на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



4

Ни коньяк, ни чай с малиновым вареньем, который Гайвороненко пил ночью несколько раз, чтобы размягчить будто застрявший колючий ком в горле, не облегчили состояния, и генерал встал утром с больной головой и еще большим насморком. Но дело не ждало, надо было по горячим следам вести расследование, и он, разделив комиссию на три группы, одну — на аэродром, другую — опрашивать свидетелей, третью — к месту катастрофы, отправился с последней.

Погода несколько улучшилась, подморозило, но небо все еще было затянуто плотными облаками, из которых временами сыпал снег, и следовало поспешить, пока не замело все следы.

К месту падения самолета группа прибыла, едва начало развидняться, однако там, по развалинам дома, уже лазили молодые парни. Завидев военных, пустились наутек.

«Сволочи, — мысленно выругался генерал. — У людей такое горе, а они мародерствуют и на пожарище ищут чем поживиться».

Снег, достаточно усердно прикрыл следы трагедии, лишь местами виднелись закопченные обломки железобетонной арматуры да хвост оторванного и застрявшего на верхнем этаже самолёта.

Гайвороненко, держа в одной руке носовой платок, в другой — березовую метелку, расчищал снег и вытаскивал куски порванного металла. Внимательно их осматривал и бросал в кузов грузовой машины, специально предназначенной для сбора останков «Руслана».

— Всё существенное уже собрали и в ангар свалили, — подошёл к нему инженер эскадрильи майор Стравойтов. — Лучше там покопаться. А эту мелочь потом с обломками арматуры вывезем.

Гайвороненко ничего не ответил, продолжал осторожно и аккуратно сметать снег с торчащих кое-где дюралевых клочьев.

— Вы ищете что-то конкретное? — уточнил Стравойтов.

— Стараюсь, — подтвердил генерал. — Топливные фильтры, к сожалению, так сгорели, что по ним определить что-нибудь невозможно. Топливные баки — тем более. Надо бы найти хоть кусочек топливных проводов.

Стравойтов с сожалением покачал головой.

— Это все равно что искать в сгоревшем стоге брошенную туда спичку.

— Вы правы, — согласился генерал. — И всё-таки это единственный способ установить качество топлива в баках, о котором, как вы, наверное, слышали, вещали по радио и телевидению.

Майор в недоумении уставился на генерала широко раскрытыми глазами.

— Вы серьёзно?

— Вполне.

— Но это же абсурд! Качество топлива уже дважды проверяли в лаборатории.

— Проверили отстой топлива до полёта, — возразил генерал. — А какое оно было после взлёта? Кстати, вылет экипажа задержался на два часа. За это время в баки можно было влить что угодно или мину куда надо подложить.

— Но экипаж от самолёта никуда не отлучался. И был уже день, — стоял на своем инженер.

— И всё-таки поищите куски топливного провода. От взрыва его наверняка порвало и разбросало, где-то могли остаться осколки…

Они проковырялись на пожарище часа три, генерал уже потерял всякую надежду и хотел дать команду прекратить поиски, когда Стравойтов радостно воскликнул:

— Есть, товарищ генерал! — И приподнял над головой изогнутую, покореженную взрывом тонкую трубку. — Правда, дренажная. Но при взрыве и в неё мог плеснуть керосин.

— Это удача. — Генерал взял трубку и бережно повертел в руках. — Едем в лабораторию…

Находка действительно оказалась стоящей. Анализ керосина выявил содержание в нем некоего вещества, образующего липкие кристаллы, которые, вероятно, и могли закупорить фильтры… Маловероятно, но если доступ топлива в двигатели был перекрыт…

В кабинете командира отряда собрались Гай-вороненко, Возницкий, Филимонов, Брилев и Стравойтов. Остальных членов комиссии решили, пока картина не прояснится, не посвящать в версию, чтобы не вызывать лишних кривотолков, и если действительно совершена диверсия, не спугнуть преступников. Не просто преступников, а скорее всего опасных диверсантов.

Составили список всех, кто был около «Руслана» и поблизости. Потом, обсуждая каждую кандидатуру и выявляя возможность ее причастия к диверсии, вычеркивали одних, ставили под вопрос других, третьих же, наиболее вероятных, выделили в отдельный список. Их оказалось восемь: техник самолета, приборист, радиолокаторщик, водитель топливозаправщика, трое авиаспециалистов, занимающихся погрузкой и креплением в грузоотсеке ящиков с аппаратурой, и водитель тягача.

— Начнем разбор с техника самолета, — подвёл черту под списком Гайвороненко. — Все свободны, кроме полковника Возницкого и полковника Брилева.

Филимонов и Стравойтов направились к выходу.

— Подождите, мы забыли включить в список второго пилота! — берясь за ручку двери, вдруг воскликнул Стравойтов. — А он последний, кто имел отношение к топливу — проверял заправку самолёта. Ко всему, почему-то не полетел.

— Как не полетел? — вскинул смоляные, по-девичьи тонкие брови Возницкий.

— У него оказалось повышенное давление, и вместо него полетел командир отряда, — пояснил Стравойтов.

— Давление, говорите, — повторил, о чём-то думая, Возницкий. — А ну-ка, пригласите к нам врача. И принесите личное дело второго пилота. Кстати, как его фамилия?

— Капитан Кленов Геннадий Евгеньевич.

Инженер эскадрильи и руководитель полётов ушли, Гайвороненко сменил носовой платок, уже четвертый раз за этот день, звучно высморкался и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Продолжай без меня, Олег Эдуардович, — попросил полковника. — Я совсем раскис. В спокойном состоянии мне немного лучше.

— Хорошо, Иван Дмитриевич. Может, в гостиницу пойдете? Отдохнете, полечитесь. Я тут во всём разберусь.

— Нет, я послушаю.

Возницкий возбужденно прошелся по кабинету.

— Как же это мы упустили второго пилота из виду? — сказал с сожалением. — Случайности, как говаривал один мой знакомый, бывают в двух случаях: когда презерватив рвется и когда друга семьи оставляют по пьянке ночевать.

Генерал на шутку не отреагировал. И не только из-за плохого самочувствия: то, что в отряде или на аэродроме появился диверсант, ничего хорошего комиссии не сулило. Найти преступника и обезвредить будет не так-то просто — дураков на такое дело не посылают. Год назад произошел подобный случай на Дальнем Востоке с «Ту-154». Диверсанта так и не нашли, хотя на аэродроме работали лучшие сыщики Федеральной службы безопасности. И шишки посыпались на службу безопасности полетов: она-де обыкновенную катастрофу по вине личного состава умышленно переложила на ФСБ…

Личное дело второго пилота капитана Кленова принес сам начальник отдела кадров старший лейтенант Дехта. С ходу стал пояснять:

— Кленов — дисциплинированный, грамотный офицер, закончил Балашовское военно-транспортное училище с отличием. Аттестуется на выдвижение. Холост. Родители живут в Москве. Отец — полковник в отставке, мать тоже на пенсии, врач, работала в поликлинике Генштаба. Две сестры замужем, одна за военным, вторая за журналистом.

— Спасибо, — поблагодарил Возницкий старшего лейтенанта. — Хорошо знаете личный состав. А как со здоровьем у Кленова?

— Отменное здоровье. В госпитале при мне не лежал, никогда ни на что не жаловался.

— А за что отстранили его от последнего полёта, знаете?

Дехта пожал плечами.

— Слыхал, что у него кровяное давление подскочило. Но это первый раз.

— А как насчёт выпить? — щёлкнул себя по горлу Возницкий.

Старший лейтенант снова пожал плечами.

Не замечался, товарищ полковник. Может, когда и выпивал, но на службе нетрезвым не появлялся. Собирается жениться. На нашей местной, врачихе.

— Не та, что отстранила его из-за повышенного давления?

— Никак нет. Городская, работает в фирме «Росэксимпорт».

— Хорошо. Оставьте личное дело, мы сами ещё раз посмотрим. — И когда старший лейтенант вышел, обратился к генералу: — Надо, Иван Дмитриевич, немедленно произвести обыск в номере, где проживает второй пилот, и в других местах, где он мог прятать реактив. Следы должны остаться.

— Производить обыски — не наша компетенция, голубчик, — возразил генерал.

— Тогда надо срочно сообщить в ФСБ.

— А мы сможем твёрдо доказать, что это диверсия? И думаешь, фээсбэшники с радостью возьмутся за дело? Как бы не так. Никто не захочет вешать на себя нераскрытое преступление. Тем более диверсию. Я научен горьким опытом. Так что придется нам самим до всего докапываться. И ты прав, надо поискать злополучный реактив. Хотя очень сомнительно… Ищите без шума, чтобы не было похоже на обыск.

— Понял, Иван Дмитриевич. Сделаем.

— И вот ещё что: поинтересуйтесь, на какие шиши собирается второй пилот справлять свадьбу…

Их разговор прервал телефонный звонок. Возницкий снял трубку.

— Слушаю, полковник Возницкий.

— Товарищ полковник, докладывает дежурный по штабу. К вам врач Филимонова Тамара Михайловна.

— Проводите. — Возницкий положил трубку, — Жена руководителя полётов?

— Видимо, — не поднимая головы, предположил Гайвороненко. Но когда женщина вошла в кабинет, он открыл глаза и оценивающим взглядом осмотрел её с ног до головы. Филимонова произвела на него приятное впечатление: симпатичная сероглазая шатенка, одета не изысканно, но элегантно — в коричневую кожаную куртку, такую же фуражку на голове с золотистыми заклепками по бокам — под желто-оранжевый шарфик вокруг шеи. Высокая, стройная, умеющая непринужден но держаться с начальством. Поздоровалась, представилась:

— Врач местной поликлиники, Тамара Михайловна Филимонова. Слушаю вас.

— Присаживайтесь, — выдвинул из-под стола стул полковник. — Нас интересует вот какой вопрос: по какой причине вы отстранили от полёта капитана Кленова?

— У него было высокое кровяное давление, — опускаясь на стул, спокойно ответила врачиха.

Возницкий сел напротив.

— Причина? Раньше у него случалось такое?

— Причина мне неизвестна. Но раньше такого с ним не случалось.

— Вы взяли какие-то анализы, провели исследования?

— В анализах не было необходимости. А давление крови я сегодня у него проверила — нормальное.

— Тамара Михайловна, дело очень серьёзное, прошу вас, отбросив в сторону симпатию или антипатию к летчику, ответить нам точно: не могла ли это быть обыкновенная симуляция? Насколько мне известно, давление крови можно поднять крутой заваркой чая или ложкой кофе.

Женщина пожала плечами.

— Зачем это ему? Он хороший лётчик, по-моему, честный, добросовестный… Да и он возмутился было, когда я доложила майору Фирсову, что в полёт его нельзя пускать. Уговаривал не отстранять, убеждал, что чувствует себя нормально…

— Хороший лётчик, чувствует себя нормально, — с горечью повторил полковник. — Но разве вас, как врача, не интересовало, почему у него подскочило давление? Разве не следовало взять у него кровь на анализ? Как вы теперь можете объяснить причину внезапного ухудшения здоровья лётчика?

— Ну, это такое ухудшение, которое может быть от простого перепада атмосферного давления. Разве с вами такого не случалось?

— Представьте себе, не случалось. — Возницкий встал и нервно заходил по кабинету.

— Счастливый вы человек. А у меня частенько давление подскакивает и болит голова. И у мужа тоже.

— Слава богу, что вы не летчики. Но ваши болячки — ваши проблемы. А следить за здоровьем летчиков — ваша обязанность. Вызовите Кленова, проверьте еще раз у него давление, возьмите анализ крови и постарайтесь выяснить причину его болезни. Вы свободны.

Докторша, не привыкшая к такому тону обращения, прикусила губу и покраснела, как школьница, получившая за урок двойку. Что-то хотела сказать, но круто повернулась и быстрым шагом покинула кабинет.

Гайвороненко решил было сделать замечание полковнику за бестактность, но, зная норов Воз-ницкого, привыкшего разговаривать с подчиненными и со всеми, кто ниже его по званию и по положению, только командирским языком, раздумал — не время сейчас дискутировать о правилах поведения и обострять отношения. Да и по опыту знал — в этом возрасте внушения бесполезны; невоспитанность идет не от характера, а от примера старших, перенимавших грубость и высокомерие из поколения в поколение. Гайвороненко довелось служить еще при маршале Батицком, грубияне и матерщиннике, который ни одно совещание не проводил без разноса, сопровождавшегося такими «командирскими» словечками, от которых бросало в жар и в холод.

— Ты вот что, голубчик, смерить давление крови у Кленова — одно дело, но надо дать указание хотя бы майору Филимонову поискать этот пресловутый реактив в местах, где его могли хранить все, кто причастен к заправке самолета. Разумеется, нелегально. В первую очередь — у капитана Кленова, пока мы будем с ним беседовать. Во-вторых, надо выяснить, как охранялся «Руслан» в ночь перед вылетом, допросить всех солдат, несших охрану. В-третьих, хотим мы того или нет, а придется связаться с компетентными органами и попросить их помочь нам — проверить денежные вклады подозреваемых. Если это действительно была диверсия, кто-то за нее хорошо заплатил. И вообще, следует поинтересоваться доходами некоторых военных.

— Это мысль! — восторженно одобрил Возницкий. — Ныне немало тех, кто торгует не только секретами, а и человеческими жизнями. — Снял телефонную трубку. — Дежурный, пригласите в кабинет майора Филимонова.

Руководитель полетов не заставил себя ждать, словно чувствовал, что потребуется высокому начальству, и не уходил из штаба.

— Товарищ генерал… — начал было рапортовать от двери. Гайвороненко остановил его взмахом руки и указал на Возницкого.

— Вот полковник хочет что-то вам сказать.

— Капитан Кленов проживает в гостинице? — спросил Возницкий.

— Так точно.

— Кто ещё живет в той комнате?

— Капитан Соболев. Тоже второй пилот. Но тот сейчас в отпуске. Отдыхает в Сочи.

— Вот и хорошо. Пришлите Кленова к нам и, пока он будет отсутствовать, поищите у него в комнате жидкость или порошок подозрительного свойства, которые могли служить реактивом для образования в керосине кристаллов.

— Понял, товарищ полковник.

— И в других местах поищите. На аэродроме, в каптёрках, в пустых емкостях. В общем, там, где можно устроить схоронку.

Пока ждали Кленова, Возницкий углубился в его личное дело, а генерал развесил на батарее свои мокрые носовые платки.

— Весь запас, что жена положила в чемодан, использовал, — сказал с сожалением. — Не знал, что во мне столько дряни.

— Вы пошли бы в гостиницу да полежали, — посоветовал Возницкий. — В постели всё-таки легче.

— Так-то оно так, да хочется докопаться до истины. Неужто и в эскадрилье объявился предатель?

— Чему удивляться, коль сам бывший председатель КГБ продал американцам секреты подслушивающего устройства, установленного в их посольстве.

— Да, дожили, — глубоко вздохнул генерал. — И не судили, даже привилегий не лишили. Живёт как ни в чём не бывало. И совесть, наверное, не мучает.

— Если бы только один председатель КГБ. — Возницкий со злостью захлопнул папку. — А секреты наших противовоздушных ракет, поставленных в Ирак перед операцией «Буря в пустыне»? А выдача наших агентов Америке и Англии? Раньше, при советской власти, мы покупали капиталистов в самых секретных органах, а теперь наши продаются за гроши… Тут еще эта зачуханная Чечня. По всей России расползлись черномазые, как тараканы, и пакостят где могут.

— Доиграемся, наверное, в демократию, пока всю Россию не развалим. — Генерал взял с батареи ещё не высохший платок и вовремя прикрыл им разразившийся чиханием нос.

Они минут пять ругали современное руководство, пока их единодушную критику не прервал приход капитана Кленова. Второй пилот, видимо, и представления не имел, по какому поводу его вызвало столь высокое начальство, тем более не мог предположить, в чем его подозревают. Вошел уверенно, доложил, как и подобает толковому офицеру, прослужившему не один год.

— Товарищ генерал, капитан Кленов по вашему приказанию прибыл!

Голос четкий, твердый; лицо спокойное, волевое и симпатичное. Подтянут, одет, несмотря на плохое снабжение вещевиков, в новенький плащ с белым шарфом; брюки хорошо отутюжены, туфли начищены до блеска. Среднего роста, крепко сложен, не мандражит перед высоким начальством. В общем, капитан генералу понравился, и он указал ему на стул рядом с полковником.

— Присаживайтесь. — И когда Кленов сел, задал тот самый вопрос, который, несомненно, не мог лётчика не беспокоить: — Скажите-ка, голубчик, что вы думаете по поводу катастрофы вашего самолёта?

Кленов, как и ожидал генерал, пожал плечами. Но ответил довольно грамотно и определенно:

— Отказать сразу три двигателя из-за плохого топлива или электрооборудования, как передали сегодня по радио, по моему мнению, не могли. Бортинженер — опытный специалист, ошибиться не мог. Летчики — тем более: майор Фирсов летал на «Руслане» третий год, подполковник Бирюков и того больше. А вот компьютер подвести мог: в бортжурнале за год есть запись о неустойчивой работе.

— А диверсию вы допускаете? — перебил генерал.

— Похоже на то. Я всю ночь ломал голову, что и как могло произойти. И ни к какому выводу не пришёл. Мы два дня назад вернулись из командировки. И бортинженер, и техник, и я тщательно осматривали самолет. В тот же день техник заправил баки топливом. Утром перед вылетом он слил отстой, а я проверил заправку и еще раз осмотрел самолёт. Мину могли заложить только в одну из ниш шасси. Но могу поручиться, что там ничего не было. Да и судя по последовательному отказу трёх двигателей, если взрыв и произошел, то не в нише шасси.

— А кто, кроме вас и членов экипажа, был в то утро у самолёта? — задал новый вопрос генерал и зачихал, закашлялся до хрипоты, прикрывая нос и рот мокрым платком. Кленов подождал, когда кашель генерала прекратится, ответил, как показалось Гайвороненко, даже с обидой:

— Были только наши авиаспециалисты. И если вы полагаете, что кто-то из них мог совершить подлость, то глубоко ошибаетесь.

Генерал снова громко чихнул и подтвердил с усмешкой:

— Правда. — Перевел дыхание и продолжил: — Но не мог же черт или дьявол опуститься ночью на самолет и сунуть в уязвимое место какую-нибудь бя…бяку? — Новый взрыв кашля не дал ему говорить.

— Зря вы мучаете себя, Иван Дмитриевич, — пожурил генерала полковник. — Вам надо лежать в постели. Пить горячий чай с малиновым вареньем и молоко с медом.

— И то правда. — Генерал поднялся с кресла, но не уходил, дожидаясь ответа второго пилота.

— Чёрт и дьявол, разумеется, опуститься на самолёт не могли. А вот диверсант, если часовой дремал или прятался где-то от мокрого снега, который сыпал в ту ночь, пробраться к самолету сумел бы.

Генерал в задумчивости покивал головой, встал и направился к выходу.

— Продолжай, Олег Эдуардович. Вечером мне доложишь.

На улице генерала обдало холодным, пронизывающим ветром. Гайвороненко прикрыл нос и рот шарфом и заспешил в гостиницу, думая о втором пилоте. Капитану он почему-то верил: и вел себя тот достойно, непринужденно; и держался независимо перед представителями суровой службы безопасности полетов; и отвечал лаконично, исчерпывающе. И взгляд темно-карих глаз — открытый, доверчивый, как у ребенка. Правда, за свою многолетнюю практику генералу приходилось встречаться с разными людьми, и не у каждого за ясными глазами он мог сразу рассмотреть лицемерную натуру, но Кленов к такой категории, похоже, не относился…

Полковнику Возницкому, наоборот, капитан-красавец не понравился: держится слишком уверенно, его лаконичные ответы свидетельствуют о том, что второй пилот заранее готовился к допросу. Едва закрылась дверь за генералом, Возницкий задал свой давно вертевшийся на языке вопрос:

— А как так получилось, что вы не полетели с экипажем?

Лицо капитана загорелось, как от пощечины. Он глянул в глаза полковника скорее оскорбленно, чем обиженно. Ответил не сразу, покатав на скулах желваки:

— Вам лучше об этом справиться у нашей докторши, Тамары Михайловны.

— Я вас спрашиваю! — повысил голос полковник. — И не учите батьку щи варить… Так почему вы не полетели?

— Потому что врач отстранила за повышенное давление крови.

— А от чего оно у вас повысилось? Пьянство вали накануне?

Кленов по тону полковника понял, что, если признаться честно, как он намеревался сделать, когда шёл сюда, лётной работы ему не видать, как своих ушей: вон уже и его личное дело затребовал — лежит перед ним. Ко всему, Возницкий своим первым вопросом так взвинтил его, что Геннадий еле сдерживался, чтобы не ответить грубостью.

— Зачем же так сразу, товарищ полковник? — сказал с легкой усмешкой. — Я тоже могу ответить: каждый судит о других в меру своей испорченности.

— Что?! — Полковник подскочил в кресле. — Что вы сказали?

— А вот кричать на меня не следует. Я не в денщиках у вас служу. Да и денщиком не позволил бы.

Полковник от неожиданности и возмущения лишь пошевелил губами, не находя ответа. Наконец взял себя в руки.

— Может, вы старинных дворянских кровей и прикажете величать вас вашим благородием? Или папа служит у вас советником президента? — перешёл и полковник на насмешливо-издевательский тон.

— Нет, величать меня благородием не стоит, я пролетарских кровей. И советником президента папа не служит. Но я, как и вы, офицер Российской армии и прошу разговаривать со мной как с офицером. Вас интересует что-то ещё о катастрофе, спрашивайте, а унижать себя я не позволю.

— Скажите, шишка на ровном месте. — Полковник снова сел в кресло. — Офицер… Не забывай, всего лишь капитан. И ты не ответил мне: почему оказался не с экипажем? — перешел Возницкий на «ты». — Знаешь, на какую мысль это наводит?

— Судя по вашей эрудиции, догадываюсь: экипаж погиб, а второй пилот оказался жив; кто же ещё, кроме него, мог подложить мину?

— Правильно соображаешь, — согласился полковник. — Есть и другие, более веские причины подозревать тебя. Так что на твоем месте не ерепениться надо, а доказать свою невиновность.

— Вы уже и обвинение приготовили? — Капитан насмешливым взглядом окинул высокую фигуру полковника с ног до головы. — Это не вас случайно рентгеном прозвали? Если да, то в вашем аппарате, несомненно, где-то замкнуло. Хотя нет, вы все правильно рассудили: генерал болен и стар, ему нужна замена. И как еще проявить себя, если не быстро найти преступника. Но на мне вы лампасы не заработаете.

Он угодил в точку: полковник побагровел, вдохнул побольше воздуха, словно собираясь хлестнуть обидчика наотмашь. Не сказал, а прошипел:

— Ты, сопля зеленая, еще не представляешь, какое произойдёт у тебя замыкание, когда тебе и в самом деле предъявят обвинение.

Кленов ещё раз окинул полковника пренебрежительным взглядом с ног до головы, встал и спокойным шагом направился к двери.

— Вернитесь, капитан! — рявкнул Возницкий.

— Да пошёл ты… — Второй пилот даже не обернулся.


предыдущая глава | Игры для патриотов | cледующая глава