на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Окончание отбора невест

Несколько дней мы с Ирием провели прекрасно. О царе и его отборе не говорили вообще, честно говоря, в эти дни я вообще не думала о царском тереме. Мы гуляли по лесу, любовались, как растут на поляне две будущие молодильные яблони, по ночам любили друг друга на русской печке. Ирий и Доклика взялись пристраивать новую комнату к избушке и договорились, что дверь из комнаты в комнату они прорубят в последнюю очередь. Ирий своим кащеевским искусством свалил несколько деревьев, а затем они с Докликой увлечённо обрабатывали бревна.

Возвращаться в царский терем мне хотелось меньше всего на свете. Насколько же лучше сидеть вечерами в маленьком бревенчатом домике в обнимку с мужем. Уютно светятся глаза редкой птицы-филина, попискивает за печкой новый Мурчик, скрипит-ворчит добродушный Доклика — и никаких интриг и недомолвок.

— Полетим ненадолго, душа моя, — пообещал Ирий. — Два-три дня — и назад. Я и сам долго в царских палатах не выдержу.

Мы вылетели в стольный град в последний день назначенной Данияром седмицы. Вернее, не совсем в стольный град: по дороге завернули к змею. Ирий точно так же опустил ступу неподалёку от молодильных яблонь. На этот раз Горыныч появился из-за кустов сразу, словно сидел в засаде. Как оказалось, так оно и было.

— А, это вы, — бросил змей вместо приветствия. — Сижу вот, ведьм поджидаю. Седмица-то заканчивается.

— Ну, считай, гостей ты дождался, — широко улыбнулся Ирий. — Яблоко нам нужно, Горыныч.

— Зачем? — змей уставился на моего мужа с откровенным удивлением.

— Ну как — зачем? Не оставлять же старого царя рогатым, — невозмутимо ответил мой муж. — Пошутил — и будет.

— Тебе-то какая печаль, с рогами Данияр или без рогов? — искренне недоумевал Горыныч.

— Долго объяснять, вернёмся — расскажу по-соседски, — пообещал Ирий. — И ещё, ты яблоко для Данияра не нам дашь, а няньке царевичей, мы её скоро сюда привезём.

Лицо змея вытянулось

— Слушай, сосед, мне тут нянька царевичей совсем ни к чему, — нахмурился он. — Нужно тебе яблоко — поделюсь, даже плату могу не брать. А дальше уж сам отдавай его кому хочешь — хоть ведьмам, хоть царю, хоть няньке, хоть сам с мёдом запеки и съешь.

— Горыныч, нам нужно, чтобы именно она царю прежний вид вернула, — вступила я. — Тогда отбор скоро прекратится, и все ведьмы по домам полетят.

— Двух Кащеев удачно женила, теперь, значит, за царя взялась? — понимающе хохотнул змей. — Ты в своём мире кем была-то? Свахой?

— Психологом, — буркнула я.

— Ладно, подождите тут, сейчас принесу то, что нужно, — нехотя сказал Горыныч. — Сами этой няньке отдадите, у меня тут место тайное, чужим делать нечего. Что хотите делайте, а никакую няньку я сюда не пущу.

Змей скрылся в своих владениях. Я порадовалась, что Ирию в этот раз не пришлось вылезать из ступы. Как только Горыныч постоянно ходит по своим владениям среди бурьяна по пояс?

— А если обманет? — еле слышно спросила я мужа.

— Даже пытаться не будет. Кащей волшебные предметы сразу чует и все тайные свойства их видит, — успокоил Ирий.

Змей появился с двумя красными яблоками в руке.

— Это вам сразу и для няньки, и для Олесиного блюда. Там яблочко портиться уже может начать. Чтобы по нескольку раз на неделе сюда не летали, забирайте всё сразу.

— Сколько я тебе должен? — деловито спросил Ирий.

— На новоселье пригласишь — и ладно, — отмахнулся змей. — Видал я издали, как ты избушку с домовым перестраиваешь. Смотрю, ты уж и таиться особо перестал. Я думал, не полетите уж к Данияру. Вообще-то не дело Кащею с домовым на равных общаться, — он почесал лысый затылок.

— Кащей сам разберётся, с кем и как общаться, — ровным голосом ответил Ирий. — Этот домовой меня в своё время Олесе не выдал. Когда Доклика меня в первый раз увидел, нахмурился сразу. Домовой-то Кащея под любым обличье узнает. Я думал, тут же Яге скажет, кого она в дом позвала. А Доклика только головой покачал и спросил: «Ты хоть мышей ловить умеешь, горемыка?» Плошку молока налил и за печку ушёл. Я вечером уже к нему туда заглянул и в открытую спросил: «Чуешь, кто я?» «Конечно, — говорит. — Но врёшь складно, ежели б не чуял, поверил бы. Так что с мышами делать будем? Я их сам ловить не умею, а еще одного кота позвать — хозяйка не поймёт». Я ему сказал, мол, ловить буду, а жрать — нет. На том и сошлись. Несколько лет мы вместе за домом смотрели, вместе за печкой ночевали. Доклика когда меня в человечьем виде увидел — обрадовался, как за родного. Свадебный обряд приготовил, думал, что мы так больше на отбор не полетим, — Ирий улыбнулся. — Скучает, волнуется, назад поскорее ждёт. У домовых из царского терема о нас каждый день справляется. Таких друзей поди найди, а ты говоришь — не дело, — чуть насмешливо закончил он.

— Обряд приготовил? Назад ждёт? — недоверчиво переспросил змей. — Странно, Яга сколько раз жаловалась: домовой ничего толком не делает, стряпать не хочет, мыши дохлые по избе валяются.

— Ну, Горыныч, как к домовому относятся, так он хозяйство и ведёт, — развёл руками Ирий. — Как наша Олеся в Лукоморье появилась, Доклика каждый день свежее готовит, в избе пирогами пахнет. Баньку сам построил, пока мы у царя были. Сейчас вот комнату пристраивать собирается, вот мы с ним и смотрели, что да как сделать. Как на новоселье прилетишь, так всё и увидишь. Только учти, что Доклика с нами за стол садится, и удивления не выказывай.

— Со своим домовым поговорить, что ли? — задумчиво протянул змей. — А то как не приду, жрать в доме нечего, пол не выметен, а домовой, не знаю уж, как его звать, за печкой заунывные песни скрипит.

Я мысленно посочувствовала домовому Горыныча. Совсем змей с ним, что ли, не разговаривает? Тогда понятно, почему домовые всего Лукоморья по печным трубам сидят и хозяевам кости моют. Со скуки же завыть можно от одиночества. Всё по дому делаешь, а тебя даже не замечают, одна радость — друг с другом поболтать.

Хорошо бы змей, и правда, познакомился и пообщался со своим домовым. Горыныч компанейский, они нашли бы общий язык.

— Котёнка ему принеси, — посоветовал Ирий. — Или щенка.

Когда мы улетали, змей выглядел озадаченным.

Дальше наш путь лежал к Кащею. Лететь к нему с Ирием было страшновато. Не сцепились бы опять два Бессмертных!

— Может, я сама? — в который раз повторила я, когда вдали показались знакомые горы.

— Разговаривать можешь и сама, но я рядом побуду, — невозмутимо ответил муж. — Не бойся ты так, я же говорил, договор у нас с ним.

Одетый как обычный человек Кащей стоял у своей пещеры, при виде ступы он махнул рукой.

— Он что, нас ждал? — тихо спросила я.

— Кащеи незваных гостей задолго чуют и издали видят, — Ирий направил ступу ко входу в пещеру.

Хозяин бесстрастно наблюдал, как мы приземляемся. Мне приветливо улыбнулся и перевёл пронизывающий взгляд на Ирия. Я с тревогой наблюдала, как два Кащея буравят друг друга глазами. Лучше бы не говорила мужу, что мне нужно. Слетала бы тайком, без него. Хотя нет, все равно Ирий быстро узнал бы, куда я отправилась, и примчался бы следом.

— Ну, доброго дня, гости незваные, — взгляд Кащея стал обычным. — Просто так прилетели, али дело есть?

Ирий легко выскочил из ступы и помог мне выбраться.

— Доброго дня, — мой голос прозвучал кисловато.

— Доброго дня, — решительно заговорил Ирий. — Кто ж к тебе просто так полетит? Дело, конечно! Олеся хотела кое-что попросить. О цене договоримся.

— Ну, змей-то, допустим, и просто так иногда прилететь может, — Кащей дёрнул уголком рта. — Не поверишь, но рад, что тебя не в кошачьей шкуре вижу.

— Поверю, — коротко бросил Ирий.

— Пошли-ка в пещеру, Меланья там уже самовар нагрела, — Кащей кивнул на вход. — Посидим, про дело своё расскажешь.

— Некогда нам сидеть, — сказал Ирий. — Не из-за вражды, а правда — некогда. Как с отбором царским разберёмся, так и посидим. Хоть здесь, хоть у нас.

— Ну, добро, — задумчиво произнёс Кащей. — Значит, после отбора жду в гости. Так что там за дело срочное? — он повернулся ко мне.

Я вздохнула поглубже и выпалила:

— Мне нужно варенье из молодильных яблок. Такое, чтобы лет на десять-пятнадцать омолодило.

Кащей оценивающе посмотрел на меня, его лицо выразило откровенное сомнение.

— Ты в куклы, что ли, играть собралась? Куда тебе ещё на пятнадцать годов молодеть?

— Это не мне. Царю Данияру и няньке царевичей.

Я говорила долго. Рассказывала об отборе, о разговоре с нянькой, о наследнике царя — Доброделе.

— Представляешь, что будет, если такой правитель власть в Лукоморье возьмёт?

— Ничего хорошего, — согласился Кащей. — Тут правитель с твёрдой рукой нужен. А то всякий сброд в Лукоморье повалит — и люди, и нелюди. Из наших сейчас тут я да змей. Ну, ты еще появился, — добавил он, взглянув на Ирия. — А если царь со скрытым свинячьим рылом придёт к власти, так мы замучаемся чужаков с нашей земли гонять. Каждый свой кус урвать захочет. Люди с людьми сцепятся, мы — с пришлыми… Пусть уж лучше старик ещё на троне посидит, а там, может, и убедит его нянька власть среднему сыну передать. На такое дело варенья не жалко.

Улетали мы с глиняным горшочком кащеева варенья и обещанием заглянуть в пещеру, когда «вся эта петрушка с отбором невест закончится», и выпить знаменитой наливочки.

— Обряд нам с Меланьей нужно провести свадебный, — душевно проговорил Кащей. — Змей тут нечасто появляется, домовых у меня нет. Не к селянам же идти, в самом деле, просить, чтобы зерном нас обсыпали!

— Проведу, — пообещал Ирий.

По дороге к царским палатам муж рассказывал мне, что у Кащеев посидеть вместе за столом — это как обещание не враждовать. А уж свадебный обряд провести — это к вечному миру.

Я сжимала в руке драгоценный горшочек с вареньем. Надо будет сказать няньке, чтобы приберегла от жадных царевичей. Омолаживать Добродела и Елисея никто не собирается.

К царском терему мы подлетали уже к вечеру. Неяркое солнце держало путь за домики стольного града, чтобы скрыться за деревьями леса. Пастух, пощелкивая кнутом, гнал по узкой улице стадо. Время от времени одна из калиток отворялась, впуская коровушку-кормилицу домой. Хозяйки с вёдрами шли к коровникам. На узкой неторопливой речке за стольным градом мальчишки ловили рыбу, и какая-то женщина кричала на них — наверное, хотела загнать домой.

У моих ног сидел чёрный кот. Очень надеюсь, что совсем скоро Ирию не придётся таиться, а царский отбор невест, ко всеобщему удовольствию, закончится. У стены терема уже стояли четыре ступы: все оставшиеся на отборе «невесты» уже вернулись. Я приземлилась почти мягко. Выбравшись, подхватила со дна ступы узел с блюдом и тремя молодильными яблоками, в другой руке был горшочек с бесценным вареньем. Чёрный кот важно вышагивал впереди. К одному из окон приникла Любава в светлой рубахе и тёмном платке с бахромой. Ведьма весело посмотрела на Ирия, перевела взгляд на меня и подмигнула. Я улыбнулась Любаве. Теперь можно и расслабиться с главной соперницей — делить нам нечего.

Василиса выбежала навстречу с радостными приветствиями.

— Я уж думаю, когда ты прилетишь-то! Ну как, есть чего для царя-батюшки? — шёпотом спросила она.

— Не знаю ещё, завтра увидим, — отозвалась я.

— Ох, зол он на ведьм, — покачала головой женщина. — Всё, как одна, бестолковые, говорит. Царевичи Добродел и Елисей весь день спрашивают, кто из вас вернулся да чего с собой привезли. Еремей собирается, коли завтра толку не будет, сам к змею сходить и купить у него яблоко, чтобы родителя в обычный вид привести. Нянька у царя-батюшки целыми днями сидит, другие к нему и заглянуть боятся, гневается он уж очень сильно.

Я сочувственно кивала. Да, Еремей среди царевичей самый разумный, ему бы и Лукоморьем править. Надеюсь, нянька постепенно подведёт царя Данияра к этой мысли.

В коридоре терема Василиса о царе уже не говорила, а громко рассказывала радостную новость: в стольный град начали возвращаться коты. Один уже прибился ко двору вдовы Дарины, другой пока шатается по улицам, и горожане всячески стараются заманить его к себе.

— Это ты, Мурчик, слух пустил, что коты в стольном граде нужны? — нежно глядя на Ирия, спросила Василиса.

— Да, сказал на днях в одном селении, — важно подтвердил он.

Я мучительно соображала, когда Ирий успел пообщаться с котами. Видимо, в тот день, когда за шкирку притащил в дом Мурчика. Подозреваю, что последние деньги в избушке Доклика потратит на молоко для котёнка. Ну и ладно, зато домовому не скучно, и в доме будет уютный серый комочек на ножках. Запасы есть, царь Данияр, надеюсь, заплатит хотя бы часть того, что обещал, а потом и молодильные яблони дадут первые плоды.

— Как думаешь, хватит у Доклики денег на молоко? — тихо спросила я, когда мы остались с Ирием вдвоём.

— Молоко ему и без денег каждое утро присылают, — невозмутимо ответил тот. — Я же в селении был, заглянул к Марьюшке — той, что с тремя детьми, хозяйством и блудливым мужем. Довольна она очень. Говорит, как ты Меланью из селения забрала, так муж теперь дома ночует. И относиться к ней лучше стал, и помогает больше. В общем, считай, что дань я на баб селения наложил: литр молока, пять яиц, ну и мука, овощи-фрукты-ягоды — кому чего и сколько не жаль. Каждую ночь для филина в условленном месте бабы оставляют, тебе в благодарность. Я-то думал, Доклика на сыр, масло, сметану это молоко пустит, а оно еще и котёнка выкармливать пригодится.

— Мне-то почему не сказал? — я улыбнулась.

Рассказать кому — не поверят. Замужние женщины благодарят меня продуктами за то, что выдала замуж местную жрицу любви, и мужьям теперь не к кому ходить.

— Не уверен был, что одобришь, — помедлив, признался Ирий. — А денег сейчас в доме действительно мало. Яга откладывать не любит, что платили, то и тратила. Селянки, кстати, чего только не прислали. И мясо, и муку, и крупы, и варенья-соленья.

— Очень даже одобрю, — я плюхнулась на кровать. — Силой ты, я так понимаю, ни у кого продукты не требовал?

— Разумеется, нет. Такие вещи в Лукоморье в благодарность даются — за помощь или защиту, — успокоил меня муж. — Ну что, няньке знак подать?

Я кивнула. Чёрный кот вынырнул в коридор. На столе лежал так и не развязанный узел с блюдом. Я не собиралась показывать спрятанные в нём яблоки никому, кроме няньки царевичей.

Старушка занырнула в комнату минут через десять. Острый пытливый взгляд прошёлся по моему лицу.

— Доброго вечера, — быстрым шёпотом сказала она. — Ну как? Расколдуется Данияр-то завтра?

— Доброго вечера. Расколдуется, — пообещала я. — Ты его и расколдуешь. Можешь даже сегодня это сделать. Дашь царю-батюшке яблоко, как съест — прежним станет. И ещё — варенье вот это в горшочке сегодня с чаем съедите, — я кивнула на кащеевский подарок. — Только ты и царь Данияр, пополам. Не вздумай ничем с царевичами делиться.

— А это чего за чародейская штука? — нянька недоверчиво посмотрела на горшочек.

— Хочешь — сама для начала попробуй, — я улыбнулась. — Посмотришь, что будет. Вон и ложечка к ужину лежит.

Нянька с опаской взяла деревянную расписную ложку. Старуха долго рассматривала варенье, словно ждала от него какого-то знака, потом зачем-то понюхала.

— Знатно пахнет. Это откель такое?

— Пробуй! — я начинала выходить из терпения.

Нянька сунула в рот ложку и замерла, к чему-то прислушиваясь. Я с интересом уставилась на неё. Белые волосы, выглядывавшие из-под платка, на глазах становились русыми, глубокие морщины уменьшались. Фигура приятно округлялась

— Ну, вкусно, — женщина уставила на меня непонимающий взгляд. — А зачем оно?

Я повернула к ней начищенное серебряное блюдо. Жаль, что в комнате нет зеркала, но эффект нянька должна заметить и так. Женщина с изумлением уставилась в блюдо.

— Кащеево это варенье, лет на пятнадцать может омолодить, — сказала я. — Царю скажешь, что и змей, и Кащей через меня это всё передали, а я тебе отдала, потому что в царские невесты не рвусь и вообще домой хочу. Что-нибудь в таком духе.

— А если разгневается от дерзости такой? — нахмурилась нянька.

— После молодильного варенья? Вряд ли разгневается. Да и не может он на мне жениться, — помедлив, добавила я. — Я во время его отбора замуж вышла. Только это секрет, завтра сама всё царю скажу.

— Ох, не проста ты, ведьма, — в голосе няньки прозвучало уважение. — Ну поздравляю, что ли. Совет да любовь! А кто муж-то?

— А это завтра узнаешь. Царь-то третье задание завтра дать собирается?

— Ох уж это третье задание! — поморщилась нянька. — Завтра, да. Слушай-ка, а с царевичами как же быть? С Доброделом да Елисеем?

— С рогами не останутся, — пообещала я. — О них пока не думай, иди лучше царя порадуй.

Своего жениха и его братца пусть Любава расколдует, у неё тоже яблоко есть.

Нянька резво умчалась с яблоком и кащеевым вареньем. Я заглянула в блюдо. Картина из дома транслировалась умилительная: Доклика обмакивал в молоко палец и совал котёнку в приоткрытый рот. Филин-свет, как обычно, дремал на жердочке, чуть приоткрыв глаза и освещая комнату мягким светом. За избушкой неутомимый домовой за день успел выложить целую стену из брёвен.

Ирий появился через несколько минут. Муж принял свой обычный человеческий вид и сделал такой жест, словно запирал дверь.

— Там всё в порядке, — сказал он. — Данияр яблоко съел, рога отвалились, выглядит как прежде. Теперь они с нянькой чай с вареньем пьют да молодость вспоминают. Я заглянул осторожно, царь её руку в своей держит, смотрит умильно. Кащей выдержанное варенье дал, помолодеют оба лет на двадцать. В общем, почти уверен, что они сегодня до чего-то договорятся.

Не знаю, как царь с нянькой, а мы с мужем эту ночь провели в одной постели. И неважно, что она односпальная.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Кащей и царевич | Ведьма? Психолог! | * * *