29 февраля

– А мой Ашот улетел! – сказала Люся Радику.

Радик пристально посмотрел на Люсю и плюнул себе на слюнявчик. Антонина вытерла платочком губы Радика, Радик недовольно забасил, Антонина толкнула подшитым Генкой валенком санки:

– Сейчас пойдем с горки кататься! Куда улетел?

– Армян своих защищать, их азербайджанцы громить стали, – Люся пошла рядом с Антониной к детской горке.

– В Карабахе? – ужаснулась Антонина.

– Нет, в Сумгаите, – вздохнула Люся.

– Сейчас с горки скатимся, сейчас! Не кричи! А где это? – Антонина ускорила шаг.

– Ашот сказал где-то около Баку, у них, как и у нас много смешанных семей было, сейчас по живому режут! – всхлипнула Люся.

– Так надо же что-то делать! Они же не в эфэргэ живут, а в эсэсэсэре! – возмутилась Антонина.

Репродуктор на столбе возле дворца Машиностроителей спел бодрую песню голосом Льва Лещенки и голосом Михаила Сергеевича строго сказал:

– Ты, Загубина, горячку не пори! Мы тут не Ашоты Варданяны, чтобы дрова ломать, а потом расхлебывать! Может там рассосется все, само уладится, а мы перед всем миром опозоримся – пошлем каких-нибудь милиционеров из Рязанского десантного училища для защиты жен от мужей и наоборот, а там тишь, да благодать!

Люся рассмеялась.

– Ты чего? – удивилась Антонина.

– Да Винокур смешно Горбачева пародирует! – сквозь смех ответила Люся.

– Раньше за такие шутки на Колыму золото для гонки вооружений мыть отправляли, а теперь все можно – свобода слова и действия, желания и хотения, замысла и поступка, базиса и надстройки! – подошел к подругам Идрисов.

– Как? – удивились Антонина с Люсей, – вас уже выпустили?

– А чего его держать? – возразили Горбачев, Винокур и репродуктор, – он же не буйный!