13

Радар «Леоноры Цефеи» переключился на дальнее сканирование, выискивая признаки другого судна. После пяти часов вялого дрейфа на орбите им не удалось создать ни одного контакта.

– И сколько, вы думаете, я буду мусолить эту шараду? – ехидно спросил капитан Нокс.

Он указал на голоэкран с результатами работы корабельного радара.

– Даже в крикетных командах австралийцев больше жизни, чем в этом ящике.

Джед взглянул на пульт. Символы и пиктограммы ничего для него не значили. С таким же успехом бортовой компьютер мог изображать схему утилизирующего оборудования «Леоноры Цефеи». Джед почувствовал стыд за свое технологическое невежество. Он появлялся на мостике только по вызовам Нокса, и это обычно случалось лишь тогда, когда капитан находил что-то новое для выражения своего недовольства. Каждый раз в компанию к Джеду навязывались Бет и Скиббоу, поэтому беседы с Ноксом напоминали об унижении перед Диггером.

– Если координаты верны, то они должны находиться здесь, – ответил Джед.

Время встречи было точным. Но где звездолет? Ему не хотелось смотреть на Бет. Она не проявляла никакой солидарности.

– Еще один час, – сказал Нокс. – Это все, что я могу вам дать. Затем мы отправимся на Танами. Там меня ждет хороший груз. Реальное дело.

– Нет, друг, часом вы не отделаетесь, – сказала Бет.

– Получите то, за что заплатили!

– В таком случае мы будем торчать здесь полгода. Забыли, сколько налички мы вам выложили?

– Один час!

Бледная кожа Нокса порозовела. Он не привык, чтобы его командные решения оспаривались в таком священном месте, как капитанский мостик.

– Чепуха! Мы будем ждать столько, сколько понадобится. Правда, Джед?

– Да, мы должны их подождать, – ответил тот. Безмолвное презрение Бет заставило его съежиться.

Нокс насмешливо развел руками.

– И как долго? – спросил он. – Пока кислород не закончится? Или мы можем отправиться в порт немного раньше?

– Вы регенерируете атмосферу, – закричала Бет. – Так что хватит выдрючиваться. Будем ждать наш транспорт! Это все!

– Ах, какие мы горячие! Похоже, у вас совсем крыша съехала. Не хотел бы я, чтобы мои дети стали полуночниками. И уж тем более полудурками. А знаете, что с вами будет, если вы когда-нибудь доберетесь до Валиска? Кира смешает вас с дерьмом.

– Нет, она не такая! – горячо ответил Джед. Нокс был удивлен его обидой.

– Ладно, парень. Помнится, в твоем возрасте я тоже думал не головой, а нижними частями тела.

Он лукаво подмигнул Бет. Та ответила ему хмурым взглядом.

– Мы будем ждать, сколько потребуется, – тихо подытожил Джеральд. – Нам необходимо попасть на Валиск. Именно за это я и заплатил вам, капитан.

Он не мог молчать, когда кто-то говорил о Мэри – особенно так, как о ней говорили сейчас, словно она была какой-то всеобщей подстилкой. Во время полета ему удавалось держать язык за зубами. Жизнь на борту небольшого корабля казалась легкой и простой – ежедневная рутина, в которой все, за что он заплатил, давало относительный комфорт. И он уже не сердился, когда они говорили о Мэри или о своем поклонении демону, который контролировал ее. Их слова проистекали от невежества, а он был мудрее. Лорен по достоинству оценила бы такой самоконтроль.

– Ладно, подождем немного, – согласился Нокс. – Ваш фрахт, вам и решать.

Капитан немного робел в присутствии Скиббоу. Пожилой мужчина имел «эпизоды», когда его поведение становилось непредсказуемым. До сих пор он воздерживался от приступов гнева или насилия, но это только пока.

Через пятнадцать минут небольшие проблемы Нокса закончились. На удалении трех километров радар обнаружил объект, которого миллисекундой раньше в этом месте не было. По всплеску причудливых периферийных помех легко определялась червоточина. Створ быстро расширялся. Капитан подключился к сенсорам «Леоноры Цефеи» и увидел, как из черной дыры появился корпус биотехзвездолета.

– О, Иисус, всемогущий Господь, – простонал он. – Кого вы навели на нас, придурки? Теперь мы мертвое мясо. Кровавые трупы!

«Миндори», выскользнув из червоточины, расправил крылья. Потом развернул голову и устремил на «Леонору Цефеи» устрашающий взгляд.

Джед повернулся к одному из проекторов мостика и начал рассматривать огромного адова сокола, который, медленно взмахивая крыльями, невероятно быстро сокращал дистанцию. Тревога уступила место благоговению.

Юноша восторженно вскрикнул и обнял Бет. Она снисходительно усмехнулась.

– Обалдеть! Скажи?

– А то!

– Мы сделали это! Мы добились своего!

Перепуганный Нокс пропустил этот лепет безумцев мимо ушей и велел нацелить антенну на Пинджарру. Капитан хотел связаться со столицей троянского скопления и позвать на помощь военные корабли. Хотя он понимал, что от этого ему уже не будет пользы.

Росио Кондра предполагал такой поворот событий. После нескольких дюжин абордажей он знал, как капитаны реагируют на появление его звездолета. Из восьми лазеров ближнего боя на корпусе «Миндори» действовали только три – и то лишь потому, что они управлялись биотехническими процессорами. Остальные стали жертвой капризов энергистической силы, которую он не мог контролировать в полном объеме. Когда антенна «Леоноры Цефеи» начала вращаться, он прицелился в нее и выпустил полусекундный импульс в передающий модуль. «Не пытайтесь выходить на связь», – послал он сообщение.

– Вас понял, – подтвердил потрясенный Нокс.

– Хорошо. У вас есть полуночники для пересадки?

– Да.

– Остановитесь и приготовьтесь к стыковке. Попросите их собраться у шлюза.

Чудовищная птица сложила крылья и приблизилась к веретену внутрисистемного корабля. Очертания адова сокола менялись по мере того, как корпус поворачивался вокруг продольной оси: перья уступили место тускло-зеленому кораллу, птичий контур фюзеляжа преобразовался в конус. Но прежний облик вернулся не полностью – лиловые пятна-горошины на корпусе преобразились в овалы, повторяя очертания иллюзорных перьев. Из трех задних стабилизаторов центральный съежился, а два боковых удлинялись и приняли более плоскую форму.

Завершив маневр трансформации, «Миндори» расположился параллельно «Леоноре Цефеи». Росио Кондра выдвинул переходник воздушного шлюза. Теперь он мог чувствовать умы людей в капсуле жизнеобеспечения пассажирского судна. Как обычно, тревога команды сочеталась со смехотворной и буйной радостью полуночников. Хотя на этот раз здесь был какой-то странный ум, затуманенный счастьем и мыслями, которые беспорядочно скакали в самых разных направлениях.

Он с ленивым любопытством наблюдал через оптические датчики, как полуночники переходят с борта на борт. Внутреннее убранство капсулы «Миндори» напоминало пароход девятнадцатого века – царство полированных поверхностей из палисандрового дерева и медных светильников. По словам его техников-одержимых Чои Хо и Максима Пейна, на корабле сохранялся сказочно реальный запах соленой воды. Росио наслаждался таким правдоподобием. Оно было более детальным и прочным, чем у других одержателей. Этому способствовала природа нейроклеточной структуры адова сокола, которая содержала сотни субузлов, объединенных в решетчатые узоры, напоминавшие процессор. Они могли действовать в качестве полуавтономных регуляторов его технологических модулей. Если он вызывал и загружал желаемый образ в субузел, тот поддерживался без осознанных усилий мысли и подпитывался энергистической силой, недоступной для обычного человеческого мозга.

Эти несколько недель стали откровением для Росио Кондры. После первой злой обиды он понял, что жизнь адова сокола была полна приключений. Единственным недостатком он считал отсутствие секса. Впрочем, Кондра недавно разговаривал с другими товарищами по несчастью, и те уже собирались отращивать себе соответствующие телам гениталии (те, кто предпочитал изображать супертехнологические звездолеты, возражали). Если бы это удалось, им бы не пришлось возвращаться в человеческие тела. И тогда они стали бы независимыми от Киры. Хотя для бессмертных вернувшихся душ примерка и смена тел каждые несколько тысячелетий вносили некоторое разнообразие в скучное бесконечное существование.

Еще большим откровением для него была растущая обида на то, как Кира использовала их: перспектива лезть в драку ради амбиций Капоне вызывала у Кондры тревогу. Однако он не хотел возвращаться в обиталище, даже если бы ему предложили нормальное человеческое тело. В отличие от многих вернувшихся душ, Росио не боялся космоса и обладания таким изумительным существом, как адов сокол. Космос и его бескрайняя пустота нравились ему своей свободой.

Сила тяжести медленно нарастала. Когда Джеральд проскользнул через переходник между двумя воздушными шлюзами, в его плечо впилась буксирная веревка. Шлюз перед ним был идентичен тому, который он оставил позади, – хотя немного шире и с устаревшим оборудованием. Чои Хо и Максим Пейн, стоявшие у внутреннего люка, с улыбкой поприветствовали прибывших. А на другом конце перехода Нокс и его старший сын, сжимая в руках карабины, встретили Джеральда хмурыми взглядами.

– У нас только несколько кают, – сказала Чои Хо. – На всех не хватит, и вам придется потесниться.

Джеральд безучастно улыбнулся.

– Можете выбирать любую, – добродушно добавила девушка.

– Как долго продлится полет? – спросил он у нее.

– Через восемь часов у нас назначена встреча в системе Кабвы. Затем мы вернемся на Валиск. Расчетное время прибытия – примерно через двадцать часов.

– Двадцать часов? И только?

– Да.

– Двадцать!

Это было сказано с восхищением.

– Вы уверены?

– Конечно, уверена.

За его спиной в воздушном шлюзе собралась группа людей. Они боялись двигаться дальше.

– Проходите в каюты, – гостеприимно предложила Чои Хо.

– Давай, Джеральд, топай, – весело сказала Бет.

Она взяла его за руку и осторожно потянула за собой. Он покорно зашагал по коридору. Пройдя мимо заинтригованной Чои Хо, Джеральд оглянулся через плечо и благодарно на нее посмотрел. Бет утащила его в самый конец U-образного коридора. Девушка решила увести Джеральда подальше от остальных полуночников.

– Нет, ты только посмотри! – воскликнула она.

Они шли по мягкому красному ковру мимо иллюминаторов, через которые в коридор струились яркие лучи полуденного солнца (как позже выяснилось, стекла были голографическими экранами). Двери были сделаны из золотого дерева. В своем простеньком свитере, двух кофтах и мешковатых джинсах Бет чувствовала себя здесь не своей тарелке.

Приоткрыв дверь, она заглянула в пустую каюту: две койки, прикрепленные к стенам, и небольшая скользящая панель, за которой находилась ванная комната. Туалет напоминал санузел на «Леоноре Цефеи», но основные атрибуты были бронзовыми, с белыми, покрытыми глазурью шишечками.

– Это как раз в твоем вкусе, – убежденно сказала она.

Сдавленное всхлипывание заставило Бет обернуться. Ее спутник стоял на пороге, прижимая кулак ко рту.

– В чем дело, Джеральд?

– Двадцать часов...

– Я знаю. И это здорово, правда?

– Как сказать... Конечно, мне хочется оказаться там и снова увидеться с ней. Но она уже не та. Она уже не моя. Не Мэри.

Он задрожал. Бет обняла его за плечи и усадила на койку.

– Успокойся, Джеральд. Когда мы прилетим на Валиск, все это будет казаться дурным сном. Честное слово, дружище.

– Там ничего не кончится. Наоборот, начнется. Я не знаю, что делать. Не знаю, как спасти ее. Я не смогу заманить ее в ноль-тау. Они так сильны и злобны.

– Кого спасти? О ком ты говоришь? И кто такая Мэри?

– Моя девочка.

И, уткнувшись в ее плечо, он заплакал. Бет погладила его по затылку.

– Я не знаю, что мне делать, – всхлипывая, пожаловался Джеральд. – Она снова уйдет от меня.

– Мэри ушла от тебя?

– Нет, не она, а Лорен. Она была единственной, кто помогал мне. Она была единственной, кто мог помочь любому из нас.

– Все будет хорошо. Вот увидишь, все будет хорошо.

Его реакция оказалась совершенно неожиданной. Джеральда охватил приступ истерического смеха, он смеялся, точно безумный. Бет захотелось убежать из комнаты. Он вел себя как настоящий сумасшедший. Но она осталась. Бет боялась, что, если она уйдет, ему станет еще хуже.

– Пожалуйста, Джеральд... – взмолилась она. – Ты меня пугаешь.

Он схватил ее за плечи и сжал так сильно, что Бет поморщилась.

– Тебе и надо бояться, глупая девчонка. Неужели ты не понимаешь, куда мы направляемся?

– Мы летим на Валиск, – прошептала Бет.

– Да, на Валиск. Мало сказать, что я боюсь, – я просто в ужасе. Нас будут мучить – подвергать таким пыткам, что ты душу отдашь, лишь бы избавиться от боли. Я знаю, так будет. Пытки – их любимое занятие. Они уже терзали мою плоть, а затем доктор Доббс заставил меня пройти через это снова... Снова и снова – только ради того, чтобы он мог понять, на что это похоже.

Джеральд умолк и опустил голову. Девушка осторожно обняла его.

– Я убью себя. Да, я так и сделаю. Моя смерть поможет Мэри, я уверен. Лучше смерть, чем новое одержание.

Бет покрепче обняла его и стала тихонько покачиваться из стороны в сторону, баюкая его, точно ребенка, которому приснился страшный сон. Слова Джеральда пробудили в ней страх. В принципе, вся их группа полагалась только на обещания Киры построить для своих последователей счастливое и светлое общество. На одну-единственную запись, утверждавшую, будто Кира отличалась от других одержателей.

– Джеральд... – наконец нарушила молчание Бет. – Кто такая Мэри, которой ты хочешь помочь?

– Моя дочь.

– О, тогда я понимаю. А как ты узнал, что она на Валиске?

– Потому что она одержана Кирой.

Росио Кондра раскрыл в улыбке клюв. Работа сенсора в каюте Скиббоу оставляла желать лучшего, и сродственная связь то и дело прерывалась. Однако того, что он все-таки разобрал, было достаточно. Он еще не знал, как использует это знание, но оно могло стать первым намеком на брешь в броне Киры. Это было хорошим началом.

Стефани увидела край красного облака. Нижние слои покрова опускались все ниже и ниже к земле по мере того, как колонна автобусов продвигалась по шестой магистрали. Отдельные вихри и завитки испарений пенились волнами и разбивались о массы яркой киновари. Розово-золотые струи плыли по вздутому подбрюшью туч. То было зримое воплощение отчаяния одержимых. Их воля натолкнулась на неодолимую преграду; щит, прикрывавший их от взгляда небес, сломила огненная стена королевства.

Стена солнечных лучей, бивших из-за края бурлящих туч, выглядела почти твердой. Интенсивность сияния ослепила Стефани, и когда ее глаза привыкли, она уловила зернистые тени, которые жались к земле в конце дороги.

– Мне кажется, надо сбросить скорость! – крикнул ей Мойо.

Стефани нажала на тормоза, и автобус поехал медленнее. Другие три автобуса повторили ее маневр. За двести метров до завесы из солнечного света они остановились.

Облачный покров был в каких-то четырех-пяти сотнях метров над ними и казался загустевшей закваской.

Впереди на дороге виднелись две линии ярко-оранжевых заграждений. Первая, у самого края облака, то омывалась белым светом, то скрывалась в алых сумерках. Вторая находилась в трехстах метрах к северу и охранялась взводом королевской морской пехоты. Чуть дальше на обочине стояло несколько дюжин военных машин – бронетранспортеры, приземистые танки, машины связи, грузовики, полковая кухня и несколько машин полевого штаба.

Стефани открыла дверцы автобуса и спрыгнула на дорогу. Послышались зловещие раскаты грома – казалось, кто-то предупреждал посторонних, что от этого места следует держаться подальше.

– Что они сделали с травой? – удивился Мойо.

У самой линии солнечного света трава была мертвой – былинки почернели и высохли. Мертвая зона простиралась параллельно границе красного облака до самого горизонта, создавая полосу отчуждения, которая рассекала полуостров на два отдельных мира.

Стефани окинула взглядом эту зону всеобщего уничтожения – деревья и кусты были выжжены, там и сям виднелись только обугленные пеньки.

– Полагаю, они таким образом отметили нейтральную территорию.

– Довольно круто, правда? – Он усмехнулся и указал на мерцающее облако. – Ладно, мы на месте. Что будем делать дальше?

– Еще не знаю, – рассеянно ответила Стефани.

Это была кульминация огромного эмоционального напряжения, так что частности не имели большого значения. Стефани было жаль, что путешествие закончилось. Ей нравилось колесить по дорогам, и она не представляла, чем займется теперь.

К ним подошли Кохрейн, Макфи и Рена.

– Ничего себе банда агрессивных чуваков! – гаркнул Кохрейн, выгадав паузу между раскатами грома.

К морпехам, стоявшим на блокпосту, со стороны машин спешило не меньше взвода сослуживцев.

– Схожу-ка я пообщаюсь с ними, – сказала Стефани.

– Только не одна, – ответил Мойо.

– Думаю, не стоит идти всей компанией, а то они переполошатся.

Стефани материализовала белый носовой платок и, подняв его над головой, направилась к шлагбауму первой заградительной линии.

Лейтенант Энвер наблюдал за ее приближением. Он велел взводу занять исходные позиции и отправил половину пехотинцев на фланги, чтобы другие одержимые не попытались проскользнуть через полосу отчуждения во время отключения спутников с лазерами. Его нашлемные сенсоры увеличили изображение женщины. Выйдя из тени красного облака, она прищурилась от яркого света. На ее лице материализовались солнечные очки.

– Она одержимая, – доложил Энвер полковнику Палмер.

– Я вижу, Энвер, – ответила полковник. – Спасибо. Будьте осторожны. Совет безопасности тоже принимает ваши сообщения.

– Так точно.

– Другой активности вдоль огненной стены не наблюдается, – вмешался в разговор адмирал Фарквар. – Похоже, это диверсия.

– Энвер, сходите и узнайте, зачем она пришла, – приказала полковник Палмер. – Повторяю, будьте осторожны.

– Слушаюсь.

Двое пехотинцев оттащили секцию заградительных барьеров в сторону. Лейтенант зашагал по дороге. Эти сто метров показались ему невероятно длинными. Он никак не мог придумать, что сказать. Идущие остановились на расстоянии нескольких шагов друг от друга.

– Чего вы хотите? – спросил лейтенант. Стефани опустила носовой платок.

– Мы привезли детей. Они в тех автобусах. Я хотела предупредить вас, чтобы вы не стреляли. Ну, вы сами понимаете... – Она робко улыбнулась. – Мы не знали, как вы отреагируете.

– Дети?

– Да. Их примерно семьдесят. Я не знаю точно. Мы их не считали.

– Спросите ее: дети одержимые? – передал по каналу связи адмирал Фарквар.

– Эти дети одержимые?

– Конечно, нет, – обиделась Стефани. – За кого вы нас принимаете?

– Лейтенант, говорит княгиня Кирстен.

Было видно, что Энвер струхнул.

– Да, госпожа.

– Спросите, что она хочет за них. Пусть назначит цену.

– Что вы за них хотите?

Стефани гневно поджала губы.

– Ничего не хочу. Это не обмен и не торговля. Они просто дети. Мне нужны лишь гарантии, что вы не перестреляете малышей, когда мы передадим их вам.

– Эй, юноша, – передала по каналу связи смутившаяся княгиня. – Извинитесь перед ней за меня и скажите, что мы благодарны ей и ее спутникам за возвращение детей.

Энвер кашлянул. Он не ожидал такого поворота событий, когда отправился на встречу с одержимой.

– Прошу прощения, сударыня. Княгиня приносит вам свои извинения за то, что заподозрила вас в корысти. Мы благодарны вам за ваш поступок.

– Я понимаю. Мне это тоже далось нелегко. Так как их вам передать?

Вместе с ней к автобусам пришли двенадцать пехотинцев – все как один добровольцы, без бронежилетов и оружия. Двери открылись, и дети вышли на дорогу. Было много слез и суеты. К удивлению солдат, малыши целовали и обнимали взрослых, которые спасли им жизнь (самым популярным был Кохрейн).

Когда последняя группа детей зашагала по дороге, окружив высокого морского пехотинца – одного малыша он посадил на плечи, – Стефани едва не заплакала. Мойо положил руку ей на плечо и ободряюще кивнул. Лейтенант Энвер подошел к Стефани и почтительно отдал ей честь (Кохрейн тут же его спародировал – весьма непристойно). Офицер выглядел растроганным.

– Спасибо вам всем, – сказал лейтенант. – Это моя личная благодарность. Я не могу датавизировать из-под облака.

– Эй, позаботьтесь там о наших малышах, – сдерживая слезы, сказала Тина. – У бедняжки Энелизы ужасная простуда. Мы не смогли ее вылечить. А Райдер ненавидит орехи. Я думаю, у него на них аллергия...

Рена сжала ее локоть, и она замолчала.

– Мы позаботимся о них, – ответил Энвер. – А вы берегите себя. – Он многозначительно посмотрел через мертвую зону на блокпост, у которого вереница машин готовилась к приему детей. – И лучше держитесь отсюда подальше.

Кивнув на прощание Стефани, он быстро зашагал к заградительной линии.

– Что он имел в виду? – проворчала Тина.

– Да какую-нибудь фигню, – со вздохом ответил Кохрейн. – А мне понравилось совершать такие поступки. Мы доказали, что силы дурной кармы до нас не добрались.

Мойо поцеловал Стефани.

– Я горжусь тобой.

– Эй! – возмутился Кохрейн. – Вы когда-нибудь прекратите эти телячьи нежности?

Стефани с улыбкой поцеловала его в лоб. К ее губам прилип выпавший волос.

– Тебе тоже спасибо.

– Кто-нибудь скажет мне, что он имел в виду? – не унималась Тина. – Пожалуйста.

– Ничего хорошего, – ответил Макфи. – Это уж точно.

– Чем теперь займемся? – спросила Рена. – Отправимся за новой партией детей? Или бросим это дело? А может, поселимся на той ферме, о которой мы говорили?

– По крайней мере, мы останемся вместе, это уж точно, – сказала Тина. – После всего, что с нами произошло, я не вынесу разлуки с кем-нибудь из вас. Вы теперь моя семья.

– Семья? Это классно, сестричка. Как ты относишься к инцесту?

– Я не знаю, что мы решим, – сказала Стефани. – Но мне кажется, что нам надо последовать совету лейтенанта и убраться отсюда как можно быстрее.

Космоплан вырвался из стратосферы Нювана и на двух струях плазменного пламени понесся по дуге к указанным координатам на орбите, находившимся в тысяче километров. Пушки и лазеры помечали пространство взрывами и вспышками сигнальных ракет, в то время, как заряды противоэлектронной борьбы засыпали гигаваттными импульсами любое излучающее тело на орбите. Теперь, после включения реактивных двигателей, челнок стал видимой целью для остатков боевых ракет.

«Леди Макбет», находившаяся в сотне километров над ними, прикрывала отход. Сенсоры и мазерная пушка вращались в тревожном режиме, готовые нанести удар по любому снаряду, который потребуется остановить. Звездолету приходилось постоянно корректировать курс, чтобы удерживать челнок в защитном радиусе. Джошуа наблюдал за работой двигателя. Он то уменьшал, то увеличивал скорость, ежеминутно меняя высоту. Мазеры выстрелили пять раз, разрушив подлетавшие заряды.

Когда челнок достиг орбиты звездолета и начал стыковочный маневр, в небе над Нюваном стало спокойно. Сенсоры обнаружили только три других корабля, но это были фрегаты местных сил обороны. Никто из них не обращал внимания на «Леди Мак» и даже друг на друга. Болью провела локационный поиск, выявляя неизбежные скопления взрывных осколков, которые делали низкую орбиту опасной для полетов. Некоторые отклики были странными, и она уточнила параметры замеченных целей. Сенсоры корабля переместили фокус обзора от планеты к окружавшему их пространству.

Джошуа ловко проскользнул через люк на мостик. Его одежда высохла в горячем воздухе челнока, но грязь и пятна копоти остались. Одежда Дахиби была в таком же состоянии. Сара бросила на него тревожный взгляд.

– А Мелвин? – тихо спросила она.

– Никакого шанса. Извини.

– Черт!

– Вы хорошо потрудились, – сказал Джошуа. – Отличная работа. Я представляю, как было трудно оставаться выше нашего горизонта.

– Спасибо, Джош.

Капитан посмотрел на Лайола, прицепившегося к липучке у его противоперегрузочного ложа, затем перевел взгляд на Сару – в ее взгляде не было ни капли раскаяния.

– Господи! Ты дала ему коды доступа.

– Да, дала. Это было мое командирское решение. Здесь, между прочим, идет война.

Он решил, что это не было достойной темой для выяснения отношений.

– Вот поэтому я оставил тебя вместо себя, – сказал Джошуа. – Я знал, что могу на тебя положиться.

Сара подозрительно нахмурилась, но капитан, похоже, говорил искренне.

– Значит, ты забрал с собой Мзу? Надеюсь, это стоило того.

– Для Конфедерации – стоило. Но для некоторых людей... Спроси у них. Это им теперь придется умереть из-за нее.

– Капитан, подключитесь, пожалуйста, к сенсорному оборудованию, – сказала Болью.

– Сейчас.

Он кувыркнулся в воздухе и опустился на противоперегрузочное ложе. В мозг его хлынула информация с внешних сенсоров.

Не может быть. Это какая-то ошибка!

– Плачь, Господь, о детях своих несчастных!

Еще до того, как он осознал реальность мчавшегося на планету метеоритного роя, его мозг на пару с астронавигационной программой компьютера уже рассчитывал полетный вектор.

– Приготовьтесь к ускорению! Старт через тридцать секунд. Мы должны убираться.

Быстрая проверка внутренних сенсоров показала ему, что новые пассажиры поспешили к противоперегрузочным ложам. Их образы накладывались на пурпурные и желтые линии траекторий, которые неистово извивались в трехмерном пространстве, пока он уточнял их проектный курс.

– Кто это сделал? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответила Сара. – Все произошло во время боя. Мы узнали о падении только сейчас. Астероиды не могли сойти с орбиты из-за случайных взрывов боевых ос.

– Я слежу за дюзами двигателя, – сказал Джошуа. – Сара, возьми на себя наблюдение за периметром. Лайол, ты управляешь системами огня.

– Да, капитан, – ответил Лайол.

Его голос был строгим и бесстрастным. Джошуа это понравилось. Он запустил в действие термоядерные двигатели «Леди Мак» и вывел их на тройное ускорение.

– Куда летим? – спросил Лайол.

– Чертовски хороший вопрос, – ответил капитан. – Пока я хочу убраться отсюда. А затем все будет зависеть от того, что решат Иона и наша банда агентов.

Здесь имеется тот, кто знает о нем. Один из вас. Нам известно, что он реален. Нам известно, что он спрятан.

Ожидаются два тела – мужское и женское. Оба юные и красивые. Вы слышите их? Вы чувствуете их? Просите – и кто-то из вас получит новое тело. Вы можете. Все богатства и удовольствия жизни снова станут вашими.

Но нужна плата за вход – хотя крохотный кусочек информации. И это все.

Она не делала из него большой тайны. Она принимала помощь от каждого. Возможно, от многих. Возможно, от кого-то из вас. Что? От тебя?

О, да! Да! Ты говоришь мне правду. Ты действительно знаешь.

Ну что же, выходи вперед. Мы наградим тебя...

Он закричал от удивления и муки, когда прокладывал себе путь в нервную систему агонизирующей жертвы. Тут были боль и позор, и еще покорность, чтобы мириться с ними, и еще трагическая мольба души, которой принадлежало это тело. Одержимый постепенно справлялся с ними, латая измученную плоть и подавляя негодование, пока не остался только стыд за свой поступок. Но его было нелегко отбросить.

– Добро пожаловать в Организацию, – сказал Оскар Кирн. – Итак, ты участвовал в миссии Мзу?

– Да, я был с ней.

– Хорошо. Она умная женщина, твоя Мзу. Я боялся, что она ускользнула от нас благодаря этой сучке – предательнице Варне. Похоже, я не понимал, с кем имею дело. Только очень верткий и потрясающе изобретательный человек мог ускользнуть от железбергов, упавших им на головы. Вряд ли она расскажет нам что-то, даже если мы схватим ее. Это сильная личность. Но удача изменила ей. Ты расскажешь мне о нем, правда? Ты знаешь, где Алхимик?

– Да, – ответил Икела. – Я знаю, где он находится.

Алкад Мзу появилась на мостике в сопровождении Моники и Самуэля. Узнав Джошуа, она поджала губы, а увидев Лайола, удивленно заморгала.

– Я не ожидала встретить вас здесь.

Лайол усмехнулся.

– Прежде чем мы решим, что с вами делать, доктор, – сказал пристав, – я хотел бы услышать от вас подтверждение реального существования Алхимика.

Алкад припечаталась ногой к липучке рядом с противоперегрузочным ложем капитана.

– Да, он существует. И это я создала его. Мать Мария знает, что я сожалею об этом, но прошлое осталось в прошлом. Теперь меня волнует только то, чтобы он не попал в кому-нибудь в руки – ни к вам, ни уж тем более к одержимым.

– Какие благородные слова, – заметила Сара. – Особенно когда их слышишь от женщины, которая собиралась уничтожить целую планету.

– Никто не погиб бы, – устало ответила Алкад. – Мы намеревались только погасить солнце Омуты, а не превращать его в сверхновую звезду. Я не омутанский варвар! Это они разрушали целые миры.

– Погасить звезду? – изумленно прошептал Самуэль.

– Пожалуйста, не спрашивайте меня о деталях.

– Я намерен вернуть доктора Мзу на Транквиллити, – сказал пристав. – Там мы поместим ее под наблюдение и позаботимся о том, чтобы она не передала данные об Алхимике одержимым. Доктор, я знаю, что это не входит в ваши планы, но спецслужбы подозревают всех и во всем.

Моника повернулась к Самуэлю:

– Я не возражаю. Транквиллити считается нейтральной территорией. Это почти не отличается от нашего первоначального соглашения.

– Да, не отличается, – согласился Самуэль. – Но, доктор, вы должны понять, что там вам не позволят умереть. Во всяком случае, до тех пор, пока проблема одержания не будет решена.

– Тем лучше для меня, – ответила Алкад.

– Я имел в виду, что вас поместят в ноль-тау, когда вы станете очень старой. Это помешает вашей душе покинуть тело.

– Я все равно не отдам технологию Алхимика – никому и ни при каких обстоятельствах.

– Мне понятно, что в данный момент это ваше искреннее намерение. Но что вы скажете через сотни лет томления в бездне? Или после тысячи лет? Кроме того, простите за грубость, выбор уже не за вами. Он за нами. Создав Алхимика, вы потеряли право на самостоятельные решения. Вы перебаламутили галактику, поэтому право решать отныне переходит к тем, на ком так или иначе отразилась ваша деятельность.

– Я подтверждаю его слова, – сказал пристав. – Вас поместят в ноль-тау до того, как вы умрете.

– Тогда почему бы вам не сделать этого сейчас? – язвительно спросила Алкад.

– Не искушайте нас, – ответила Моника. – Я знаю о том презрении, которое вы, высоколобые придурки, питаете к правительственным службам. Послушайте меня внимательно, доктор! Мы существуем для того, чтобы защищать большинство, чтобы люди могли жить так, как они хотят и могут. Мы защищаем их от такого дерьма, как вы, от фанатиков, которое не думают о том, что творят.

– Но вы не защитили мою планету! – воскликнула Алкад. – И не смейте читать мне лекции об ответственности. Я готова умереть ради того, чтобы Алхимика никто никогда не использовал – особенно ваше империалистическое королевство. Я знаю о своей ответственности.

– Да, теперь знаете. Теперь вы поняли, какую ошибку совершили. А сколько людей погибло ради того, чтобы сохранить вашу бесценную задницу.

– Ладно, проехали, – громко сказал Джошуа. – Мы уже решили, куда везти доктора. Так что разговору конец. Никто больше не будет кричать о морали на моем мостике. Мы все устали. Все на взводе. Поэтому вам лучше прикусить языки, разойтись по каютам и успокоиться. Я собираюсь прокладывать курс на Транквиллити. Через пару дней мы будем дома.

– Ладно, – процедила Моника сквозь зубы. – Спасибо тебе за наше спасение. Это было...

– Профессионально?

Она едва не огрызнулась. Но эта его усмешка...

– Да, профессионально.

Алкад кашлянула.

– Простите, но имеется одна проблема, – сказала она. – Мы не можем лететь на Транквиллити.

Джошуа помассировал виски и, упреждая Монику, готовую наброситься на Мзу, поинтересовался:

– Это почему же?

– Из-за Алхимика.

– А в чем дело? – спросил Самуэль.

– Мы должны забрать его.

– Та-ак, – протянул Джошуа растерянно. – А зачем?

– Потому что его могут найти. Алхимик в большой опасности там, где он сейчас находится.

– Господи! Он тридцать лет был там, и ничего не случилось! Просто унесите с собой в ноль-тау секрет об этом месте, и все! Если спецслужбы не отыскали его до сих пор, то никогда и не найдут.

– Но могут найти одержимые. Особенно если нынешнее противостояние продлится еще несколько лет.

– Тогда не темните, док. Мы должны услышать всю историю.

– В нашей карательной миссии против Омуты участвовали три корабля, – начала Алкад. – «Бизлинг», «Ченго» и «Гомбари». Алхимик и я находились на «Бизлинге». Два сопровождавших судна были фрегатами. Прежде чем мы успели запустить Алхимика, на нас напали черноястребы. Они разрушили «Гомбари» и нанесли нам серьезные повреждения. «Ченго» едва не развалился на части. Нам грозила смерть в межзвездном пространстве, нырнуть в червоточину было невозможно, а ближайшая обитаемая система находилась от нас в семи световых годах.

После боя мы пару дней заделывали пробоины и восстанавливали оборудование. Затем два экипажа встретились на «Бизлинге». Икела и капитан Прэджер представили возможное решение: «Ченго» был меньше «Бизлинга», ему не требовалось так много энергии для растровых узлов, чтобы выполнить прыжок. Мы перенесли уцелевшие узлы «Бизлинга» на «Ченго». У нас отсутствовали необходимые инструменты. К тому же узлы отличались мощностью и компоновкой. Их пришлось перепрограммировать. На это ушло три с половиной недели, но мы справились с поставленной задачей. Корабль мог совершить прыжок – с трудом, не очень далеко, однако это был наш единственный шанс.

И тогда мы столкнулись с новой проблемой. «Ченго» был слишком маленьким, чтобы взять на борт оба экипажа, – даже для небольшого прыжка. Капсула жизнеобеспечения с трудом могла вместить восьмерых человек. Мы знали, что полет на Гариссу был сопряжен с огромным риском. Узлы не протянули бы так долго. И мы догадывались, что Омбей к тому времени начал большое наступление. Провал нашей миссии не позволил нам остановить их атаку. Мы должны были прыгнуть к Кротону – ближайшей обитаемой системе. Затем нам следовало нанять корабль и вернуться на Гариссу. Таков был план, но, прилетев на Кротон, мы услышали о геноциде.

Икела и Прэджер рассчитали все – даже самый худший вариант. На всякий случай, как сказали мне они. Мы привезли на «Ченго» немного антиматерии. Продав ее и фрегат, наша группа получила несколько миллионов фьюзеодолларов. Поскольку правительства Гариссы больше не существовало, мы жили на эти деньги тридцать лет.

– Совет сепаратистов Стромболи, – внезапно выпалил Самуэль.

– Да, – кивнула Мзу. – Это они были нашими покупателями.

– А мы никак не могли понять, откуда они получили антиматерию. Этим дерьмом они взорвали две низкоорбитальные портовые станции Кротона.

– Верно, – сказала Алкад. – После того как мы оттуда улетели.

– Значит, Икела взял деньги и организовал «Т'Опингту»?

– Да. Когда нам стало известно, что Конфедеративная Ассамблея отдала Дорадосы тем, кто выжил после геноцида, мы поровну поделили деньги, и каждый из офицеров вложил свою долю в различные компании, прибыль от которых использовалась для помощи подпольщикам. Нам хотелось собрать группу фанатичных националистов. Мы планировали купить или нанять боеспособный звездолет, чтобы завершить миссию Алхимика. Но, как вы знаете, Икела не выполнил последней части плана. И я не знаю, что случилось с остальными.

– Зачем же вы ждали тридцать лет? – спросил Джошуа. – Вы могли нанять корабль сразу после продажи фрегата. Почему вы не вернулись к «Бизлингу»?

– Потому что мы не знали, где он находился. Поймите, «Ченго» держался на честном слове. Тридцать человек и Алхимик остались на «Бизлинге» – на тот случай, если бы «Ченго» взорвался во время прыжка или если бы нас схватили агенты разведки конфедеративного флота. Кроме того, «Бизлингу» следовало сменить местоположение – в тот район могли вернуться черноястребы. Нам пришлось учесть все эти факторы, чтобы дать оставшейся команде шанс на выживание.

– Они залезли в ноль-тау, – сказал Джошуа. – Но как это могло помешать определению точных координат?

– Да, они залезли в ноль-тау, но это еще не все. Мы починили их реактивный двигатель. Они полетели к необитаемой звездной системе, которая находилась в двух с половиной световых годах от них.

– О, Господи! Полет в межзвездном пространстве на околосветовой скорости? Вы шутите! Это невозможно! Это потребовало бы...

– Двадцати восьми лет. Мы все рассчитали.

– О-о!

Джошуа был потрясен. Осознание этого факта ударило ему в голову, как изрядная порция Норфолкских слез. Он был восхищен этими отважными героями, которые на долгие тридцать лет затерялись в глубинах космоса. Никаких волнений по поводу шансов на спасение. Просто вперед – и все.

– Они летели на антивеществе!

– Да, мы перенесли каждый грамм антиматерии из оставшихся боевых ос в камеры удержания «Бизлинга». Это позволило им разогнаться до девяти процентов световой скорости. Теперь скажите, капитан, как можно найти корабль, который движется на восьми-девяти процентах световой скорости? Вам удалось бы с ним встретиться?

– Нет, это невозможно. Итак, вы решили дождаться момента, когда «Бизлинг» прибудет в необитаемую звездную систему. Но почему вы не отправились за ними два года назад?

– Потому что мы не были уверены в бесперебойной работе двигателя – особенно после такого длительного периода эксплуатации. Два года давали нам достаточную гарантию. К тому же заканчивались санкции, наложенные на полеты в этой области галактики. Нас могла обнаружить патрульная эскадрилья конфедеративного флота. Они вели поиск звездолетов-нарушителей, появлявшихся в районе Омуты. Поэтому, продав «Ченго», мы на тридцать лет ушли в подполье.

– Вы хотите сказать, что «Бизлинг» находится в системе этой звезды и ждет контакта с вами? – спросил Лайол.

– Да, на случай, если все сложится так, как мы предполагали. Им предписано ждать нас еще пять лет. Время не имеет значения в ноль-тау, но системы жизнеобеспечения не могут работать бесконечно. Если к этому сроку ни я, ни команда «Ченго», ни правительство Гариссы не выйдут с ними на контакт, они уничтожат Алхимика и начнут подавать сигнал бедствия. Необитаемые звездные системы в границах Конфедерации регулярно инспектируются патрульными кораблями. Космофлот следит, чтобы там не создавались фабрики по производству антивещества. В конце концов команду «Бизлинга» спасут.

Джошуа оглянулся на пристава, ожидая от него какой-то реакции. Ему хотелось узнать, как Иона отнесется к этой истории.

– Мне все ясно, – подытожил он. – Что будем делать?

– Мы должны убедиться, что «Бизлинг» закончил свой полет, – ответил пристав.

– И если он его закончил? – спросил Самуэль.

– Тогда Алхимик должен быть уничтожен. А всю уцелевшую команду следует доставить на Транквиллити.

– Док, у меня к вам вопрос, – сказал Джошуа. – Если кто-то увидит Алхимика, он поймет его природу?

– Нет. Не беспокойтесь об этом, капитан. Однако в экипаже «Бизлинга» имеется человек, который может воссоздать Алхимика. Его зовут Питер Адул. Вам придется доставить его вместе со мной на Транквиллити. Тогда вы действительно сможете забыть об этом оружии.

– Ладно. Называйте координаты звезды.

Мзу погрузилась в задумчивое молчание. Наконец она прошептала:

– О, Мать Мария! Все должно было случиться по-другому.

– Мечты людей сбываются редко, док. Я это понял давным-давно.

– Хм! Вы слишком молоды!

– Все зависит от того, чем были заполнены прожитые годы. Разве я не прав?

Алкад Мзу сообщила ему координаты.

– Отворилась червоточина, – объявил Транквиллити.

В это время Иона стояла по колено в теплой воде и большой желтой мочалкой терла бок Хейл. Потом она выпрямилась и стала выжимать мочалку. Ее внимание переместилось в точку пространства в ста двадцати тысячах километрах от обиталища, где быстро сгущалась гравитационная плотность вакуума. Три платформы СО, размещенные на орбите чрезвычайной зоны, нацелили лучи рентгеновских лазеров на расширявшуюся червоточину. Пять патрульных черноястребов помчались к ней с ускорением в четыре g.

Из двухмерной дыры в пространстве вылетел огромный космоястреб.

– «Энон», корабль SLV-66150 конфедеративного флота, просит разрешения на подлет и посадку, —сообщил корабль. – Передаем наши официальные, полетные и идентификационные коды.

– Посадку разрешаю,– проверив коды, ответил Транквиллити.

Платформы СО перешли в режим тревожного ожидания. Три черноястреба возобновили патрулирование, а два других развернулись и пристроились в хвост «Энону», когда тот, разогнавшись, помчался к обиталищу.

– Мне придется покинуть вас, – сказала Иона. Из-за спины Хейл появилось личико Джей Хилтон.

– Что на этот раз? – раздраженно спросила девочка.

– Государственные дела.

Иона направилась к берегу. Она зачерпнула немного воды и смыла песок с бикини.

– Ты так всегда говоришь.

Иона улыбнулась рассерженной девочке.

– Потому что в эти дни их очень много.

– Прошу прощения, —добавила она.

Хейл трансформировала сегмент щупальца в человеческую ладонь и помахала ею.

– Прощай, Иона Салдана. Я имею печаль о твоем уходе. Мой кончик зудит от напряжения.

– Хейл!

– Я создала неправильность общения? Имею стыд.

– Действительно неправильно.

– Радость. Это было слово Джошуа Калверт. Самое любимое.

Иона сжала зубы. Чертов Калверт! Гнев превратился во что-то более сложное – наверное, в возмущение. Он был за сотни световых лет, но по-прежнему тревожил ее душу.

– Пусть так. Но, пожалуйста, не используй его при с Джей.

– Понимание во мне. Я имею много выразительных фраз, произнесенных Джошуа Калверт.

– Могу поспорить, что они очень выразительны.

– Я хочу соответствия в моем общении. Я прошу твое содействие в проверке мой словарный запас. Ты можешь поправлять меня.

– Договорились.

– Много радости!

Иона рассмеялась. Объяснение всего того, что Джошуа наговорил юной киинт, потребовало бы нескольких часов. А она не могла проводить столько времени на пляже. Хейл становилась очень хитрой.

Джей прислонилась к подруге, наблюдая за Ионой. Та надела сандалии и направилась по тропинке к станции метро. На ее лице появилось рассеянное выражение, которое, как было известно Джей, указывало на то, что она вела беседу с личностью обиталища. Что-то ей не нравилось в предмете обсуждения. Наверное, речь снова шла об одержимых. В эти дни все взрослые говорили только о них. И это были тревожные разговоры.

Щупальце Хейл обвилось вокруг руки Джей и мягко подтолкнула девочку.

– Ты источать вкус печали.

– Мне кажется, эти ужасные одержимые никогда не оставят нас в покое.

– Они оставят. Люди хитрые. Вы найти способ.

– Надеюсь, что так. Я хочу вернуть свою мамочку.

– Мы будем строить песчаный замки?

– Да!

Джей радостно заулыбалась и поспешила к берегу. Недавно они обнаружили, что Хейл с ее щупальцами была лучшей строительницей песчаных замков во Вселенной. Под руководством Джей они возводили на берегу удивительные башни.

Хайле выпрыгнула из воды, подняв фонтан брызг.

– Улучшение. Ты снова счастлива.

– Благодаря тебе. Иона обещала скоро вернуться.

– Мне кайфово, когда мы три играть вместе. Она знает эту реальность.

Джей захихикала.

– Иона покраснеет, когда ты скажешь ей это. Только смотри не используй при ней слово «трахаться».

– «Энон»,– сказала Иона. – Откуда я знаю это имя?

– «Атлантис».

– Ах да.

– И перехват радиосвязи из звездной системы Пуэрто де Санта-Мария. Помнишь, в прошлом году мы получили разведывательную информацию от конфедеративного флота?

– О, ад и проклятие! Конечно.

– Капитан Сиринкс хочет говорить с тобой.

Иона села в вагон метро и начала вытирать полотенцем волосы.

– Подключи меня.

Сродственный канал расширился, позволив Сиринкс войти в контакт с ее мозгом.

– Капитан?– отозвалась Иона.

– Я прошу прощения за спешку, но хочу известить, что эскадра Конфедеративного флота будет прибывать в течение девяти минут тридцати секунд. Прием.

– Я поняла. Транквиллити в опасности?

– Нет.

– Что тогда?

– У меня на борту находится командир эскадры – адмирал Мередит Салдана. Он просит аудиенции, на которой мог бы объяснить вам сложившуюся стратегическую ситуацию.

– Даю согласие на встречу. Добро пожаловать на Транквиллити.

Капитан флагмана отключилась от сродственного канала связи.

– Она заинтересовалась тобой, —сказал Транквиллити. – Это было видно по ее эмоциональному контексту.

– Мной интересуются все. И всегда.

Она позаимствовала на время внешние чувства обиталища, чтобы осмотреть ближайший космос. Они находились в тени Мирчуско. Над полумесяцем газового гиганта плыли Чойси и Фальсия. Кроме флотилии черноястребов, патрулировавшей вокруг обиталища, вблизи наблюдались только небольшие корабли. «Энон» был первым звездолетом, прибывавшим в систему за последние семьдесят шесть часов. Между космопортом и ожерельем промышленных станций Транквиллити сновало несколько грузовых и транспортных кораблей, но они осуществляли полеты по сильно сокращенной схеме. Одинокая ослепительная точка ядерного пламени пересекала тускло-серую петлю Кольца Руин. Это был танкер-гелиевоз, направлявшийся от облачного ковша обиталища к космопорту.

– Введи программу прибытия военной эскадры в системы платформ СО,– приказала Иона. – И предупреди черноястребов. Нам не нужны нелепые ошибки.

– Естественно.

– Мередит Салдана. Это уже второй семейный визит за месяц.

– Я не думаю, что это семейный визит.

– Да. Наверное, ты права.

Ее дурное предчувствие оправдалось. Это выяснилось сразу после того, как Сиринкс и адмирал появились в зале аудиенций величественного дворца де Бовуар. Пока она слушала Мередита Салдана, который излагал план организации захвата флота Капоне в системе Тои-Хои, ее одолевали неопределенные и тревожные чувства.

– Я не хочу вовлекать нас в прифронтовые военные кампании,– призналась она Транквиллити.

– Будь последовательной. Мы уже в кампании, хотя пока и не на линии фронта. Кроме того, нам нельзя упускать такую выгодную стратегическую возможность, как уничтожение флота Организации.

– Значит, никакого выбора?

– Никакого.

– И все же мне кажется, что мы берем на себя слишком важную роль.

– Прими во внимание безопасность. И согласись, что договор с Конфедерацией укрепит ее.

– Будем надеяться, что это так. Мне не хотелось бы сомневаться в твоих словах. Особенно сейчас.

– Я не вижу такой пугающей перспективы – во всяком случае, на этой стадии событий. В сущности, мы будем базой снабжения и местом дислокации военных кораблей.

– Хорошо, – сказала она адмиралу. – Я разрешаю вам использовать космопорт Транквиллити. Вы получите столько гелия, сколько вам понадобится.

– Спасибо, госпожа, – ответил Мередит.

– Меня несколько тревожит то, что на время засады вы хотите ввести ограничения на полеты моих кораблей. Впрочем, мне понятна логика, стоящая за этим решением. В данный момент двадцать наших черноястребов выводят сенсорные спутники на орбиту, где прежде находилась родная планета леймилов. Это очень важная поисковая работа. Мне бы не хотелось прерывать ее надолго.

– Ваши корабли будут отозваны на три-четыре дня, – ответила Сиринкс. – Это максимальный срок. Наш график крайне плотный. Мне кажется, такая задержка не окажет большого влияния на ваши поиски.

– Я отзову черноястребов немедленно. Но если вы будете здесь и через неделю, мы пересмотрим соглашения по данному вопросу. Как я уже упоминала, это часть нашего вклада в разработку выхода из кризиса. Не относитесь к нашим начинаниям пренебрежительно.

– Поверьте, госпожа, я отношусь к ним со всей серьезностью, – ответил Меридит.

Она пристально посмотрела на него, пытаясь уловить ход мыслей адмирала. Но синие глаза военного не предлагали никаких намеков.

– Должна сказать, я нахожу забавным, что после всех этих лет Транквиллити стало настолько важным для Конфедерации и королевства, – сказала она.

– Забавным и... приятным? Случай дал вам шанс отстоять убеждения вашего деда.

В его голосе не было насмешки, и это удивило Иону. Ей пришлось признать, что Мередит куда симпатичнее принца Нотона.

– Вы считаете, что мой дед Майкл ошибался?

– Мне кажется, он был неправ, избрав такой нестандартный путь.

– А может, этот путь был нестандартным только для его семьи? Поверьте, адмирал, нас с вами свел не случай. Вся нынешняя ситуация еще раз доказала правоту его поступков и предвидений.

– Я всегда желал вам всяческих успехов.

– Спасибо. Кто знает, возможно, однажды я тоже заслужу ваше одобрение.

Он улыбнулся.

– Похоже, вам нравится оставлять последнее слово за собой, кузина Иона?

– Я Салдана.

– Это очевидно.

– Как и в вашем случае. Я не думаю, что какой-то другой адмирал Конфедерации проявил бы себя с таким блеском, как вы при Лалонде,

– Я там себя никак не проявил. Мне просто удалось сохранить эскадру – вернее, ее большую часть.

– Насколько мне известно, первым долгом офицера Конфедерации является выполнение приказов, – напомнила Иона. – Вторым – забота о подчиненных. Поскольку вы не пытались скрыть того, с чем столкнулись, я считаю ваши действия правильными.

– Битва при Лалонде была... тяжелой, – мрачно произнес адмирал.

– Да. Я знаю о ней все. От Джошуа Калверта.

Сиринкс, со скукой следившая за словесным поединком двух Салдана, внезапно вскинула голову и посмотрела на Иону. Ее брови заинтересованно приподнялись.

– О, да! «Лагранж» Калверт! – воскликнул Мередит. – Такого парня не забудешь.

– Он здесь? – спросила Сиринкс. – Это порт его приписки?

– К сожалению, в данный момент он отсутствует, – ответила Иона. – Но в ближайшие дни я ожидаю его возвращения.

– Прекрасно.

Иона не могла понять чувств эденистки.

– Как ты думаешь, почему она заинтересовалась Джошуа?

– Не имею понятия. Возможно, она хочет врезать ему по носу за Пуэрто де Санта-Мария.

– Сомневаюсь. Она эденистка. У них такая грубость не в почете. Тебе не кажется, что у нее и Джошуа был роман?

– Я так не думаю. Она эденистка, а у них имеется такт и вкус.

Афина не захотела, чтобы он приходил домой. Такой визит расстроил бы детей, объяснила она. Впрочем, они оба знали, что предстоящая встреча не давала ей покоя. Отчуждение помогало ей создать психологический барьер.

Он попросил ее прийти в одну из комнат отдыха приемной зоны космопорта. Когда она вошла в просторный зал, там не было других людей. Но Афина и так не ошиблась бы. Перед большим окном на низком диване сидел огромный нескладный человек. Он с тоской смотрел на эксплуатационщиков, которые сновали вокруг космоястребов, стоявших на причальных уступах.

– Я скучаю,– сказал он, не оборачиваясь к ней. – Я могу наблюдать за космоястребами через чувствительные клетки, но все равно скучаю о прошлом. Восприятие обиталища не дает мне ощущения момента. Эмоции стали если не подавленными, то менее яркими – не такими острыми. И знаешь, меня все больше охватывает какая-то сентиментальность.

Она подошла к дивану. Ее охватило необычное и тревожное предчувствие. Ее собеседник встал во весь рост – он был выше ее на несколько сантиметров. Как у всех приставов Транквиллити, его экзоскелет выделялся слегка красноватым цветом. Почти сорок процентов тела было покрыто ярко-зелеными нанопакетами. Он поднял руки к лицу и осмотрел ладони. Она увидела, как в узких лицевых щелях сверкнули глаза.

– Наверное, я ужасно выгляжу. Они клонируют органы отдельно, а затем соединяют их. Обычно сержентам требуется около пятнадцати месяцев для полного восстановления, но теперь это непозволительная роскошь. Нас, как детище Франкенштейна, лепят из кусков и пускают с конвейеров в бой. Но когда мы достигнем Омбея, нанопакеты исправят их недоделки.

Плечи Афины поникли.

– Ах, Сайнон! Что ты наделал?

– То, что должен был сделать. Приставы должны иметь контролируемое сознание. А учитывая уязвимость наших личностей для одержания...

– Да, но ты тут при чем?

– Кое-кто идет на это добровольно.

– Я не хотела, чтобы ты был одним из них.

– Дорогая, я просто копия – улучшенная копия, вот и все. Моя реальная личность поддерживается на нейронном уровне. Когда я вернусь с войны или если этот пристав будет уничтожен, меня снова воссоздадут.

– Это неправильно. У тебя была своя жизнь – прекрасная жизнь, богатая событиями и озаренная огнем любви. Переход в единение – это награда за истинное служение нашему обществу. Это счастье дедов в самой большой на свете семье. Ты нес в себе их любовь и становился частью бесценного наследия для каждого из нас.– Она посмотрела на неподвижную маску, служившую ему лицом, и ее подбородок задрожал. – Ты уже не вернешься. Ты не сможешь. Это неправильно, Сайнон. Неправильно! И для нас с тобой, и для эденистов.

– Если бы мы не пошли на это, то эденистов скоро вообще не стало бы.

– Нет! Я не принимаю этого! И никогда не приму. Я верю, что нам кто-нибудь поможет, – хотя бы Латон. Я отказываюсь бояться бездны, словно какой-то адамист.

– Нас тревожит не бездна, а те, кто возвращается оттуда.

– Я была в числе оппозиционеров, выступавших против идиотского освобождения Мортонриджа.

– Я в курсе.

– Согласившись на это, мы стали не лучше животных. Звери нападают друг на друга, совершают мерзости. Но люди должны быть выше.

– Хотя редко такими бывают.

– Я говорю об эденистах. Только их вера возвысит человечество. Возвысит всех нас.

Пристав протянул было к ней руку, но торопливо отдернул ее. Сродственная связь донесла до нее его чувство вины.

– Прости. Мне не следовало просить тебя об этой встрече. Я вижу, как ты расстроилась. Мне просто хотелось взглянуть на твое лицо в последний раз... своими глазами.

– Это не твои глаза! И ты на самом деле не Сайнон! Вот что я ненавижу большего всего в этом фарсе! Бездна не только подрывает религию адамистов, но и разрушает концепцию перенесения души. Какой в этом смысл? Ты и есть твоя душа, если она у тебя имеется. Киинты правы. Скопированная личность является не чем иным, как введенной в заблуждение библиотекой чужих воспоминаний.

– В нашем случае киинты не правы. Личность обиталища тоже имеет душу. Наши индивидуальные воспоминания являются семенами сознания. Чем больше нас входит в единство, тем богаче и глубже оно становится. Знание о бездне не разрушает человеческое общество. Эденисты могут усвоить эту информацию. Они должны учиться и развивать свое сознание. Преодоление этого трудного времени станет нашей победой. Я буду сражаться, чтобы дать вам такую возможность. Я знаю, освобождение Мортонриджа – обман. Мы все знаем правду о нем. Но это не мешает ему быть теоретически обоснованным.

– Тебе придется убивать людей. Как бы ты ни был осторожен и внимателен, они будут умирать.

– Да. Но не я начал эту войну, и не мне ее заканчивать. Я буду просто выполнять свой долг. Бездеятельное ожидание стало бы грехом упущения. Наш отъезд на Мортонридж даст тебе время на размышления.

– Мне?

– Да, тебе, Согласию, исследователям-адамистам и, возможно, даже священникам. Вы продолжите поиск. Киинты, столкнувшись с бездной, нашли какой-то выход. Значит, он есть!

– Я буду делать все, что в моих силах. Но люди в моем возрасте не особенно активны.

– Не наговаривай на себя.

– Спасибо, Сайнон. Знаешь, а тебя не очень сильно изменили.

– Некоторые части сознания вообще не менялись – иначе я перестал бы быть собой. И раз уж мы об этом заговорили, то я хотел бы попросить тебя о последнем одолжении.

– Говори.

– Мне хотелось бы, чтобы ты объяснила Сиринкс мою точку зрения. Я знаю, маленькая разбойница взорвется сверхновой звездой, когда услышит, что я вызвался добровольцем.

– Я поговорю с ней. Не знаю, смогу ли я объяснить ей твои мотивы, но...

Пристав поклонился, прижимая к телу медицинские нанопакеты.

– Спасибо, Афина.

– Я не могу благословить тебя на убийства. Но уж будь добр, побереги себя.

На этот раз прощальная вечеринка не отличалась особым размахом. Монтерей имел в эти дни более строгий и менее праздничный вид. Но Аль Капоне назначил встречу флотских лейтенантов в танцевальном зале «Хилтона» – и к черту обиды, не дававшие ему покоя. Он стоял перед окном, разглядывая звездолеты, которые собрались в Монтерее. Их было больше полутора сотен. По мере удаления они уменьшались в размерах, и последние вообще казались просто большими звездами. Чтобы поддерживать фиксированную высоту, их ионные импульсные двигатели выбрасывали микросекундные выхлопы неонового света. Среди них мелькали внутрисистемные корабли и яхты, доставлявшие боевых ос и новые экипажи.

Мин-невидимок, разбросанных космоястребами с Йосемита, больше не было. Окружающее пространство превратилось в относительно мирный космос. Отныне корабли противников, направленные для наблюдения за Организацией, могли выполнять инспекционные полеты только над полюсами Новой Калифорнии.

Словно подчеркивая изменение в стратегическом статусе Капоне, один из адовых ястребов пронесся мимо башни «Хилтона», огибая по сложной траектории неподвижные звездолеты адамистов. Красноглазая гарпия с хищным клювом имела размах крыльев сто восемьдесят метров. Прильнув к стеклу, Аль смотрел, как она облетала астероид.

– Лети, красотка, – крикнул он ей вслед. – Надери им задницы!

Небольшой клуб розового дыма взвился вверх. Еще один шпионский спутник был уничтожен. Адов ястреб выполнил победный вираж. Перья на кончиках крыльев гордо поднялись, дрожа в порывах солнечного ветра.

Аль, улыбаясь, отошел от окна.

– Да! Это что-то!

– Я рада, что моя часть сделки вас удовлетворила, – холодно сказала Кира.

– Леди, после этого вы получите столько свежих тел, сколько вам потребуется для Валиска. Аль Капоне знает, как благодарить друзей. А такие действия я и называю дружеским отношением.

На ее прекрасном и юном лице появилась безмятежная улыбка.

– Спасибо, Аль.

Лейтенанты Организации толпились в задней части зала, стоически сохраняя на лицах невозмутимость, в то время как в глубине души они исходили завистью. Капоне это нравилось. Он любил менять фаворитов при дворе и наблюдать, как ветераны лезли из шкуры, чтобы доказать свою полезность. Аль украдкой взглянул на Киру. На ней была просторная пурпурная блузка и облегающие кожаные брюки. Длинные волосы стянуты на затылке в невротически-аккуратный узел, жеманное личико не выдавало совершенно ничего. В глазах ее горело знакомое Алу болезненное властолюбие. Конечно, у этой девочки есть класс, но в остальном – ничего особенного.

– Как у нас дела, Луиджи? – спросил он.

– Нормально, Аль. Команды адовых ястребов обещали в течение тридцати двух часов убрать каждую мину и шпионский спутник. Мы тесним этих тупых космоястребов все дальше и дальше. Они больше не будут направлять на нас всякую дрянь и вынюхивать, чем мы тут занимаемся. Короче, не смогут наносить нам вред. А это все круто меняет. У флота появляется уважение к себе. Поднимается боевой дух. Ну, ты сам понимаешь.

– Рад слышать.

Аль сдерживал свои чувства. Еще несколько дней назад дела шли ужасно плохо. Космоястребы наводнили ближний космос невидимым оружием. Лейтенантам пришлось спуститься на планету, и они, злоупотребляя властью, начали отвоевывать друг у друга территории. Забавно, как все проблемы были связаны между собой. Теперь, с прибытием адовых ястребов, ситуация улучшалась с каждым часом. Экипажи больше не боялись стелс-мин и беспрекословно выполняли приказы командиров. Население города почувствовало прилив свежих сил и вновь начало проводить балы и вечеринки. Количество жалоб сократилось. Парни Лероя, проверявшие счетные машинки министерства финансов, докладывали, что количество приписок и махинаций не увеличивается. Правда, пока оно и не уменьшалось, но на такое чудо, черт возьми, никто и не рассчитывал.

– Как ты удерживаешь в подчинении адовых ястребов? – спросил Капоне.

– Я обещала им человеческие тела после того, как они сделают свою работу, – ответила Кира. – Тела, в которые они смогут войти без возвращения в бездну. Это особые тела. У тебя таких нет.

– Уф!

Выдохнув облако сигарного дыма, Аль развел руками.

– Я не намерен вторгаться в твою область, сестричка. Никоим образом, поверь. Ты провернула классное дельце, и я уважаю тебя за это.

– Спасибо.

– Давай обсудим условия относительно еще одной эскадры. Между нами говоря, я в глубоком дерьме после Арнштадта – прошу прощения за мой французский. Чертовы космоястребы каждый день уничтожали по паре моих кораблей. Что-то нужно сделать.

Кира загадочно улыбнулась.

– А что ты скажешь об этом флоте? Разве тебе не нужна эскадра, чтобы защитить свои корабли от космоястребов на Тои-Хои?

На этот раз Капоне не требовалось советоваться с Луиджи. Он и без того ощущал нетерпеливое желание в его сознании.

– Ну раз ты предлагаешь, то я не откажусь.

– Я уже подумала над этим, – сказала Кира. – На Валиск сегодня возвращается большая стая адовых ястребов. Если я отправлю им сейчас сообщение, то они появятся здесь в течение двадцати четырех часов.

– Леди, ваши слова ласкают мой слух.

Кира достала из кармана рацию и вытянула длинную хромированную антенну.

– Магахи, вернись к стыковочной площадке Монтерея.

– Слушаюсь, – сквозь помехи донеся из динамика голос. – Буду через двадцать минут.

Аль уловил в уме Киры чрезмерную радость. Она почему-то была чертовски уверена, что совершила выгодную сделку.

– Разве ты не велела Магахи лететь к обиталищу? – спросил он с притворной беспечностью.

Улыбка Киры стала шире – совсем как после страстных обещаний, которыми она завершала свое обращение к полуночникам.

– Я передумала. Приказ по рации могли перехватить – даже если к тому времени мы уничтожили все шпионские спутники. Я не хочу, чтобы эденисты узнали об истинном задании Магахи – о том, что он будет эскортировать конвой фрегатов.

– Эскортировать? Фрегаты?

– Да, фрегаты, которые повезут к Валиску первую партию боевых ос на антиматерии. Это твоя часть сделки, Аль. Ты не против?

Чертова сучка! Сигара Капоне погасла. Эммет сказал, что их запасы антиматерии почти истощились. Чтобы добиться успеха на Хои-Тои, флоту нужен был каждый грамм антимата. Он посмотрел на Лероя, затем на Луиджи. Никто из них не мог помочь ему.

– Конечно, Кира. Мы все организуем.

– Спасибо, Аль.

«Наезд» был небольшим, но грубым. Капоне не знал, как к нему отнестись. Он не хотел новых осложнений. Кроме того, Аль был ужасно рад, что Кира перешла на его сторону. Он снова мельком глянул на нее. Кто знает, может, они станут близкими союзниками. Если только Джез не убьет его за такую близость...

Обе створки двери танцевального зала распахнулись, пропуская Патрицию и мужчину, которого Аль никогда не видел. Этому типу удавалось одновременно идти с Патрицией бок о бок и шарахаться от нее на каждом шагу. Судя по его душевному состоянию, он только что обрел новое тело.

Завидев Капоне, мужчина попытался взять себя в руки, но затем бросил взгляд на огромное окно, и оковы дисциплины рухнули.

– Твою так и налево! – прошептал одержимый. – Значит, это правда. Вы готовите вторжение на Тои-Хои.

– Это еще что за клоун? – спросил Капоне.

– Его зовут Перес, – невозмутимо ответила Патриция. – Тебе не мешало бы выслушать его.

Если бы такие слова сказал кто-то другой, Аль прикончил бы его на месте. Но он доверял Патриции и ценил ее советы.

– На кой черт он мне нужен?

– Подумай о словах, которые он только что сказал.

Аль подумал.

– Откуда ты узнал о Тои-Хои?

– От Ханны! Я узнал это от Ханны. Она велела мне поговорить с тобой. Она сказала, что один из нас должен пройти через это. Затем она убила меня. Она убила всех нас. И не просто убила. Она жестоко пытала нас. Жгла и жгла мой мозг белым огнем. Проклятая сучка! Я вернулся в мир только пять минут назад. Пять, блин, минут!

– О ком ты говоришь, приятель? Кто эта ведьма, на которую ты катишь бочку?

– Жаклин Кутер. Вспомните Трафальгар. Конфедеративный флот загнал ее в ловушку для демонов. Я надеюсь, она там и сгниет. Проклятая сука.

Патриция самодовольно улыбнулась: мол, я же говорила. Аль кивнул ей, затем обнял одной рукой дрожащие плечи Переса и протянул ему «гавану».

– Ладно, Перес. Даю тебе слово – слово Аль Капоне, которое является самой крепкой валютой во Вселенной. Никто не отправит тебя обратно в бездну. А теперь давай-ка с самого начала.