новый рудник попытается вывести свое золото на вьючном муле. Не знаю, так ли это, но, похоже, кто-то из наших парней собирается перехватить его по дороге. Если он улизнет, то доберется до Кроличьего ущелья, и может повернуть к Янктону. Он отправится по тропинке, ведущей к Кряжу Гризли. Ты же знаешь, там очень густые заросли. Засада будет поджидать его на кряже или чуть дальше… У Брокмана не так много золотого песка, чтобы из-за этого суетиться, но подобру-поздорову он его не отдаст. И парням придется убить старика, чтобы завладеть его жалким мешочком. А нам такой расклад совсем ни к чему: полковник и его приятели никак не могут отказаться от идеи создания «Комитета бдительности». Так что садись на коня и поезжай на Кряж Гризли, проследи, чтобы Брокман без препятствий добрался до цели. Парням скажи: Миддлтон велел им оставить старика в покое. Если они не станут слушать… А они станут. Перед тобой они вообще не будут выделываться. Может, и на меня ссылаться не придется. А я поеду за стариком, и постараюсь исправить дело, если эти дурни попытаются захватить его, прежде чем он свернет на Кроличье ущелье… Я пошлю Мак Наба присмотреть за тюрьмой. Но это всего лишь формальность. Знаю, что Мак Брид не попытается бежать, но давать людям повод обвинить нас в беспечности не хочу.

— И пусть Мак Наб поосторожнее обращается со своими пистолетами, — предупредил Коркоран. — Не стоит ему стрелять в арестанта при попытке к бегству, Миддлтон. Я не доверяю Мак Набу. Если он причинит какой-нибудь вред Мак Бриду, я убью его. Я уверен в этом, точно так же, как в том, что сейчас сижу тут за чашкой кофе.

— Можешь не беспокоиться. Мак Наб ненавидел Брента. Так что, в дорогу. И можешь сократить путь, отправившись к Кряжу гризли через холмы.

— Точно.

Коркоран допил кофе, расплатился и вышел на опустевшую улицу. Жизнь кипела сейчас на противоположной стороне Вапетона: там к небу вздымались громадные облака пыли, звучали радостные голоса, цокали по камням копыта — целая армия старателей двинулась на штурм нового месторождения. А здесь безраздельно властвовал ветер: он гонял какой-то мелкий мусор и хлопал незакрепленными ставнями. Вероятно, именно так будет выглядеть городок в недалеком и, увы, неизбежном будущем — когда иссякнет золотая жила.

Коркоран зашел в загон рядом с домом шерифа и, седлая быструю лошадь, критическим взглядом окинул множество мулов, количество которых день ото дня увеличивалось. Стрелок мрачно улыбнулся, когда вспомнил, как Миддлтон объяснял полковнику Хопкинсу, что мулы — очень хорошее вложение капитала.

Выезжая из загона, техасец заметил на другой стороне дороги детину, который, устроившись под раскидистым деревом, лениво точил нож. Днем и ночью, открыто и надежно укрывшись от чужих глаз, члены банды следили за местом, где хранилось их золото. Коркоран ни минуты не сомневался, что они подозревают о намерениях шерифа Миддлтона. Но, кроме того, стервятники хотели быть уверенными в том, что никто из посторонних не сует нос в их дела.

Свернув в расселину, Коркоран направился прочь из каньона, где находился городок. Спустя несколько минут он по узкой тропинке добрался до конца ущелья и двинулся через горы туда, где тропа пересекала Кряж Гризли — длинный горный хребет, густо поросший лесом.

Техасец не успел отъехать слишком далеко, когда неровный стук копыт заставил его обернуться, и он увидел, что чья-то лошадь, пытаясь перейти на галоп, беспомощно скользит по склону, сложенному сланцевой глиной. Разглядев всадника, Коркоран выругался.

— Глория? Что ты тут делаешь, черт побери?

— Стив! — девушка натянула поводья, и с трудом переводя дыхание, остановилась перед стрелком. — Возвращайся! Все это — дешевый трюк! Я слышала, как Бак Горман говорил с Кончитой. Он водит с ней шашни. Бак — приятель покойника-Брента, бандит и убийца. А Кончита всегда выуживает у него все секреты. Её комната рядом с моей, она-то думала, что меня дома нет. Горман сказал, что тебя обманули, вынудив уехать из города. Правда, он не сказал, как. Сказал, что ты поехал к Кряжу Гризли искать ветра в поле. Пока тебя не будет в городе, они решили собрать «шахтерский» суд из оставшихся в Вапетоне бандитов. Собираются выбрать судью и присяжных, вытащить Мак Брида из тюрьмы, осудить его за убийство Туза Брента… и повесить!

Грубое ругательство сорвалось с губ Коркорана, и в тот же миг он на мгновение словно превратился в тигра: сверкнули глаза, блеснули в оскале клыки. Потом мрачное лицо техасца вновь приняло равнодушно-безразличное выражение. Он резко развернул свою лошадь.

— Большое спасибо, Глория. Я возвращаюсь в город. И ты тоже поезжай, только сделай круг и выбери другой путь. Не хочу, чтобы кто-то знал, что ты мне помогаешь. — Девушка побледнела. Техасец поспешил ее успокоить: — Не бойся, они ничего не узнают!

Конечно, опасаться таких жестокосердных тварей, как стервятники, следовало каждому. Но, по правде говоря, Коркорану и в голову не приходило, что Глория в самом деле может пострадать от этих молодчиков. Он прибыл из тех краев, где последний подонок не станет поднимать руку на женщину.

Техасец пустил коня в галоп и единым духом преодолел расстояние, отделявшее его от Вапетона, а у окраины решил поехать другой, более короткой, если вспомнить, какую цель он теперь преследовал, дорогой. Перед самым ущельем Коркоран свернул в сторону, обогнул устье лощины, по которой выезжал из городка, и нырнул в другой отрог каньона, тот, что должен был привести его непосредственно в окрестности тюрьмы. За пару кварталов до места он услышал знакомый устрашающий рев сотен глоток. И действительно, пыльную улицу запрудила толпа возбужденных мужчин разного вида потрепанности; с криками и руганью они продвигались вперед, один, здоровяк самого бандитского вида, размахивал веревкой.

В просветах между приоткрытыми дверями и за окнами виднелись бледные лица клерков, поваров, барменов, девушек из танцевальных залов и прочих людей сервильных профессий; все они осторожно наблюдали за катящейся мимо ревущей толпой.

Коркоран — лично или по описанию — знал многих из тех, кто несся сейчас к тюрьме: бродяги, прожигатели жизни, шулера, воры, бездельники. Одни, насколько ему было известно, входили в банду стервятников, другие были просто подонками, готовыми на любое грязное дело, не требующее от них ни мужества, ни сообразительности — таких много собирается в старательских городках.

Спешившись, Коркоран пробрался между деревьями, образовавшими за тюрьмой густую тенистую рощу, и услышал как Мак Наб перепирается с толпой:

— Чего вам надо?

— Нам надо разобраться с задержанным! — закричал заводила. — Мы собираемся свершить правосудие. Требуем, чтобы ты выдал заключенного шахтерскому суду, как того требует обычай.

— Откуда мне знать, что вы представители народа? — ответил Мак Наб.

— А теперь тут есть только мы! — выкрикнул кто-то под одобрительное ржание окружающих.

— Нам властями предоставлено право… — начал было разглагольствовать вожак, а потом внезапно выкрикнул: — Хватай его, ребята!

Послышался шум короткой схватки, яростные ругательства Мак Наба и торжествующий голос заводилы:

— Отпустите его, но оружие не отдавайте. Мак Наб, ты должен знать, что лучше не противиться правому делу, ты же представитель законности и порядка!

Снова взрыв издевательского смеха и выкрик Мак Наба:

— Ладно, начинайте свой суд, но вы делаете это против моей воли и против закона! Я не верю, что вы представительное собрание.

— Все нормально, — возразил вожак. Затем в его голосе послышались предвкушение скорой расправы и даже жажда крови: — Ну, Дэйли, давай ключи и выводи заключенного.

Толпа подалась к дверям тюрьмы, и в этот момент Коркоран выскользнул из-за угла дома и единым движением запрыгнул на низкое крыльцо. Оказавшиеся поблизости линчеватели пораскрывали рты и отшатнулись. Следовавшие за ними люди остановились и подались назад, толкая пятками напиравших сзади. Людская волна отхлынула, оставив на пятачке перед тюрьмой двоих: сникшего и словно уменьшившегося в росте Мак Наба, взъерошенного и обезоруженного, и выпятившего огромный живот волосатого гиганта, за широкий пояс которого был заткнут целый арсенал. В одной руке предводитель линчевателей держал веревочную петлю. Он свирепо уставился на неожиданно возникшее перед его носом препятствие в виде представителя закона, Коркорана, и его утонувшие в бороде мясистые губы раздвинулись в медвежьем оскале. На пару минут воцарилась абсолютная тишина. Техасец, не обращая внимания на бледное с синевой лицо Мак Брида, выглядывавшего сквозь зарешеченную дверь за его спиной, стоял, слегка наклонив голову, и смотрел на толпу, переводя взгляд с одной физиономии на другую — собранная, неподвижная фигура, зловещая в своей непредсказуемости.

— Ну, — наконец, мягко и даже доброжелательно проговорил он. — Что задерживает уважаемый суд?

Вожак прогудел в бороду:

— Мы пришли сюда судить убийцу…

Коркоран поднял голову и внимательно посмотрел на источник звука. Гигант невольно поежился под взглядом, в котором светилась смертельная угроза.

— И кто же у вас судья? — спокойно поинтересовался техасец.

— Мы выбрали Джейка Биссета, — выкрикнул кто-то из толпы, показывая на стушевавшегося детину.

— Так, значит, собираетесь вершить шахтерский суд, — задумчиво, словно поясняя самому себе, проговорил Коркоран. И вдруг взорвался: — Судья и присяжные из бродяг и тунеядцев! Стадо грязных свиней!

Неконтролируемая злоба вспыхнула в глазах техасца. Биссет, прочитавший в них свой смертный приговор, запаниковал, как вол перед убоем, и потянулся за оружием. Его толстые, как кровяные колбаски, поросшие редким волосом, грязные пальцы едва успели коснуться ребристой рукоятки пистолета, как грохот и пламя сорвались с правого бедра Коркорана. Биссета отбросило в сторону словно ударом молота; веревка при падении запуталась в его руках и ногах. Он неподвижно — только пальцы конвульсивно дергались — лежал в пыли у крыльца, и возле его тела та постепенно темнела и становилась влажной.

Коркоран не спускал глаз с толпы, мертвенно-бледный под своим бронзовым загаром. Голубые глаза техасца горели отблесками жаркого адского пламени. В обеих руках он держал кольты. Из правого ствола лениво поднимался дымок.

— Объявляю этот суд недействительным! — рявкнул он. — Судье выражено недоверие, а присяжных я обвиняю в бесчестии! Даю тридцать секунд, чтобы все очистили зал суда!

Коркоран противопоставлял себя сотне здоровенных мужиков, но он был свирепым волком-вожаком, а его противники — стаей скулящих шакалов. Каждый в толпе знал, что скопом они смогут, в конце концов, одолеть его, но каждый знал и цену, которую заплатят первые, решившиеся на бой. Никому не хотелось оказаться числе этих первых.

Толпа помялась в нерешительности, подалась назад — и стремительно начала распадаться: горе-линчеватели разбредались во всех направлениях. Кое-кто не решался повернуться к техасцу спиной, другие, прячась за первыми, принимали более удобное для поспешного отступления положение и быстро скрывались за домами. Коркоран с рычанием сунул кольты обратно в кобуры и повернулся к двери, где Мак Брид стоял, вцепившись в прутья решетки.

— Я уж думал, что на этот раз я покойник, — выдохнул он.

Техасец распахнул дверь каталажки и сунул парню в руку его же пистолет:

— Там, за тюрьмой, привязана лошадь. Садись на нее и выметайся отсюда. Я отвечаю за это. Если ты останешься здесь, они подожгут тюрьму, а тебя пристрелят через окно. Я надеюсь, ты успеешь выбраться из города, пока они не очухаются. Я оправдаюсь перед Миддлтоном и Хопкинсом. Через пару месяцев, если хочешь, можешь вернуться и предстать перед судом. Для чистой формальности. К тому времени все прояснится.

Мак Брида не надо было уговаривать. Ужасная участь, которой он только что избежал, хоть и не поколебала его мужество, но добавила сообразительности. Горячо пожав Коркорану руку, он со всех ног кинулся сквозь заросли к оставленной техасцем лошади. Спустя несколько мгновений парень во всю прыть скакал прочь из Ущелья Вапетон.

На крыльцо к Коркорану поднялся рассерженный Мак Наб:

— Придурок! Ты не имел права отпускать его. Я пытался остановить толпу…

Техасец резко повернулся и посмотрел на него, не стараясь скрыть своей ненависти:

— Ни хрена ты не пытался! Не пудри мне мозги, Мак Наб. Ты завязан в этом деле, как и Миддлтон. Ты разыграл комедию, чтобы потом объяснять полковнику Хопкинсу и его ребятам, как из кожи вон лез, останавливая линчевателей, но тебя одолели превосходящие силы противника. Я все видел! Черт! Ты дерьмовый актер.

— Как ты смеешь меня обвинять! — взревел разъяренный Мак Наб.

Прежнее адское пламя полыхнуло в голубых глазах Коркорана. Он не шевельнул ни единым мускулом, но в то же время, словно подобрался, как ягуар перед смертоносным прыжком.

— Если тебе не нравится мое поведение, Мак Наб, — вкрадчиво произнес он. — Пожалуйста, как будешь готов, собирай свой суд!

Некоторое время они в упор смотрели друг на друга: Мак Наб — багровея и сердито сдвинув брови, Коркоран — с кривой усмешкой на тонких губах и с молниями в глазах. Затем Мак Наб с ворчанием отвернулся и пошел прочь, мотая кудлатой головой, словно дворовый пес, получивший хорошую взбучку от хозяина.