Глава 18. Я ищу тебя по свету II

Я вернулась к тому месту, где оставила Агвареса и где он послушно ждал меня. Вдвоем мы направились в зал.

Пир был в самом разгаре. Голоса, музыка и смех слышались далеко до подхода к залу. Я набрала полную грудь воздуха и сжала кулаки, прежде чем войти. От меня ждали улыбок и радостных приветствий, и я собиралась их дать. Неважно, что творится у меня на душе, поведение княжны обязано соответствовать случаю.

Едва пересекла порог, в глаза ударил свет десятков факелов, и я невольно зажмурилась, а когда подняла веки, первым, кого увидела, был Дариус. Он как раз произносил речь: поздравлял себя и других с победой над чудовищем.

Стоял, подбочась, и гордо вскинув голову. Я и забыла, какой он высокий и статный. Бывший жених был хорош собой. Живое воплощение мужественности и царственности, настоящий князь. Девушки в зале задерживали дыхание, когда смотрели на него. Но только не я. Глядя на Дариуса, я ничего не чувствовала. Словно с нашей разлуки прошли не месяцы, а годы. Причина была не в Дариусе, а во мне. Он не изменился, а вот я уже не была прежней.

Отвернувшись от княжича, я осмотрела зал, выискивая отца. Стол, как и на прошлом пиру, был в форме буквы П. Только сейчас в его главе сидел Дариус, а рядом с ним — княгиня. Два места пустовали: мое и отца. Князь Тунрид где-то задержался. Что ж, я долго ждала, подожду еще немного. Но с пира не уйду, пока отец не ответит на все мои вопросы, а лучше проводит меня прямиком к Дракону.

Я подобрала юбку и направилась к своему месту за столом. Завидев меня, люди вставали и приветствовали победным кличем. Я улыбалась им и кивала. Все как положено. До чего же быстро в Морабатур съехалась верхушка двух княжеств. Подозреваю, некоторые следовали за войсками с самого начала в надежде на победу. Еще бы! Такое событие. Все хотели лично побывать в замке чудовища.

Я шла мимо дам и кавалеров, разряженных в пух и прах. Бордовых от жары и духоты. Наплевав на климат, они нарядились в парчу и нацепили накидки. Дамы оценивающе посматривали на мое платье, одновременно завидуя мне и призирая за то, что предпочла местный наряд. Как будто выбрав это платье, я отгородилась от них. Отчасти так и есть.

Наконец я села неподалеку от Дариуса и облегченно выдохнула. Можно немного расслабиться. Голова гудела от шума. Боль, которая и без того терзала виски, усилилась. Я вцепилась в подлокотники кресла, молясь про себя, чтобы никто не заметил бисеринок пота на моем лбу.

Я ждала окончания речи Дариуса, намериваясь поговорить с ним. Раз нет отца, спрошу у княжича про Дракона, но план провалился. Закончив речь, Дариус пошел вдоль столов, принимать поздравления. Каждый хотел лично пожать ему запястье. Я только зубами скрипнула от досады.

С Иридией, что сидела неподалеку, желания общаться не было, как и с княгиней. Вряд ли они могли, а главное хотели помочь мне. Поэтому пока ожидала возвращение Дариуса, изучала от скуки зал.

Пир шел своим чередом. Люди ели, пили, танцевали. Одна я сидела, как не живая. Кусок не лез в горло, вино я никогда не любила, а в воде в последнее время не нуждалась так, как прежде. Жажда уже не мучила меня, как после приезда в Морабатур. Организм приспособился к местному климату.

От нескольких приглашений на танец я отказалась, сославшись на рекомендации лекаря, и ко мне перестали подходить. Зато Иридия танцевала за двоих и минуты не просидела на своем месте.

Оживилась я, лишь увидев нашего старого придворного мага. Ему я доверяла и в вопросах магии, и просто как человеку. Он не станет лгать. Вот кто расскажет мне об обсидианах.

Я встала из-за стола и направилась к магу. Он тепло поприветствовал меня, и я присела рядом.

— Уважаемый Ваал, — обратилась к нему, — просветите меня насчет обсидианов. Я слышала, они бывают такой мощи, что даже обладают собственным разумом.

— Бывали, княжна, — поправил он. — Нынче уже не сыскать такого обсидиана. Да что там, сейчас вообще никакого не найти. Все давно перевелись.

Он вздохнул, печалясь по этому поводу. Уж он бы нашел применение обсидиану подобной силы. Вот только для Эсфера это закончится гибелью. Маги есть маги. Я убедилась, что поступила верно, спрятав Шар.

— А если вообразить, что обсидиан такой силы существует, каковы были бы его возможности? Он, например, умел бы показывать прошлое.

— Без сомнений, — кивнул маг.

— А врать он способен? Показать то, чего не было.

— Нет, ни в коем разе. Когда я еще ходил в учениках придворного мага, у него был обсидиан размером с кулак. Собственным разумом он не обладал, зато мог показывать хозяину все, что тот пожелает. Потом правда учитель его опустошил, но до этого я кое-что узнал об обсидианах. Они могут отказаться что-то показывать, но создать иллюзию им не под силу. Это противоречит их природе.

— Вот как, — я кивнула. — Спасибо за ответ, уважаемый Ваал.

— А почему вы спрашиваете, княжна?

— Из чистого любопытства, — я улыбнулась, стараясь при этом выглядеть как можно более глупой. — Люблю узнавать новое.

— Похвальное стремление для девушки.

Мы распрощались, и я вернулась на свое место. Глядя на пирующих, как будто увидела их в новом свете. Все ложь. Дед, подвигами которого я гордилась, оказался убийцей и грабителем. А отец? Он знал? Или тоже верил в героические баллады? Не удивлюсь, если так. Все произошло до его рождения, а те, кто участвовал в битве при Орулле, позаботились, чтобы потомки услышали историю в выгодном им свете.

Мои мысли прервало оживление среди пирующих — явился отец. Он и Дариус одновременно с разных концов зала шли к нашему столу. Я приготовилась наброситься на них с расспросами, но ожидания разбились о грубую реальность.

Отец, как будто не заметив меня, сел по левую руку от Дариуса, тогда как я сидела по правую. Между нами образовалась преграда в виде княжича и его матери. Отец даже не кивнул мне! Ничего, я выведаю у него, где держат Дракона, и сама пойду в темницу.

И все же поведение отца было далеко от нормальности. Почему он не поздоровался со мной? Еще ничего не случилось, ничего не было сказано, а я уже чувствовала, как мой мир пошел трещинами. Я пыталась не дать ему рассыпаться, уговаривала себя, что все в порядке. Отцу просто надо поговорить с княгиней. Вон он наклонился к ней и что-то шепчет на ухо. Наверняка дело не терпит отлагательств.

Да, я нагло себе лгала. Придумывала отцу оправдания. О, я была изворотлива как никогда. А все потому, что где-то глубоко внутри в ту самую минуту, когда он вошел в зал и не улыбнулся мне, я уже знала — это конец. Знала, но не желала признавать.

В этот момент всеобщее внимание привлекла небольшая толпа на другом конце зала. За спинами людей я не видела, что происходит, но там явно было весело. Мужчины и женщины хохотали, громко переговаривались, что-то выкрикивали.

— Что там творится? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я решил соблюсти один местный обычай, — усмехнулся княжич. — Он показался мне занятным.

— О каком обычае речь?

— О том, по которому проигравшего, во время пира вешают на стену.

Толпа немного расступилась, и я увидела мужчин, прикованных к стене. Неужели Дракон? Я вскочила на ноги, но тут же поняла свою ошибку. Мужчин было пятеро и все с открытыми лицами. Будь среди них Дракон, ему бы завязали глаза. Я рухнула обратно в кресло.

Вид этих пятерых вызвал у меня смешанные чувства. С одной стороны я радовалась, что там нет Дракона, и он не терпит подобное унижение. С другой, гадала: если Дракон в порядке, почему его нет на стене? Разве Дариус упустит шанс показать превосходство над врагом?

Люди выкрикивали ругательства в адрес прикованных и кидали в них обглоданные кости и другие остатки пищи. Меня передернуло от этой картины. Вот и свершилась твоя месть, Касильда. Я должна быть довольна и праздновать победу. Откуда же этот горький привкус во рту?

— Отвратительный обычай, — произнесла я. — Нам обязательно уподобляться варварам? Даже люди Дракона вели себя лучше. Они хотя бы не сквернословили и не трогали пленников.

— Я согласен с Касильдой, — кивнул отец. — Воинов надо снять со стены. Я с самого начала был против этой ненужной демонстрации силы. Мы и так победили. Морабатур наш. Мудрый князь в подобной ситуации предпочтет показать себя рачительным хозяином, а не сумасбродным мальчишкой.

Шея Дариуса пошла красными пятнами. Больше он ничем не выдал, что слова моего отца его задели. Княжич хорошо владел собой. Он умел скрывать эмоции не хуже своей матушки. В этом он точно пошел в нее.

Дариус распорядился снять воинов со стены и увести их обратно в темницу, а потом повернулся ко мне.

— Ты великолепно выглядишь, Касильда, — сказал он. — Мне отрадно снова видеть тебя и любоваться твоей красотой. Надеюсь, и ты рада встрече.

— Ты бросил меня и свою мать в логове врага, отказавшись заключить перемирие с Драконом, — заявила я. Голова раскалывалась так, что я с трудом сдерживала слезы. На любезности не было сил.

— Такова была необходимость, — вздохнул Дариус. Раскаивался он очень правдоподобно. — Я не был уверен, что вы живы. И хотя мое сердце разрывалось от тоски и скорби, приходилось помнить о долге перед отечеством. Ноша князя тяжела, порой хочется сбросить ее на чужие плечи и быть просто человеком… просто мужчиной, который любит и рассчитывает на взаимность. Но долг есть долг.

Дариус говорил красиво, этого у него не отнять. Дракон так не умеет. Его слова прямые, порой обидные, речь звучит грубо. Зато он всегда говорит, что думает. А Дариус? Я пригляделась к бывшему жениху. Голубые глаза смотрели прямо и открыто. Так и не скажешь: врет или нет.

— Ты же знаешь: я замужняя женщина. Между нами ничего не может быть.

Но Дариуса так легко не выбить из колеи. Он хитро прищурился и произнес:

— Нет непреодолимых препятствий, моя дорогая. У меня для тебя хорошая новость. Нет, — повторил он громче и вставая из-за стола, — у меня хорошая новость для всех.

Музыка тут же стихла, голоса умолкли. Все, включая меня, смотрели на Дариуса, ожидая его следующих слов. А он держал паузу, наслаждаясь триумфом.

Наконец, улыбнувшись, он выкрикнул в зал:

— С Драконом покончено раз и навсегда!

Я не шелохнулась.

— Ты не жена, Касильда, а вдова, — сказал Дариус тише, чтобы слышала только я. — А значит, можешь выйти замуж во второй раз.

— Как это? — глухо спросила я, еще не осознавая до конца происходящее.

— Дракон казнен.

— Когда это произошло? — я не поверила. Так не может быть. Дракон живой. Живой!

— Сразу после того, как мы его пленили. Я решил не тянуть. Опасно сохранять чудовищу жизнь. Да и какой в этом смысл?

Я наклонилась вперед и поймала взгляд отца. Он смотрел виновато. Теперь понятно, почему он избегал меня. Боялся принести дурные вести. Лекарь велел мне не волноваться, и отец таким своеобразным способом проявлял заботу. Он не мог спасти Дракона. В тот момент, когда я умоляла его поговорить с Дариусом, того уже не было в живых.

— Почему я впервые об этом слышу? — голос против воли звучал выше обычного, лишь чудом не срываясь на истерические нотки.

— А ты хотела присутствовать на казни? — оживился Дариус. — Может тебе показать его отрубленную голову? Так я распоряжусь, чтобы принесли.

Не знаю, что меня ужаснуло больше: то, что я увижу отрубленную голову Дракона или тот факт, что Дариус якобы ее сохранил. Я отшатнулась от мужчины. Боги, как же больно! Я схватилась… нет, не за голову, а за сердце. Болело именно оно.

И вдруг вулкан ожил. Загудело так, будто сотни воинов одновременно дунули в рог. Зал наполнился визгом. Гости метались в поисках укрытия от камней, что сыпались с потолка. Одни прятались под столами, другие хватали большие блюда и прикрывали ими макушки. Хаотичное, бессмысленное движение. Когда вулкан рванет, их ничто не спасет.

Запрокинув голову, я захохотала. Это была чистой воды истерика. Даже если бы захотела, не смогла остановиться. Было смешно до слез от осознания простой истины — они убили Дракона, но и им не жить. Без него вулкан рано или поздно рванет. Причем, судя по тому, как трясёт, скорее рано. Так им и надо, мстительно думала я.

— Дракон мертв, — выкрикнула я в зал. — Морабатур без него обречен. Вулкан не пощадит его убийц.

— Довольно! — княгиня влепила мне звонкую пощечину. — Это всего лишь скала. Мы как-нибудь справимся с ней.

— Желаю удачи, — зло процедила я сквозь зубы.

Вулкан затих, вместе с ним обессилила я. Откинувшись назад в кресле, я не то чтобы лишилась чувств, но и в сознании уже не была. Зато голова, наконец, перестала раскалываться. Физическую боль вытеснила боль сердечная. И всё вдруг потеряло значение. Абсолютно всё.