Глава 16

Я вцепилась зубами в свою руку и завыла… Но даже сейчас я помнила — кричать нельзя!

Я проклинала этот мир, этот выверт пространства, что закинул меня сюда… Я проклинала свою жизнь и вспоминала, как сказал Сергей:

— Она никто и звать никак…

Единственный человек, для которого я была кем-то, который был ко мне добр… Единственный друг… Проводник, учитель, брат…

Если бы я смогла заплакать, наверное мне бы стало легче, но этот вой не давал слез, скорее — ненависть… Ненависть к собственному страху, к неумению, к бессилию…

Я выживу, выживу, выживу…

Я всему научусь сама…

Я стану кем-то…

Это был тяжелый, переломный момент… До этого мне всё еще было на кого надеяться. А после смерти Дика осознание собственной крошечности и ничтожности в рамках этого мира легло на меня бетонной плитой. Вспоминая сейчас те дни, я всегда мысленно представляю кариатиду… Не тех красоток, что элегантно украшают фасады домов, а ту, что изваял Роден… Упавшая кариатида… Как ни чудовищна сама история, но для меня она, эта девочка — символ борьбы. Она выстояла, хотя и раздавлена плитой. Выстою и я…

Могилу я рыла руками, так далеко от воды, как позволил берег. Это было не так уж и тяжело, песок — материал поддатливый, но я жалела, что не могу похоронить Дика по-другому. Вынести тело отсюда у меня не хватит сил. Это было понятно даже без попыток. Я видела, что на дне ямы песок становится влажным, но это все, что я могла для него сделать. Тело было очень тяжелым, но я справилась… Немного подумав, я сняла с Дика огниво и тот самый кожаный пояс, что украла у солдата. На нем, в ножнах, висел хороший нож. Мне он будет нужен больше, чем ему…

— Прости, Дик… Не думаю, что ты стал бы возражать, но… Прости…

Песчаный бугор я обложила камнями. Так его размоет не сразу.

Наверх поднялась уже в сумерках. Рыбина терпеливо дожидалась меня. Больше всего на свете я хотела сейчас лечь и уснуть, но меня ждала работа. Нужно надергать ниток из рогожи. Тушку нужно разделать и высушить. Через три дня я выйду в путь.

В дорогу я отправилась только через пять дней. Рыба сохла медленно, а нести влажную я боялась. Вещи были все перестираны, я сшила себе новый, большой рюкзак и простегала к нему толстые лямки. Теперь все придется нести одной. Бросить здесь вещи я не могу. Нож Дика висел на поясе, для топорика я подшила крепкую петлю с другой стороны, чуть не сломала пальцы и иглу, прокалывая толстую кожу. Рюкзак был тяжелый, но это сейчас — моя жизнь. Дважды ночами я слышала, как выли какие-то звери. Может быть и волки. Я точно не буду ночевать в лесу. На берегу гораздо безопаснее.

Вышла я с рассветом и решила, что буду идти столько, сколько смогу. Не уходя далеко от моря. Это мой единственный ориентир.

Зашла попрощаться к Дику, принесла букет местных цветов, помолчала, посидела с ним на дорожку…

Первые два дня были похожи, как близнецы. Я выходила рано утром, сразу, с рассветом, в полдень, в самую жару, делала небольшой привал, ела и дремала час-другой. Потом снова шла, до сумерек. Искала камни, складывала их так, как показал Дик, колодцем. Разводила маленький костерок, такой, чтобы со стороны было не видно из-за каменных стенок. Варила порцию похлебки и ложилась спать на лапник.

Иногда приходилось возвращаться и искать путь. Один раз помешала река и я отошла от моря километра на три вглубь леса, пока нашла брод. Вернулась уже по другому берегу. На третий день с утра зарядил мелкий, моросящий дождь и похолодало. Тут я задумалась. Дело не в том, что идти неприятно, и солдатская куртка, которую я накинула на голову и рюкзак, стала тяжеленной… Дело в том, что я могла простыть. Болезнь для меня сейчас — роскошь непозволительная. Пещеру я искала долго. Спускалась медленно, проверяя под ногами каждый камушек. Нашла только к вечеру, когда совсем промокла и вымоталась. Скинула рюкзак и куртку. Осмотрелась. Побольше, чем наша с Диком, и видны старые следы костра. Внутри пещеры куча прошлогодней сухой травы. Похоже, здесь и раньше кто-то ночевал, но искать другое убежище у меня не было сил. Оставила вещи и поползла на скалу — за дровами и водой. Вода нашлась далеко, но котелка мне хватит до утра. Дрова скинула с обрыва. Когда разводила костер, прямо у входа в пещеру, зубы уже клацали так, что поняла — насморк и кашель мне точно обеспечены. Дров я притащила с запасом, но вот идти за лапником уже не было сил. Я вытряхнула из рюкзака все вещи и сгребла сухую траву в кучу. Сверху застелила рюкзаком, штанами и рубахами. И моя старая дерюжная хламида пригодилась. Я одела ее вместо промокшей одежды. Проверила все припасы, рыбу на всякий случай вынула из рюкзака и развесила по стенам, увы, место нашлось не для всех вязанок. Пришлось пожертвовать старой рубахой Дика — на нее вывалила рыхлой кучей остатки рыбы, с краю — связки грибов и сушеная трава, что заменяла мне чай. Всё же так меньше шансов, что еда заплесневеет. Пока возилась — согрелась. Дров подкидывала понемногу, смолистые ветви горели долго, но дымили. Иногда дым несло прямо в пещеру, но мне уже было все равно. Я выпила чаю с сухарями и, свернувшись клубком под рогожей, уснула.

Утром так же моросил дождь, я кашляла, чихала, но, кажется, ничего страшного не случилось — просто легкое недомогание. Пришлось идти за дровами. Мочить вторую куртку я не рискнула. Накинула влажную. Проходила я долго, зато нашла молодую поросль сосен и срубила несколько штук. Тащила волоком каждый раз по 2 деревца. Скидывала их вниз с обрыва вместе с ветками, разрубить и в пещере смогу. Даже если завтра будет морось, за дровами идти не придется.

Там я просидела еще два дня. Выручал костер. Мне было тепло, у меня была еда. И я обдумывала, как определить, из какой страны был Дик? Долго идти, а потом плыть, но вот куда? Есть ли в этой стране, где я сейчас, какой-то аналог документов? Даже если нет…

У меня короткие волосы. Я выгляжу подозрительно. Теоретически, можно было бы использовать накладные косы. Местные красотки, и служанки и даже крата Сана заплетали волосы в косы и сворачивали их улитками на висках или выше. Если мне разобрать волосы на прямой пробор, то получится только два очень коротких хвостика. Они будут торчать, как помазки для бритья… Что тут можно придумать? А если…

Мешочки для волос. Набить чем-то, хоть бы и сухой травой. Чтобы казалось, что там, в мешочках, волосы? Ну, не сетка для волос, а декоративное такое украшение? Пожалуй, это имеет смысл. Единственное, что из холста или рогожи такое делать не стоит. Они должны выглядеть, как украшения, а не как фиг знает что. Зимой такие хвостики можно было бы прикрыть, например, мехом. Летом нужен шелк, атлас или бархат. Да, вот такое украшение… Посмотрим, что и как можно украсть в городе. Как вариант, можно попробовать носить чалму. Я умею повязывать шарф красиво. Главное — найти этот шарф. Но с короткими волосами меня тут же опознают, как рабыню. И, желательно, найти женскую приличную одежду. По ней, по одежке, как известно, встречают…

Мне не хватало молчаливого присутствия Дика, но, в целом, одиночество меня не угнетало.

На третий день погода наладилась и я вышла в путь.

Уже к вечеру я поняла, что сделала глупость. Я вышла на мыс, практически на край. Знала бы, что здесь такой кусок скалы сильно выдается в море — могла бы прилично срезать путь. Досадно…

Спуск найти было сложно, скала не слишком была приспособлена к скалолазанию. Пришлось немного вернутся назад. Так что мыс я решила обогнуть по берегу моря. А там уж, надеюсь, найдется тропинка вверх. Охапку молодых стволов я привязала поверх рюкзака. Это было не так и тяжело, просто делало меня немного неуклюжей.

По берегу моря я шла уже не торопясь. Вода была теплая, как ни странно. Может быть рискнуть и искупаться? Не прямо сейчас, а когда устроюсь на ночлег…

Там, где был самый выдающийся конец мыса, еле пробралась по торчащим камням. Берега, как такового, практически не было, потому что скала нависала над морем. Мне пришлось гнуться и наклонять голову, чтобы не стукнутся макушкой. И всё время внимательно смотреть под ноги, выискивая удобный камень, чтобы продвинуться еще немного. Именно поэтому, даже выйдя на достаточно ровную полоску берега, я не сразу увидела четверых лежащих мужчин.